Меняю колоду!

Глава 7

Оформление документов много времени не заняло. Нам выдали студенческие билеты и ордера на заселение в общежитие с указанием соответствующего корпуса, а там, как договоримся с комендантом. Но для начала наша троица отправилась в хозчасть, где местный каптенармус в звании обычного армейского прапора без ленточного метра и циркуля на глазок (способность у них такая что ли?) определил наши параметры и выдал каждому по огромному баулу шмоток. Штатное оружие огнестрельное и холодное у нас забрали. Сказали, что выдадут, когда начальство даст на то указания. Отдавая кобуру с пистолетом и нож, Колян горько вздохнул, мол, какой он теперь воин без оружия. Я тоже вздохнул, но с облегчением, поскольку таскать на поясном ремне без портупеи бесполезные железяки не очень и хотелось.

Затем, по устоявшейся традиции, нас направили в баню. Тут мы с Екатериной, к моему глубокому удовлетворению, и расстались, поскольку мальчики — налево, девочки — направо, ну это так, условно выражаясь. Слез при расставании никто из нас не проронил, лишь сердобольный Колька выразил пожелание держаться вместе «бо земляки». На что мы с Катей скептически хмыкнули. Хоть она объективно и красивая девка, но не лежит к ней душа, хоть ты убейся ап стену. А когда человек неприятен, так и встречаться с ним желания нет никакого. Катюша, вроде бы, того же мнения. Колян, конечно, идеалист наивный, но это должно со временем пройти.

— Непривычно как-то, Володь, — выдал приятель после того, как мы остались одни.

— Что непривычно?

— Ну идем просто так без строя.

— Ну и что?

— Привык я, брат, за два месяца КМБ строем ходить, даже не по себе, — Колька грустно посмотрел на меня своими серыми глазами и изобразил вселенскую печаль на своей крестьянской…

Так, стоп! А где наша простоватая рязанско-ярославская физиономия? Мой простодушный друг кардинально поменялся не только фигурой, но и лицом. Оно, вроде бы, все тот же Колька, но что-то в его чертах неуловимо изменилось и волосы, вроде бы, потемнели. Теперь он мне кого-то напоминает…

— Коль, что с твоей физиономией стало?

— Что, заметно?

— Только что рассмотрел, ты будто на артиста Жана Русселя из «Призраков Нотр-Дам» стал немного похож. — Признаться, сам Руссель практически копия Алена Делона — вот такая интересная загогулина, как сказал бы мой друг и наставник Илья Борисович Ананьев.

— Погоди, Володь, то ли еще будет, — гордо выпятив грудь, ответствовал товарищ. — Я фотку Жана каждый вечер перед сном внимательно разглядываю, представляю, как моя физия постепенно трансформируется в его. Жаль цвет глаз пока не получается поменять на темно синий.

М-да, вот так живешь с человеком практически бок о бок привыкаешь к нему, а потом бах, а вместо Кольки Жан Руссель.

— Ты, Николай, со своей внешностью особо не усердствуй, — с ухмылкой сказал я, — иначе в следующий раз когда дома появишься, родная мать не узнает. — И заголосил, копируя голос его матушки Марины Кондратьевны: — Ой, чо деется, ратуйте громадяне! Вместо мово Кольки какого-то Русселя подкинули!

Поржали изрядно и в приподнятом настроении вошли в двери здешней бани.

Благо перед помывочными процедурами стричься не пришлось, ибо в учебном центре обрастать волосами парням, в отличие от девчонок, было непозволительно, так что стригли нас там под ноль раз в неделю. Здешних студентов вообще не стригут наголо в принудительном порядке — это я успел заметить. Некоторые парни с такими патлами ходят, иная девка от зависти на своих куцых косах повесится. Университетский помывочный комплекс отличался от того, что был в учебке как небо и земля. Традиционные тазики и краны с горячей и холодной водой, разумеется, имели место, как кадушка с раствором хлорной извести, на этом сходство заканчивалось. Здесь помимо мыла и мочалки всем желающим выдавали березовый веник, дабы по исконно русской традиции хорошенько прогреть и отхлестать от всей души свой организм в парилке. А потом под душ, воду здесь не экономили холодную и горячую. Помимо нас с Жомом в помывочной и парной было прилично народу. Знакомых по учебному центру мы не приметили, да и вряд ли бы кого узнали если бы встретили, поди-ка за два месяца перезнакомься с кучей народа, что проходила обучение в учебном центре под Малоярославцем, когда большую часть времени ты вообще не предоставлен самому себе.

В парилке хорошенько прогрелись на верхнем полоке, изрядно отхлестали друг друга. По времени нас никто не ограничивал, так что три захода в парную мы себе с Коляном позволили. В промежутках между ходками перекусывали домашними харчами. Еду запивали кислыми щами. Пенный напиток в бутылках можно было приобрести в буфете при бане.

Тут я совершенно согласен со своим корешем — удивительно и непривычно, когда тебя не подгоняют и вообще строем не заставляют ходить. Оно, хоть только из дома, но оказавшись в стенах учебного заведения, мы подспудно ожидали некое подобие казарменного режима с хождением строем, коллективным отбоем и прочими военными штучками. Ан нет. Как нам объяснили в приемной комиссии, ничего такого не будет. Студенты сами регламентируют свое времяпрепровождение. А вот посещение занятий обязательно, за этим строго следят и нарушителя запросто могут отчислить магом-недоучкой в какую-нибудь действующую войсковую часть.

После помывки обмундировались в выданную интендантом форму. Старую сдали в каптерку при бане. Армейские баулы у нас не отобрали. Самим ничего пришивать не пришлось — погоны, шевроны, петлицы и прочие нашивки уже имелись на своих местах. Далее нам предстояло заселиться в общежитие, при желании посетить столовую, затем в обязательном порядке явиться в главную учебную часть университета.

Двухэтажное кирпичное здание внешне казарменного типа оказалось вовсе не казармой, а вполне себе нормальной студенческой общагой. Дама в возрасте Аглая Никандровна Птица комендант тридцать шестого корпуса забрала у нас ордера, записала наши фамилии в журнал учета и выдала каждому по ключу от двухместных апартаментов за номером двести десять, расположенных на втором этаже. Обстановка нас удивила и порадовала. Получить отдельную комнату с персональными туалетом и душем, это после казарменного быта, воспринималось как сказка.

— Сюда и девчонок водить можно, — озвучил мою мысль Жом.

— Отличная идея, Колян. Только вряд ли у нас поначалу появится такая возможность. Не забыл, что нам в приемной комиссии сказали? Мы сюда попали в самой середине учебного процесса. Нам еще прочих сокурсников нагонять и в конце учебного года сдавать экзамены за два семестра.

— Жуть берет, как представлю, — выдал Жомов.

— Так чего не остался в учебке, коль жуть берет. Прослужил бы там еще семь месяцев, в августе направили бы по распределению в какой ВУЗ попроще. Жил бы в казарме, горя не зная. Ходил бы строем, как все умные люди.

— Не, брат, — не поддался на мою провокацию Николай. — только за эти хоромы я готов зубами грызть гранит науки, даже от общества девчонок отказаться… на время.

На обед мы не пошли — налопались в бане. Решили побыстрее утрясти все формальности с дальнейшим нашим пребыванием в стенах университета и направились в учебную часть. Шинели оставили в раздевалке у входа, после чего протопали в указанном гардеробщицей направлении.

Как оказалось, не мы одни были такими хитрыми, многие неофиты также пожелали как можно быстрее узнать, что их ожидает в стенах самого престижного ВУЗа страны. Предварительно зарегистрировались у секретаря в приемной, после чего около часа дожидались вызова. Первым позвали Жома., минут через семь и меня.

В приличном по площади помещении за столом у окна сидел довольно молодой мужчина, одетый в цивильный костюм, черноволос, кучеряв с характерным семитским профилем. Рядом за отдельным столом молодая девушка с цифрой IV и буквами МУМ и Ц на погонах и шевронах. По всей видимости, мобилизованная в помощь куратору в качестве помощницы на время наплыва новой волны народа из военизированных учебных центров студентка четвертого курса целительского факультета.

Подошел к столу начальника едва не строевым шагом и громко по-военному отчеканил:

— Курсант Зубов для дальнейшего обучения в Московском Университете Магических наук прибыл!

— Грандмаг от алхимии Розенфельд Иосиф Михайлович, куратор вашего потока. Присаживайтесь, Владимир Прохорович, — мужчина рукой указал на стул, напротив своего стола. Затем открыл папку с доставленными из приемной комиссии моими документами. На ознакомление у него ушло не более двух минут. Наконец он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел внимательно на меня своими черными как безлунная ночь глубоко посаженными глазами. — Итак, уважаемый, теперь вы студент первого курса нашего славного ВУЗа. По решению ректората вновь прибывшее из различных центров начальной подготовки пополнение одаренных в этом году не будет распределяться по уже существующим учебным группам, как это было в прошлые годы. Вас выделят в отдельный поток из одиннадцати групп. Поскольку все вы в своих воинских частях успешно прошли экспресс-метод обучения, среднее образование вами получено в полной мере. Вот только экспресс-методики по университетскому курсу покамест не готовы, так что вам придется серьезно поднапрячься, чтобы догнать прочих ваших сокурсников. Пожелания, жалобы имеете?

— Иосиф Михайлович, жалоб нет, есть просьба оказаться в одной группе с Жомовым Николаем.

— Ну да, ну да, кто бы сомневался. Только что ваш земляк выразил точно такое же пожелание. С моей стороны возражений не имеется, запишем вас в одну группу. Списки учебных групп и расписание занятий будут вывешены завтра на доске объявлений. Так что искренне желаю вам, Владимир Прохорович, успехов в учебе!

— Премного благодарен, Иосиф Михайлович! И вам многая лета! — Не остался я в долгу.

— А сейчас прошу пройти вон в то помещение, — он указал на одну из дверей, коих помимо выхода здесь было целых шесть.

Направился куда было велено. Оказался в комнате с белыми стенами, у дальней от окна стены кушетка, в центре стол, за столом усатый мужчина с круглой физиономией среднестатистического русака одет в белый халат на голове белая же медицинская шапочка.

— Курсант Зубов… хотел представиться по полной форме, но был остановлен легким взмахом руки хозяина кабинета.

— Полноте, батенька, мы тут с вами не в армии. Проходите, присаживайтесь. — Дождавшись, когда моя пятая точка окажется на довольно жестком стуле, кои в моей былой реальности именовались венскими, назвался: — Я Геннадий Васильевич Бывалов магистр от медицины. А теперь можете представиться, молодой человек, только маршировать и горланить будете на плацу, здесь у нас сугубо мирная обстановка.

— Зубов Владимир Прохорович.

— Вот так-то оно будет лучше, — записывая в журнал мои данные улыбнулся доктор. — Годков вам сколько полных?

— Пятнадцать… в июле шестнадцать стукнет.

Целитель оторвал взгляд от бумаг и с подозрением посмотрел на мою вполне себе взрослую физиономию и оценив ширину отнюдь не детских плеч, скептически выдал:

— А не обманываете ли вы меня часом, отрок? На вид вам не меньше восемнадцати, а то и все двадцать.

— Никак нет, господин магистр, не обманываю. Пятнадцать с половиной лет мне. Это я просто так выгляжу по-взрослому, поскольку породой в отца, а он у нас на селе первейший богатырь. У меня и старшие братаны такие же ранние. А еще я спортом занимаюсь и в учебке здорово поднакачали.

— Ага, тот самый инновационный подход. Надеюсь вас не очень уж мордовали эти два месяца в этом вашем учебном центре?

— Поначалу тяжко было, ваша милость, потом втянулись, ибо человек такая скотина, ко всему привыкает, даже к чему не дано привыкнуть никакой скотине.

— Да вы философ, батенька. — Заулыбался во все тридцать два зуба целитель. — Похвально, похвально, когда столь юный молодой человек не только впитывает знания об окружающем мире, но пытается осмыслить с разных сторон полученную информацию. — Откинувшись на спинку стула, Бывалов задумчиво постучал пальцами по столу. Просидев так с минуту, он вернулся в реальность. — Итак, Владимир Зубов, попрошу вас полностью разоблачиться. — Я по-армейски быстро скинул одежду, немного тормознув перед тем, как стянуть с себя кальсоны, на что доктор с язвительной улыбочкой выдал: — снимайте, снимайте, здесь вам нечего стесняться. Вот вашим товарищам, особливо тем, кому повезло оказаться в третьем кабинете… там такая фифа… — Геннадий Васильевич мечтательно возвел глаза к потолку. — Гм-гм, впрочем, молодой человек, вернемся к нашим баранам.

Эскулап со всем вниманием произвел осмотр моего организма, в рот заглянул, в уши, даже ягодицы приказал раздвинуть и писуна залупить. Далее он постелил на кушетку свежую простыню и велел ложиться и расслабиться. Лег, а вот расслабиться как-то не получилось, поскольку по всему моему организму будто огненная волна прокатилась от пяток до макушки. Неприятно, болезненно, но не смертельно. Впрочем болевые ощущения продолжились примерно с минуту. Затем мне было велено вставать и одеваться. Пока я все это проделывал, Бывалов что-то записывал в своем журнале.

— Ну как, доктор? — полностью облачившись, я нерешительно подошел к столу.

— Великолепно, Владимир Прохорович, мне не удалось выявить в вашем организме ни малейшего отклонения от нормы. Скелет, мышечный каркас, состояние внутренних органов… какие поискать. Голубчик, да вас можно использовать на моих лекциях в качестве идеального образчика самца вида хомо сапиенс. Не желаете ли, принять, так сказать, участие? — Идея стать своего рода моделью для показа студентам-медикам мне категорически не понравилась, но сразу отказ не пошел, пообещал подумать. — В таком случае, более вас не смею задерживать. Пройдёте через вон ту дверь, там вас обследует Георгий Иванович Лапочко грандмагистр один из ведущих специалистов в области ментальной магии. Светило мирового масштаба, скажу вам, без каких-либо преувеличений.

Вот же, блин, засада. Ну никак я не рассчитывал оказаться в лапах сильного менталиста. А вдруг тот выявит во мне нечто такое… ну сами понимаете. Хотя, чему бывать, того не миновать. Рано или поздно в стенах университета такое непременно бы случилось. Попрощавшись с приятным человеком, пошагал в указанном направлении.

Мужчина с забавной фамилией Лапочко в черной форме полковника Мажеского корпуса стоял у окна и дымил в распахнутую форточку папироской. При моем появлении, он ловким щелчком отправил окурок на улицу и, прикрыв форточку, обратился ко мне:

— Ну те-с, ну те-с, кто у нас на очереди?

— Зубов Владимир Прохорович, ваше благородие господин полковник! — рявкнул во всю мощь своих юных легких.

— Ага, посмотрите-ка, Надежда Елпидифоровна, на очередного счастливчика, коему повезло сделать что-то лучше всех прочих своих сослуживцев.

— Жорж, прекратите эти ваши высокородные выпады в сторону представителей простого народа, — раздался приятной тембровой окраски с легкой сексуальной хрипотцой женский голос.

Я развернулся в направлении голоса и увидел сидящую на стуле за небольшим столиком яркую брюнетку с чашечкой кофе в руках, аромат которого распространялся по всему кабинету. На вид лет тридцати в точно такой же черной форме, как Лапочко, только с майорскими звездочками на погонах. Забыл упомянуть, что система званий в России данной реальности полностью совпадает с той, к которой я привык еще в первой своей жизни, что, вне всякого сомнения, лишний раз подтверждает мои подозрения о существовании некой неразрывной связи между нашими мирами, игнорирующей кардинальные различия в развитии исторического процесса. Вполне возможно, что подобных связанных между собой реальностей значительно больше, но это, скорее, из области бездоказательного.

— Надежда, вы чересчур демократичны, — с укоризной покачал головой Георгий Иванович. — Эх, рано или поздно доведут либералы Россию-Матушку до беды своими хождениями в народ. — Кажется, я помимо собственной воли стал свидетелем спора двух представителей дворянского сословия о месте простого народа в жизни государства Российского. Хотя это может быть какая-то провокация в мою сторону. Для чего? Вариантов куча. Например, чтобы выявить вольнодумца или потаенного недоброжелателя государственного режима. Вполне допускаю, что это своего рода тест на психологическую устойчивость одаренного. Что бы это ни было, мне удалось сохранить «морду лица кирпичом», то есть ни жестом, ни мимикой не выдать собственные мысли в отношении этих двух комедиантов. Наконец полковник изволил одарить меня абсолютно равнодушным взглядом. — Итак, студент Зубов, поведай нам, за какие такие заслуги тебя направили на обучение в лучший ВУЗ государства российского?

— Прошел курс молодого бойца в Зуевском учебном центре, что под Малоярославцем. После сдачи экзаменов, в качестве финального испытания был направлен за Грань в числе всех прочих курсантов. В местной Прорве пробыл более двух часов, за что удостоился похвалы от командующего Мажеским корпусом Его Высокопревосходительства Блинова Константина Константиновича. — Рассусоливать не стал, кратко изложил историю своего появления в стенах МУМ.

«Бух, дзинь!» — это чашка с кофием неожиданно выпала из холеных майорских ручек и, выплеснув содержимое на даму, с характерным звуком разбилась об пол. А на физиономии господина полковника нарисовалось выражение растерянности и безграничного удивления.

— Черт побери! — воскликнула Надежда Елпидифоровна и резко слиняла из комнаты, похоже, в туалет замывать кофейное пятно на подпорченных кителе и юбке.

— Так это ты тот самый Зубов, что просидел в «душегубке» два с половиной часа, после чего портал закрылся?! — Громогласно выдал Георгий Иванович Лапочко. — Огромная тебе благодарность от всех сотрудников МУМ!

— Это за что же, господин полковник? — теперь наступила моя очередь удивляться.

— А за то, что наконец закрыл эту проклятую Прорву. Видишь ли, Владимир, всех преподавателей и прочих сотрудников нашего ВУЗа раз в год, а то и чаще в добровольно-принудительном порядке заставляли войти в ту самую прорву, которую посчастливилось закрыть именно тебе. Ты представить себе не можешь. Насколько это неприятно всякий раз получать жестоко по башке… Впрочем, что я говорю? Как раз именно ты способен понять то, что чувствует одаренный, оказавшись под мощнейшим ментальным давлением той аномальной зоны.

— Дык, я тут совершенно не при чём, — попытался отбояриться я от почетного звания «ликвидатор проходов в иные миры».

— Да ладно, молодой человек, не скромничай. Ты там наверняка сотворил что-нибудь эдакое, что помогло захлопнуться «душегубке». Скорее всего, испытав стресс, ты и сам не помнишь, что именно с тобой происходило. Так вот, сейчас мы с Надеждой Елпидифоровной Стравинской и попытаемся распахнуть закрытые участки твоей памяти, юноша. — Полковник аж ладошки потер от предвкушения очередного эксперимента.

— Ваше превосходительство, а может не стоит? — жалобным голосом заблеял я. — Вдруг там такое, о чем лучше вообще не вспоминать. — Ёхана бабай, повезло же нарваться на мировое светило… экспериментатор, мля. А впрочем, может быть это даже и неплохо. Если мне сейчас удастся ввести в заблуждение двух менталистов высокого ранга, я король и впредь никакая одаренная сволочь не сможет влезть ко мне в башку. Если же потерплю фиаско и магам станет известно, чем я занимался в Прорве, прикинусь валенком, мол не помню, не знаю, ну что-то типа — упал, потерял сознание, очнулся — гипс. В любом случае, так или иначе, узнаю свой истинный предел сопротивляемости ментальному воздействию.

Тут и Надежда Елпидифоровна появилась. На безукоризненном кителе и юбке даже мокрого пятна не видать. Похоже магией почистила. Видел такие артефакты в одном из специализированных магазинов Воронежа. Тогда для меня дороговато было, потом как-то запамятовал. Нужно будет отписать бате, чтобы купил маменьке в подарок, хотя бы на Восьмое Марта. Чёрт, что я несу! Какое, на хрен, Восьмое Марта?! Это, наверное, от волнения. Блина, все-таки лучше бы в другой кабинет направили.

— Наденька… то есть, Надежда Елпидифоровна, пока вас не было мы тут с Владимиром подумали и решили провести один простой, но очень важный эксперимент.

Вот же врет и не краснеет. «Мы с Владимиром». Если бы от меня что-нибудь зависело, непременно ушел в отказ. А так, спорить с грандмагистром, то есть, с одаренным всего лишь на ступень нижеархимага себе дороже. Впрочем, о мажеской иерархии как-нибудь после поговорим, сейчас не до этого.

— Владимир, — обратилась ко мне магиня, — прошу прощения за случившееся, но ты сам виноват, сходу бухнуть такое. Да, и спасибо тебе преогромное. Отныне нас перестанут возить в эту дыру, именуемую Зуевкой и засовывать в тамошнюю Прорву.

— Прошу прощения, ваше высокоблагородие, но я уже объяснял господину полковнику, что абсолютно непричастен к закрытию портального перехода.

— А вот это мы сейчас и проверим, — с довольным видом выдал Лапочко. Сука, откуда только взялся на мою бедную голову этот фанатик от науки? Ладно, если процесс изнасилования неотвратим, постараюсь расслабиться и получить удовольствие.

Не знаю, что именно делала в кабинете госпожа майор, может по дружески кофейку выпить зашла к своему коллеге, а может, насчет интима на вечер договориться. А что, полковник мужчина видный: высок, строен, лицом не Квазимодо и вполне себе молод. Судя по отсутствию обручального кольца на пальце, холост или в разводе. Наверняка пользуется повышенным вниманием дам в качестве завидного жениха, ну или партнера по сексу без взаимных обязательств. Так или иначе, Стравинская оказалась одного поля ягода с хозяином кабинета и тут же выразила желание непременно поучаствовать в предстоящем эксперименте.

Меня усадили в удобное кресло Георгия Ивановича. Усыпили для начала. Хе-хе! Ну это они так посчитали, что испытуемый находится в глубоком забытьи. На самом деле, я всего лишь прикрыл глаза и притворился спящим. Ага, первый этап мной успешно преодолен. Двое, вне всякого сомнения, сильных менталистов не смогли справиться с моей защитой. Интересно, догадаются о том, что их водят за нос или нет?

Тем временем Лапочко, посчитав что пациент находится под полным его контролем, обратился ко мне:

— Владимир, ты сейчас находишься у портального перехода в аномальную зону. Что ты видишь вокруг?

— Снег, серое небо, ели, сосны, березы тоже есть. Большой прямоугольник переливчатого синего цвета, куда один за другим повзводно входят наши курсанты. Наконец очередь дошла до нашего подразделения. Вот я внутри огромного длинного коридора, по стенам, на полу и потолке светящийся мох. Извлекаю газету из-за голенища, представляю как мужик трахает бабу в коленно-локтевой позиции, читаю статью «Крестьяне села Покровское весело отметили праздник урожая». — Тут для вящей достоверности я задорно расхохотался. Отсмеявшись, продолжил: — Давление на голову практически пропало. Вот снова начинает угнетать, читаю следующий заголовок…

— Так, стоп, Володя, суть твоего метода понятна. Какие-нибудь иные действия кроме чтения газеты ты совершал?

— Никак нет, все время просидел на попе.

— И не было соблазна пройтись по коридору, глянуть, что там и как?

— Поднимаюсь на ноги, делаю десяток шагов. Ой, больно! Опять накатило. Возвращаюсь бегом на прежнее место и снова за газету читаю: «Студенты Брянского мединститута…».

— Ну всё, достаточно, — скомандовал грандмагистр. — Поспи пока, Володя. — И обратившись к коллеге, сказал: — Надюша, ты не находишь, что этому деревенскому увальню удалось придумать идеальный способ избежать воздействия полевых магических структур на сознание разумного существа? То, над чем безуспешно ломали головы лучшие умы нашего университета. Охренеть! А ведь виртуозно-то как!

— Жорж, нахожу, но как-то оно чересчур похабно. Впрочем, мне нравится, когда ты заходишь в меня сзади. — Ну точно, как я и предполагал, они любовники.

— А знаешь, нам сегодня пренепременно стоит проверить на практике этот способ, я давлю, ты сопротивляешься. Хе-хе-хе! Потом поменяемся ролями. — Незамысловатая шутка Лапочко вызвала у обоих безудержный приступ веселья. Лично меня хрипловато-сексуальный смех Надежды Елпидифоровны заставил изрядно поднапрячься, дабы предотвратить неконтролируемое шевеление одного «предателя» в штанах. У-у-ф! Ролевики херовы. С превеликим трудом мне удалось успокоить своего «дружка». Блин, ну нельзя же так издеваться над мужским естеством. Хорошо, что не стали опробовать мой метод тут же, пока, по их глубокому убеждению, я нахожусь в глубочайшей отключке.

— Хорошая идея, милый. Всегда согласна на подобные эксперименты. — Вот же сука, вновь заставила изрядно помучиться, чтобы ненароком не проколоться из-за неконтролируемой эрекции.

— Ну все, Владимир Зубов, хватит спать! — скомандовал маг, и я открыл глаза…

Колька Жомов поджидал меня в холле, сидя на каменной лавке.

— Что-то долго ты Зуб.

— А, — махнул рукой я, — нарвался на двух фанатиков-менталистов. — И вспомнив разочарованные выражения на физиономиях Лапочко и Стравинской в момент нашего прощания, от души расхохотался, к вящему недоумению приятеля. — Ладно, Колька, пошли прогуляемся, заодно посмотрим, что тут да как.