Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс

19

Артем первым шагнул к мужчине:

— Живой! — и подозвал Кирилла: — Нужно раскрыть капканы.

— Сначала раны осмотри, как бы хуже не сделать.

Артем кивнул и вытянул ладони. С пальцев сорвались золотистые искры, устремившись к зажатым конечностям.

— Левая рука. Открытый перлом лучевой и локтевой кости со смещением. Раны воспалены… Признаки начинающейся гангрены. Открытый перелом правой больше- и малоберцовых костей. Воспаление раневой поверхности. Гангрена. Травма мягких тканей левой ноги. Трещина бедренной кости…

— Паршиво, — вздохнул Кирилл. — Что делать будем? Освобождать? Или звать на помощь?

— Первое. Хуже точно уже не станет. Палку найди…

Разжать впившиеся в плоть зубья оказалось нелегко. Более-менее ровные ветки, которые мы отыскивали под снегом, ломались одна за другой, а те, что выдерживали, капкан перекусывал, стоило сдвинуть ее хоть немного.

— Не навредить бы, — Даша всматривалась в посеревшее лицо раненого.

— Ему уже не навредишь. Наверное, — Артем вспотел, скинул куртку в снег. — Там гангрена. Выживет, только если какая ведьма поможет.

— Или мы, — прошелестело тихое. Несмотря на постоянную практику в морге, Даша так и не смирилась со смертью. — Мы же сможем?

— Я пас, — Майя вынырнула из очередного сугроба и внимательно осмотрела сломанную наискось жердину, — Где я тебе зимой травы найду? Да и не лечится гангрена отварами.

— А чем, — сил не было, я приволокла несколько толстых веток и упала рядом с соседками. — Отрезать надо?

— Ампутировать, — поправил Кирилл. — Но сперва нужно снять эти чертовы капканы!

В воздухе повисла тишина. Мы были бессильны. И это приводило в бешенство. Особенно меня. Перед глазами встала смущенная улыбка Зареслава.

А вот дудки, безкосая! Не отдам!

— Ну так снимайте! — подхватившись, я снова зарылась в снег. Я не сдамся. Буду искать эти проклятые клинья, сколько потребуется. День. Неделю. Месяц. Но чертовы железяки разомкнут челюсти и выпустят добычу!

А мальчишки бросили пытаться. Соприкоснулись головами и что-то обсуждали. Потом Артем выбрал из обломков пару палок, заострил одну — и где только нож взял — вторую сунул Кириллу.

— На счет «три»! Раз…

Что-то сухо щелкнуло и один из капканов отлетел в сторону. За ним — два других. Парни выдохнули и перевернули мужчину на спину.

Длинные волосы, косички с бусинами, налобная повязка… А главное — шкура!

— Я его знаю!

Три пары глаз уставились на меня в немом изумлении. Майя вздернула бровь:

— Познакомилась, когда здесь жила?

— Нет. Когда лихоманку искали. Он помогал Степаниде Петровке.

Артем присвистнул, и тут же получил нагоняй от Кирилла:

— Хватит лясы точить. Сканируй!

Он уже успел разрезать рукав и штанины. To, что я увидела, заставило отвернуться и дышать часто-часто, через рот, чтобы не стошнило.

— Тоня, не смотри, коли такая неженка. Даша!

Та привычно подчинилась. Наверное, как в больнице — поговаривали, Кирилл оперировал наравне с настоящими хирургами.

— Травматолог нужен. И перевязка.

— Чем же? Трусами? — разозлился Кирилл. Он не любил быть беспомощным.

— Да хотя бы этим! — протянула я чистую льняную рубаху. — Майя, а из коры никаких дезинфицирующих отварчиков нельзя сделать?

— Там спички есть? — кивнула та на мешок раненого, который я уже распотрошила.

— Нет. Ребята, может, у кого зажигалка завалялась?

— Походнички! Держи! — Артем кинул к ногам Майи нож. — в рукоятке. Сами костер разведете?

— Чай, не маленькие, — парировала я. Что-то, а с этим справлюсь, не всегда была пай-девочкой, какое-то время бунтовала. Были и «Казаки-разбойники», и печеная картошка… и экспедиции по заброшкам… Правда, лет мне тогда было чуть больше десяти.

Но одно дело развести костер летом, когда вокруг полно сухого дерева и другое зимой, когда все покрыто снегом, который забивается даже в мелкие щелочки веток.

Но я справилась: отковыряла кору, под которой оказался вполне сухой слой, похожий на паклю. На него и пустила огонек, пересадив потом на тонюсенькие щепочки.

И истратила всего три спички!

В котомке нашелся и крохотный котелок — на пару кружек. Я набрала в него снег и поставила топиться. Майя, прихватив нож, принялась срезать кору с какого-то куста, тревожно поглядывая на столпившихся вокруг раненого.

— Что там? — не выдержала и я.

— Не жилец, — ответил Кирилл. В его голосе совсем не было эмоций, как будто не умирал на его руках человек. — В больнице бы, может, и спасли. Но здесь… — он поморщился.

Я осмотрела раненого. С окровавленных ног до головы.

— Он очнулся! Вы слышите?

Мужчина перевел взгляд на костер… Здоровая рука потянулась к волчьей шкуре. Даша тут же пододвинула ее поближе.

Пальцы вцепились в мех, но сил хватило, лишь чтобы выдернуть несколько шерстинок:

— Со… жги.

На выдохе, едва слышно, из последних сил.

Невесомый клочок вспыхнул, рассыпался вонью паленой шерсти, а мужчина снова впал в беспамятство.

— Что будем делать? — Кирилл обвел нас взглядом

— Отваром бы напоить, — Майя вернулась с корой и мрачно смотрела на медленно тающий в котелке снег. — Да пока приготовлю…

Я положила голову раненого себе на колени — может, удача поддержит, сбережет огонек жизни, пока мы что-то решим.

— Это хорошо, что он в беспамятстве, — Кирилл ловко перевязывал раны. — Без обезболивания-то… — Даш, узлы…

— Тише! — та даже не прикоснулась к самодельным бинтам. Она прислушивалась к чему-то, брови хмурились, а на лбу появились складки. — Там кто-то есть!

И вытянула руку.

Тишина оглушила. А потом отозвалась едва слышным скрипом: по снегу скользили лыжи.