Кузнец хаоса 4. Меч любви

Глава 2. Когда воскрес и в разнос пошёл

Проводив взглядом двух ушедших девушек, посмотрел на Кима.

— Про твой цветок даже заикаться не буду, но пока сюда не сбежался народ, тебе лучше свалить.

— Это очень мило, — ответил Ким, — что ты пытаешься вывести нас из-под удара разбирательств, но в этом нет смысла. Уж будь уверен, всех вычислят.

— Какой-то ты слишком мрачный ниндзя, — хмыкнул я. — Одно дело застать вас на месте преступления, а другое — увидеть там только меня. Поэтому давай, вали уже.

— Здесь обломки моего меча. Мне нет смысла уходить. Я приму свою судьбу, — драматично ответил парень.

— Ну, если тебе жизнь не дорога…

Глянув в сторону, увидел, как открывается портал инферно и оттуда вместо орды демонов вылетает мой молот. Впрочем, вылетает — это слишком красивое слово. Скорее, его выпнули. Будто пьянчугу, который разбушевался в клубе.

Молот пролетел, кувыркаясь, и врезался в землю. Раздался взрыв, вспышка хаоса и порядка разошлась в стороны, вспучила землю. Я выдержал, а вот Ким техникой шага ушёл в сторону.

— Надо бы согласовать показания! — крикнул он мне.

— Вали уже! — махнул я на него. — Об остальном позабочусь!

— Иди сюда, мой хороший, — подошёл я к молоту. Ух, отожрался. Попытался поднять его, но не тут-то было. Весу — будто целая тонна. Это что ещё такое? Поднатужившись, я всё же поднял его, подтащил и скинул на два иссушенных трупа. Снова бахнуло, мне руку сильно дёрнуло, но своего я добился, избавившись от главных улик. Пусть теперь по этим ошмёткам восстанавливают, что произошло. Блин, а ведь где-то здесь меч, которым меня проткнули, должен валяться, и амулет, которым в инферно отправили... Черти с ними. Не до того сейчас.

Второй раз молот поднимать не стал. Мне, откровенно говоря, было паршиво. Так что пусть полежит, ослабнет.

Наконец, опоздав, насколько возможно, с неба на летающей доске спикировал наш куратор. Фёдор Михайлович собственной персоной. Одет он был не пойми как. Примчался в розовых шортах и чёрной толстовке, кроссовки не зашнурованы, вид взмыленный, запыхавшийся.

— Эварницкий! — крикнул он. — Ты что здесь устроил?!

Когда я говорил Блохиной про гормоны, то ничуть не шутил. Видимо, человеческое тело не предназначено для воскрешения. Не выработал эволюционный механизм, как себя вести в этом случае. Нет другого объяснения, почему меня так вштырило, что сердце бешено бьётся, хочется одновременно кому-нибудь вмазать и кого-нибудь завалить… И вовсе не в бойцовском смысле… Хотя можно трактовать и так.

В общем, мне было плохо, а тут куратор под горячую руку лезет.

— Меня убили. Отправили в инферно. Я дал там жару и вернулся, воскреснув, — отчеканил я. — Вы, как обычно, всё просрали. Так что разбирайтесь здесь, а мне надо прийти в себя. Очень! Надо! — припечатал я, не дав ему высказаться.

Фёдор Михайлович уставился на только-только затянувшуюся рану у меня на животе, на залитую кровью одежду, на ошмётки тел демонов вокруг, на сверкающий силой хаоса молот и решил, что промолчать не такая уж плохая идея. А я решил, что не такая уж плохая идея оказаться в хорошем месте побыстрее. Дёрнув на себя летающую доску куратора, шустро запрыгнул на неё и взмыл в небо. Чуть в дерево не вписался, но как-то справился, а там по прямой долетел, куда надо.

Удивительно, но меня пустили.

Женщины — это классно. Ещё и ужасно, конечно. Большинство хороших историй начинаются из-за женщин. Но всё же это ещё и классно.

Повторюсь, в тот момент фраза о том, что я соображал, была бы слишком громким утверждением. Определённо, какая-то часть моей сообразительности оставалась, но большая часть сил была направлена тупо на то, чтобы, даже не знаю… Не слететь с катушек? Не помереть на ровном месте? Меня штормило, я не понимал, что происходит, чудовищным усилием воли держал себя в руках, поэтому да. Соображал я так себе.

Но выбор сделал правильный. Из всех тех, к кому я мог завалиться, была всего одна персона. Которая могла и послать. Потому что завалился я к Екатерине, нашей преподавательнице, полувеликанше. Такой наглости наши отношения совсем не подразумевали, но в тот момент я об этом не думал. Каким-то чудом угадал балкон, свалился на него, и, когда женщина вышла, уставившись на меня, озвучил, что немного помер, немного воскрес и мне надо прийти в себя.

Доброе у неё сердце.

В ванну оттащила, отмыла, коньяку налила, плитку шоколада выдала, историю выслушала, массаж сделала и напряжение древним способом дала скинуть. Никакой романтики. Самые что ни на есть реабилитационные услуги. Как в себя пришёл, а это было часа в три ночи, меня выставили за дверь.

К тому времени я соображал уже получше. Понял, что тем самым мне указали — приходить было всё же наглостью. Я и не спорю. И так должен.

Много кому. Выйдя на улицу, присел на лавочку и задумался. Полубог — хрен с ним. Как мой труп оказался в лесу, в компании Блохиной и Дауры, а ещё двух других трупов, которых явно принесли в жертву, а рядом ещё и Ким бегал — вот это прямо-таки отличный вопрос. Тянущий на четыре костра. Для каждого из участников. Кровавые жертвоприношения — это серьёзное нарушение закона. Нет, даже не так. Закон, конечно, обратит на это внимание. А потом за дело возьмётся инквизиция. Так что костёр не то чтобы маловероятное событие. Даура, конечно, отожгла.

Хех. Весело получилось.

Но разбираться с этим буду завтра.

Меня не захотели пропускать. А я не захотел входить в положение и ждать под дверью. Дверь моего несогласия с ситуацией не выдержала и немного сломалась, с грохотом рухнув на пол.

Кажется, часть моей божественности вернулась вместе с воскрешением, что дало прибавку ко всем коэффициентам, и к физической силе в том числе.

— Эварницкий, ты что творишь?! — прошипел Фёдор Михайлович, вскочив.

Здесь он находился не один. Здесь — это в допросной. За столом сидела Даура, теребя подол платья. Куратор расположился в стороне. Допрашивал девушку другой мужчина, в мундире Ищущих. Который при моём появлении вскочил и встал так, чтобы у него за спиной никого не оказалось. Хорошие рефлексы.

Я прошёл внутрь, скинул молот, который чуть ранее забрал из парка. Он шмякнулся о пол, выбил крошку, но такие мелочи меня не интересовали.

— По какому праву вы удерживаете мою подопечную? — спросил я ледяным тоном.

— Это тот самый Эварницкий? — спросил незнакомец у куратора. — Он у вас настолько неуправляемый?

— Это он по жизни такой, не только у меня, а в принципе, — ответил Фёдор Михайлович и перевёл взгляд на меня. — Давид, с каких пор Даура стала твоей подопечной?

— С тех пор как вы назначили меня старостой.

— В обязанности старосты входит составление расписания и прочие по большей части бюрократические обязанности. Вламываться на допрос, выносить дверь — нет, не входит. Явившись сюда, ты уже себе на статью заработал, — ответил куратор, вовсе не радостный от моего появления.

— Ну так арестуйте меня, — предложил я. — А пока не арестовали, я сам буду решать, что входит в обязанности старости, а что нет. Я вас предупреждал, Фёдор Михайлович. Как видите, мои слова часто оказываются пророческими. Так и что здесь происходит? На каком основании мою подопечную допрашивают?

— Как интересно, — с любопытством смотрел на меня незнакомец. — Дело-то вон какое многообещающее. А ты, Фёдор, говорил не лезь, не лезь, — иронично сказал он. — Молодой человек, — смерил меня мужчина взглядом. — Ваша так называемая подопечная обвиняется в проведении тёмного ритуала. Вы, между прочим, являетесь свидетелем, но, как теперь понимаю, скорее, соучастником, а то и вовсе организатором. Понимаете, что это значит?

— Понимаю, — кивнул я. — Я, Давид Романович Эварницкий, глава рода Эварницких, а также проклятый бог Элиот, наречённый Сказителем, официально заявляю. На мне долг жизни перед этой девушкой, и я готов любому, кто попытается причинить ей малейший вред, объявить войну. На уничтожение. Вы понимаете, что это значит? — глянул я на мужчину.

— Давид… — покачал головой куратор. — Ты сейчас сильно всё усложняешь. Клятва не даст тебе объявить войну представителю империи.

— Клятва? — рассмеялся я. — Меня вчера убили, Фёдор Михайлович. Это не метафора, а факт. Поэтому клятва аннулирована в связи с моей смертью. Также это ваша вина, что такое произошло. Ваша — это значит конкретно ваша, ваших кураторов и даже императора, если с его дозволения кто-то поощряет конфликт между мной и храмами.

— Ещё и обвинение императора, — чуть ли не восторженно произнёс незнакомец.

— Что это за смертник? — спросил я у Фёдора Михайловича.

— О нет. Смертник здесь только вы, господин Эварницкий. Фёдор Михайлович, тебе бы тоже обеспокоиться. Вместо повышения как бы на каторгу не угодить.

— Давид, тебе и правда лучше сбавить обороты.

— Я своё слово сказал, — ответил ему. — Можете моё послание императору передать, хоть ещё кому. В случае развития конфликта обещаю — результат ни вам, ни императору, ни самой империи не понравится.

— Кхм-кхм, — раздалось вежливое покашливание у меня из-за спины. — Господа…

Я обернулся и увидел старого знакомого.

— Зануда, надо же, — усмехнулся я. — Смотрю, имидж сменил?

Выглядел он несколько иначе. Появился загар. Аккуратно уложенные волосы сменились лёгким беспорядком на голове, что смотрелось дерзко и стильно. Перестал сутулиться и на окружающий мир смотрел не так зажато. Кажется, даже в плечах чуть раздался.

— Твоими молитвами, — ответил он без улыбки. — Господа, — повторил он, привлекая внимание. — Личным распоряжением императора меня назначили заниматься этим делом. Всем делом, — уточнил он. — Вот приказ. Ознакомьтесь, — вытащил он из артефакта пространства красивую гербовую бумагу.

Что там написано, мне не показали. Фёдор Михайлович озадачился. Незнакомец нахмурился.

— Как это понимать? — возмущённо спросил он.

— Как понимать волю императора? — удивился Зануда. — Как волю, которую следует исполнить немедленно. Передайте все материалы по делу. Вы и ваши люди пока помещаются под карантин.

— Это… — начал было незнакомец, но глянул ещё раз на бумагу и предпочёл заткнуться. — Приступаю к исполнению.

— Благодарю за сотрудничество, — степенно кивнул Зануда. — А теперь, господа, оставьте меня с господином Эварницким.

— Что насчёт ведьмы? — спросил незнакомец, кивнув на Дауру.

— Фёдор Михайлович, подождите с девушкой за дверью, — ответил Зануда.

— Конечно, — ответил тот.

Куратор, возможно, бывший куратор, прихватил Дауру, которая бросила на меня вопросительный взгляд и, дождавшись кивка, проследовала за ним. Незнакомец тоже вышел, и мы с Занудой остались вдвоем.

— Ну что, как с мулатками потусил?

— Спасибо, неплохо, — кивнул он. — Присаживайся, Давид. Ты же не будешь запираться и ответишь на вопросы нормально?

— Здесь не с чем запираться. Меня убил полубог, сын Аресуса, который ещё и с архидемоном сговорился. На месте событий вы должны были найти амулет, что перебросил мою душу прямиком в инферно, и меч Аргания.

— Аргания? — вскинулся Зануда.

— Ну да, а что? Ты только сейчас узнал, кто меня завалил?

— Ещё час назад я был в другом городе. Меня дёрнули телепортом и направили сюда. Как самого опытного, кто общался с тобой, — поморщился мужчина. — Арганий — это что-то типа ультимативного козыря храмов. Мифический герой, наравне с Гераклом и прочими личностями, отметившимися в древней истории. Так значит, он ещё и с архидемоном сотрудничал?

— В этом нет ничего такого. Архидемоны спокойно тусят с богами.

— Это на Олимпе нормально, а у нас… — покрутил мужчина рукой. — Меня прислали сюда в том числе чтобы найти то, чем прижать храмы.

— Тогда найди амулет.

Зануда достал телефон, отбил парочку сообщений, снова на меня уставился.

— Так что случилось? — спросил он.

— Меня убили и отправили в инферно. Я там немного подрался и воскрес.

— В твоих устах это звучит как типичный вторник.

— Думаешь, как вторник? — задумался я. — Ну да, согласен. Понедельник точно не то. На выходные как-то не тянет. Пятница — совсем мимо. А среда и четверг слишком заурядны. Да, Зануда. Реально неплохо метафору подобрал, — уважительно сказал я.

— Мне бессмысленно заговаривать зубы. Что насчёт девушки? Она действительно провела тёмный ритуал?

— Очень тёмный. Жуткий. Принесла в жертву девственницу.

— Какую ещё девственницу? — напрягся мужчина.

— Ту самую Блохину.

— Погоди, — покачал он головой. — Ты про Елену Блохину? Но она же жива.

— Я и не говорил, что её убили. Даура подбила Блохину поцеловать мой труп. Её поцелуй был страстным, неумелым и таким искренним, что достиг меня в самом инферно, и, заинтригованный вопросом, кто же мне рот слюнявит, я вернулся обратно.

— Хватит нести бред.

— Ты не поверишь, но я говорю абсолютно серьёзно. Это правда. Блохина реально меня целовала. Можешь сам у неё спросить.

— Обязательно спрошу. Так был тёмный ритуал?

— Ты прикалываешься? У вас подопечного в инферно отправили! Вот тебе самый тёмный ритуал!

— Значит, всё же будешь упираться.

— Ты слышал мои слова про девушку?

— Про долг жизни и готовность объявить любому войну?

— Именно. Если слышал, то сам подумай, стоит ли что-то предъявлять девушке, которая спасла мне жизнь, — без тени улыбки серьёзным тоном сказал я.

— Боги с тобой, — махнул рукой он. — Иди уже.

— Очень смешно, — фыркнул я.

Будет он ещё мне про богов шутить.

Хотел бы я сказать, что в следующие дни жизнь наладилась.

И — скажу. Но не у меня. У других.

Девчонок отпустили. Кима вообще не трогали. Меня Зануда ещё несколько раз допрашивал, но до серьёзных обвинений не дошло. Это больше напоминало переговоры и уточнение позиции оппонента. Действительно ли клятва слетела? На стороне я империи или уже нет? Что думаю делать в отношении храмов? Готов ли пока спустить дело на тормозах и вернуться к обычной жизни? Ну и всё в таком духе.

А я не то чтобы что-то собирался делать с храмами и не то чтобы был к чему-то готов.

Хотя подумать определённо было над чем. Об Асмодее, к примеру. Что это, блин, было? Для понимания всей серьёзности этого вопроса надо уточнить, как обстоят дела на небесах. Для тех людей, кто не питает розовых иллюзий в отношении разумных и человеческих взаимоотношений, при наличии какого-никакого жизненного опыта представить проблему будет несложно. Тысячи могущественных бессмертных в одном кластере вселенной. Олимп — это большая деревня, где все друг друга знают очень давно. Поэтому, с одной стороны, там царит политика дружелюбности, потому что легко за любое неосторожное слово заполучить себе врага на следующую тысячу лет. С другой — среди богов нет заурядных личностей. Все с характером, амбициозные, слегка или не слегка сумасшедшие. Я уже вспоминал парочку богов, которые породили целый народ, чтобы те им элитное бухло поставляли. Такая история тривиальна по меркам Олимпа. Что приводит к простому выводу. Дружелюбность дружелюбностью, но, когда такие личности общаются веками, то обиды, претензии, а то и ненависть копятся неизбежно. Что приводит к такому феномену, как интрига, рассчитанная на сотню-другую лет.

Если перечислить известные мне факты касательно последних дней, то это будет следующее. Некто, кто представился сыном Аресуса, убил меня. Под этим в данном случае стоит понимать то, что он отделил душу от физической оболочки. После этого отправил прямиком в инферно, где меня лично встретила проекция Асмодея. Сам он на встречу не явился, хотя архидемону в истинном обличье уничтожить меня не составило бы труда. Натравленные легионы тоже не особо впечатлили. Не скажу, что сражаться с ними было легко, но, скажем так, в бой пошли те, кого явно не жалко.

Это факты и мои наблюдения. Которые порождали целый ряд вопросов. Действительно ли сам Аресус хотел меня убить? Не исключено. Более чем вероятно. Сомневаюсь лишь по той причине, что в принципе ни одному из богов не готов верить на слово. Если Асмодей не хотел меня убить, то чего добивался? Чтобы я превратился в демона? А оно ему надо, получить такого конкурента под боком? Была ли в расчётах бессмертных одна ведьма, которая поспособствовала моему воскрешению? И кто ещё из богов участвовал в этом, подсказывал Дауре, направлял её? Не верю я, что смертная способна на такое. Не, будь она архимагом… Но обычная девчонка… Хотя признаю, идея с поцелуем была оригинальна, в рамках классических историй. Я теперь ещё и спящая красавица, блин… Дожил.

Подводя итог, понятно только одно. Кто-то накрутил интриги. Возможно, противоборствующие лагеря, поэтому всё пошло по одному месту.

Смешно то, что я от этого стал заметно сильнее, и прямо сейчас это скорее проблема, чем повод для радости. Как и сказал, мой организм штырило. Катенька мне в этом помогла, но лишь пережить самое пиковое состояние. Это не означало, что меня совсем отпустило. Что привело к выволочке от куратора.

Пока Зануда расследовал случай, Фёдор Михайлович старался меня избегать и, кажется, в принципе предпочёл не отсвечивать. Учёба у нас при этом продолжалась как ни в чём не бывало. Всех причастных отпустили. Я тоже ходил на пары, отрабатывал и… Пустился во все тяжкие, если так можно сказать.

В связи с чем Фёдор Михайлович меня и дёрнул к себе.

— Эварницкий, мать твою, — хлопнул он по столу, когда я пришёл. — Ты что творишь? Я долго молчал, думал, ты успокоишься, но ты не успокаиваешься! Семнадцать! Семнадцать случаев непотребного поведения зафиксировано! И ровно столько же драк, которые ты затеял! Что происходит, Эварницкий?! — возмущённо обратился он то ли ко мне, то ли к небесам, ища ответа.

Я вздохнул.

— Хреново мне.

Куратор нахмурился. Не такого ожидал? А мне и правда было так себе.

Лично я это объяснял тремя сложившимися факторами. Во-первых, в моём организме что-то поломалось. Режим «Мы при смерти, надо спешить жить!» как включился, так и не спешил выключаться. Во-вторых, моя душа словно сбросила часть оков и теперь выступала как усилитель тела. Это как воткнуть мощный двигатель в развалюху. Моё тело не было развалюхой, справлялось, но это как постоянно быть под мощной подпиткой. В-третьих, что вытекало из предыдущего пункта, подросли коэффициенты в чакрах. Мне приходилось двигаться очень осторожно, чтобы двери не выламывать и людей вокруг не калечить. Но всё ведь не ограничивается первой чакрой и физической силой. Выросла сила Голоса — это прекрасно. Усилился телекинез и чувствительность — супер. Подрос источник — замечательно. Но вторая чакра… Проблема прилетела, откуда не ждали.

Как бы так сказать, чтобы это не прозвучало пустым выпендрёжем. Я, мягко говоря, стал привлекать ещё больше женского внимания. А теперь вернёмся к первому пункту, про бурные реакции, и станет понятно, почему я отвечал на часть заигрываний, что приводило к «непотребному поведению», часто там, где лучше бы не приводило. Девушки смотрели на меня заинтересованными взглядами, я моментально заводился, и дамочки, вместо того чтобы бежать от меня озабоченного, наоборот, охотно шли навстречу. Иначе говоря, мне иногда рвало голову, без возможности это как-то притормозить. Драки шли по той же причине. Парням моя резко возросшая популярность не нравилась, и не всем хватало ума обойти меня стороной. В гнев я впадал так же легко, как и в неконтролируемое возбуждение, хорошо, чтобы хотя бы не путал, в каких ситуациях реализовывать эти состояния.

Я этим не горжусь. К ситуации отношусь почти как к болезни. Фактически, так оно и было.

— То, что ты массово со студентками начал спать, я ещё могу понять, — сказал Фёдор Михайлович. — Но преподавательниц-то ты зачем соблазняешь?!

— Так они тоже женщины, — удивился я такой предьяве.

— Вот именно! Когда преподавательница занимается сексом со студентом прямо в аудитории, и это замечают другие — происходит скандал! А когда эта преподавательница подралась с другой твоей любовницей — это уже ни в какие ворота! Что дальше, Эварницкий? Наплодишь детей, заведёшь гарем и станешь многодетным отцом?! — едко спросил Фёдор Михайлович.

Сильно у него прикипело, раз он так завёлся.

— Размножаться у меня в планы не входит, — качнул я головой. — Есть решение проблемы. Секунду…

Я достал планшет и скинул ему запрос на материалы. Фёдор Михайлович достал свой планшет и нахмурился.

— Ты спятил?

— Самую малость.

— Не уверен, что ты готов. Больше похоже на самоубийство.

— Помру я, вам же легче.

— С меня голову снимут, если помрешь.

— Я не шутил, когда сказал, что мне хреново. Непотребное поведение не помогло. Так что воспринимайте мой запрос как продолжение терапии убитого и воскресшего.

— У тебя запрос на тридцать шесть миллионов. Звучит как наглость, а не как терапия.

— Фёдор Михайлович… — сказал я устало. — Либо так, либо придумывайте свой способ, как мне помочь, иначе я не гарантирую, что в какой-то момент не сорвусь. Тогда вы экспериментальным путём найдёте ответ на вопрос, что может быть хуже проклятого бога с ужасным характером. Спойлер — слетевший с катушек проклятый бог с ужасным характером.

— Что ты хоть собираешься делать?

— Ковать. Ковать так, что реальность будет стонать, а моё Перо начнёт петь, довольно урча.

— Почему это звучит как то, что мне не понравится?

— Судьба у вас такая. Быть недовольным. А я ведь предупреждал…

— Будет тебе металл, — буркнул он. — Если так хочешь самоубиться об убийцу кузнецов, то мешать не буду. На складе свободно только тридцать шесть килограмм. Пятидесяти нет. Хватит?

— Это мне только размяться, но для начала — сойдёт, — ответил я, поднимаясь. — Выделите мне самую укреплённую кузницу. Будет жарко.