Мастер из качалки

Глава 12

Порой мне кажется, что люди этого мира слишком все усложняют. Особенно наставники, Чой и Дой. Слушая их нравоучения, я постоянно ловлю себя на мысли, что эти двое специально все так мудрено объясняют — будто хотят придать учению Мудан дополнительной важности.

Но, как бы то ни было, за последнюю неделю благодаря этим двоим я узнал очень многое, о чём раньше даже не подозревал. Оказывается, этот их так называемый Океан ци является не только вместилищем жизненной силы, но и сам способен её вырабатывать, пусть и в довольно небольших объёмах. Наставник Дой объяснил это тем, что, пополнив даньтянь извне, ученики секты как бы пробудили его от долгой спячки и вернули к тому состоянию, в котором он пребывал ещё в те времена, когда нынешние ученики секты находились в материнских утробах. Дальше, со слов всё того же Доя, только от нас зависело, как далеко мы сможем зайти в развитии своих даньтяней и улучшении собственной ци. Он назвал этот процесс культивацией.

И вот эта самая культивация меня что-то совсем не прёт. Более муторного и унылого занятия я ещё не встречал. Это же каким надо быть извращенцем, чтобы часами напролёт сидеть на одном месте и мысленно погружаться в этот свой Океан ци. А ведь как нам поведал наставник Дой это только начало, и дальше мы должны будем не только пассивно созерцать свой даньтянь, но и двадцать четыре на семь гонять туда-сюда собственную ци, а ещё впитывать её из окружающего мира. И все эти мучения только ради того, чтобы научиться контролировать эту самую ци и перейти ко второй ступени культивации — непосредственному изучению боевых искусств. А точнее, к Шелковой ладони — первому стилю секты Мудан.

И ведь никуда не денешься, придётся мне эту Шелковую ладонь учить, а то в случае отказа недолго и с сектой попрощаться. Остаётся лишь надеяться, что никто из моих знакомых так никогда и не узнает, чем я тут занимался. А то ведь засмеют, точно засмеют. Да и как тут не засмеять, если само название Шелковая ладонь звучит так, будто это не крутой стиль боевых искусств, а техника прямиком из дрочьсалона.

Эх, жизнь моя — жестянка, ну хоть первый тренировочный снаряд себе недавно соорудил — и то хлеб.

Взгляд сам собой падает на самодельную штангу, собранную на скорую руку из пары «краденых» гирь и обычного черенка от метлы.

Ох и намаялся я, пока те грузы к палке приматывал, но зато теперь мне куда сподручней тренироваться. Да и дверь отныне всегда на своём месте. Правда, толку от неё хрен да маленько. Я тут заметил недавно, что из моей комнаты стали пропадать съестные припасы. И я, кажется, догадываюсь, кто стоит за этими подлыми кражами. Наверняка это мелкий засранец Шень постарался! Только он может блуждать по всей ученической обители так, чтобы его никто не заметил.

Но есть и ещё одна странность, тот мешочек с остатками пилюль возвышения тоже куда-то пропал. И вот тут уже у меня никак не получается винить в его исчезновение Шеня, потому как спрятан он был не где-нибудь, а в зазоре между стеной и моей кроватью. Шень просто не сумел бы его извлечь без должной подготовки, а я, в свою очередь, точно заметил, если бы в моей комнате устроили перестановку. Нет, во всём этом деле замешан кто-то ещё. Но кто?

Маленький крыс с интересом наблюдал за своим спасителем. Высунув мордочку из норы, он следил за странным двуногим — тем самым существом, чей запах он почувствовал незадолго до того, как обрести новую жизнь.

Своим крошечным мозгом он ещё не до конца понимал, какая связь между этим двуногим и его собственным спасением. Но тем не менее какое-то новое доселе невиданное чувство подсказывало юному крысёнку, что перед ним тот, кто совсем недавно спас его от неминуемой смерти.

Таким образом, юный крыс сам того не подозревая открыл для себя такую концепцию, как причинно-следственная связь.

Раньше будучи обычным мелким грызуном, он никогда не задумывался над тем, к чему могут привести его действия или действия окружающих. До недавнего времени вся его жизнь крутилась вокруг одного — добычи пропитания и размножения. И вот в один прекрасный миг всё перевернулось.

В ту секунду, когда умирающий зверёк слизал странную пыль со своей шёрстки, весь окружающий мир резко изменился. Или скорее это он сам изменился и теперь смотрел на этот новый дивный мир совсем другими глазами.

А причиной этих изменений стала, конечно же, ци из перетёртых пилюль возвышения. Но об этом крысёныш в тот момент не знал. Да чего уж там, он в тот момент о многом не знал. Но в одном маленький грызун был уверен, он изменился и стал…умнее.

Это неожиданное открытие поразило малыша. Внезапно все те вещи, что до этого были ему непонятны, начали обретать смысл.

Но произошло это не сразу. Поначалу маленькому грызуну было не до мозговых штурмов, в первые секунды после внезапного пробуждения он был поглощён нестерпимым жаром. Какой-то невидимый и неосязаемый огонь поселился в его маленьком теле и не давал крохе покоя. Этот огонь словно бы побуждал его к действию и придавал сил. Получив эту неосязаемую поддержку умирающий от голода крысёныш, наконец, зашевелился и первым делом пополз на свет. В ту самую сторону, откуда не так давно прилетела спасительная, полная жизненных сил пыль.

С каждой секундой лапки грызуна всё сильнее ускоряли свой ход, и вот через какое-то время он всё-таки выглянул из своей маленькой норки. И первым, что он увидел было двуногое существо. Поначалу малыш испугался. Но причиной его испуга стал не внешний вид двуногого. Отнюдь. Подобных существ на своём коротком веку он повидал немало. Куда больше маленького грызуна удивили непонятные и на первый взгляд глупые потуги этого существа. Двуногий зачем-то из раза в раз поднимал и опускал на пол деревянную ветку, к концам которой были привязаны блестящие, тяжёлые даже на вид камни.

Наблюдая за его потугами, малыш внезапно ощутил странную дрожь во всём теле. На него снизошло странное озарение. Маленькие лапки сами собой потянулись за крохотным камушком и воздели его над головой. В этот момент крысёныш ощутил, как нестерпимый жар постепенно уходит из его живота и переселяется поближе к ладошкам. Это стало для него полной неожиданностью.

Но на этом грызун не остановился. Вторя за странным двуногим, крысёныш опустил спасительный камень до уровня пола, а затем снова вскинул его над головой. Сделав это, он внезапно почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение.

И тут малыш, наконец, понял, как ему побороть невидимый огонь — надо всего лишь повторять за странным двуногим.

Припасы продолжали пропадать. Я запирал дверь, подпирал её собственной кроватью и даже пару раз спал в обнимку с драгоценной едой. Но ничего из этого не помогало. Гадкий воришка словно бы издевался надо мной. И ладно бы только это — внезапно для себя я стал замечать странные шорохи по ночам. И доносились из-под моей собственной кровати! Вот только как бы часто я под неё не заглядывал мне так и не удалось ничего обнаружить. Казалось, в моей комнате поселился невидимка или…призрак.

— Су Чень! Хватит спать на тренировках. Если и дальше продолжишь филонить, то не видать тебе достойного контроля Ци, как пьянице не видать дна бутылки.

Ну кое в чём он действительно прав. Этот их контроль ци мне совсем не даётся. Сколько бы я ни сидел с закрытыми глазами, как бы искусно не дышал и не чувствовал свою Ци, мне никак не удаётся на неё повлиять. Эта зараза попросту отказывается меня слушать. И будто этого мало, она словно бы постоянно куда-то утекает. Из-за этого я порой чувствую себя как пробитый бурдюк с вином.

А ведь остальные ученики к этому времени уже достигли немалых высот в контроле ци. Особенно Шень. Этот пугающий мальчишка настолько сильно преуспел, что в качестве исключения раньше времени получил дозволение на изучение Шелковой ладони.

Вот это я понимаю, талант!

Ну а у меня зато бицепс больше, морда шире и вообще я лучше всех на свете. По крайней мере, так мне говорила любимая бабуля — а не доверять ей у меня причин нет. Эта мудрая женщина всегда знала, как должен выглядеть настоящий мужчина.

Припомнив бабулю и её фирменные пирожки, я с ностальгией вздыхаю. Местная кухня хоть и вполне неплохо, но до стряпни любимой бабушки точно не дотягивает.

— Ох, Су Чень, я не хотел тебя так расстраивать, — следом за мной вздыхает сердобольный Чой.

Он явно неправильно расценил мой печальный вздох. Неужели и правда думает, что я так расстроился из-за какого-то там контроля ци? Вот наивный, надеюсь, он никогда не узнает, что я здесь исключительно из-за халявной жратвы, а не ради великого наследия их сильно могучей секты. Боюсь, если ему станет об этом известно, то старика точно удар хватит.

— Пойми, если ты не приложишь достаточных усилий, то боюсь, первое испытание нашей секты окажется тебе не по плечу, — продолжает свои увещевания наставник. — Поэтому Су Чень, ты уж постарайся, мы с братом-наставником Доем верим в тебя.

— Конечно, наставник Чой я сделаю всё, что в моих силах, — отвечаю я.

Причём отвечаю вполне искренне. Откровенно говоря, мне совсем не хочется покидать столь гостеприимную секту или становится в ней обслугой как тот же Ма. Меня вполне устраивает текущее положение дел. Я сыт, одет и обут, не загружен делами и могу позволить себе тренироваться часами напролёт. Это ли не счастье для истинного фаната железного спорта? О таком я не мог и мечтать. Там на земле у меня хватало хлопот забот. Работа и быт отнимали львиную долю времени и сил. Здесь же в Мудан мне дают то, чего так не хватало там на Земле. Мне дают бесценное время.

— Другого ответа я от тебя и не ждал, — по-доброму улыбался Чой. — Послушай Су Чень у каждого рождённого в этом мире есть свои сильные и слабые стороны. Все мы словно монеты с двумя сторонами. Ты не исключение. Да в отличие от остальных учеников твоё владение ци оставляет желать лучшего, но зато твой Океан Ци подобен тысячам морей. Я впервые вижу, чтобы ученик только недавно вставший на путь культивации смог настолько сильно распалить свой даньтянь.

Что есть, то есть. Пусть мой контроль и правда оставляет желать лучшего, зато даньтянь работает на удивление хорошо. После всех тех нескончаемых часов духовных практик я и сам всё чаще замечаю изменения в своём океане Ци. Он будто бы становится «глубже», а ци в нём плотнее.

Хотя, возможно, я просто выдаю желаемое за действительное и мне так только кажется?

Зато кое в чём другом я уверен на сто процентов. Мои мышцы продолжают расти. Об этом красноречиво свидетельствует мой новенький халат, старый попросту стал мне мал — и это за какой-то неполный месяц пребывания в секте! Поразительный результат за столь короткий срок. Порой мне кажется, что этот Су Чень был благословлён богами бодибилдинга. По-другому я попросту не могу объяснить его поразительный рост.

Помнится, в моём прошлом мире тоже существовало немало одарённых парней, но даже на их фоне Су Чень выглядит настоящим уникумом. Иногда я думаю, что этому парню даже качаться не обязательно — достаточно будет просто подышать рядом со штангой, и мышцы сами собой нарастут.

Жаль, местное кунг-фу не даётся мне столь же легко…

— Су Чень! Ты опять за своё? — на этот раз в голосе наставника слышится уже самое настоящее недовольство, а не лёгкий упрёк, как прежде.

Интересно, как он так мастерски определяет: филоню я или нет?

Ладно, как бы то ни было, мне снова надо приниматься за работу. Даньтянь, как и мышцы сам себя не накачает.

Довольно скоро, после нескольких вдохов и выдохов я погружаюсь в привычное уже состояние. Мой разум пустеет. А вместе с ним «пустеет» и тело, я перестаю ощущать его вес. Да чего уж там я перестаю ощущать не только собственное тело, но и весь окружающий мир. Холодный камень, на котором я сижу, больше не вызывает привычного дискомфорта, а прохладный горный воздух теряет свою «колкость». Я будто бы становлюсь частью этого места, ещё одним камнем великой горы Мудан. В эту секунду я ощущаю лишь гармонию с миром и этим конкретным местом.

Может показаться, что я просто теряю себя, но это не так. Хоть моё естество и полностью сливается с данным местом, кое-что остаётся неизменным — даньтянь Су Ченя всё так же приковывает к себе мой внутренний взор.

К сожалению, я «вижу» его не так отчётливо, как мне бы того хотелось — подобное видение доступно лишь настоящим мастерам. Мне же младшему ученику остаётся довольствоваться лишь его расплывчатыми бесформенными очертаниями. Но даже этого поверхностного взгляда хватает, чтобы понять одну простую истину: мой Океан ци перестаёт бурлить и постепенно успокаивается. Я, наконец, достигаю столь желанного состояния истинной гармонии и становлюсь ещё на шаг ближе к пониманию учения Мудан.

Тяжкое бремя времени падает с моих плеч. Я полностью растворяюсь в его потоке…

— Закончили!

В себя прихожу внезапно, от окрика наставника Чоя.

Состояние истиной гармонии — весьма коварно. Погрузившись в него однажды можно в нём и остаться. Именно для этого нам и нужна помощь наставников. Не будь их и мы словно истуканы так бы и сидели на холодном каменном полу до самой своей смерти.

Потянувшись и как следует зевнув, встаю с земли. Тренировка секты Мудан, наконец, завершилась и теперь пришло время настоящей хардкорной работы. Меня ждёт самодельная штанга и два часа пахоты на пределе сил.

Распрощавшись с наставником и галдящими учениками я, как обычно, отправляюсь прямиком к себе в комнату. Мне в отличие от остальных младших учеников некогда перетирать друг другу косточки и задавать «умные» вопросы наставнику Чою. Дорога каждая минута.

Вернувшись в комнату, я первым делом принимаюсь за разминку. Без этого никак. Пускай я всё ещё чувствую небывалую лёгкость во всём теле после прошедшей медитации, но эта лёгкость обманчива. Она у меня в голове.

Вскоре как следует разогревшись я, наконец, приступаю к основному блюду. А именно берусь за штангу. За последние несколько дней она как следует преобразилась, количество гирь на её концах кратно увеличилось да и сами гири стали потяжелее.

Бедный повар Ма, он, наверное, уже десять раз пожалел о том, что разрешил мне хозяйничать у себя на кухне. Но тем не менее я очень ему благодарен. Без его разрешения мне бы не удалось так хорошо спрогрессировать за столь короткий срок.

С этими мыслями я склоняюсь над самодельной штангой и обхватываю ладонями деревянный гриф. А затем немного подсев встаю. Штанга со скрипом отрывается от пола. Гриф заметно изгибается под тяжестью восьми гирь. Похоже, вскоре мне понадобится палка покрепче…

— Пи-пи-пи?

Не понял⁉

Так и не выпустив штангу из рук, с удивлением смотрю на здоровенную крысу. А та, в свою очередь, пялится на меня в ответ.

— Не понял? — вслух повторяю я не в силах справится с удивлением.

А ведь я даже не заметил, как этот комок шерсти оказался прямо передо мной. Стоило только моргнуть, и вот он тут как тут. Прямо чудеса какие-то.

А крыса тем временем, словно бы подражая человеку, приподнимается на задние лапки и указывает когтистым пальцем, кто бы мог подумать, прямо на мою штангу!

— Это моё, — машинально произношу я и даже отрицательно мотаю головой.

В ответ крыса тяжело вздыхает и ненадолго удаляется к той самой дыре, куда я не так давно сдувал остатки пилюль. Когда же она возвращается, то я с удивлением обнаруживаю у неё в лапках коротенькую ветку, два более менее ровных камня и маленький моток бечёвки.

Вывалив всё это добро передо мной, она вытягивает вперёд раскрытые ладошки, словно бы предлагая мне что-нибудь с этим сделать.

Вот только что?

— Пи-пи-пи! — требовательно пищит крыса и недвусмысленно указывает пальцем на тренировочный снаряд в моих руках.

Я спятил или этот грызун и правда хочет, чтобы я смастерил ему штангу? Да что здесь, чёрт возьми, происходит⁈

— ПИ!!!

— Да понял, я понял.

Делать нечего, придётся делать этому грызуну штангу. Других вариантов я просто не вижу. Если эта крыса разумна, то, возможно, передо мной один из тех самых духовных зверей, о которых рассказывал наставник Дой. А он, как я помню, советовал не шутить с подобными тварями.

Вот только я никогда не думал, что первый же встреченный мной яогуай окажется самой обычной крысой. Хотя почему обычной? Не думаю, что все духовные звери имеют тягу к бодибилдингу.

Подобрав мусор, я на скору руку собираю некое подобие штанги. А затем опасливо подкатываю получившийся снаряд поближе к разумной крысе.

— Видишь, это не сложно?

— Пи, — он словно бы с укором снова демонстрирует мне свои крохотные крысиные ладошки.

— Понял, у тебя лапки.

— Пи, — кивает в ответ грызун.

А затем прямо у меня на глазах хватается этими самыми лапками за самодельную штангу и вскидывает ту над головой. После чего плавно опускает снаряд обратно.

— Пи? — на этот раз он не просто пищит, а ещё и смотрит на меня так, словно бы чего-то ждёт. И, кажется, я знаю «чего».

— Когда опускаешь штангу на грудь, отводи корпус чуть назад.

Эту фразу я не раз произносил там на земле и как правило адресована она была либо неопытным новичкам либо заядлым подснежникам, что заглядывали к нам в зал дай бог раз в год — аккурат перед наступлением лета. И теперь эти же слова я адресую самой настоящей крысе. Мир точно сошёл с ума.

— Пи-пи-пи?

— Давай-ка я лучше покажу. Так будет проще.