Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс

9

Утро выдалось тяжелым. Я не могла разлепить глаза и вырваться из душного, тягучего сна. Кто-то усадил меня и плеснули в лицо ледяной водой.

Теплую истому как рукой сняло. Я вскрикнула и огляделась.

Небольшая комнатка, куда вмещался только сундук, который послужил кроватью, и лавка с разложенной женской одеждой: рубахой и сарафаном. Все без вышивки, украшенное простым швом, проложенным алой нитью.

В памяти шевельнулось что-то про обереги и родовые знаки, но тут же исчезло, вытесненное реальностью.

— Просыпайся скорее, хозяин уже давно ждет.

Только теперь я обратила внимания на девушку примерно моего возраста. Крепкая, румяная, она держала в руках тазик и кувшин с водой. А потом, помогая одеваться, все причитала, какая я тощая да бледная и подозревала страшную хворобу.

На завтрак выдала миску овсяного киселя с молоком и стопку блинов, обмазанных сметаной. Правда, все время торопила — явиться на Капище нужно было до рассвета.

Ехала снова пассажиром, крепко ухватившись за широкий кожаный пояс, и с удовольствием спрыгнула на землю, как только добрались до коновязи. Все-таки этот способ передвижения не для меня.

Костер полыхал во всю мощь, кидая оранжевые блики на суровые лица идолов. Не менее суровыми казались и лица стоящих рядом людей. Воины. Дружинники. Я узнала тех, кто сопровождал князя в поход, многие были ранены, но держались ровно, словно готовились идти в последний бой.

Старик и Баба Яга пели на два голоса. Призывали богов на честной суд, и звуки гимна поднимались к небу, встречая выводящего золотую колесницу Хорса.

Когда солнце рассыпало лучи по проснувшейся земле, в песню людей вплелись птичьи трели. Закончив молитву, Баба Яга и жрец замолчали, уступив место воинам.

Те выволокли к костру крепкого мужчину. Порванная и заляпанная кровью одежда показалась знакомой, а когда он поднял голову, я ахнула: Лукоша!

Но этого просто быть не может! Старейшина был с князем в хороших отношениях, помощи просил…

А просил ли?

Я прислушалась к тому, что рассказывали воины. Видела, как показывали стрелы

— и первую, и вторую. Одинаковые оперения и наконечники подсказывали, что сорвались они с одной тетивы. А доказательством послужил тул, полный точно таких же стрел. Его отняли у Лукоши, когда тот в кустах прятался.

— Антонина! — Я вздрогнула от прикосновения. Баба Яга взглядом указала на середину Капища. — Расскажи все, что знаешь, все, что видела. Не утаивай ничего.

Я и не думала. Но говорить, когда на тебя смотрят несколько десятков внимательных глаз не так-то легко. Это даже хуже, чем насмешки одноклассников, когда не учила, а отвечать приходится у доски.

Но куда тяжелее было вспоминать. Улыбку князя, то, как он поводил плечами, когда был недоволен, как наклонял голову, если что-то привлекало его внимание… Слова застревали в горле, больно его царапая.

— Не волнуйся, — послышалось спокойное, — Просто расскажи.

И я рассказала. Как Зареслав выкрал меня прямо из-под носа Бабы Яги, как прятал в тереме, как просил помощи. О его заботе и честном отношении. О трудностях похода и…

О битве рассказать не смогла. Горло перехватило железной удавкой, слезы болезненно покатились из глаз.

Но жрец был неумолим. Он заставил рассказать обо всем. И о стрелах, и о попытках удержать князя в этом мире, и о его смерти.

В этот момент стало ясно, что будь у меня хоть немного знаний, хоть толика умений… у Зареслава мог появиться шанс.

Но об этом сказать уже не дали, отправили на место. Когда проходила мимо Лукоши, тот вскинул голову и прошипел:

— У-у-у, злыдня! Из-за тебя все.

И плюнул.

От скорой расправы его спасло положение подсудимого и жрец, вставший на пути дружинников.

Дальше все было как в тумане. Воины выходили один за другим, что они говорили, проплывало мимо. Я не понимала, хотя и пыталась слушать.

А когда замолчали, вперед выступил жрец.

Стоя возле священного огня, он воздел руки к небу.

С дуба трижды прокричал ворон. Я охнула — никогда не видела таких больших птиц. А Баба Яга взглянула в небо и оттащила меня подальше от Лукоши:

— Не смотри!

Разумеется, я тут же задрала голову.

В вышине медленно проплыли два орла. Хищники купались в бездонной синеве, которая резко загустела и потемнела. Вскоре огромные птицы исчезли в грозовых тучах. Они клубились и закручивались спиралью, а внутри, как в клетках, бились молнии.

Сухая рука до боли сжала запястье. Баба Яга тоже не сводила глаз с облачной мистерии. И, чем ниже опускались тучи, тем тише становилось вокруг.

Замолкли птицы. Сбежал только что игравший травой и листьями ветер. Воздух стал густым и тяжелым, он застревал в легких и выдохнуть было очень трудно.

Когда тишина стала осязаемой, ее проколол тихий скулеж, перерастающий в вой. Лукоша кричал и бился в путах, а потом вскочил и кинулся прочь, петляя, как заяц.

Ему было тяжело бежать со связанными за спиной руками. Любой из мужчин мог догнать в два прыжка.

Но никто не двинулся с места.

Никто даже не пошевелился.

Какое-то время вокруг жили лишь убегающий Лукоша да танцующие в небе тучи.

А потом одна из молний вырвалась на свободу.