СССР. Книга 4. Мастер спорта в догонялки

Глава 6

Так как мы с ребятами договорились, что на время моего участия в соревнованиях сделаем небольшой перерыв, то о том, что на следующий день после нашего триумфального концерта, в Дом Офицеров прибыла целая делегация, я не знал.

Спустя какое-то время Сергей упомянул о визите, как о чём-то незначительном. Но, так как это событие, было определённой вехой и тоже легло в канву событий, думаю, всё-таки стоит уделить время его описанию.

Тринадцатого апреля в Свердловский ДОФ, не то, чтобы совсем уж торжественно но, и не без некоего пафоса, претендующего на маленькое такое, величие местного значения, вошли директор городской филармонии Самуил Исаакович Кацнельсон. Глава худсовета, отвечающий за литование, готовящихся для трансляции на широкую аудиторию песен Лев Моисеевич Броштейн, член Свердловского городского комитета партии Игорь Владимирович Вешников, а так же шесть более мелких чиновников, составляющих свиту представителей всех трёх ведомств.

По два на рыло, так сказать.

Шутка.

Ну и, до кучи, с этой важной и внушительной делегацией, прибыл вездесущий товарищ Мячиков. Вместе с Викой. Но, поскольку та была участницей ансамбля и особого политического веса не имела то к ней, в общем и целом, никто не относился серьёзно и, следовательно, не принимал в расчёт.

Правда, и не прогонял. Так что, спасибо и на этом.

Всю эту чиновничью братию, стоя ступенька крыльца встретил лично товарищ Стрелочников. Собственной, так сказать, персоной.

Поздоровавшись с прибывшими и галантно поцеловав Виктории Ивановне ручку, он широким жестом распахнул двери, ведущие в холл.

— Прошу Вас, товарищи. — Гостеприимно предложил он. И, когда все поднялись по лестнице, пригласил. — Пожалуйста, проходите в кабинет, располагайтесь и чувствуйте себя, как дома.

— Но, при этом, не забывайте, что всё-таки находитесь в гостях. — Хохотнул директор филармонии. И, бросив извиняющийся взгляд на Семёна Яковлевича, пробормотал… — Тем более, что мы пришли, как просители.

«Ага, ага…», — чувствуя, что начинает злиться, подумал Стрелочников. — «Просить они пришли, как же… Таким кагалом и, самое главное, в сопровождении тяжеловесов из горкома».

Вслух, правда, ничего не сказал. Так как, учитывая «качественный», если можно так выразится, состав делегации, а так же весовые категории были разные. И, прямо скажем, сравнение было не в пользу директора Дома Офицеров.

— Подождите минутку, товарищи. — Понимая, что в одиночку против таких мастодонтов ему не выстоять, попросил он. И, желая потянуть время, соврал. — Я распоряжусь, чтобы нам принесли чаю.

— Думаю, не стоит. — Неоднократно участвовавший в аппаратных играх и съевший не одну стаю собак на этом поприще, попытался возразить Самуил Исаакович. И, оглядев приведённую с собой свиту, в поисках поддержки, поинтересовался. — Мы ведь не за этим сюда пришли, товарищи?

Незваные гости, которые, как известно, хуже татарина, дружно выразили своё согласие. А Самуил Исаакович, тут же попытался начать ковать железо. Как говориться пока горячё и «не отходя от кассы». На все двести процентов используя фактор внезапности и, намериваясь, если можно так выразиться, получить желаемое лихим кавалерийским наскоком.

— И, всё же, я прошу дать мне возможность проявить гостеприимство. — Не повёлся на эту хитрую уловку Сёмён Яковлевич.

И, не дожидаясь, пока своё веское слово скажет представитель Городского Комитета Партии, «стремительным домкратом» выскочил за дверь.

— Варвара Ильинишна. — Вытирая обильно выступивший на лбу пот, страшным шёпотом обратился он к секретарше. — Соедини меня с Городомысловым. — Тут Стрелочников взял один из стоявших у стены стульев и, устроился рядом с секретаршей.

Та, не моргнув глазом и не выказав совершенно никакого удивления, молча взяла телефонную трубку и начала крутить диск.

К счастью, искомый человек оказался на месте и, уже через пару секунд, Семён Яковлевич принялся горячё убеждать собеседника.

— Игорь Пантелеевич, как тебе вчерашний концерт? — Наскоро поздоровавшись и, выслушав ответное приветствие, зачастил он.

— Привет, Семён Яковлевич. — Неспешно ответил полковник. И, столь же обстоятельно, принялся высказывать своё мнение. — Ты знаешь, очень и очень неплохо. — Озвучив, таким образом одобрение, представитель вооружённых сил не поскупился на похвалу. — Ты вообще, большой молодец, что таких орлов у себя воспитал!

— Спасибо на добром слове. — Поблагодарил собеседника Стрелочников. И, испытывая чувство облегчения, переложил решение проблемы на плечи вышестоящего начальства. — Так вот, Игорь Пантелеевич. Тут такое дело… — Семён Яковлевич немножко замялся. Но, так как времени разводить политесы просто-напросто не было, спешно принялся обрисовывать ситуацию. — Этих ребят у нас хотят отжать!

— МВД, что ль? — Как и положено, не зря кушавшему свой хлеб, работавшему в определённом ведомстве советскому офицеру, Игорь Пантелеевич не поленился разузнать, если и не всю подноготную то, по крайней мере, поверхностные сведения обо всех участниках выступавшего вчера коллектива. — Так, пусть на чужой каравай рот-то не разевают! Мало ли, что солист и автор песен у них служит. Основной-то состав — наши. А второго гитариста, напомни, как его там, солистку и девочку на ударных, в расчёт принимать не будем.

— Второго гитариста зовут Вадим Стасевич. — Тут же сообщил полковнику Стрелочников. — Работает в такси. Присоединился к ансамблю по приглашению художественного руководителя и автора всех композиций. Вера Иванова учится в медицинском. А барабанщица Оксана, студентка нашего политеха но, самое главное, дочь генерала МВД!

— Мда-а… Дочка милицейского тяжеловеса — это плохо. — Невидимый Стрелочникову Городомыслов сделал небольшую паузу. А Семён Яковлевич непроизвольно улыбнулся. Представив, как полковник забавно двигает губами, решая в уме только что самим придуманную задачу. — Но, всё-же, не думаю, что у них хватит сил, как ты говоришь, «отжать» ребят у нашего ведомства.

— Да, не они это. — Немного повеселившись от моментально выстроенной бравым полковником схемы, перебил того Семён Яковлевич. И, не давая собеседнику вставить не слова, вывалил на него всю имеющуюся информацию. — Тут, мастодонты поболе прибыли. — Директор филармонии, главный цензор и большая шишка из горкома. — Выдохнув, Стрелочников опять вытер рукой пот и продолжил. — К тому же, для солидности, шесть человек свиты собой притащили. В общем, полагаю, тебе срочно нужно доложить обо всём генералу. И, вам обоим, как можно скорее приехать ко мне. И, Игорь Пантелеевич, очень прошу! Захватите пожалуйста, несколько человек из политуправления. Для солидности, так сказать, и вообще.

— Понял тебя, Семён. — Ответил Городомыслов. И, чётко и по военному, пообещал. — Через полчаса будем!

Несмотря на скромное звание полконика, Игорь Пантелеевич Гордомыслов, занимал должность начальника первого отдела в штабе Свердловского Военного Округа. И, пользуясь этой, если можно так выразиться, привилегией, имел весьма немаленькое влияние.

Так что, сняв трубку внутреннего телефона, он позвонил в политуправление и его начальнику назначил встречу в кабинете генерала Василия Ивановича Чепранова. Которого, то и в шутку, то ли всерьёз, подчинённые за глаза называли «Чапаем».

А Семён Яковлевич, несмотря на то, что был членом коммунистической партии и стопроцентным атеистом, шумно выдохнул и, с явным облегчением, перекрестился.

— Ну, теперь повоюем! — Ни к кому конкретно не обращаясь, глядя в пространство невидящими глазами, тихо заявил он. И, спохватившись, попросил секретаршу. — Варвара Ильинишна. Позвоните, пожалуйста, в буфет. Пусть приготовят порций двадцать чая. Ну и сушек, или печенюшек каких-нибудь.

Столовой в Доме Офицеров не было. Но, как и положено заведению такого уровня, здесь имелся довольно-таки неплохой буфет. Обслуживающий посетителей во время разнообразными и многочисленный, проводимых мероприятий. А в будние дни, позволявший перекусить работникам ДОФа и участников многочисленных кружков художественной самодеятельности.

— Всё в порядке, товарищи! — Вернувшись на своё рабочее место, бодренько сообщил ожидавшим в кабинете незваным гостям Стрелочников. И, словно от этого зависели, как минимум, судьбы мира, торжественно заявил. — Чай скоро принесут! А пока… — Тут Семён Яковлевич, добрался до стола и, усевшись в давно и по праву занимаемое им и ставшее таким любимым кресло, невинно поинтересовался. — Расскажите, пожалуйста, что привело таких больших людей в нашу скромную обитель?

Гости переглянулись и, наконец, как инициатор этого спонтанного мероприятия и, по совместительству, главное заинтересованное лицо, слово взял директор Свердловской филармонии, Самуил Исаакович Кацнельсон.

— Вы воспитали хорошие кадры, Семён Яковлевич. — Осторожно и, можно сказать, издалека, начал, если можно так выразиться, «главный музыкант города». — И, как и положено, глубокопродуманному и очень, очень хировыделанному представителю богоизбранного народа, вкрадчиво продолжил. — Но, на мой непросвещённый взгляд (тут Самуил Исаакович явно лукавил и, подчёркивая свою значимость в музыкальной жизни Свердловска, таким вот ненавязчивым образом напрашивался на завуалированный комплимент) этот, найденный вами необработанный бриллиант, требует профессиональной огранки… — Тут Самуил Исаакович окинул взглядом пришедших с ним, больших и не очень чиновников и, увидев одобрительные кивки, воодушевлённо продолжил. — А где, как не в нашей родной, Свердловской филармонии, это можно сделать с наибольшей эффективностью и, не побоюсь этого слова, открывающим весьма неплохие перспективы, результатом?

«Принесла ж тебя на мою голову, морда жыдовская». Неприязненно подумал отчего-то начавший раздражаться Семён Яковлевич. И, хотя и сам принадлежал к числу сынов племени Израилева, очень чётко проводил грань между утончёнными и интеллигентными евреями, к коим причислял себя сам, и такими вот… Бесцеремонными и нахрапистыми, он нисколько не боялся этого слова, жЫдами.

Пишущимися через «Ы». Которое, это самое «Ы», после «Ж» и «Ш», в очень недалёком прошлом, писали поголовно и повсеместно. И, согласно, то ли правде а, может быть, просто историческому анекдоту, заменили на «И» из-за того, что эту орфографическую ошибку, с завидным постоянством делал «Отец народов», «Лучший друг советских пионеров» и простой советский генералиссимус, товарищ Сталин.

Ведь, согласитесь… Не может ТАКОЙ человек ошибаться. Вот и подсуетились чиновники в министерстве образования. И, во всех без исключения, учебниках русского языка появилось незыблемое правило. Согласно которому, «жЫ» и «шЫ», весь советский народ дружно начал писать через эту самую, тоже, в общем и целом, очень красивую и вполне себе информативную, букву «И».

Что, кстати говоря, прямо и недвусмысленно указывает на преимущество современного, советского строя перед всякими там капитализмами или, тем более, империализмами. А так же верность идей, провозглашаемых нашей родной и любимой, всеми без исключения, советскими людьми, Коммунистической Партией.

Ведь, всем известно, что Российская Императрица Екатерина Вторая, в слове из трёх букв, умудрялась делать ажно целых четыре ошибки. И, со свойственной всем правящим особам, незамутнённой излишним интеллектом прямотой, вместо «ещё», просто и незатейливо писала «исчо».

Но, жидковата оказалась монаршая плесень! И ни у кого из придворных лизоблюдов не хватило твёрдости духа и пресловутой «дворянской смелости», внести изменения в учебники!

А вот наши современники — смогли!

Что, как уже упоминалось выше, неопровержимо указывает на преимущество, ведущего к полной победе Коммунизма, социалистического строя!

— Почему молчите, Семё Яковлевич? — Подал голос «главный цензор». — И, беря быка за рога, принялся прессовать, как ему показалось, растерявшегося директора Дома Офицеров. — Полагаю, вы согласны с утверждением многоуважаемого Самуила Исааковича?

«Огранять он собрался»! — Опять и, со всё той же, никак не желающей проходить злостью, чуть не задохнулся от ярости, Семён Яковлевич. — «Запах денег почуял, тварь пархатая, вот и прилетел, стервятник ё…».

(Памятуя, что Семён Яковлевич причисляет себя к интеллигентным, играющим на скрипочке и цитирующим в подлиннике Мандельштама, евреям, мы не будем полностью воспроизводить это, такое ёмкое и, довольно точно характеризующее наглого посетителя слово. А, просто и скромно, изобразим многоточие. Оставив тем самым простор, для яркой фантазии и неуёмного воображения моих уважаемых читателей).

— Ну, во первых. — Откашлявшись и, тем самым дав себе небольшую паузу, начал свою отповедь, решивший, во что бы то ни стало, продержаться до «прибытия кавалерии», Семён Яковлевич. — Как минимум двое из участников ансамбля, имеют консерваторское образование. — Да и участники духовой секции, тоже окончили музыкальные училища.

— Пф-ф-ф! — Пренебрежительно фыркнув и, для пущего эффекта даже сделав «отрицательный» жест, махнув рукой «от себя», деланно засмеялся Самуил Исаакович. — Насколько я помню… — Тут он поискал глазами скромно притулившуюся в углу и, старающуюся не отсвечивать Вику. — Виктория Ивановна десять лет назад окончила Киевскую консерваторию по специальности хоровое дирижирование и теория музыки. И, согласно её послужному списку, очень давно не работала по специальности. — Тут Самуил Исаакович грозно пробуравил глазами клавишницу ансамбля и, обвинительно тыкнул в неё пальцем. — А здесь речь идёт о выступлениях не только на городских но и, не побоюсь этого слова, концертных площадках Всесоюзного Значения!

Он именно так, выделяя голосом, и произнёс эти два, призванных указать на тяжесть возложенной им не себя Великой Миссии по «выведению скромного провинциального и, более того, самодеятельного коллектива» на «Большую Сцену».

Вика, которая, как вы помните, не принадлежала ни к одному ведомству, а просто и сромно работала на телевидении, молча пожала плечами. Так как ей, по большому счёту, было всё равно от какой именно организации выступать и под чьим патронажем делать, так удачно начавшуюся музыкальную карьеру.

Бесспорно, что по-хорошему, надо было занять сторону директора Дома Офицеров. Ведь это место работы её супруга. Да и, чисто по человечески, без материальной базы ДОФа и усилий Сергей, ничего бы попросту не было.

Так что, наглая и нахрапистая позиция директора филармонии, вызвала некоторое отторжение. Но и «переть буром» на возможное будущее начальство, тоже не являлось верхом благоразумия. Так что, Виктория Ивановна Синельникова, в этой щекотливой и ни разу не однозначной ситуации, скромно предпочла промолчать.

К тому же, с точки зрения организации гастролей, статус коллектива, работающего в филармонии, был неизмеримо выше скромного звания участников местечковой самодеятельности.

«С другой стороны, армия — тоже не плохо». — Размышляла Вика. — «Гарнизонов, а так же Домов Офицеров, в нашей необъятной стране ой как много. Даже, если в каждом побывать хотя бы по одному разу, никакой жизни не хватит».

И это не говоря об частях, расположенных в странах Варшавского договора. А это, как ни крути, уже заграница. Путь не самая настоящая но, работая под эгидой филармонии и вольно а, скорее — будем смотреть правде в глаза, — невольно участвуя в ёе мутных схемах, «за бугром» побывать вряд ли удастся.

«Всемогущий», как ему кажется, Самуил Исаакович, не того калибра фигура, которая сумеет отправить их ансамбль за железный занавес. А вот армия — может!

Ещё несколько секунд посомневавшись, Вика глубоко вздохнула и, начала свою отповедь, уже почти праздновавшему свою маленькую победу над «слабой и глупой женщиной» директору филармонии.

— Ну, во-первых, помимо названного Вами факультета, у меня за плечами музыкальная школа по классу фортепиано. — Нисколько не смущаясь недовольным сверканием карих глаз, начала перечислять свои собственные заслуги клавишница. — Далее, ежели кто не знает, я уже несколько лет работаю редактором музыкальных программ на нашем, родном Свердловском телевидении. И, наконец, я являюсь одной из солисток и инструменталисткой, созданного нами на базе возглавляемого уважаемыми Семёном Яковлевичем, Дома Офицеров, творческого коллектива. Который, — предупредительно, пресекая попытку директора филармонии перебить, Вика подняла перед собой раскрытую ладонь, — и без этой, как вы выразились, «профессиональной огранки», своё первое выступление провёл более, чем достойно и, как все смогли убедиться, стал настоящей сенсацией в культурной жизни нашего родного города!