СССР. Книга 4. Мастер спорта в догонялки

Глава 19

И… не попал. Ну, то есть, попал, но не туда. То есть не в того…

Тьфу ты, чёрт! Прости меня, Создатель, за упоминание имени врага Твоего, что-то я, с этой спешкой и возникшем стараниями вашего покорного слуги ажиотажем, совсем запутался.

Короче, попробую начать сначала и, в меру сил и своих, надо признаться, более чем скромных способностей, описать произошедшие тогда события ещё раз.

В общем, используя собственные природные данные, а так же, предоставленные Всевышним в моё распоряжение возможности, я прицелился и метнул смазанную парализующим ядом иголку. Но, появившийся в дверях и, как выяснилось, бывший на чеку работник ИВС, каким-то, совершенно неведомым для меня образом успел уклониться. Вследствие чего моя «пуля» воткнулась в шею стоящего у него за спиной товарища.

— Что за хуйня, блядь⁈ — Не стесняясь в выражениях, матом удивился тот.

Затем, вытащив уколовшую его «пакость», вытаращил глаза и начал заваливаться набок. Перекрывая движение следующим за ним коллегам.

Первый же, оказавшийся особенно шустрым, бросился на меня, замахиваясь резиновой дубинкой. Что, в общем и целом, было делом привычным. И я, поставив немудрящий но, эффективный и защищающий мою бедную голову от соприкосновения с этим, с позволения сказать «демократизатором», блок, ткнул кулаком в ответ.

При этом, с изумлением заметив, что тренировки по боксу не прошли даром и я невольно и, даже можно сказть — действуя на вбитых Олегом Авдеевичем в подкорку, рефлексах, машинально сдержался. Привычно дозируя силу удара но, при этом, чётким и выверенным движением, отправляя, на этот раз не стоящего против меня на спортивном ринге, а самого, что ни на есть «всмаделишного» противника, не на тот свет, а в нокаут.

Шедший следом, как уже говорил, успел словить нирвану. Ну а оставшиеся двое, видя, что поисходит что-то не то, не стали изображать из себя идущих на штурм вражеской крепости героев и, выдернув валяющееся прямо на пороге, и препятсвующее им тело, начали закрывать тяжёлую металлическую дверь.

«Блядь! Сука! Козлы ёбанные»! — Не особо стесняясь в выражениях (хотя, как вы успели заметить, я никогда не отличался особой щепетильностью и не проявлял деликатности в выборе нужных для описаний событий и возникающих по их поводу ситуаций, простых и понятных обычному, не обременённому излишками образования человеку, слов) дал волю чувствам я. — «Счас замуруют, демоны»!

То есть, прошу прощения, я был несколько взволнован. А люди, просто делавшие свою работу и, в силу этого, мешающие одному, излишне много навоображавшему о себе индивидууму, осуществить свои, идущие в разрез с регламентом данного учреждения правил, представились мне именно вот в таком, порочащим их честь и достоинство, свете.

В общем, пересцал (что в переводе на общеупотребимый и, местами даже претендующий на литературность, русский, обозначает «сильно испугался») я «не по детски».

И, как следствие, рванул вперёд «стремительным домкратом». С ноги засаживая в закрывающуюся дверь хороший пинок и расчщая, тем самым путь и делая первые шаги к такой желанной и так лелеемой в розовых юношеских мечтах, долгожданной и необходимой, как глоток свежего воздуха, свободе.

О том, чтобы обелить своё имя, и легитимным способом вырваться из лап дознавателей и непременно последущего за ним првосудия, как вы понимаете, речи не шло. Слишком уж увяз мой, так некстати попавший в расставленные кем-то, более умным и догадливым чем я силки, коготок.

Находившегося прямо за дверью служаку приложило довольно сильно. Не до потери сознания, врать не буду. Но, во всяком случае, ориентацию в пространстве и времени он потерял точно.

Что дало мне ещё несколько, так необходимых долей секунды и позволило, особо не разбираясь куда и почти не целясь, ткнуть в него иголкой.

Попал в щёку, на автомате добавив «контрольный» хук с левой. И, прикрываясь им, как щитом, пригнул собственную голову и атаковал, со всей широтой русской души, замахнувшегося на меня дубинкой, оставшегося.

На то, чтобы поставить блок, уклониться и провести двоечку по кумполу, ушло не более нескольких мгновений. После чего я, схватив за шманты обоих, затащил их в камеру и прикрыл двери.

— Т-ты-ы чего это, мент? — Заикаясь, вылупился на меня мой, так сказать, «сообщник». — Никак в бега податься решил?

«Догаденький, однако»! — Прикинув, кто из вырубленных мной вертухаев имеет схожую с моей комплекцию, начал стаскивать с подошедшего по размеру форму, я. И, давая выход «нервяку», хохотнул. — «И наблюдательный, до кучи»!

Вслух же юморить и ёрничать не стал. А, коротко и очень недобро зыркнув на впавшего в перманентный ступор и слегка опешившего сидельца, приказал.

— Что стоишь? Стаскивай с него ботинки! Быстро!

Тот, испуганно озираясь, присел на корточки и стал выполнять требуемое.

Я же, не снимая пиджака и брюк, принялся натягивать китель, не снимая собственную одежду. К слову, кандидата в ограбленные выбирал как раз с расчётом на то, чтобы форма налезла на поверх моих шмоток.

— Штаны давай. — Видя, что мой невольный помощник застопорился, прошипел я. И, предоставляя тому шанс, скупо поинтересовался. — Ты со мной, или как?

— Не мент. — Лишая бесчувственное тело форменных брюк, почти сразу открестился от «предложенной мной чести» старый сиделец. И, передавая добытую в поте лица часть, так необходимого мне сейчас гардероба, пояснил. — Не знаю уж, что тебе твои шьют… А у меня статься правильная. «Пятерик» свой отсижу, и снова к Маньке под бочёк. А под пули лезть, это другого дурака ищи! К тому же, с ногами у меня не лады. Бежать не смогу. А медленным шагом, сам понимаешь, от этих псов не уйдёшь…

— Хозяин — барин. — Полностью облачаясь и надевая обратно свои собственные туфли, равнодушно пожал плечами я.

Да и, если честно, предложил я составить компанию, можно сказать из вежливости. Так как старый и, хрен его знает, с какого размера тараканами в седой голове, уголовник — не так компания, с которой, по моему разумеется мнению, можно сварить вкусную, пригодную для дальнейшего употребления, а так же аппетитную и, главное, полезную для здоровья, кашу.

— Ну, тогда бывай. — Я застегнул ремень, повесил на пояс дубинку и положил в карман добытые у одного из поверженных врагов ключи. — Не поминай, как говориться, лихом!

— Подожди, мент. — Недовольно поморщившись, притормозил меня уголовник. И, отвечая на мой недоумённый и даже немножко подозрительный взгляд, попросил. — Свяжи меня. И… уколи этой своей гадостью.

Спрашивать «зачем и для чего» я не стал. А просто сдёрнул с ближайших нар простынь и, оторвав пару полос, скрутил ему руки и ноги. После чего тот улёгся лицом вниз на шконку и я, немного посомневавшись, выдержит ли его организм действие наложенного на лёгкое опьянения парализующего средства, всё-таки ткнул зека иголкой в шею.

Рассудив, что мне от этого, в любом случае, хуже не будет. Да и, после учинённого разгрома и, учитывая тяжесть выдвигаемых против меня обвинений, смерть одного, причём пошедшего на это практически добровольно и, надеюсь, здраво осмыслившего все риски бедолаги — сущие и не могущие ничего изменить в моей дальнейшей судьбе, незначительные пустяки.

Согласен, жизнь человеческая — отнюдь не мелочь. Пусть даже это несчастное существо употребило её совсем не так, как угодно Создателю. Ну, так и я находился совсем не на утреннике в детском садике.

Так что, я попросту выбросил только что происшедшее из головы и, тихонько и осторожно приоткрыв двери, выглянул в коридор.

Который, к счастью для всех, в том числе и для одного не слишком далёкого и чрезмерно самоуверенного молодого человека, оказался девственно чистым и совершенно пустым.

Быстро сориентировавшись и, закономерно придя к верному выводу, что в сторону, заканчивающуюся тупиком мне не надо, я направился к мощной металлической решётке. Возле которой, вроде бы должен находится страж. Но, судя по количеству пришедших на экскурсию служивых, тот решил присоединится к проверяющим и позабавится зрелищем, посмотрев на избитого и униженного меня.

«Везёт дуракам и пьяницам»! — Усмехаясь и бренча ключами, открыл преграду ваш покорный слуга.

И, поскольку, несмотря на предоставившуюся недавно возможность, к спиртному не прикоснулся, а девизом в последнее время избрал бескомпромиссное и мужественное «слабоумие и отвага» то, вольно или невольно, а пришлось причислить себя к первой, обласканной фортуной и ею же любимой, категории граждан.

Закрыв решётку, я направился дальше. За поворотом обнаружился лестничный марш. Ведущий к такой желанной и немножко пьянящей свободе.

Чутко прислушиваясь и стараясь ступать как можно тише, я поднялся наверх и, приоткрыв простую, ничем не укреплённую и даже не запертую дверь, выглянул в очередной коридор. Заканчивающийся, как собственно и предполагал, точно такой жен, сваренной из толстых металлических прутьев, решёткой. За которой сидел за столом крепкий мужчина лет сорока и читал газету.

Унимая предательскую дрожь в коленях, я снова вытащил из кармана заветную баночку и достал из неё иголку. А потом, стараясь, чтобы мои шаги звучали, как можно более уверенно, не слишком быстро, но и не очень медленно, направился к о очередному препятствию.

Успокаивая нервную дрожь убеждением, что оружия, служащим внутри тюрьмы сотрудникам, не полагается. Так что, застрелить меня, даже при самом худшем раскладе, у него не получится. А максимум, что грозит в данной конкретной ситуации, это то, что охранник попросту вызовет подмогу.

«Попинают немножко, в крайнем случае». — Уговаривал себя я. — «Да и запрут, в какой-нибудь, очень на это надеюсь, на этот раз предназначенной только для меня одного, пустующей камере».

К счастью, несущий вахту и, по всей видимости, недавно поужинавший и, вследствие этого, пребывавший в расслабленном и благодушном состоянии вертухай, поначалу ничего не заподозрил.

Ну, подумаешь, идёт в его сторону человек в форме. Тем более, что голову я наклонил, а «морду собственного лица» благоразумно спрятал за опущенным козырьком. Ну а, когда до служивого осталось метра три и он начал вглядываться чуточку пристальней, я уже бросил смазанную парализующим ядом иглу.

Брезгливо поморщившись, он вытащил из, слегка заплывшей лишним жирком шеи, мой метательный снаряд. И, удивлённо шмыгнув носом, начал сползать со стула.

Я же, отперев, как понимаю сделанный по единому шаблону, замок, запер решётку. Затем устроил потерявшего сознание охранника за столом. И, придав ему позу спящего и забрав имеющиеся у него ключи, вскоре оказался во внутреннем дворе, так не вовремя приютившего, и так неласково встретившего меня, Изолятора Временного Содержания.

«Что ж»… — Полной грудью вдыхая такой пьянящий и радующий душу свежий воздух, подумал я. — «Какая-то, хоть и не самая опасная, часть пути пройдена. Сейчас же нужно просто перелезть через, опутанную колючей проволокой стену. Постаравшись, при этом не поймать прицельную, шальную или, один Создатель знает какую там, выпущенную в меня пулю».

Да и вообще… Если честно и, как говориться, «положа руку на сердце» я бы вообще предпочёл обойтись без стрельбы. А потому, пойду-ка я прямо на КПП и, пользуясь хорошо всем известным утверждением, гласящим, что «нахальство — второе счастье», попробую нейтрализовать стражников. И, чинно-благородно, как впрочем, и положено уважающего себя белому человеку, покинуть сие, в общем и целом, вполне угодное Создателю и очень нужное людям но, при этом как-то не пришедшееся по вкусу лично мне, серьёзное заведение.

И, так как тревожные сирены пока не звучали, а из оставленного мною здания не выбегали толпы преследователей с автоматами я, натянув на морду лица равнодушное что, как известно, ассоциируется у всех с полным и абсолютным спокойствием, выражение, и постаравшись принять браво-придурковатый вид, двинулся прямо в «логово зверя».

Немного при этом порассуждав, правильно ли считать, выполняющих свой долг, держащих взаперти всякое отребье и, тем самым, охраняющих покой мирных граждан честных служивых, негодяями и моральными уродами.

Кто-то может подумать вот мол, «Иванушка-дурачёк»! Тут, на кону стоит его будущее, а он забивает свой пустой котелок «всяким-разным»! На что я, нисколько не сомневаясь в собственной правоте, смело отвечу что, для того чтобы не мандражировать как раз и требуется чем-то отвлечь захлёстываемое хтоническим ужасом и парализующим страхом, сознание.

Помните байку об очень большом и ужасно дорогущем алмазе, через который проходила микроскопическая трещина? Суть в том, что нужно было его расколоть но, при этом, ни в коем случае не испортить. На что имелась всего одна единственная попытка.

Владелец камня, беспокоясь о судьбе собственного сокровища, требовал, чтобы с драгоценностью работал лучший из мастеров. И хозяин ювелирной, вертя стоящий баснословных денег камень в руках, подозвал идущего мимо них юношу. И, указав на дефект попросил парня расколоть алмаз.

Что тот и сделал одним точным и, в общем и целом, довольно-таки небрежным ударом.

«Наверное, это очень опытный и умелый мастер»? — Задал вопрос довольный хозяин сокровища.

«Нет, это ученик». — Ответил старый ювелир. И, дабы расставить все точки над «Ё», добавил. — «Он работает здесь всего лишь второй день».

«Но, как вы могли доверить столь ответственное дело зелёному мальчишке»? — Начал было возмущаться богатый клиент.

«Дело в том, что любой, знающий истинную ценность вашего алмаза, и сложность поставленной задачи мастер, обязательно бы волновался и чувствовал огромную ответственность». — Пояснил ювелир. — «Этот же, как вы изволили выразиться, „мальчишка“, не брал лишнего в голову и, как только что могли убедиться, справился с задачей, пусть и походя, но на отлично»!

Ну, в общем вы поняли да? Чем больше о чём-то думаешь, тем скорее совершишь какую-нибудь ошибку. Так что я, стараясь отвлечься и убежать мыслями от опасности и серьёзности ситуации, рассуждал о различной чуши и совершеннейших пустяках.

Что, в общем и целом, принесло свои очень даже полезные для меня плоды. Во всяком случае, никто не удивился моему появлению. И, когда я открыл двери и вошёл в помещение, в мою сторону мельком бросили лишь парочку, весьма спокойных и, можно сказать, даже каких-то ленивых и благодушных, взглядов.

— Что? — Поднял голову, сидящий за столом и что-то читающий мужчина с погонами капитана.

Двое же караульных, один в звании сержанта а второй со маленькой звездой прапорщика, повернулись в мою сторону на какую-то долю секунды и, тут же потеряв всяческий интерес, продолжили свой негромкий разговор.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан? — Не придумал ничего лучше, чем заполнить возникшую паузу я.

И, вскину правую руку к фуражке и отдав честь, обратным движением метнул, смазанную парализующим зельем иголку, ему в шею.

И тут же, буквально кожей чувствуя, как сквозь пальцы уходят бесценные мгновения, два раза повторил бросок. Выцеливая, так беспечно отнёсшихся к моему внезапному появлению, остальных охранников.

Которые, кстати, в отличии от тех, кто работал непосредственно с заключёнными, были вооружены. И, чем чёрт не шутит (прости меня, Создатель, за упоминание имени Врага Твоего), вполне могли продырявить шкурку одного наглого и бесцеремонно нарушающего все мыслимые и немыслимые законы, бывшего младшего лейтенанта милиции.

К счастью, времена нынче стояли спокойные. А авторитет советского правосудия и карающих органов был незыблем и очень, очень велик. Так что немедленного, отточенного до автоматизма рефлекса стрелять на поражение у конкретно этих служивых, попросту не выработалось.

Как уже говорил, яд не вступает в реакцию с организмом мгновенно. И у поражённой им жертвы, в любом случае, имеется пара секунд. За которые можно не то, что завалить нагло ворвавшегося беглеца. Тут хватит времени, чтобы нажать пресловутую «красную кнопку» и устроить «всеобщий армагеддец».

Но, опять же. Это ежели всегда быть настороже и постоянно «на нерве». Здесь же, не ожидающие от зачем-то пришедшего сослуживца подвоха, на меня просто удивлённо посмотрели.

Разве что прапорщик, хлопнув по шее ладонью, успел задать сакраментальный вопрос.

— Какого хуя?..

Правда, дальше этого его любопытство распространиться не успело. Так как снадобье начало действовать и все трое, стали тихо-мирно съезжать на пол.

Я же, не теряя времени даром, на всякий случай оборвал провод у телефона. И, отодвинув массивный засов и повернув чёрную пластиковую блямбу накладного, так называемого «английского» замка, вышел на улицу.

Дверь за моей спиной с лёгким щелчком захлопнулась. Отрезая мне путь обратно и, таким образом, начав символический отсчёт и дав старт очередному витку моей сложной и богатой на разнообразные события, непутёвой жизни.

И ваш покорный слуга, стараясь не вызвать совсем не нужных подозрений и не сорваться на бег, зашагал прочь от, так не ласково встретившего и совсем не любезно приютившего его, пенитенциарного заведения.