Место под Солнцем

48. Взятые с поличным

После спасения от подрыва линкора «Новороссийск» в октябре 1955 года (см. книга 1 гл. 35) нескольким военным НИИ была поставлена задача разработки системы охраны акваторий от проникновения боевых пловцов. Имевшиеся на тот момент гидроакустические средства были примитивны и не обеспечивали должного освещения подводной обстановки.

Исследования развивались по двум направлениям. Первое, гидроакустическое, привело к созданию системы АСО. Второе, магнитометрическое, упоминалось в полученных документах, но его перспективы были на тот момент неясны.

Испытания АСО летом 1957 года выявили малую чувствительность гидрофонов советского производства. Дальность обнаружения надводных кораблей была удовлетворительной, что же касалось подводных лодок — система слышала их только при движении на средних ходах, не менее 6 узлов. Время наработки на отказ также оказалось неудовлетворительным. Цели вроде боевых пловцов гидрофоны АСО не слышали вообще.

При обсуждении ситуации на совещании в Кремле Никита Сергеевич поставил задачу улучшить характеристики используемых гидрофонов. Затем он вдруг на секунду задумался и спросил:

— Погодите-ка… А если… SOSUS ведь любые лодки слышит, так? И наши и их?

— По идее — да, — кивнул Калмыков. — Обработка и фильтрация данных должна идти на берегу.

— А мы можем тайно подключиться к американской системе под водой и снимать с неё данные? — спросил Хрущёв. — Ведь кабели где-то должны выходить на берег? Значит, можно выбрать место, где они лежат не очень глубоко? Найти кабель и подключиться к нему.

Никита Сергеевич незадолго до совещания читал в «документах 2012» историю о том, как американцы бесконтактно подключались к нашим кабелям связи на Дальнем Востоке, и решил выяснить, можем ли мы отплатить американцам той же монетой.

Кузнецов и Калмыков переглянулись с таким выражением лиц, будто Хрущёв только что, не проваливаясь, прошёл по воде.

— Не могу сказать прямо сейчас что-то определённое, — ответил, наконец, Калмыков. — Но выяснить возможность такого подключения можно попробовать. Только понадобится помощь флота…

— Любую помощь предоставлю, Валерий Дмитриевич, — заверил адмирал Кузнецов.

— Я всего лишь спросил, — сказал Хрущёв. — Это — вопрос дилетанта. Если не получится — ну, значит, не судьба. Но если получится…

— Если получится, мы не только сможем проход американских лодок регистрировать, — заметил Кузнецов, — но и в угрожаемый период проводить свои лодки, подавая в систему ложные или искажающие сигналы. Идея очень интересная, Никита Сергеич. Обещать заранее ничего не могу, но исследовательскую работу проведём обязательно.

— Да даже хотя бы проанализировать работу американской системы, понять во всех деталях, как она работает — это будет очень полезно, — добавил Хрущёв. — Возможно, раздобыть образцы американских гидрофонов.

Адмирал флота Советского Союза чувствовал себя так, будто только что обнаружил у себя в столе Святой Грааль.

— Сделаем, Никита Сергеич, — сказал адмирал.

Разработка магнитометрической системы, напротив, дала неожиданно положительные результаты. Её работа была основана на регистрации локальных изменений магнитного поля, вызванных перемещением ферромагнитной массы, имеющейся у нарушителя, в зоне обнаружения. Нарушителями и объектами обнаружения являлись вооруженные боевые пловцы и подводные диверсанты, движущиеся на ластах или на индивидуальном средстве движения, пересекающие охраняемый мелководный рубеж. Мерой, характеризующей магнитные свойства объекта на расстояниях, превышающих его линейные размеры, являлся магнитный дипольный момент, величина которого в грубом приближении была пропорциональна массе ферромагнитного вещества.

Чувствительный элемент представлял собой распределенную вдоль охраняемого рубежа совокупность кабелей, образующих индукционную многовитковую петлю, в которой в соответствии с законом электромагнитной индукции при перемещении нарушителя наводится сигнал напряжения. Технически система была даже проще, чем гидроакустическая, она не требовала сложных датчиков вроде гидрофонов, а прибором регистрации мог быть обычный вольтметр, хотя в серийных системах также использовались самописцы.

Первые образцы системы, получившей название «Нептун», были развёрнуты в гаванях Севастополя, Владивостока, Петропавловска-Камчатского, Клайпеды, Кронштадта, Североморска, и других военно-морских баз. (АИ) Чувствительность системы была очень высокой — на испытаниях приборы реагировали на нож, висящий на поясе боевого пловца.

Это натолкнуло разработчиков на мысль использовать несколько увеличенный вариант системы для обнаружения подводных лодок. С предложением они вышли на командование флота в лице адмирала Горшкова.

Главкому постоянно досаждали попытки американских дизельных лодок проникнуть в территориальные воды СССР, обычно вблизи баз советского ВМФ. Сергей Георгиевич дал добро на разработку. Принцип работы системы был уже опробован, поэтому работа шла быстро. Да и предмет обнаружения на этот раз был побольше, чем нож боевого пловца.

По рекомендации Ивана Александровича Серова первый образец системы «Нептун-Б» развернули вблизи Владивостока. Также была проведена ещё одна перспективная работа. Специализированных противолодочных торпед в нашем флоте на тот момент ещё не было, хотя работа над ними уже велась. Проникающие в территориальные воды подводные лодки в случае их обнаружения, обычно пытались заставить всплыть взрывами глубинных гранат.

В этот раз поступили иначе. Взяв стандартную морскую акустическую торпеду САЭТ-50М, её доработали для применения с воздуха, в расчёте на сброс с малых высот. Носителем торпеды стал дирижабль. Заряд торпеды был специально уменьшен. Расчёт был не на уничтожение цели, а на лишение её подвижности.

19 августа 1957 года около 17.00 по местному времени вблизи Владивостока в территориальных водах СССР системой «Нептун-Б» была обнаружена неизвестная подводная лодка.(АИ, в реале её обнаружили из-за ошибки в управлении по глубине, в результате чего часть рубки вышла из воды) Из «документов 2012» Серов знал, что это была американская дизельная лодка «Гаджен» под командованием капитан-лейтенанта Нормана Бессака. (Источник: Шерри Зонтаг Кристофер Дрю История подводного шпионажа против СССР)

Лодка шла на перископной глубине, выставив над водой перископ и антенну. Вместо того, чтобы загонять лодку противолодочными кораблями под воду, преследовать до полной разрядки батарей и затем вынуждать к всплытию, на этот раз дирижабль сбросил примерно в километре от цели модифицированную акустическую торпеду. САЭТ-50 взяла след.

Акустик услышал шум высокоскоростных винтов торпеды в воде. Лодка срочно погрузилась, но было поздно. Торпеда взорвалась в районе винтов, полностью обездвижив вражескую субмарину. Американцы были вынуждены всплыть и поднять флаг Соединённых Штатов. Окружив лодку, советские противолодочные корабли предложили им сдаться. Радиосвязь была нарушена мощными помехами, связаться со своей базой в Йокосуке американцы не смогли. (АИ)

В вопросе ширины территориальных вод на тот момент существовало расхождение во взглядах: Советский Союз заявлял ширину своих территориальных вод 12 морских миль, американцы же признавали только трёхмильную зону. (Современная Конвенция ООН по морскому праву, признающая стандартной шириной территориальных вод 12 миль, была принята лишь в 1982 г и вступила в действие 16 ноября 1994 г). Но тут американцам не удалось опротестовать действия советского Тихоокеанского флота — «Гаджен» подошла к берегу гораздо ближе, чем на три мили. Её координаты были официально зарегистрированы в протоколе задержания, составленном на месте происшествия. Была проведена аэрофотосъемка лодки, задержавших её кораблей и участка берега, по которой также было видно, что лодка находится значительно ближе к берегу, чем допустимо, внутри трёхмильной зоны.

Американский экипаж был снят с лодки и арестован. Лодку взяли на буксир и привели во Владивосток. О происшествии было немедленно доложено Хрущёву. (АИ)

Никита Сергеевич связался по экстренной линии с президентом Эйзенхауэром и сообщил ему об имевшем место факте нарушения советской государственной границы американской подводной лодкой. Президент попытался всё отрицать.

«Господин президент, на этот раз у нас есть неопровержимые доказательства», — попросил передать по телетайпу Хрущёв.

«Какие?» — пришёл вопрос от Эйзенхауэра.

«Ваша подводная лодка с экипажем, протокол задержания и аэрофотосъёмка.»

«Вы захватили нашу подводную лодку?» — спросил президент.

«Она была принуждена к всплытию в трёхмильной зоне территориальных вод СССР, и окружена нашими противолодочными кораблями», — ответил Хрущёв: «Экипаж лодки спустил флаг».

В сеансе связи наступила пауза. В этот момент Никита Сергеевич даже пожалел, что связь шла по телетайпу, а не по телефону. Ему очень хотелось услышать, какими словами Айк поминает своих адмиралов, посылающих лодки на разведывательные задания.

Телетайп снова застучал:

«Я сожалею о произошедшем инциденте», — написал Эйзенхауэр: «Виновные будут наказаны. Прошу вас проявить милосердие и вернуть подводную лодку и её экипаж в Соединённые Штаты»

«Советская сторона готова пойти навстречу вашей просьбе», — продиктовал Хрущёв: «Если американская сторона возьмёт на себя официальное обязательство прекратить проникновение подводных лодок в территориальные воды Советского Союза. Если же такого обязательства не будет, экипаж лодки будут судить по статье «Шпионаж»

«Господин Первый секретарь», — ответил Эйзенхауэр: «Если я дам подобное официальное обязательство в письменном виде, Конгресс разорвёт меня на части. Прошу Вас сейчас поверить слову джентльмена. Как Верховный Главнокомандующий, я отдам письменный приказ по флоту, запрещающий подобные операции, и пришлю вам копию по дипломатическим каналам, но прошу сохранить в тайне факт передачи этого документа.»

«Согласен», — ответил Хрущёв: «После получения копии документа экипаж и лодка будут переданы официальным представителям американского флота во Владивостоке. При передаче будет присутствовать пресса, но о документе репортёры знать не будут. Но, в случае нарушения нашей с вами тайной договорённости, настоящая переписка и копия приказа будут переданы прессе»

Эйзенхауэру не оставалось ничего, кроме как согласиться на поставленные условия. Копия приказа была получена через три дня. За это время советские специалисты во Владивостоке облазили американскую лодку от киля до головки перископа, и отвинтили всё, что можно. Секретные коды и шифровальное оборудование американцы успели уничтожить. Советскому флоту досталась новейшая аппаратура подслушивания и современный гидроакустический комплекс, торпеды, аппаратура связи. Впоследствии трофеи очень пригодились советским конструкторам.

При передаче лодки американцам, представители ВМФ сильно возмущались «кражей аппаратуры», на что командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Валентин Андреевич Чекуров справедливо заметил:

— Забирайте, что осталось, в следующий раз и этого не получите.

Главнокомандующий ВМС США адмирал Арли Бёрк (Тот самый, чьим именем названы нынешние эсминцы), узнал много нового о себе и своих родителях непосредственно от президента. Из Овального кабинета он вышел красным, как из парилки.

Весной 1957 года, на сессии Координационного Совета ВЭС, Хрущёв сказал Премьеру Госсовета КНР Чжоу Эньлаю:

— Товарищ Чжоу, мне тут передали важную информацию. Недавно в архивах нашли совершенно забытые за давностью лет материалы одной экспедиции ещё царского периода. В них есть сведения, что в Китае, в районе Дацина, по некоторым признакам, может залегать нефть. Какие именно признаки — не спрашивайте, я не геолог. Моё предложение — не послать ли нам с вами совместную экспедицию в этот район? Пусть геологи поищут, пробурят несколько скважин, глядишь, может быть, и найдут?

Председатель Чжоу предложение Хрущёва с благодарностью поддержал. Летом 1957 года в Дацин отправилась советско-китайская экспедиция. В июле поиски увенчались успехом — на глубине от 1 до 4х км в отложениях мелового и юрского периодов было обнаружено месторождение нефти и природного газа, объёмом по нефти 6,36 млрд. тонн, а по природному газу — 1 трлн. м³

Нефть в Дацине оказалась не лучшего качества — сернистая и тяжёлая. Она больше подходила для синтеза пластмасс, чем для производства топлива. Поэтому решено было строить на Дацинском месторождении нефтехимические заводы, позже объединившиеся в Дацинский промышленный район-комбинат, где производилась комплексная переработка нефти и попутного газа, было создано производство пластмасс и различных изделий из них.

Политическое значение совместной советско-китайской разработки Дацинского месторождения было огромным. Китайцы вновь убедились, что СССР — их лучший и главный союзник, «научно-технический локомотив» Экономического Союза. Совместная работа советских и китайских специалистов, налаженная в СССР подготовка инженерных кадров для Китая советскими специалистами заложили прочную основу для сотрудничества на десятилетия вперёд.

Летом 1957 года в литературном приложении к газете «Комсомольская правда» началась публикация романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» (АИ) В кратком редакционном предисловии главный редактор газеты Алексей Иванович Аджубей особо упомянул, что роман Пастернака номинирован на Западе на Нобелевскую премию, однако произведение весьма неоднозначное, поэтому решение о продолжении публикации было предложено принять самим читателям. То есть, читателям было предложено звонить и писать в редакцию в течение месяца, после чего был произведён подсчёт голосов «за» и «против» продолжения публикации.

Также в приложении был заявлен небольшой список книг, намеченных для публикации, с краткими, но содержательными аннотациями к ним. Следующей книгой после «Доктора Живаго» стояла «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, а за ней «Страна багровых туч» братьев Стругацких, «Астронавты» Станислава Лема, и «Каллисто» Георгия Мартынова. (Все эти книги были либо изданы в 1957 году, либо написаны к указанному времени, но изданы позже)

Вначале читательский интерес к роману был велик — как же, Нобелевскую премию за плохую книгу не обещают. Однако после нескольких выпусков литературного приложения последовал шквал читательских откликов, требовавших «кончать печатать эту антисоветскую тягомотину и запустить что-нибудь поинтереснее по списку»

Расчёт Алексея Ивановича был точен. При невероятном интересе к космической тематике, начавшемся после запуска спутника и выхода фильмов «Дорога к звёздам» и «Тайна двух океанов», роман Пастернака прошёл в Советском Союзе практически незамеченным.

Тщательно разработанная операция ЦРУ оказалась сорвана. Намеченная на 23 ноября 1957 года публикация романа в миланском издательстве Джанджакомо Фельтринелли была отменена. (АИ) Роман вышел на Западе в 1958 году, в НТСовском издательстве «Посев», что автоматически обрекало его на весьма ограниченную аудиторию. В СССР его пытались распространять в виде самиздатовских перепечаток, но какого-либо интереса роман не вызвал. (Если плод не запретный, то он не сладок)

Западная пресса, купленная ЦРУ, поначалу пыталась привлечь внимание к роману, однако он так и остался малоизвестным опусом, интерес к которому проявляли, разве что, диссиденты. Репортёры западных газет на одной из пресс-конференций задали вопрос самому Хрущёву: читал ли он роман Пастернака, и что он по этому поводу думает.

Ответ на этот вопрос у Никиты Сергеевича был подготовлен:

— Читал. Точнее, начал читать, но не понравилось. Бросил и переключился на «Туманность Андромеды». А вообще, времени мало, некогда читать, слишком много работы.

25 ноября 1957 г скончался Эрнст Оппенгеймер, владелец алмазодобывающей компании «De Beers», золотодобывающей «Anglo-American» и международного синдиката по продаже алмазов Central Selling Organization, немецкий еврей и известный филантроп. Его бизнес унаследовал сын, известный на тот момент южноафриканский политик, 48-летний Гарри Фредерик Оппенгеймер. Он стал президентом «De Beers» и «Anglo-American».

Младший Оппенгеймер в 1948-57 гг был популярным в Южно-Африканском Союзе спикером от оппозиции, выступавшим, в частности, по экономическим вопросам. Он также был последовательным противником политики апартеида и сторонником равноправия белого и чёрного населения ЮАС. После смерти отца Гарри Оппенгеймер оказался перед нелёгким выбором — продолжить заниматься политикой, к которой у него была весьма сильная предрасположенность, либо расстаться с политической деятельностью и сосредоточиться на семейном бизнесе. Он говорил: «Если вы возглавляете большую компанию в маленькой стране, вы неизбежно сталкиваетесь с тем, что политика и бизнес тесно переплетаются».

Похороны отца на некоторое время выбили младшего Оппенгеймера из привычной деловой колеи. Однако он никогда не переставал быть тем, кем он умел быть лучше всего — продавцом алмазов. Казалось, он уже окончательно выбрал свой путь и возглавил семейный бизнес.

В это время в Южно-Африканском Союзе завершалось создание политической системы апартеида, весьма неоднозначной по сути, но вызывавшей в мире единодушное негодование и порицание, причём как в социалистических, так и в капиталистических странах. В этом вопросе международное сообщество проявляло редкостное единодушие. В то же время ЮАС стремился обрести полную независимость от Великобритании.

Впервые слово «апартеид» (точнее, «апартхейд», в переводе с языка африкаанс — «раздельность») употребил в своей речи в 1917 году Ян Христиан Смэтс, ставший в 1919 году премьер-министром ЮАС. До и во время второй мировой войны существовал, в основном, т. н. «большой» апартеид, лишавший африканцев («банту» — в терминологии белых жителей страны) политических прав, но не слишком ограничивавший их в повседневной жизни.

В 1948 году преимущественно бурская Национальная партия (НП) сделала основой своей предвыборной программы политику апартеида. НП с небольшим отрывом выиграла выборы у Объединённой партии Сметса, и сформировала коалиционное правительство вместе с Партией африканеров. Во главе его оказался протестантский священнослужитель Даниэль Франсуа Малан.

Как известно, к власти нельзя допускать попов, воров и идиотов. Именно Малан начал активно принимать законы, из которых складывалась политика апартеида. Его преемник Иоханнес Стрэйдом продолжил создавать «общество раздельного проживания», пользуясь при этом такими сомнительными методами, как установление парламентского контроля над Верховным Судом, увеличение количества судей Апелляционного Суда, с заполнением новых вакансий своими сторонниками, увеличением количества мест в парламенте вдвое, с передачей большинства из них Национальной партии.

Во время правления Стрэйдома ЮАС разорвал дипотношения с Советским Союзом.

В конце 1957 г премьер Стрэйдом был уже тяжело болен и редко появлялся в парламенте (скончался от рака 24 августа 1958 г)

На одном из благотворительных приёмов в декабре 1957 года Гарри Оппенгеймер заметил незнакомую красивую женщину. Его внимание привлекла не только её внешность. На незнакомке было редкостной красоты колье из бриллиантов.

Оппенгеймер навёл справки у организаторов приёма. Женщину звали Присцилла Майлс, каких-либо подробностей о ней выяснить не удалось. По его просьбе их представили друг другу, Оппенгеймер завязал обычный, светский, ничего не значащий разговор. Присцилла выглядела заинтересованной. Её фразы не казались пустой светской болтовнёй, в ней чувствовалось не только хорошее образование и манеры, но и природный ум.

Он был давно и счастливо женат, но красивая и умная женщина, да ещё носящая необычные бриллианты, привлекала его внимание на уровне инстинктов.

В ходе беседы он поинтересовался происхождением её колье.

— Угадайте, — Присцилла грациозным движением сняла украшение и протянула ему на ладони. — Посмотрим, такой ли вы специалист, как о вас говорят?

Это был, хоть и шуточный, но вызов, и Оппенгеймер не мог его не принять.

— Вы позволите? — Он взял колье и долго, внимательно осматривал бриллианты через лупу. — Гм… На наши непохоже… Конго? Нет, пожалуй, я бы узнал. Такие относительно крупные экземпляры обычно запоминаются… Вещь не выглядит старинной, если только её не переделали из антиквариата…

— Это было бы варварством, — покачала головой Присцилла. — Насколько я знаю, это вполне современное изделие.

— Да, судя по многим признакам… Чем-то напоминает индийские украшения, но тоньше и элегантнее… Австралия?

— Не угадали. Россия.

— Быть не может! Великолепная работа, — искренне удивился Оппенгеймер. — Камни напоминают южноафриканские, но разница видна, если присмотреться.

— Говорят, геология Сибири похожа на геологию Южной Африки, — сказала Присцилла. — Хотя я не специалист…

— Красные — это загадка, — признал Оппенгеймер. — Они не идут на контакт, играют по своим правилам. Хотел бы я познакомиться с их алмазной индустрией поближе.

— В самом деле? Один мой знакомый знает кое-кого, кто мог бы вами заинтересоваться.

Оппенгеймер был откровенно задет и, одновременно, заинтригован. Обычно это он интересовался кем-либо, а тут «могли заинтересоваться» им самим.

— И кто же это? — в его голосе прозвучал неприкрытый скепсис.

— Я не могу вам сказать, — покачала головой Присцилла. — Но если вы заинтересованы… — её фраза повисла в воздухе, завлекая своей недосказанностью. — Вам позвонят…

Ему позвонили через два дня. Неизвестный передал Оппенгеймеру «привет от мисс Майлс».

— Если вы заинтересованы в сибирских алмазах, мы могли бы встретиться и обсудить детали.

Они встретились тем же вечером, в небольшом кафе, где Оппенгеймер до того никогда не бывал. Незнакомец представился как «мистер Смит», по выговору он напоминал родезийца.

— Кого вы представляете? — прямо спросил Оппенгеймер.

— Так же, как и вы — себя, — усмехнулся Смит.

— Я представляю не только себя, но и «De Beers», прежде всего.

— Моя компания выполняла контракты для правительств Египта и Иордании, — Смит говорил вполголоса. — «Southern Cross». Там мне приходилось встречаться с русскими советниками. Некоторые контакты у меня остались.

— Гм… Допустим… — в Оппенгеймере боролись недоверие и любопытство. — Почему я должен вам верить?

— Можете не верить, — Смит выразительно пожал плечами, — Но если хотите выйти напрямую на руководство красных… Можете, конечно, попробовать пойти официальным путём. Лет через шесть вам, возможно, ответят. Отказом.

— На какой уровень руководства?

— Этого я не знаю, но, подозреваю, что самый высокий.

— Военное руководство? Чем оно мне поможет?

— Нет, политическое.

Во время второй мировой войны Гарри Оппенгеймер служил офицером разведки в Ливии. В этот момент он почувствовал уже было забытое дыхание прошлого. «Воистину, из разведки уходят только ногами вперёд», — подумал он.

— Когда?

— Не знаю. Ждите. Канал связи нерегулярный. Будьте готовы вылететь немедленно.

— В Европу?

— Нет. В Дели.

Приглашение пришло через неделю. После долгого полёта над Индийским океаном Оппенгеймер чувствовал себя уставшим. В Дели его встретил сотрудник советского посольства и вручил билеты на самолёт Аэрофлота. Встречающий скептически окинул взглядом безукоризненный деловой костюм Оппенгеймера.

— Сэр, вы летите в Россию. Там сейчас очень холодно, — советский дипломат подозвал индийца-носильщика, ожидавшего неподалёку. Носильщик принёс большую мягкую сумку.

— Возьмите, сэр. Это — тёплая одежда. В багаж не сдавайте, возьмите с собой в салон и наденьте перед выходом из самолёта. Выходить придётся на лётное поле, в Новосибирске сейчас минус тридцать.

— По Фаренгейту? — уточнил Оппенгеймер.

— По Цельсию, но для минусовых температур разница невелика. (сравнительная шкала и онлайн-калькулятор для перевода из градусов Фаренгейта в градусы Цельсия http://familytravel.com.ua/info/interesting/celsius_help)

— А виза? — спросил он.

— Вы действительно хотите иметь советскую визу в южноафриканском паспорте? — улыбнулся встретивший его третий секретарь советского посольства. — Мы беспокоимся о своих возможных партнёрах. Зачем вам лишние вопросы дома?

Советский самолёт оказался неожиданно комфортабельным, сервис был вполне на уровне мировых стандартов. Ту-104 в считанные часы перемахнул Гималаи и приземлился в заснеженном Новосибирске.

Перед выходом Оппенгеймер открыл русскую сумку. Внутри был лёгкий полушубок из искусственного меха, тёплые сапоги и роскошная бобровая шапка. Сверху лежала открытка с надписью по-английски: «Это — подарок. В Советском Союзе холодная зима, но тёплое гостеприимство». Он оделся, с благодарностью помянув предусмотрительность принимающей стороны.

Его встретили молодые интеллигентные люди в штатском, сразу отделив от остальных пассажиров. Таможенного досмотра не было. Оппенгеймера провели через боковой выход аэровокзала. Переводчик пояснил, что они сразу летят в Мирный.

— Что это — Мирный?

— Посёлок возле алмазного карьера «Мир», в Якутии. (статус города Мирный получил в 1959 г)

Ещё через несколько часов он вышел из самолёта, окунувшись в белый вихрь пронизывающей метели. Оппенгеймер оглянулся, всерьёз опасаясь, что из тьмы на него вот-вот выйдет белый медведь. Посёлок был застроен двухэтажными деревянными домами. Тарахтящий вездеход, напоминающий армейский джип, отвез прибывших в гостиницу.

Пролетев без малого полмира, вымотавшийся насмерть миллиардер сразу отключился, даже не обратив внимания на интерьер.

На следующий день ему показали карьер и обогатительную фабрику. В целом всё было похоже на его собственные фабрики в Южной Африке. «Страшные коммунисты» оказались вежливыми, вполне приветливыми и даже предупредительными людьми. Они, казалось, не обращали внимания на более чем спартанские бытовые условия, от которых у южноафриканца волосы вставали дыбом. Работа и безопасность на фабрике была организована на высоком уровне, охрана тщательно обыскивала всех на выходе.

Сибирские алмазы были хороши. Оппенгеймер спросил переводчика:

— С кем можно обсудить возможность сотрудничества?

— В Москве, — ответ переводчика был короче, чем его аккуратная стрижка.

Стремительный Ту-104 доставил гостя в Москву. У трапа его встретил водитель чёрного лимузина, напоминавшего большие американские модели, но этот был явно советского производства. По дороге Оппенгеймер с интересом разглядывал заснеженные улицы, спешащих людей, незнакомую архитектуру. Он с удивлением увидел через лобовое стекло красную зубчатую стену и высокие башни. Машина, задержавшись на КПП, въехала во внутренний двор Кремля. Переводчик распахнул перед ним дверцу:

— Вас ждут.

Долгое путешествие по высоким коридорам Кремля завершилось возле вполне обычной двери на третьем этаже. Секретарь в приёмной предложил «на минутку присесть», доложил о госте, и тут же пригласил войти. Оппенгеймер вошёл в кабинет… и замер от удивления. Навстречу ему с приветливой улыбкой поднялся из кожаного кресла «главный коммунист планеты», выговорить полное имя которого могли лишь избранные англосаксы. Не говоря уж о том, чтобы написать.

Разговор с самого начала шёл о совершенно конкретных вещах. Оппенгеймер поблагодарил за любезное приглашение и невероятно интересную экскурсию, выразил надежду на сотрудничество. Желание подгрести под СSO сибирские алмазы было велико.

— Мы тоже весьма заинтересованы в сотрудничестве с Южной Африкой, — неожиданно для него ответил Хрущёв. — И отнюдь не только в отношении алмазов. Мы могли бы сотрудничать по очень многим направлениям, но вот политика вашего правительства этому очень сильно препятствует.

— Совершенно с вами согласен, — Оппенгеймер сокрушённо развёл руками. — Но что я могу сделать в этом отношении? Национальная партия победила на выборах и подмяла под себя все структуры власти. Я — простой бизнесмен…

— Мистер Оппенгеймер, вы как раз тот политик, который необходим Южноафриканскому Союзу, чтобы обрести подлинную независимость и прорвать блокаду международной изоляции, — вдруг заявил Никита Сергеевич. — Как вы посмотрите на предложение стать премьер-министром Южной Африки?

— Я??? Премьером? — изумился Оппенгеймер.

— Вы, вы, — улыбнулся Хрущёв. — Мне докладывали, что вы — давний и последовательный противник политики апартеида. Именно такой политик мог бы, придя к власти, постепенно подготовить общество к демонтажу системы апартеида.

— Но я… господин Первый секретарь, я недавно вступил в права наследства, мне необходимо управлять семейным бизнесом!

— Я более чем уверен, что у вас получится совмещать и то и другое.

— Эта задача сложнее, чем вам кажется. Национальная партия победила на выборах уже два раза подряд, пусть и с небольшим перевесом, — сказал Оппенгеймер. — Их поддерживают большинство африканеров, потому что считают, что Национальная партия приведёт страну к независимости от Британской короны. А апартхейд — лишь несущественное естественное приложение к политике Национальной партии. (Оппенгеймер произносит этот термин именно так, как произносят африканеры)

— Из-за этого «несущественного приложения» ваша страна уже оказалась в международной изоляции, — заметил Хрущёв. — Советский Союз тоже был до недавнего времени в экономической блокаде, это очень плохо для экономики, не мне вам объяснять.

— Да, но… простите, я не понимаю… Мы разорвали отношения с Советским Союзом из-за коммунизма, и вы, коммунисты, пытаетесь теперь помочь нам выбраться из изоляции? — Оппенгеймер был озадачен.

— Да. Потому что полноценное сотрудничество по многим областям было бы выгодно и нам и вам, — ответил Никита Сергеевич.

— Допустим… Но как это сделать?

— Прежде всего, вам необходимо вернуться в политику, — сказал Хрущёв. — И не покидать политическую сцену ни в коем случае. Контакты с коммунистами имеет смысл сохранять в тайне — ваша страна ещё не готова видеть премьером или президентом человека, который хотя бы контактирует с Советским Союзом.

— Далее. Премьер Стрэйдом тяжело болен. У него рак, и он долго не протянет. Необходимо не допустить прихода к власти Хендрика Фервурда (http://ru.wikipedia.org/wiki/Фервурд,_Хендрик)

— Это точно. Фервурд — настоящий архитектор апартхейда, — подтвердил Оппенгеймер. — Но, помимо его есть и другие политики, которые поддерживают идею апартхейда. Их много. Как можно не допустить их к власти?

— Есть много способов добиться успеха. Возможно, от вас потребуется информация. Например, список политиков, поддерживающих апартеид. Предоставьте этот вопрос специалистам.

— Гм… Вашим специалистам? — уточнил южноафриканец.

— Я этого не говорил. Итак, вы согласны?

— Да, чёрт подери! Но что я с этого буду иметь? Сибирские алмазы?

— Возможно. Скажем так — не исключено. Однозначно — не все, и — не сразу. Это будет зависеть от развития ситуации, — подчеркнул Хрущёв. — Однако, у наших стран и помимо алмазов есть множество сфер для сотрудничества. Оно будет выгодно для нас в любом случае.

— Господин Первый секретарь, но мой бизнес — это алмазы и золото!

— Так диверсифицируйте ваш бизнес. Не надо замыкаться только на алмазах и золоте. Например, производство военной техники весьма прибыльно, — посоветовал Никита Сергеевич. — Тем более, находясь на государственном посту, вы всегда будете одним из первых знать, во что надо вкладывать деньги в настоящий момент

— Гм! А в этом есть резон… Ну, что ж, господин Первый секретарь… Считайте, что мы договорились.

— Вот и хорошо. И не забудьте — этого разговора никогда не было…

Когда Оппенгеймер покинул кабинет, дверь, ведущая в зал заседаний Президиума ЦК открылась, и появился улыбающийся Иван Александрович Серов.

— Ну, что скажешь? — обеспокоенно спросил Хрущёв.

— Ну чё… для первой вербовки нормально, — ухмыльнулся председатель КГБ. — Лет через 10–15 мог бы классным вербовщиком стать…

— Лет через 10–15 меня уже съедят черви, — вздохнул Никита Сергеевич.

— Да ладно, не рефлексируй. Ты только не воображай, что после одного разговора с Оппенгеймером ЮАС упадёт к нам в руки как то яблоко Ньютону на голову, — предупредил Иван Александрович. — В ЮАС уйма этих буров, и они все упёртые, что твои ослы. Так что отменить апартеид с понедельника не получится. Для того, чтобы Оппенгеймер стал президентом или премьером, надо как минимум зачистить Хендрика Фервурда, Балтазара Форстера и Питера Боту. А в полицейском государстве, населённом одержимыми фанатиками-антикоммунистами это будет ой как непросто. В общем, готовься к долгой тайной битве за советскую Южную Африку. До последнего упёртого африканера.

— Ты только скажи, мы действительно этому упырю сибирские алмазы на продажу сдадим? — обеспокоенно уточнил Серов.

— Ага, щаз! — рассмеялся Хрущёв. — А потом еще догоним и в каждый карман по совковой лопате насыплем. Сибирские алмазы для Оппенгеймера — что морковка у ослика перед носом. Единственное, чем можно его завлечь. Мне надо, чтобы он стал альтернативой для общества, отжал от власти Национальную партию. А когда процесс пойдёт, его можно и в расход пустить, там африканцы сами поднимутся, уже не остановишь. Важнее будет их придержать, чтобы они в процессе обретения независимости не поломали то, что уже построено.

В конце 1957 года Иван Александрович Серов вышел на Никиту Сергеевича с несколько неожиданным предложением разделить Комитет Государственной Безопасности на несколько организаций, подотчётных исключительно ЦК КПСС, а отдельные из них он предлагал сделать подотчётными только Президиуму ЦК.

Своё предложение он мотивировал желанием сосредоточить усилия только на профильной деятельности, сняв с Комитета и передав в ведение МВД СССР некоторые задачи.

В частности, Серов предлагал оставить в сфере ответственности КГБ СССР: Первое и Второе Главные управления (разведка и контрразведка), Третье Главное управление КГБ СССР (военная контрразведка) Пятое управление (идеологическая контрразведка), Шестое управление (экономическая контрразведка и промышленная безопасность), Седьмое управление (наружное наблюдение и охрана дипломатического корпуса) — в нём основными подразделениями были 7-й отдел (материально-техническое обеспечение средствами наружного наблюдения: автомобили, телекамеры, фотоаппаратура, магнитофоны, зеркала), 10-й отдел (наблюдение за общественными местами, посещаемыми иностранцами: парками, музеями, театрами, магазинами, вокзалами, аэропортами), 11-й отдел (снабжение аксессуарами, необходимыми для ведения слежки: париками, одеждой, гримом), Восьмое Главное управление КГБ СССР (шифровальная служба), Оперативно-техническое управление (ОТУ) КГБ СССР, в котором числились Центральный НИИ специальных исследований, и Центральный НИИ специальной техники (советский аналог отдела «Q» из фильмов о Джеймсе Бонде). Это управление занималось, изготовлением документов для оперативных целей, экспертизой почерков и документов, радиоконтрразведкой, изготовлением опертехники.

Серов также считал необходимым сохранить в составе КГБ СССР Представительство КГБ СССР в ГДР, имевшее статус отдельного Управления в связи с особой важностью стоящих перед ним задач.

За КГБ СССР оставался также Институт изучения исторических последовательностей, под этой легендой скрывалось находившееся пока в состоянии формирования 20-е Главное Управление, о существовании которого знали лишь его сотрудники и несколько человек, имевших допуск с красным грифом «ТАЙНА». Это было Главное Управление Темпоральной Безопасности, куда входила и «группа информации» (АИ)

Помимо перечисленных Управлений, Иван Александрович предложил создать Информационно-Аналитическое Управление (В реальной истории было создано лишь в 1989 году, затем в связи с известными событиями было переформировано), а также силовые структуры — группы «А» и «В» внутри Седьмого Управления, получившие позже собственные наименования «Альфа» и «Вымпел», а также Бюро связи КГБ СССР с издательствами и органами массовой информации («Пресс-бюро КГБ»). При этом «Альфа» и «Вымпел» подчинялись напрямую Председателю КГБ и Первому Секретарю ЦК КПСС. (Так было в рельной истории)

Для концентрации усилий на вышеперечисленных задачах, Иван Александрович предложил вывести из состава КГБ СССР и сделать отдельными службами следующие Управления:

Четвертое управление КГБ СССР (обеспечение государственной безопасности на транспорте) передавалось отдельной службой в состав МВД СССР.

Девятое управление КГБ СССР (охрана руководителей ЦК КПСС и Правительства СССР), Десятое управление (Управление Коменданта Московского Кремля), выделяемое из Девятого управления Пятнадцатое управление (строительство и эксплуатация «резервных объектов» — бункеров для руководства страной на случай ядерной войны, в реальной истории выделено из 9 управления приказом КГБ № 0020 от 13 марта 1969 года), Управление правительственной связи (УПС, В реальной истории создано приказом КГБ СССР № 0019 от 13 марта 1969 года на базе Отдела правительственной связи) и выделяемое из Восьмого управления Шестнадцатое управление — электронная разведка, радиоперехват и дешифровка (В реальной истории выделено 21 июня 1973 года из Восьмого управления Приказом КГБ СССР № 0056 от 21 июня 1973 года) должны были образовать аналог Секретной Службы при президенте США, объединённой с АНБ, подчиняющийся лично Первому секретарю ЦК КПСС.

Также из структуры КГБ СССР выводилось в отдельную службу Главное управление пограничных войск, (оно составляло примерно половину всего списочного состава КГБ СССР)

Ознакомившись с предложенной Серовым структурой, а также со справочником из «документов 2012», по которому эта структура создавалась (Клим Дегтярёв «Энциклопедия спецслужб»), Хрущёв предложения Ивана Александровича в целом поддержал, хотя и традиционно попенял ему на «большие аппетиты».

— Аналитику создавать так или иначе надо, — ответил Серов. — Я поездил по всяким КБ и НИИ, такого насмотрелся… Ценнейшая информация, в частности, вывезенная из Германии после войны, в некоторых конторах валяется мёртвым грузом, иногда даже на улице. А ведь за неё солдатской кровью заплачено! Те же шифровки… да, читаем дипломатическую почту, военные шифры, но ведь потом всё это в шкаф ложится! А у американцев каждое сообщение через компьютеры прогоняется, на предмет поиска совпадений… ну, или будет прогоняться, когда базы данных появятся.

(В годовом отчете КГБ, адресованном Никите Хрущеву и датированном началом 1961 года, говорится, что в 1960 году Восьмое управление КГБ расшифровало 209 тысяч дипломатических телеграмм, посланных представителями 51 государства. Не менее 133 200 перехваченных телеграмм были переданы в Центральный Комитет (несомненно, главным образом в международный отдел ЦК). К 1967 году КГБ мог раскрыть 152 шифра, использовавшихся 72 странами. По оценкам отдельных западных экспертов, Москва частично или полностью могла читать дипломатическую переписку примерно семидесяти стран мира. см. Клим Дегтярёв «Энциклопедия спецслужб»)

— Это ты всё верно говоришь, — согласился Никита Сергеевич.

— Я ещё поговорил с Шалиным, — сказал Серов. — Ему тоже надо будет создать у себя Информационно-аналитическое управление ГРУ. В КГБ будут аналитики по политическим вопросам, а в ГРУ — по военным, это два несколько разных направления, смешивать их не следует.

— Вот это тоже дело, — одобрил Хрущёв. — Только информация должна быть достоверной. Чтобы не писали в отчётах то, что от них хотят услышать в Генштабе и Министерстве обороны.

— А вот для этого очень полезно будет завести, помимо аналитических управлений в составе КГБ и ГРУ, ещё одно аналитическое учреждение, аналог того, что в Штатах именуется RAND Corporation, — сказал Серов. — Хотя считается, (на 1950-е годы) что «РЭНД» создана для конструирования самолётов, ракетной техники и спутников, в ближайшем будущем она начнёт заниматься компьютерами, а затем и разработкой и выявлением новых методов анализа стратегических проблем и новых стратегических концепций. Причём применительно к системному подходу надо отметить основополагающую разницу советского и американского системного анализа.

— То есть? — уточнил Никита Сергеевич.

— Элементарно, — пояснил Серов. — Советский системный подход, если судить по «документам 2012», мало занимался проблемами именно военного системного анализа, теми возможностями, что он открывает для противодействия двух и более систем. Советская школа системного анализа в «той истории» больше всего внимания уделяла вопросам устройства системы, ее целостности, управления, принятия решений… Абсолютное большинство научных работ начиналось с простых положений: есть некая система, далее объясняется, что это такое. Её окружает внешняя среда — идёт объяснение, что это такое, а теперь… И дальше следует объяснение какого-то частного вопроса, исходя из общих закономерностей системы.

— Хочешь сказать, что у американцев иначе?

— Именно! Русско-германская школа, как в прошлом, так и сейчас, стремится к раскрытию факта, выявлению его причинно-следственных связей, его позитивных и негативных сторон, структурных особенностей.

— В Англии и Америке иной стиль мышления. Они сильнее в многостороннем анализе, сильнее в синтезе. Но главное — «советский подход направлен на выяснение и разрядку проблемы внутри своей системы, а американский — на выявление проблемы внутри и вокруг чужой системы, и доведении этой чужой системы до катастрофы» (Определение из книги Шевякина Александра Петровича «Разгром советской державы. От «оттепели» до «перестройки»)

— Пока советские доктора философских наук объясняли, как устроен мир с точки зрения системного подхода, — сказал Серов, — Американские доктора математических наук думали, как этот мир переделать, чтобы при наименьших затратах извлечь из этой переделки наибольшую экономическую, финансовую и геополитическую выгоду.

— Гм!… — Хрущёв задумался. — С таким системным подходом мы однозначно проиграем.

— И поэтому наш системный подход придётся менять, — подтвердил Серов. — Наши аналитики в нашем аналоге «РЭНД» должны будут научиться мыслить так же, как англосаксы. Отчасти у нас уже начало получаться, но чтобы противостоять такой интеллектуальной мощи, как «РЭНД», нам надо противопоставить ей аналогичную научную структуру.

— Причём, это должен быть не ещё один номерной НИИ, где сотни научных сотрудников целыми днями ковыряют в носу и пишут отчёты, которые никто не читает. Нет. Им надо ставить абсолютно конкретные задачи, и требовать с них конкретного решения, причём в разумные сроки.

— Я бы рекомендовал поставить руководителями отделов этой структуры работников спецслужб, как КГБ, так и ГРУ, — сказал Серов. — У нас есть опытнейшие сотрудники, которые уже не работают за рубежом, но как аналитики приносят огромную пользу. Есть товарищи с Запада, такие, как Дональд Маклин, например. Использовать их в оперативной работе уже нельзя, но как аналитики они будут очень востребованы.

— Годится, — одобрил Никита Сергеевич. — Займитесь с Шалиным совместно формированием такой структуры. И по остальным своим предложениям проект Постановления подготовь. Шалин тоже пусть подготовит проект приказа по Министерству обороны, относительно создания в структуре ГРУ Информационно-Аналитического управления. Жукова я беру на себя, Президиум — тоже.

Постановление «О реорганизации Комитета Государственной Безопасности СССР» вступило в силу с 1 января 1958 года (АИ). С того же дня началось создание Информационно-Аналитического управления в составе ГРУ Генштаба.

Также была создана очень непростая и засекреченная организация, получившая не слишком понятное открытое название «Лаборатория Систем Управления Разработками Систем» (ЛАСУРС, в реальной истории существовала в 1967–1970 гг. в составе Научно-исследовательского сектора Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина, http://bigc.ru/theory/books/nsplasurs/) В «этой истории» её сфера деятельности была существенно шире. Постепенно она и превратилась в советский аналог «RAND Corporation», где, помимо решения чисто прикладных технических задач, на строго научной основе решались системные вопросы противостояния социализма и капитализма.