Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс

6.2

Муха захлебнулась жужжанием. Исчезли лязг мечей и вопли дружинников. Казалось, из мира сгинули все звуки разом. Вообще — все пропало. Остались только я и князь.

И он ждал ответа.

Мамочка! Да что же это такое! Предложение от самого князя, красивого сильного, умного! Кому сказать — обзавидуются.

На мгновение мелькнула мысль согласиться. А что? Стану полновластной княгиней, тут тебе и почет, тут и уважение. И не надо будет ходить в постылое училище, зубрить анатомию.

Зато придется осваивать вышивку, вязание или чем там знатные дамы занимаются? Либо умирать от скуки: ну какие здесь, на Кромке развлечения? Кулачные бои, народные гулянья да пакости от мелкой нечисти?

А там детишки пойдут.

Ой, нет! Не хочу! Сама еще… не нагулялась.

Да и что это за предложение такое? Ни цветов, ни кафе, ни банального мороженого. Вот так р-р-раз — и «выходи за меня». Даже колечка не подарил!

Все эти мысли возникли одновременно, создавая сумбур. С трудом удалось загнать их в самый дальний уголок сознания, чтобы не мешались. Нечего богатствами смущать. Я не из этого мира, мне шестнадцать лет и я не собираюсь замуж! Да, богатство и почет хороши, но променять на них беззаботную жизнь дома? Не стоит это того.

— Прости, князь. Не хочу.

— Али не мил? — усмехнулся он уголком рта. — Не пригож?

— Пригож, врать не стану. Даже в нашем мире слыл бы красавцем. Но… рано мне замуж, возраст не тот.

— Как это? — удивился князь. — Вроде не ребенок уже. Какой год-то пошел?

— Семнадцатый.

Зареслав нахмурился:

— Странные у вас там порядки. Здесь так самое время заневеститься. А, ладно, — махнул он рукой. — Мы сейчас на моей земле, а, значит, и законы — наши. Так что твое совершеннолетие никакого смысла не имеет.

— Выходит просто так спрашивал? — я начинала злиться.

Ответить князь не успел: в комнату влетел кто-то из помощников — писарь, или помощник какой — я еще не успела разобраться в местных чинах.

— Беда, князь! — выдохнул он и замолчал, выразительно поводя глазами.

— Что еще? — Зареслав тут же потерял ко мне интерес, вызвав усмешку: вот и вся забота о невесте. — Говори при ней.

— Князь, по твоему приказу открыли мы житницы запасные. Так там… мыши все зерно погрызли, до зернышка! Только шелуха и обойка в ларях.

Зареслав стал белее своей рубахи. Даже глаза сделались прозрачными. А потом потемнели:

— Как так? Осень теплая, дождей здесь не было, откуда мыши?

— Не иначе, божья кара это, князь… По-другому и не скажешь.

Я примолкла. В голове крутились картинки разных бедствий, что время от времени показывали по телевизору: наводнения, смерчи, метели. Но там людей спасали, а здесь, на Кромке, МЧС не имелось. Разве что врачи, которых по приказу Макоши мотало туда-сюда.

Первым порывом было согласиться на все условия. А потом включился мозг. Ну, чем я теперь-то помогу? Коли даже склады не уберегла моя удача? И, пакостным червячком зудело: глядишь, теперь-то князь отправит меня — бесполезную обратно?

А тот упал в кресло, закрыв глаза. Чтобы прийти в себя после такого удара даже ему требовалось время.

— Нет. Это не Светлые Боги, — наконец, протянул он. — И не Навьи. Здесь что-то иное. Что волхвы?

— Молчат.

— А и будут молчать, коли сказать нечего — в комнату вплыла Богдана Желановна.

— Ты, князюшка, не гневайся, я тут тоже думу думала, да со знающим людьми советовалась. Воду лила родниковую, воск плавила чистый, солнечный. По всем приметам выходит— сглазил кто-то наше княжество Тулимское. Понять бы еще — кто.

— Да как поймешь — то, — горестно развел руками писарь, — коли уж даже волхвы помочь не берутся.

Волхвы, колдуны… Казалось, я попала в какую-то секту. Но Кромка есть Кромка, тут свои законы, пусть даже и противоречащие логике. Магию здесь воспринимали как что-то естественное, хотя и обладали ей только избранные. Такие, как…

— А как вы меня у Бабы Яги похитили?

— Да в отвар кое-что подмешали, он и подействовал иначе. Антонина, — отмахнулся князь, — прости, но не до твоих похи…

Зареслав замер, уставившись на меня. Потом перевел взгляд на кормилицу. Та ловила ртом воздух, словно узрела что-то чудесное.

— Так о чем я и говорю! — не сдержала смешка. — Если уж этот человек смог саму Бабу Ягу вокруг пальца обвести, то…

— Коня, — приказал князь. — А тебе, душа моя, благодарность будет. Вот только вернусь, так сразу.

Меня тут же отправили обратно в горницу. Подали обед, но ни чечевичная похлебка, ни караси в сметане, ни стопка масляных блинов не прельщали. Хотелось знать, куда отправился князь, однако Богдана Желановна как воды в рот набрала, а все вопросы сводила к одному: чем одарит меня князюшка по возвращении.

Даже прикидывала, какие наряды сошьют из парчи, как украсят их жемчугами. да золотой канителью:

— Поплывешь, будто пава, ровно белая лебедушка. Зазвенят накосники, засияют самоцветы да яхонты на высоком кокошнике, да так, что затмят звезды небесные.

Что-то, а зубы заговаривать она умела, да так, что заслушаешься.

Но меня больше интересовало, куда умчался князь, и что делать дальше. А еще были подозрения, что предложение о замужестве прозвучит снова, и отвертеться не получится.