Магнификат

7 Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда

За неделю до свадьбы со мной мысленно связался Марк и сообщил, что он прибудет на рокрафте в Нью-Гемпшир. Заявил, что ему надоело безвылазно сидеть в своем СЕРЕМе, он желает отдохнуть и с этой целью собирается перед свадьбой отправиться на рыбалку. Не хотел бы я поехать вместе с ним? Все его спутники мне знакомы, это друзья детства — Алекс Манион, Бум-Бум Ларош и Аркадий Петрович О'Малей.

Я так обрадовался этому приглашению! Чем ближе день бракосочетания, тем наглее вели себя вампиры-журналисты. Их интересовало буквально все, особенно такие пикантные подробности, о которых я слыхом не слыхивал, но должен был подтверждать — верно ли, что этот живет с этой, а тот с той? Сначала я старался вежливо отделываться от этой братии, однако, когда журналисты буквально осадили мою лавку и начали без конца терзать мой комлинк, терпение у меня кончилось. Я не мог ни с кем связаться, кнопку на комлинке нельзя было нажать — вызовы шли непрерывно; хуже всего, что эта возня окончательно распугала покупателей. К тому же после разговора с Анн я дал себе слово не пить, что еще сильнее усугубляло мое мрачное настроение. Ах, как я поспешил — тем более что теперь, после покушения на нее, мне так хотелось хоть немного забыться! Мужик я вообще-то крепкий, не из слабонервных, но и мне стало не по себе, когда я узнал о покушении.

Нападение на Анн могло обмануть кого угодно — всех Ремилардов скопом, только не меня. Я сразу догадался, откуда ветер дует. Выходит, Анн была права? Теперь всякие сомнения отпали, уж очень быстро Фурия отреагировала на наш разговор. Мадлен и Парнелл, выжившие части Гидры, снова были пущены в дело. Удручало вот какое обстоятельство — пилот межзвездного корабля был в церебральном шлеме. Они сумели преодолеть и эту защиту. Более того, Марк признался мне, что во время посещения Консилиум Орба некая особа сумела хитростью овладеть его шлемом и так надавила на него, что он потерял контроль над собой и, что творил в те минуты, не знает. Даже личность ее была напрочь стерта из памяти. Следовательно, ЦГ можно использовать и как оружие? Это была очень плохая новость.

Я серьезно задумался над своей безопасностью. Следующим, судя по всему, должен быть я. Фурия ждать себя не заставит. После долгих размышлений я пришел к выводу, что если Анн была права в главном, то и в отношении меня она вряд ли ошибалась. Факты, подтверждающие ее мнение насчет того, что Фурия в силу определенного психологического комплекса, связывающего родителей и детей, не сможет погубить меня с помощью ментальной силы, у меня были. Действительно, Дени считал меня своим отцом, у нас с ним был уговор не лезть в мои мысли… Хорошо. Если считать, что с этой стороны опасность мне не грозит, то нельзя сбрасывать со счетов фактор «кокосового ореха», о котором я предупреждал Доротею на Кауаи. «Мало ли что может упасть вам на голову, — предупреждал я глупую девчонку, прячущуюся на далеком острове. — Например, кокосовый орех… Этого будет вполне достаточно, чтобы отправить тебя на тот свет». Так оно и случилось. Так оно может случиться и со мной… Автомобильная авария, пожар, упавший с крыши кирпич — и никакого ментального прикосновения. Обрести безопасность я смогу только после того, как поделюсь с Джеком и Доротеей сведениями, которые сообщила мне Анн.

Верное решение, но трудноосуществимое на практике. К моему большому сожалению, сценарий предстоящего бракосочетания был составлен так, что молодые появятся в Нью-Гемпшире лишь за день до свадьбы. Ясно, что в те несколько часов им будет не до меня — тут и примерка туалетов, и репетиция праздничной церемонии, и последующего обеда. Я пытался дозвониться до Каледонии, однако мне сообщили, что Джек и Доротея уже улетели на «Скуре-2». Они, разумеется, спешить не будут, заглянут по пути на одну планету, на другую — так что связаться с ними в телепатическом эфире будет практически невозможно. Слишком много энергии потребуется… Где мне ее взять? Вызывать их с помощью комлинка глупо, такие разговоры прослушиваются сплошь и рядом. Значит, у меня остается единственная возможность — найти способ поговорить с ними на следующий день после свадьбы. Успеть до того момента, как они отправятся в свадебное путешествие на Кауаи.

Ничего не скажешь, хороший свадебный подарок я им приготовил!

Понятно, почему я обрадовался, получив приглашение порыбачить. Рядом с Марком мне было куда безопасней, чем дома.

В ту пору мой рокрафт находился в ремонте, так что мне пришлось погрузить вещи в старенький наземный «вольво», и с первыми лучами солнца я отправился по федеральной дороге в сторону Питсбурга, затем свернул на северо-запад, туда, где за Индейским ручьем, в диких, «первобытных» лесах затерялся охотничий домик, построенный Виктором Ремилардом еще до Великого Вторжения. После его смерти семья сняла «Прибежище Белого Лося» с распродажи — очень уж место всем понравилось. Здесь и рыбалка, и зимний отдых, и никаких дурных ассоциаций с прежним владельцем. Смотрители, семейная пара, поддерживали дом в полной готовности к приему гостей.

На место я прибыл ранним вечером 11 июня. Эта самая лучшая пора, которой может одарить человека Новая Англия. К началу летнего солнцестояния практически исчезает гнус, до июльского нашествия комаров еще далеко, единственные насекомые, царствующие в эти дни, служат желанной и жирной пищей для речной форели. Деньки стоят долгие, тихие, теплые. Я въехал на стоянку, расположенную позади дома. Здесь уже находились два стареньких рокрафта — эти видавшие виды машины принадлежали семье смотрителей. По соседству с ними стоял роскошный, черный как уголь рокрафт с эмблемой СЕРЕМа на дверце кабины. Значит, Марк уже прибыл, а его друзья еще нет.

Ги Ларош по прозвищу Бум-Бум работал в Галактическом Магистрате, в отделе Земли. Его подразделение размещалось в Конкорде, там Ларош имел прекрасную возможность вести агитацию в пользу оппозиционеров среди высших полицейских чинов. Алекс Манион к тому времени стал ведущим специалистом в области управления динамическими полями с помощью метатворительных решеток. Его деятельность в Кембриджском университете привлекла внимание Нобелевского комитета. Аркадий Петрович О'Малей служил в штабе Двенадцатого флота, который базировался на Оканагоне. Там он отвечал за поддержание нормальных деловых связей с офицерами-экзотиками. Несмотря на высокое положение, это были простые ребята, без всяких признаков снобизма, и охотно смеялись шуткам, которые позволял себе отпускать такой замшелый пень, как я. К тому же мы все были убеждены, что не все ладно на нашей матушке-Земле и во многом в этом виноваты чуждые нам расы.

Я вылез из машины и потянулся, размял затекшие мышцы.

Смеркалось. Было поздно, но в июньскую пору ночи здесь берут отпуск. Сосны и тсуги[42] резко выделялись на фоне го лубовато-зеленого неба, вокруг царил невесомый, чуть серебристый сумрак. Птичий хор на том берегу озера уже начал затихать. Пахло смолой и жареными поросячьими сосисками. Зацветали заросли шиповника, окружавшие дом. Поодаль виднелась напрочь занавешенная плющом стена охотничьего домика. Услышав близкое посвистывание бурундука, я даже ды хание затаил. Хорошо здесь! Так хотелось вволю надышаться!..

Я обошел автомобиль и едва не ступил в кучу лосиного помета. Лоси — хозяева этих мест. В их честь и был назван домик. Наконец я выгрузил вещи из машины и бросил мыс ленный взгляд в сторону дома — на кухне я различил Норма и Сюзанну Айзбрандт. Они ужинали — с аппетитом поедали жареные сосиски. Затем я оглядел озеро, проник взором в его глубины. Форель уже начала спускаться в озеро на кормежку. Самое время для рыбалки. Стрекоз еще не было, но майская муха шла густо, почти над самой водной гладью. То-то там раздолье…

В километре к северу, вдоль берега, стремительно неслось небольшое плавсредство непривычных очертаний. Издали оно напоминало маленькую лодку, из которой торчала верхняя половина человеческого туловища. Рыбак прикрылся плотной мысленной завесой, однако я сразу узнал его. Крупная голова с курчавыми черными волосами, тело как у медведя. Почувствовав мой взгляд, тот мысленно произнес:

Bonsoifi, дядя Роджи.

Привет, Марк. Как там, на озере?

Ничего, ответил он в той типичной для всех любителей рыбалки манере, когда хорошим тоном считалось вообще помалкивать во время клева, а на все вопросы отвечать в особой, уничижительной форме. Добыча в такие моменты никогда не бывает удовлетворительной: «так себе», «могла бы быть и побольше». Ничего другого вы не услышите. Если же он упустил рыбу из сачка или она выпрыгнула из лодки, ответ тоже будет не совсем внятный: «наполовину повезло». В такие минуты рыбаку лучше совсем не задавать вопросов, ибо любое слово, касающееся условий лова, может отогнать удачу. Вот почему я молча наблюдал, как мой внучатый племянник, чуть откинувшись, забросил леску метров на тридцать в сторону от себя. «Вот позер, — подумал я про себя, — ну-ну, посмотрим… » Что там у него в руках? Точно, я так и рассчитывал. Все тот же старый набор — удочка №4 от «Патриджа из Реддитха», катушка, конечно, «Донер АС»… Приманка не успела коснуться воды, как большая серебристая рыба, наполовину высунувшись из воды, схватила искусственную муху. Приманка даже не намокла… Марк картинно поводил добычу, дал ей поиграть, побиться на крючке, затем вытащил из воды и как бы невзначай показал мне. Сердце у меня забилось. Если воспользоваться прежней мерой веса, то форель несомненно потянула бы на два фунта с хвостиком.

Я сказал вслух:

— Отличная рыба.

Марк мысленно ответил:

Хватит болтать. Давай присоединяйся…

Вечерние сумерки — самое удачное время для рыбалки, особенно если вы обладаете оперантскими способностями и можете различать предметы в темноте.[43] Призывая меня «присоединяться», Марк, конечно, не имел в виду, что я встану рядом с ним и начну забрасывать леску. Те, кто предпочитает ловить рыбу на искусственную муху, всегда стараются отыскать такое место, где им никто не может помешать. Я должен чувствовать себя в полном одиночестве, пусть даже на рыбалку отправилась целая компания. Времени пообщаться у нас будет вдоволь — потом, после рыбалки… Вот когда начинают развязываться языки, и любая, самая незначительная малявка вырастает до невероятных размеров.

Прежде всего я натянул болотные, по грудь, секопреновые сапоги и тут же выругался: меня угораздило забыть Спасательный пояс, предохранявший от попадания воды внутрь сапог. Черт побери, что сделано, то сделано. Мое напоясное плавсредство имело три пузыря с воздухом, и на такой спокойной воде, как здешнее озеро, я не утону. Спасательный пояс не обходим, когда ты входишь в быструю реку, где даже в межень течение так сильно, что без страховки тебя непременно собьет с ног. Тогда только держись. Сколько я знаю таких случаев… Но здесь — я критически оглядел неподвижную ласковую гладь — быть того не может, чтобы какая-то сила могла увлечь меня на дно. Однако настроение уже было несколько испорчено. Ничего, скоро мы его поправим. После первой же удачи…

Готов? — донесся до меня мысленный голос Марка.

Сейчас выхожу, в тон ему ответил я.

Ага, он, значит, решил использовать бамбуковое удилище. Что ж, в таком случае я воспользуюсь моей любимой «Орвис Зипстер» с малюсенькой, легчайшей катушкой «Харди Флай-уэйт». Леска обязательно №1. В реках Нью-Гемпшира по большей части водятся экземпляры не больше двадцати сантиметров в длину. На этот номер лески их берут достаточно легко.

Это вообще замечательная рыбалка, особенно с подсветкой. Как они переливаются, пойманные! Куда там радуге в Монтане!.. Самая большая рыба в наших краях водится в озерах, но не настолько же она велика, чтобы использовать четвертый номер. Хотя кто знает…

Практически невесомое снаряжение нельзя применять во время даже самого слабого ветерка. Леску тут же сносит… Если, конечно, вы не будете жульничать и не станете подталкивать наживку сверхчувственной силой, но это уже нечестная игра, и рано или поздно вы на ней попадетесь. Тогда мало кто решится рыбачить вместе с вами. Да и вообще — зачем мошенничать, что за интерес? Ну, если раз-другой… незаметно… Ага, в присутствии Марка — и незаметно, скажешь тоже… Слава Богу, сегодня условия идеальные. В такую тишь и чести рыбаку больше, если он использует наилегчайшую снасть. Если я смогу взять приличную рыбу, никакая удача и улов Марка не будут идти в сравнение с моим уловом. Ты попробуй с легоньким «Зипстером». Любой дурак натаскает рыбы с по мощью «Патриджа».

Потом я натянул жилет и шляпу, мою любимую, с наколотыми на тулью искусственными мухами. Я их собирал всю жизнь, а это, поверьте, долгий срок. Потом я двинулся по тропинке к южной оконечности озера. Марк, по-видимому, наблюдал за мной с помощью дальнодействующего взгляда. Я же мечтал расположиться как можно дальше от него — видеть не мог его сардонической, скошенной набок усмешки, когда он заметит, что рыбка сорвалась у меня с крючка. Это неизбежно, тем более с такой легкой снастью, которую я решил использовать. В том-то и заключался вызов.

Скоро я добрался до такого места, где было удобно войти в воду. Проколол три пузыря — они тут же раздули снаряжение. Теперь мне оставалось только натянуть на себя это обмундирование — и voila[44]! Большинство ловцов на искусственную муху, в том числе и Марк, предпочитает открытое спереди плавсредство, потому что его легче надевать. Я же пользуюсь классическим, в форме пончика, с твердой спинкой — в нем куда легче маневрировать на воде. Вот напялить на себя по добную сбрую — это проблема. На суше в ней вообще развернуться невозможно, но я же не на земле собираюсь забрасывать крючок. Плохо, что такому жердяю, как я, приходится надевать плавсредство сверху, через голову. Что я и сделал… Потом начал протискивать его вниз до бедер, пока раздвоенная рама не заняла свое нормальное положение. Наконец я был готов к ловле — взял в зубы удочку, поднял нижние плавники тем же манером, каким герцогиня, приседая, приветствует коро леву и поднимает платье, и ступил в теплую спокойную воду.

Погрузившись до пояса и чуть приподнявшись надо дном, я уселся на сиденье — и вперед! Должен заметить, что подобное плавсредство куда эстетичней, чем обычная лодка, использо вать которую любители ловли на искусственную муху стараются избегать. К тому же подобное снаряжение гораздо эффективней. Вы начинаете шевелить ногами, приводя в действие плавники, и медленно приближаетесь к рыбе. Той даже в голову прийти не может, что вы не из ее компании — она полагает, что вы не имеете никакого отношения к этой банде разнузданных двуногих, которые так и норовят подцепить ее плавающего собрата на крючок.

Так! Все, что необходимо, рассовано по карманам, молнии застегнуты, дождевик тоже на месте. Теперь в путь!..

У меня на этом озере было свое излюбленное место — там, где из озера вытекал стремительный ручей, а поодаль, ближе к противоположному берегу, находился глубокий омут. Там прозрачная толща воды отливала особым темноватым цветом — словно полированный оникс… В ту сторону я и поплыл — разумеется, спиной вперед. Горевшая золотистым светом луна отражалась на поверхности, ближе к берегу на воде лежали светлые пятна — это светились окна в нашей хижине.

В зарослях тростника недовольно крякала утка, затем оттуда донесся тихий плеск. Вокруг меня, то там, то здесь, со дна озера поднимались клочки водорослей — на них мухи и откладывали личинки. Кое-где уже вывелись взрослые особи и сидели на материнских островках, сушили крылышки. Я взял одну из мух, внимательно изучил — нашел, что между естественной тварью и моими искусственными малышками много общего. Тем лучше.

В этот момент что-то звякнуло у меня в голове. Должно быть, опять Марк…

Чем запасся, старый пень?

Точно, он. Я показал ему свое снаряжение, особенно леску и крючок, потом заметил:

Локти будешь кусать со своей удочкой. Это настоящая дубина!

Посмотрим. А что за мушка у тебя? Не слишком ли велика для твоих игрушечных доспехов? Послушай, дед, ты там один?

Мне только напарника не хватает.

Может, мне почудилось?.. Нет, вроде мы на озере одни. Кстати, Алекс и Арки сообщили, что раньше завтрашнего дня они не приедут, а Бум-Бум задержался в Конкорде. Ладно, поговорим об этом после.

Я не ответил. Признаться; я уже не слышал последних слов Марка — так, что-то запечатлелось краешком сознания. Все мое внимание уже было сосредоточено на леске.

Следует знать, что рыбная ловля на искусственную муху — непростое занятие. Этот спорт не для слабонервных или жадных. Тут на многое рассчитывать не приходится. Любой тупица может наловить рыбу на живую приманку — червяка, мотыля или любой другой кусочек органики. Вот добыть красу наших рек и озер на нечто непонятное, сделанное из пучка ниток, кожи и блесток и насаженное на крючок без единой зазубрины, — это работа для терпеливых, умеющих соображать. Рыба далеко не глупа, особенно большая рыба. Ей здорово помогает опыт. Рыбаку тоже. Тут следует заранее продумать стратегию и тактику — надо научиться пользоваться всеми приемами. Если вы оперант, вы не имеете права использовать свои преимущества. Не должны отыскивать рыбу под водой, тем более отбирать экземпляры и подталкивать их к приманке. Конечно, в иных случаях использование метасилы не возбраняется — например, чтобы прикрыть оголившийся кончик крючка или развязать затянувшийся узелок.

Должен признаться, что я не совсем честен в этом отношении, но это каждый раз происходило помимо моей воли. То сделаешь себя невидимым, то займешься искусственной мухой и сделаешь так, что ее от живой отличить невозможно. Но все это выходило случайно, однако в присутствии Марка всякая случайность должна быть исключена.

В течение двух часов я наловил и отпустил больше двух десятков форелей — каждая из них не дотягивала до необходимых пятисот граммов. Я предпочитаю честную рыбалку — что не годится, то не годится. Более того, я выбросил в воду и пять вполне достойных экземпляров. Эти рыбины хватали наживку не без моей помощи. Защитники природы, можете не беспокоиться — гладкий крючок особого вреда им не принесет. Выживут…

Между тем бледное око луны совсем ушло с поверхности воды. В домике тоже потушили свет. Только по-прежнему покрякивала в камышах утка и распелись птицы в лесу за озером. Было так хорошо — словами не передать. Тут меня кольнула странная и в то же время приятная мысль: если уж мне и придется когда-либо отдать концы, то пусть это случится в вечерних сумерках, во время рыбалки, когда еще голосят птицы, журчит ручей и поклевка что надо. Теперь, в темноте, и мухи разлетались вовсю. Те, что выродились из личинок пару дней назад, уже сами начали исполнять брачный танец.

Марк скрутил леску, направился к берегу. Решил закончить? Проголодался, наверное… Я мысленно сказал ему, что еще порыбачу — дела пошли на лад. Попробую на блесну.

В конце концов случилось то, что и должно было случиться. Марк еще не успел добраться до охотничьего домика, как я зацепил большую рыбу.

Я ее давно уже приметил — час назад. Она с величавой неторопливостью плыла по мелководью возле самого истока ручья. Кормилась мухами она с каким-то царственным рав нодушием — хап, хап, хап[45], хап, хап, хап[46]. Я без зазрения совести мысленным взором осмотрел этого патриарха местных вод. Уж не привидение ли этот экземпляр — сверху темно-зеленый, с отливом в синеву, снизу серебристо-белый, редкие пятна вдоль спинного хребта, а на плавниках золотые и розовые крапинки?..

Нет, серьезно, очень необычная рыба. Я потому и не решался подплыть к ней и попробовать взять ее, что глазам своим не верил. Тем более что с каждой минутой рыба под плывала ко мне все ближе и ближе. Теперь она была в пределах досягаемости. Я привязал особую, «счастливую» блесну и забросил леску в ее сторону.

Хап!

Есть!

Я представил, как крючок впивается в мощную челюсть, и взмолился: «Боже милостивый, только бы рыба не сорвалась! »

Рыба дернулась, катушка на удочке взвизгнула. Форель сразу пошла на глубину, в омут.

Боже! Неужели я ее упущу?! Я поднял удочку повыше, начал осторожно накручивать леску и в этот момент почувствовал сопротивление. Леска завибрировала, потом рыба вне запно метнулась в мою сторону. Потом опять рванула… Неужели сорвется?.. Эта мысль буквально убивала меня, тем не менее я осторожно подтягивал добычу поближе к себе. Изо всех сил я старался не бросать в ту сторону телепатические взгляды. Я, как безумный, принялся водить удилищем из стороны в сторону, однако легкую катушку остановить было не просто. Где-то в глубине огромная рыба бросалась то влево, то вправо, мотала огромной головой. Единственная мысль в те мгновения билась у меня в голове: если я не смотаю леску, она уйдет. Я ее потеряю! Этого я не переживу!.. Приноровившись, я начал осторожно сматывать леску — точнее, перехватывал ее левой рукой и наматывал на указательный палец правой. Потом вокруг локтя… Так в общем-то не полагается, но я не мог упустить эту добычу. Черт с ней, с леской, к тому же она уже изрядно накрутилась вокруг правой руки.

Наконец-то удалось выбрать слабину! Я перевел дух. Теперь следовало как можно быстрее смотать свободную леску на катушку — я завертел рукояткой как можно быстрей. Постепенно освободил правую руку. Теперь посмотрим, теперь поберемся… Почувствовав? Что-то леска натянулась, форель в бешенстве рванула в сторону — зииип! — катушка опять завертелась в обратную сторону; единственное, что я мог, — это потихоньку притормаживать ее ход. Так мы боролись некоторое время, рыба потихоньку увлекала меня на глубину. Вдруг форель с необыкновенным шумом выпрыгнула из воды. С этой тактикой я уже был знаком, сегодня вечером мне уже довелось потерять три или четыре рыбины. Но на этот раз я был готов и сразу дал необходимую леске слабину. В тот момент, когда форель плюхалась в воду, я опять наматывал леску. С каждым прыжком я замечал, что рыба слабеет.

Пришло время переходить к последнему действию этой захватывающей драмы. Я принялся настойчиво сматывать леску, подводя добычу все ближе и ближе к себе. Наконец голова форели показалась на поверхности рядом со мной. Я не удержался и бросил телепатический взгляд. Это было что-то не вероятное — метр с четвертью в длину и вес не меньше четырех килограммов! Очень впечатляюще!..

Я начал уговаривать рыбину, а сам затаил дыхание и обратился с мольбой к небесам: только бы форель не ушла в последнюю минуту, только бы не сорвалась! Я даже попытался связаться с рыбой телепатически — напрасный труд, мозги у форели меньше, чем один ее глаз, — и стал уговаривать ее вести себя потише. Божился, что как только я поймаю ее, тут же отпущу. И начал подводить сачок.

Рыба повернулась, увидела сеть и… засмеялась.

Клянусь, что я собственными ушами слышал смех. Это определенно был человеческий смех. Я не поверил себе и проследил за добычей дальновидящим взглядом — та в это мгно вение ушла на глубину, разматывая леску с удочки, там развернулась и вдруг с внезапной яростью бросилась в мою сторону. Я не успел удивиться, только охнул — рыба с ходу ударила меня головой пониже живота. Попала точно!

Я взвыл. Из глаз посыпались искры, удочка выпала из рук. Внезапная, мучительная боль пронзила меня от головы до пяток. Пряжка, стягивающая мое плавсредство, неожиданно всплыла возле меня — я еще успел обратить на это внимание. Сквозь боль сумело пробиться недоумение — как же так? На чем же я теперь плаваю? А ни на чем! Этот ответ пришел сразу, как только боль чуть стихла. Действительно, я быстро погружался в воду. Сразу ударило холодом, меня охватил ледяной озноб. Опускаясь, я тем не менее принялся энергично растирать тело в области паха.

Вновь раздался этот идиотский заливчатый смех. Я поверить не мог — это хохотала рыбина?! Теперь она плавала в метре от меня. По левой стороне… Неожиданно рыба высунула из воды голову, ее глаза блеснули спектрально чистым зеленым светом. Клянусь, пасть ее оскалилась в какой-то невозможной, недоступной рыбам ухмылке. Она вновь ушла на глубину, потом, развернувшись, опять врезала мне между ног. Я закричал и начал захлебываться.

Тут только до меня дошло, что сапоги мои по пояс наполнились водой и совладать с такой тяжестью мне не под силу. Вот когда сказалась моя забывчивость — не взять с собой страховочный пояс!.. Я начал барахтаться, потом, наконец-то полностью осознав, что эти потуги напрасны, нырнул. Собственно, в тот момент я не очень-то испугался — пловец я отменный, и не в такие переделки попадал, как-нибудь выберусь. Под водой я скинул жилет, расстегнул ремни, привязывавшие меня к плавсредству, и вдруг об наружил, что сапоги не поддаются. Не слезают с ног.

Я еще успел вынырнуть на поверхность, глотнуть воздух, затем меня вновь утянуло вглубь. Я обнаружил, что голенища вокруг лодыжек обмотаны спутавшейся леской. И ладно бы голенища! Вокруг пояса тоже было немало витков. Порвать ее? Безнадежное занятие, леска крепкая, как стальная проволока. Части моего снаряжения плавали вокруг, а чуть поодаль ходила эта чертова рыба, причем двигалась она с невероятной скоростью. Я не сразу, догадался, что происходит, пока не обнаружил, что pыбa наматывает леску вокруг меня. Этого только не хватало! Левую руку она мне уже прикрутила к туловищу, да так, что я ею не мог даже двинуть.

Тут я опять услышал омерзительный хохот. Определенно это смеялся человек. Неожиданная мысль пришла в мой уже испытывавший недостаток кислорода мозг: я знаю этого человека! Этот хохот мне знаком! Поверить в это было невозможно. Тем не менее я уже мог назвать его имя — оно само всплыло в памяти. Парнелл Ремилард, сын Адриена и Шери, одна из двух оставшихся в живых составных частей Гидры.

Вот когда я ударился в панику. В этот момент чудовище вновь атаковало меня и вновь угодило точно между ног. Вспыхнувшая боль напрочь придавила рождавшийся во мне телепатический призыв о помощи. Перетерпев, я попытался мысленно докричаться до Марка. Не тут-то было!.. Я получил еще один удар, после которого был способен только раза два ментально всхлипнуть. В легких кончался запас драгоценного воздуха, вокруг меня продолжалась какая-то странная кутерьма, увлекавшая меня на дно. Перед глазами поплыли огненные круги — ворота в рай? Или в ад? Усилием воли я придавил ужас, охвативший меня. Неужели я так просто сдамся? Дудки! Из последних сил я дернул правой рукой, сунул ее в карман, достал швейцарский нож… В эту секунду я получил еще один удар, прямо в бок. Нож выпал из ослабевших пальцев, и я плавно опустился на дно. Только тогда затих… Что ж, секрет Фурии был спасен. Что еще я мог поделать?..

Круги перед глазами побежали спиралью — выходит, путешествие началось? Чему быть, того не миновать. Помню эту свою последнюю мысль, затем меня ошарашило удивление. Мне стало тепло, исчез мучительный ледяной озноб. Вокруг и следа этой ужасной рыбы не было. Дальше я наблюдал за происходящим как бы со стороны. Вот какой-то неизвестный человек — вернее, темная, смутно различимая в воде фигура — опустился на дно, подхватил мое уже опустевшее, без души, тело. Дальше было как-то неинтересно, скучно, когда врата, изображаемые кругами, закрылись и какая-то мутная взвесь запорошила мне глаза. Я больше ничего не мог видеть. Все растаяло…

Свет померк.

Первое, что я осознал, — это что я могу вздохнуть. Так я и поступил. Вздохнул глубоко, порывисто, приправив глоток воздуха хрипами и рыданиями. Соображать я ничего не соображал — мне было так страшно, что я содрогнулся. Только потом я стал различать голоса, звучавшие где-то надо мной. Сначала слышались только голоса, потом до меня стал доходить смысл слов.

— Кажется, приходит в себя. Сердце у него здоровое, как у молодого. Мозги вроде бы тоже приходят в норму.

— Слава Богу!

— Ох, уж этот мне Роджи! Чертов старик, едва не утонул…

— Послушай, его надо отправить в больницу, мы и вдвоем вряд ли сможем ему помочь. Сознание его закрылось напрочь, даже я не могу пробить завесу.

— Конечно, только сначала я отнесу его в дом, а ты ступай к машине, прогрей движок. Где тут ближайшая больница? В Колбруке? Туда и полетим.

Я услышал звук удаляющихся шагов — ветки похрустывали под ногами. Это открытие так обрадовало меня, что я попытался что-то крикнуть. Теперь не могу сказать, что именно: то ли — «Хватайте Парнелла!.. », то ли — «Хвала Господу! » Ни чего не получилось, разве что глухой стон. И зрение пока не подчинялось мне — прежняя мутная взвесь занавешивала очи. Тут до меня опять донесся тот истерично-издевательский смех, и мое тело содрогнулось в конвульсиях. Но до меня дошло, что это утка закрякала в камышах. Та самая славная, живая уточка, и я слышу ее отчетливо, соображаю, что слышу, значит, я жив, значит, я могу сказать: «Черт побери! » Я так и поступил.

— Черт побери, меня сейчас вырвет!

Чьи-то сильные руки перевернули меня на живот, приподняли за бедра, и меня вывернуло наизнанку. Озерная вода полилась ручьем. Затем целебный мысленный укол ударил в мозг, и я почувствовал себя лучше. Теперь я мог открыть глаза — я видел смутно, но это уже было в моей власти. Пригляделся… Звездное небо, во всю ширь. Выходит, меня вынесли на открытое место?.. Скоро я мог уже различить очертания кустов и лицо, склонившееся надо мной. Глубоко посаженные глаза, большой нос, кривая усмешка — знакомые черты.

— Что, полегчало? — спросил Марк. Он вытер мне рот носовым платком и посадил.

— Это-был-Парнелл-сын-Адриена-он-покушался-на-меня, — бессвязно пробормотал я. — Гидра подослала форель-убийцу. Марк, поверь, я точно говорю!

— Об этом позже, — сухо ответил он, поднял меня на руки, как ребенка, и понес по направлению к дому.

Я не мог сдержать слез, они обильно катились по лицу.

— Спасибо, что спас. Старый пердун… Сначала я даже не испугался, но когда до меня дошло, что происходит, уже не мог позвать тебя. Как же ты услышал?

— Ничего я не слышал, — с прежней недоброжелательностью ответил Марк. — Это не я тебя спас. Когда я прибежал на берег, тебя уже вытащили из воды.

Я от удивления слова не мог вымолвить. Пока я раздумывал над ответом Марка, мы добрались до стоянки, расположенной возле дома. Марк, почему-то не заходя в дом, сразу направился к своему рокрафту и уложил меня на заднее сиденье. Понятно почему — супруги, присматривающие за домом, уже ждали нас у аппарата. В руках они держали подушки и одеяла. Меня укутали, Марк пристроился рядом. Кто-то уже сидел на месте пилота и держался за штурвал. Дверь кабины захлопнулась, и рокрафт начал медленно подниматься в воздух.

Марк указал на пилота и сказал:

— Вот кто спас тебя. Он услышал твой мысленный вопль, он же и нырнул за тобой и вытащил на берег.

Пилот повернулся ко мне, я увидел улыбающееся лицо. От изумления у меня губы свело. Пилот тоже, как Марк и я, весь мокрый. Волосы у него были светлые, глаза голубые, как у Ти-Жана. Но это был не Ти-Жан.

Меня спас Дени.