Меня учит Смерть. Том II – Первый курс

Глава 6

Болеслав Заватский, председатель Совета Башен, был первым среди всех. Первым сумел изменить себя, заполучив вожделенное бессмертие, первым возвёл Башню.

Порой он сильно об этом жалел. Быть первым — значит, падать, ошибаться, прокладывая путь. Болеслав и ошибся. Его «бессмертие» было дефективным; он превратил себя в нежить, а Архилича. Да, он выглядел как живой — или почти как живой — но всё-таки живым он не был. Для того, чтобы испытать вкус, запах, просто подышать воздухом, приходилось применять магию; без этого председатель не мог даже вспомнить, каково это — живые ощущения.

Остальные некроманты из Башен шли за ним, и только поэтому сумели избежать его ошибок. Они были по-настоящему живы, а он — нет. Как же он завидовал им!..

Но порой всё-таки случались моменты, когда председатель воспринимал свою дефективность не с горечью, а с радостным облегчением.

Один из таких моментов происходил прямо сейчас. В конце концов, когда прямо в твоём кабинете раскрылся портал в Ад, и оттуда чадит огромное облако серы, то ты невольно порадуешься, что не ощущаешь запахов.

В желтовато-буром облаке показалось шевеление; две фигуры приближались. Болеслав уже знал, кого сейчас увидит, и заранее сморщился. Ну вот, опять. Когда эта шутка уже надоест его «деловому партнёру»?

Вышедшая из серного облака юная девушка лет двадцати была одета в дорогой костюм серого цвета; бледно-платиновые волосы были уложены в безукоризненную причёску. Прямо не мертвец с нижнего слоя, а секретарша миллионера.

— Привет, папа! — широко улыбнулась она; улыбка вышла искренне радостной. — Как поживаешь?

— Нормально себя чувствуешь? — подхватил вышедший следом за ней парень в точно таком же костюме, похожий на сестру как две капли воды. — Совесть не мучает за то, что продал нас в Ад в обмен на силу и бессмертие?

— З-з-зетрион, — с мрачным раздражением выдавил из себя председатель. — Прекрати. Это не смешно. Это и в первый раз не было смешно.

Лицо Болеслава оставалось каменным; взгляд был направлен не на его мёртвых детей, ставших двадцать лет назад вечными пленниками в Аду, а между ними, вглубь открытого серного портала.

— Да? — синхронно, на два голоса, заметили близнецы. — А по-моему, просто умора!

Мертвецы звонко и весело смеялись, пока из портала вылезал тот, кто управлял сейчас их душами. Зетрион был невероятно высоким, не меньше трёх метров, и ему приходилось скрючиваться в три погибели, чтобы поместиться в кабинете председателя. Демон был обряжен в старомодный сюртук и цилиндр в красно-чёрную клетку; на шее был завязан огромный алый бант, а лицо скрывалось за непроницаемой белой маской с нарисованной улыбкой, из-под которой блестела кожа цвета сырого мяса. С пальцев потустороннего Кукловода тянулись тонкие, едва заметные нити, уходящие к телам близнецов.

Зетрион дёрнул пальцами, и два тела тут же обмякли на полу, как лишённые скелета куклы.

— Так и будешь забавляться? — покосился на него председатель. — Или, может, лучше поговорим о делах, ради которых ты назначил встречу?

Зетрион не издал ни звука, лишь шевельнул правойрукой — и Алана, дочь Болеслава, тут же вновь ожила.

— Я за то, чтобы забавляться, папа! — заметила она, глядя на него с лучезарно-идиотской улыбкой. — Ты, кстати, уже слышал последнюю шутку? У Аббадона появился ручной человечишка!

Она снова рассмеялась, высоко запрокинув голову; теперь движения были нарочито неестественными, как у марионетки. Колени девушки выгибались, заставляя её тело ходить ходуном туда-сюда, словно в припадке неудержимого хохота.

— О чём ты? — не обращая внимания на эти ужимки, Болеслав глядел прямо на Зетриона.

— Смертёнок на побегушках! — присоединяясь к смеху, сообщил Адам, его сын. — Смертный с крошечной толикой Его сил!

— И откуда он взялся? — председатель нахмурился. Новости-то и впрямь были серьёзными.

— Понятия не имею, — покачала головой Алана.

— Но, если тебе так уж интересно, — подхватил Адам, — мои вассалы уже дважды видели его.

— И почему в таком случае он всё ещё жив? — поморщился Болеслав.

— Песчинка может проскользнуть между пальцев, партнёр.

— Ему повезло дважды ускользнуть. Аббадон наградил его своей защитой!

Интересно-интересно. Болеслав зажмурился (чтобы хоть на секунду не видеть близнецов и их ухмылок) и попытался собраться с мыслями. Значит, демоны дважды видели его, и это было после освобождения Смерти. Где-то тут, рядом, и…

У него в голове щёлкнуло.

— Погоди-ка, Зетрион! — открыв глаза, он снова посмотрел на Кукловода. — Твои вассалы. Кто они такие? Опиши их.

— Это так важно? — удивился демон через Алану.

— Это может иметь значение. Опиши!

— Первый — князь зеркального изменения, — сообщил Адам. — Второй — дитя чернильных строчек, наш архивариус…

— Чернильный демон! — щёлкнув пальцем, Болеслав ткнул прямо в Зетриона. — Так и знал! Зетрион, ты в курсе, что твой вассал сожрал моего человека? Кольт был ценным агентом!..

В два шага оказавшаяся возле него Алана перехватила руку отца и отвела её вверх — так, будто Болеслав гладил её по щеке.

— Надо же, какая трагическая потеря! — Адам состроил по-клоунски жалостливое лицо и покачал головой. — Ну будет тебе, партнёр, будет! Не злись на архивариуса. Он у нас тип специфический, чересчур увлечённый, а твой ценный агент давно уже числился беглецом с девятого слоя.

— Ты, папочка, лучше скажи, не слышал ли что-нибудь об этом парнишке, — водя его рукой по своему лицу, проворковала Алана.

Болеслав с отвращением отбросил руку мёртвой дочери. Чёрт, как ему это надоело… если бы не дела, он давно выгнал бы Зетриона и позаботился о том, чтобы тот навсегда позабыл дорогу в Башню. Но ему нужен Кукловод, хочет он того или нет. Нужен… пока.

— Там, вместе с Кольтом, был ещё и второй; как раз парнишка. Хочешь сказать, твой чернильный демон его не сожрал?

— Даже не надкусил! — заверил его Адам.

— Тот умеет прятаться, — добавила Алана.

— Говорю же — Аббадон дал ему свою защиту.

— Научил надёжно прятаться от нас.

— Ха!.. Ученик Смерти.

— Как будто Смерти может понадобиться ученик!..

— Да заткнись ты, не части! — взорвался председатель. — Заткнись и дай подумать.

Он принялся быстро расхаживать по кабинету; подойдя к своему столу, он схватил сигары с ладаном и закурил их. Во-первых, дым неплохо прочищает голову и проясняет мысли… а во-вторых — не даст демону и его марионеткам подойти к нему вплотную.

— Ладно, — он выдохнул клуб дыма. — Ладно. Допустим, что этот парень, ученик Смерти…

— Накой вообще Смерти ученик? — рассмеялась Алана.

— Смехотворно, — подтвердил Адам, обнимая себя за плечи и трясясь от хохота.

— … допустим, он и правда существует, и обладает защитой от демонического взора! — повысил голос председатель. — Для чего он вам нужен? Думаешь, он важен?

— Само по себе? Пфе! — фыркнул Адам. — Он просто шавка.

— Но он шавка Аббадона, а значит, через него можно выйти на «учителя», — пояснила Алана.

Зетрион активно шевелил пальцами, управляя марионетками.

— Некоторые у нас, на девятом слое, решили, что Аббадон дал ему силы, чтобы отвлечь внимание от себя.

— Но тогда он бы не учил его прятаться, а напротив, выставлял напоказ.

— Нет, я считаю, он нужен Аббадону для чего-то другого…

— Но демонам не найти его, пока он под защитой. А вот у тебя может получиться.

— Значит, зацепка у нас есть… — мёртвое лицо председателя выражало только раздражение. И от необходимости беседы с Зетрионом, и от всей ситуации.

Зацепка действительно есть. Судя по всему, этот «ученик Смерти» — тот самый парнишка, которого допрашивал Кольт. Вот только зацепка по большей части пустая; паренёк исчез, и всё, что у них есть — видео допроса, оборвавшегося с появлением чернильного демона.

Имя; у них есть имя. Как там его?.. Шагнув к столу, Болеслав принялся копаться в бумагах. Знать бы заранее, что тот допрос так важен…

Ага, вот. Денис Вальд.

Но что можно узнать, имея только имя и то, что паренёк рассказал сам?

— … что ж, Зетрион, — председатель вновь поднял взгляд, глядя прямо на Кукловода. — Иди и будь на связи. Я задействую ресурсы и постараюсь выяснить об этом парне всё, что возможно.

— Да уж постарайся, папа! — нежно улыбнувшись, дочь послала ему воздушный поцелуй.

— А иначе… — сын покачал указательным пальцем. — Иначе у нас с сестрёнкой в Аду будут жаркие выходные. Даже жарче обычного!

— Пошёл вон! — не выдержал Болеслав. — Зетрион, придурок! Я же лично продал их тебе, так почему ты думаешь, что они меня хоть сколько-то волнуют?

— А почему у тебя глаз дёргается, папа? — рассмеялась Алана, отступая в серный портал.

Врата в Ад закрылись, забирая с собой Зетриона и его марионеток; председатель принялся махать рукой, разгоняя серный дым. Запаха он, конечно же, не ощущал, но дым всё равно раздражал его.

Денис Вальд, Денис Вальд. Маленькая шестёрка, как выяснилось, большой силы.

Где тебя искать, мать твою?

Телефон пиликнул; я со скучающим видом уставился на очередной специфический японский мем. Кажется, чтобы понять, в чём тут юмор, следовало поразмышлять минут десять, и даже после этого не было никакой гарантии.

Понять, для чего азиаточка шлёт мне всё это уже третий час, было ещё сложнее.

Юми, Юми. Что ты, бл*ть, такое?

…откуда она взялась? По её собственным словам, из Осаки. Студентка по обмену, поступившая в Немёртвый только сейчас, в конце октября, из-за бюрократических задержек с визой. И моя новая однокурсница.

В палату ко мне она пришла не одна, а вместе со старостой потока и ещё парочкой «общественно ответственных» активисток, которые явились навестить меня в больнице, принести мандаринки и всё такое. Вот только если те явно отбывались повинность и пришли лишь потому, что надо — Юми напросилась с ними добровольно. Пока остальные скучали, говоря мне какие-то банальные дежурные вопросы, Юми крутилась вокруг электровеником, спрашивая про всё вокруг.

Кто я такой? Что мне нравится? А из аниме я что смотрел? А это правда, что я чуть не умер? Или всё-таки умер? А что я видел на том свете? Да, она понимает, что говорить нельзя, но всё-таки?..

Под конец визита — когда остальные уже буквально силой вытаскивали её из палаты, а медсестра намекала, что время посещения окончилось — она выудила у меня ник в соцсетях, зафрендилась и теперь то слала мне сложнопонимаемые мемы, то начинала странные разговоры ни о чём.

Странная особа, очень и очень. Но, в сущности, я не был против. Я лежал в одиночной палате, было чертовски скучно, и, наверное, переписка с гиперактивной японкой, моей новой однокурсницей, свалившейся на меня как снег на голову, была лучше, чем просто лежать и плевать в потолок.

Даже дверь палаты заперли — в коридор не выйти. Отдел, что б его. То ли предосторожности, то ли покушение на меня готовят. Плюс, камеры повсюду — и в коридоре, и в палате, разве что в туалете нету.

Ну хоть телефон оставили.

«А у тебя какой любимый мем?»

«Ваши русские мемы очень сложные, я не всегда могу их понять».

«Но я стараюсь!»

«Мне нравится вот этот!»

Следующим сообщением пришла картинка с котиками и какой-то абсурдистской подписью.

Я закатил глаза.

«Знаешь, в Немёртвом есть и другие студенты», — набрал я в сообщении. — «Не только я»,

Ответ пришёл уже через секунду.

«Да, но ты такой клёвый!»

«И ты был на Той Стороне».

Хех. Да, понятно. Японке сейчас тут всё в новинку, только приехала в незнакомую страну. А уж я интересен втройне — и не ей одной, наверняка меня обсуждают все студенты Немёртвого после сегодняшнего появления.

Просто… Юми очень шебутная. Наверное, мне нужно немного привыкнуть к её стилю общения…

Новое сообщение.

«Ты точно ничего не помнишь о Той Стороне?»

Ох.

«Я уже говорил, что да», — отозвался я.

«Да? А вот мой папа однажды побывал в клинической смерти. Целых три минуты! Он говорил, что видел свою бабушку, и она пекла пирог!»

Я раздумывал, что бы ответить на такое откровение, когда в замке моей палаты повернулся ключ.

— Что, пацан? — хмыкнул то ли медбрат, то ли санитар, входя внутрь с тележкой, на которой лежали медицинские принадлежности. — Хернёй страдаешь?

Пацан⁈ Тебе самому сколько? Двадцать пять? Я возмущённо уставился на него.

— Ну так кончай страдать, — он запер дверь за собой. — Укол будем делать.

Тьфу ты, блин. Напомните-ка, почему мы со Смертью решили, что раскрыться и лечь в больницу — хороший план?

— Что ещё за уколы? — уточнил я, с подозрением косясь на него. — Разве я не должен только наблюдаться и всё?

— Ты кто, бл*ть, доктор? — хохотнул медбрат. — Не твоего ума дело, пацан. Что прописали, то и колю.

«Я бы на твоём месте не соглашался», — заметил Смерть у меня в голове.

«Чего⁈»

За эти часы я уже почти забыл про него.

«Перед тем, как идти к тебе, этот парень отключил все камеры. А ещё в крыле больше никого нету, только вы двое».

Я изумлённо уставился на медбрата, который уже набирал в шприц из ампулы какую-то дрянь. Может, мне следовало догадаться, что что-то не так, уже тогда, когда он запер дверь изнутри?..

«Ну, знаешь», — пояснил Смерть. — «Обычно так делают, когда хотят…»

«Да знаю я, что это значит!» — возмущённо оборвал я его. — «Ты раньше сказать не мог⁈»

«Ну… я отвлёкся», — признался мой учитель.

— Руку давай сюда! — бесцеремонно ухватил меня за плечо медбрат. — Не дёргайся, бл*ть, это почти не больно…

Кажется, он даже не рассматривал меня как угрозу, глядя на меня со снисходительным презрением. А у меня… у меня всего несколько секунд, чтобы придумать, что делать.

Выдумать какую-то отмазку?.. Не купится.

Позвать на помощь? Так мы одни в крыле.

Уйти на первый слой?..

Да ну его к чёрту. Камеры же всё равно отключены.

И, не сдерживаясь, я со всей силы зарядил медбрату в нос.

— Пха… — тот, не ожидавший такой прыти, схватился за лицо, роняя шприц; нос явно хрустнул под моим кулаком, на пол закапала кровь. — Ты оху…

Второй удар был уже в ухо; затем я нырнул вниз, подхватывая шприц.

— Что за херь там, внутри⁈ — я наставил шприц иглой на медбрата. — Отвечай!

— Пошёл нах*й! — простонал медбрат, отшатываясь от меня.

— Что в шприце⁈

— Витаминка, идиот буйный!!

— Чтобы вколоть витаминку, не отключают камеры!

— Откуда ты… — парень распахнул глаза.

— Оттуда! Не ответишь, и я вколю это тебе! — я вспомнил, как сыщики Отдела грозились влить Гарику в рот его же наркоту. — Что ты хотел мне вколо…

Подсечка!.. Кажется, я слишком вжился в роль допрашивающего и расслабился, забыв, что вообще-то персонал больницы работает на Отдел. Медбрат резко метнулся ко мне, подсекая ногой, а через секунду я грохнулся на пол, больно стукнувшись затылком.

— Вот щас и узнаешь, сука! — пообещал он, одной рукой зажимая сломанный нос, а другой пытаясь вырвать у меня шприц.

— Да пошёл ты… — я пнул его промеж ног; в грязной драке нет никаких принципов и правил. Медбрат взвыл и наградил меня точно таким же ударом. Чёрт, больно!.. Мы покатились по полу, пинаясь и рыча, как два питбуля. Каждый пытался ударить другого, пытался вырвать злополучный шприц, и в то же время не дать вколоть его содержимое себе. Нос медбрата кровил, но и мне он тоже врезал изрядно.

Долго я так не продержусь; в мире живых я слабее тренированного агента Отдела. Если же я уйду на первый слой, о соблюдении легенды можно будет забыть…

Пик!

Оповещение телефона. Чёрт, Юми, ну и нашла ты время…

А впрочем, отлично. Медбрат отвлёкся всего на секунду — и этого хватило мне, чтобы ухватить на ножку металлическую тележку и со всей силы направить её ему в голову. Острый угол врезался ему в висок, парень взвыл; я окончательно выхватил шприц и, вскочив на ноги, снова ударил его тележкой, уже с размаха.

Небольшая фора есть. Но — очень небольшая, к гадалке не ходи.

— «Аббадон!» — я едва не заорал мысленным криком. — «Мы всё ещё вдвоём в крыле? Другие не появятся?»

Мудак мог позвать на помощь; на самом деле, я был удивлён, что меня пришли «убирать» в одиночку. Неужели Ингрид и Михаил настолько плохого обо мне мнения?

Э-э-э… Почему Смерть молчит?

«Аббадон!» — повторил я.

Ноль реакции. В голове никаких голосов, кроме моего собственного.

Медбрат зашевелился; вот-вот он придёт в себя…

А затем больничное крыло содрогнулось от дикого грохота и треска, нарастающего с каждой секундой.

«Аббадон?..» — на всякий случай ещё раз окликнул я, уже зная, что мой учитель не ответит.