Магнификат

33 Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда

Джек и Доротея вернулись на Землю. В один из последних чудесных майских деньков они вдруг появились в моем магазине и вернули карбункул. Мне трудно было начать разговор, но на их лицах не было враждебности. Тогда я осмелел.

— Вы, случайно, не знаете, что теперь предпримет Содружество после того, что учинил Марк?

— Мы, дядя Роджи, собираемся остановить его, — ответил Ти-Жан.

Он присел на корточки и принялся поглаживать старика Марселя. Тот довольно замурлыкал.

Я глянул в окно — мы остались перед прилавком, куда я вышел встретить их, и теперь в окно мне были видны клумбы, разбитые вокруг старых деревьев по всей Мэйн-стрит. Гиа цинты и тюльпаны цвели пышно, во всю мочь… Студенты, бегущие по улице, уже скинули пиджаки, девушки были в легких платьях. И никто не был озабочен мыслью о Молакаре… Се человек. Я понимал, что обличительный пафос здесь ни к чему, но и простая констатация факта отзывалась в душе печалью. Война далеко, да и жертвы не люди…

Да, было грустно. Хотя по глазам Доротеи не было видно, чтобы она тоже испытывала боль. Она, правда, всегда была скрытная девица, а Джек, трогая кота, от удовольствия чуть сам не мурлыкал.

Молчание нарушила Доротея.

— Всего хорошего, дядюшка Роджи. Мы на Земле ненадолго. Прямо отсюда, захватив Поля, отправимся на Гавайи. Тут у нас недалеко «Скура» посажена.

— Если позволительно будет спросить, куда на этот раз?

— Дэви Макгрегор передал Марку ответ Содружества. Да, как раз в понедельник, двенадцатого… Он известил их Исполнительный комитет, что мы собираемся прибыть на его главную базу на Оканагоне. Так что пусть они подготовятся.

Загадочное решение. Теперь к печали в душе подмешалась струйка ужаса.

— Что же вы намерены делать? Выходит, нас ждет космическое сражение?..

Она ответила уклончиво:

— Каждому операнту скоро станет известно, что произойдет. Мы постараемся устроить так, чтобы и всем нормальным людям стало ясно что к чему. Это противостояние не будет похоже на тридиспектакль, устроенный на Молакаре. Сражение будет вестись за человеческий разум, но все это случится не в той форме, о которой ты думаешь.

— Или Марк, — добавил Джек. Он в последний раз потрепал Марселя по ушам и поднялся. — Нам надо уходить, дядя Роджи. Спасибо за все, что ты сделал для нас. Не забудь повесить камень на прежнее место.

Он неожиданно обнял меня. Доротея сняла маску — личико под ней было таким симпатичным — и поцеловала меня на прощанье.

Оставшись один, я долго стоял в оцепенении: какое все-таки у нее красивое лицо! Я бы сказал — вдохновенное!..

Дальнейшие события я излагаю так, как они дошли до меня. Часть я знал с самого начала, кое-что взял из информационных сообщений. Кое-где неявно присутствуют и рас сказы некоторых участников событий.

Долгое путешествие на сессию Консилиума и обратно дорого стоило только-только начавшему выздоравливать Полю. Для восстановления сил он поселился в старом доме Ремилардов, который находился неподалеку от моего — за углом, вниз по улице. Там теперь жила Люсиль. Джек и Доротея нашли Поля на заднем дворе, больше напоминавшем яблоне вый сад. Он полулежал в кресле и читал «Войну и мир». Когда дети выразили удивление по поводу такого «несвоевременного» чтения, отец засмеялся.

— У меня никогда не хватало времени прочитать эту книгу. Поверите ли, но я всегда очень жалел об этом. Рассчитывал — прочту, если проживу долго… Вот, добрался только до середины. Надеюсь на борту «Скуры» дочитать до конца, а если останется время, то у меня есть с собой и НЗ, — он хитровато улыбнулся и добавил: — «Потерянный рай». — Потом, уже более серьезно, он сказал: — Я слышал, что злодей решил скрыть свои намерения. Что ж, я буду готов сию минуту. Вещи уже унакованы.

Он уже собрался уходить, когда Джек осторожно положил руку на его плечо.

— Папа, подожди немного. Прости, но Доротея должна сканировать тебя. Ты готов?

Поль хмыкнул.

— Давай…

Невестка коснулась ладонями его головы. Поль невольно напрягся, потом крякнул, опустился в кресло и мгновенно заснул.

— Ну, как он? — спросил Марк.

— Еще очень слаб, и уровень психической энергии очень низок, однако все функции мозга полностью восстановились.

Поль пошевелился и спросил:

— Ну как? Со мной все в порядке? Все функции восстановились, я готов к бою?

Доротея кивнула.

— Жизненная сила еще на очень низком уровне, однако никаких патологических отклонений. Могу зачислить в маршевый батальон и отправить на фронт.

Поль заулыбался. Видно было, как сразу спало его внутреннее напряжение. Он и заговорил более официально, как подобает бывшему Первому Магнату.

— Тогда за дело, и не будем терять времени.

— Папа, тебе придется остаться, — остановил его сын. — Боюсь, что нам не понадобится мысленный ретранслятор.

Поль обернулся. Его лицо помрачнело.

— Но ты же не можешь знать наверняка. Если он вдруг понадобится, а под рукой никого не окажется… Я, конечно, далеко не в форме, но эти обязанности смогу выполнить до стойно. — Он направился в дом.

— Не надо отговаривать его, Джек! — сказала Доротея. — Он всем сердцем и душой с Содружеством, отдал ему лучшие годы жизни. Он заслужил право лететь с нами.

— Но он выглядит таким усталым, Алмазик. Его аура почти на нуле — хуже, чем было на Орбе.

— Он достаточно крепок. Тем более что он очень хочет… Джек пожал плечами:

— Ладно.

К ним подошла Люсиль.

— Все готово, — тихо сказала она. — Не думаю, что в Хановере найдется хоть одна преданная Единству душа, которая не была бы готова. Мы достойно встретим день святого Августина.

— Значит, вот вы как назвали это! — Джек даже несколько опешил. — Совсем как у Шекспира. Как там у него?.. Ага: «Августинов день продлится вечно, с рассвета до скончания веков»… Я ничего не напутал?

— Не беспокойтесь насчет Земли, — сказала Люсиль. — Ваши наставления будут выполнены скрупулезно — даже если мы не все понимаем в них.

— Другие миры тоже только ждут команды, — сказала Доротея. — Они верят в победу и будут молиться за нее. Молитва — это то, что надо в нашем положении.

Люсиль улыбнулась.

— Дени тоже так думал, когда мы оказались на вершине горы перед самым Вторжением. Знаешь, я верю, что его душа с нами. В день святого Августина он будет рядом.

В этот момент из дома вышел Поль с маленьким чемоданчиком в руках.

27 мая 2083 года по земному летосчислению небольшой звездолет вынырнул из субпространства в окрестностях Оканагона. Планета серо-голубым, наполовину темным шаром висела в четырехстах тысячах километров от него. Освещенная местной звездой, она походила на волшебный фонарь… Единственная естественная луна черным пятнышком проецировалась на нее. Кроме того, россыпь искусственных спутников, целый рой, числом больше двух сотен, кружилась вокруг Оканагона.

Звездолет совершил неспешный маневр и завис над экватором. После некоторой паузы он выпустил небольшой космический челнок, который сразу переместился на полсотни километров ближе к поверхности планеты, где и застыл на этой более низкой орбите.

Поль, управлявший челноком, мысленно сообщил: Шаттл занял положенное место.

Джек сказал: Очень хорошо. Выпускаем большой карбункул.

Раздвинулись двери выходного шлюза, и специальное устройство выпустило в космос поблескивающую красную сферу диаметром чуть меньше метра. Этот предмет напоминал ги гантский отполированный алмаз и имел идеально круглую форму. Безо всяких видимых средств для перемещения в пространстве «камень» целенаправленно устремился вперед и за нял место на такой же стационарной орбите, но только на 2799 километров ближе к Оканагону, чем «Скура». Теперь все три небесных тела лежали на одной прямой.

Доротея доложила: «Камень» в расчетной точке.

В этот момент замигал центральный дисплей на мостике звездолета. На экране появилось изображение герба Оканагона, затем его сменила надпись: «Внимание! » — и кто-то взволнованно почти вскрикнул:

— Вызываю звездолет «Скура-2»! Вызываю звездолет «Скура-2»! С вами говорит СКМП Оканагона. Ваше транспортное средство и вспомогательное оборудование находятся в зоне, контролируемой вооруженными силами партии свободы Земли. Пожалуйста, немедленно сообщите о своих намерениях, или вы будете уничтожены.

Молодая женщина в летном комбинезоне — такие обычно носят пилоты дирижаблей на Каледонии — заняла командирское кресло перед панелью управления звездолетом. Рядом с ней на тумбе полуметровой высоты стоял стеклянный сосуд, в котором находился лишенный тела мозг. Доротея ответила:

— Обращаюсь к службе контроля за межзвездными перелетами Оканагона. Экипаж «Скуры-2» настаивает на обеспечении немедленной связи с Марком Ремилардом, вождем мя тежников.

— «Скура-2», кто именно запрашивает связь с председателем партии?

— Джон Ремилард, заместитель руководителя Директората по Единству, и Доротея Макдональд, Дирижер планеты Каледония. Мы являемся уполномоченными представителями Государства Земля, входящего в состав Галактического Содружества. Мы прибыли сюда, чтобы раз и навсегда разрешить наш спор.

— Пожалуйста, подождите.

Изображение исчезло, через несколько мгновений на дисплее, разделенном вертикальной чертой пополам, вновь появился челнок, в котором находился Поль Ремилард, и идеальной формы шар, изготовленный на острове Кауаи. Неожиданно в углу монитора замигал красный огонек.

— Не беспокойся, — в кабине раздался звучный искусственный голос Джека, — они не смогут нас сбить. Мы находимся за пределами досягаемости их локаторов наведения. Оп-па, кажется, начинается…

Большой, в половину стены экран снова погас, и следом в обозримом пространстве стали один за другим появляться звездные корабли. «Скура» оказалась как бы в центре сгу щавшегося роя кораблей, которые появлялись из серого лимбо. На боковых дисплеях тут же побежали данные идентификации, подсчет количества, технические характеристики… Всего межзвездных единиц оказалось шестьсот семьдесят три. Из них сто девяносто один крейсер типа «Вулпекьюла», пятьдесят три гигантских дредноута класса «Беринг» и четыреста двадцать девять разнокалиберных движущихся средств.

Двенадцатый флот мятежников вошел в трехмерное пространство.

В конце концов Алекс Манион со своими дурными предчувствиями донельзя надоел Марку Ремиларду. Он запретил ему без вызова попадаться на глаза, а сам, не зная ни минуты отдыха, продолжал усиливать мощь своего метаконцерта. Работал он как бешеный. Особенно после демонстрации, проведенной на Молакаре. Для начала он полностью перестроил конфигурацию фокусной точки — теперь ее обеспечивали несколько человек, что давало большую маневренность и быстроту наведения; Марк ввел конструктивные изменения в источник питания ЦГ 600Х — прежде всего разделил эту неподъемную махину на три, более приспособленные к транспортировке части, а заодно облегчил каждую из них. Набрав новых учеников среди примкнувших к мятежникам оперантов, он довел количество овладевших 600Х до тысячи девятисот человек. Это была внушительная сила!.. Все они были разделены на три группы — два метаконцерта после изнурительных и бесконечных тренировок показали неплохое взаимодействие и оперативность. Третье метаединение составляли пять тысяч сто десять оперантов, овладевших искусством обращения со шлема ми Е-18. Это было громоздкое и плохо управляемое сборище метапсихологов, которых надо было выстраивать в наисложнейшую конфигурацию. Они должны были оставаться в ре зерве. Фактически в составе восставших не осталось ни одного не задействованного гранд-мастера — это было все, что он мог выставить против Содружества. Кроме того, корабли были вооружены широким набором фотонных орудий. Двенадцать крейсеров типа «Вулпекьюла» несли каждый по одному челноку-роботу, в который была помещена бомба, действующая по принципу аннигиляции. Их когда-то выкрал у крондаков Рори Малдоуни. С помощью этих антиматериальных бомб крондаки исправляли тектонические дефекты предназначенных к заселению планет.

Силы были немалые, однако Марк чувствовал, что ему чего-то недостает. Чего-то?! Ему не хватало информации, и, чтобы не дать застать себя врасплох — а может, просто чтобы не думать о неизбежном, — он работал, работал и работал.

Как только флот вошел в трехмерное пространство, все участники штаба сгрудились у главного экрана на мостике корабля. Все они были одеты в рабочие комбинезоны, готовые в любую минуту занять согласно боевому расписанию свои места у ЦГ. На всех остальных крейсерах операнты уже сидели в черных коробах. Бросить их в бой было делом нескольких десятков секунд.

Марк не выдержал и захохотал, отрывисто, лающе. Это было так неожиданно — увидеть перед собой знакомую, мирную, межзвездную яхту! «Скура-2»!.. Надо же!

— Это все, что Содружество смогло противопоставить нам? Это, значит, и есть их ответ на разрушение Молакара?..

Никто его не поддержал — все по-прежнему настороженно вглядывались в экран. Наконец Оуэн Бланшар пожал плечами.

— Очевидно, так и есть. Очень, очень любопытно…

— Я не могу в это поверить! — оборвав смех, сказал Марк. — Знаете, что слово «скура» означает по-латыни? Клоун, шут гороховый!.. В подобной ситуации это вообще смехотворно.

— Возможно, — предположил Джордан Крамер, — Джек и Доротея посланы, чтобы известить об их капитуляции?

— Как бы не так, — возразила Корделия Варшава. — В меморандуме Макгрегора ясно сказано: так называемые посланники Содружества явились сюда, чтобы вступить в бой. Или, как там говорится, «противостоять нам»… Если мы победим, то они отпустят нас без всяких санкций. А если мы проиграем…

— Нас затрахают до посинения, — вступил в разговор Хироси Кодама.

— Может, они решили использовать какую-то партизанскую тактику? — Пит Даламбер пожал плечами. — Пока мы тут хохочем над «Скурой», лилмик слопает нас из субпространства.

— Это не их стиль, — с досадой отозвался Марк.

— Это мне не нравится! — заявила Элен Стрэнфолд. — Ваш брат, Марк, всегда был темной лошадкой, никто до сих пор не знает, на что он способен в метапсихическом отношении. Эта его женушка тоже крепкий орешек… Кто может сказать, что тут собираются сварганить эти двое?

Между тем Алекс Манион и Оуэн Бланшар внимательно изучали изображение на боковом экране. Неожиданно Алекс заявил:

— «Скура» здесь не одна. Впереди по курсу болтается небольшой челнок. А еще ближе к планете вообще что-то непонятное. Что-то сверкающее, округлое…

— Ну-ка, не выпускай эту штуку из фокуса, я сейчас дам увеличение, — попросил командующий флотом. Он поколдовал над клавишами и кнопками, и на главном экране появилось изображение гигантского светящегося камня.

— Черт его дери, что бы это могло быть? — спросила Патриция Кастелайн.

Марк прищурился.

— Если я не ошибаюсь, это увеличенный во много раз драгоценный камень, который дядя Роджи носил на брелоке. Я запомнил его с детства, этот самоцвет. Замечательный карбункул. Только он что-то заметно подрос со времени последней нашей встречи…

Диомид Кеог присвистнул.

— Хорошенькая безделушка. Вот бы заарканить ее!.. Алекс Манион даже не улыбнулся.

— Помнится, старик Роджи рассказывал, что этот камень подарил ему лилмик. Задолго до Вторжения…

— Точно, — подхватил Марк. — Очень любопытный предмет. Тот камень, что был у Роджи, представлял собой красноватый алмаз, обработанный в виде шара. Он говорил, что этот камень не раз спасал ему жизнь. Что посредством него он связывается с лилмиком. Он даже как-то заявил, что с его помощью вызвал Великое Вторжение. Конечно, я в это не верю. Не думаю, что нам следует обращать на него внимание.

— Может, стоит попытаться, — предложил Джеф Стейнбренер. — Вдруг он даст нам кончик ниточки…

Марк повернулся к Оуэну:

— Пошлите к этой штуке какой-нибудь истребитель комет. Пусть он захватит ее.

— Так точно. Я не то, чтобы вас тороплю, но нам пора дать ответ «Скуре». Всем нам интересно, что же случится потом. — Командующий флотом указал на свое кресло и предложил Марку: — Займите мое место.

Марк сел, все остальные члены Комитета сгрудились у экрана телекома. Ремилард нажал клавишу и сказал:

— Марк Ремилард отвечает «Скуре-2».

На экране появились стеклянный сосуд и женщина в высотном летном костюме, нижняя часть ее лица была прикрыта черной, украшенной крупными голубоватыми бриллиантами бархатной маской. Женщина заговорила, и Марк услышал ее псевдоголос:

— Мы явились на бой.

— Только вы вдвоем? — спросил Марк.

— С нами Поль, он в челноке. Он будет на подхвате. Но это далеко не все — каждое человеческое сознание, каждый разумный человек, который верит в мирное сосуществование, кому отвратительны ненависть и агрессия, мысленно с нами. Их по всей Галактике куда больше, чем ты считаешь, Марк. Молакар многим открыл глаза, эта трагедия наглядно показала, чего вы стоите, куда стремитесь.

— Жаль, что ваши духовные союзники разбросаны по всей Ойкумене. Надо было собрать их воедино… Или вы ожидаете прибытия подкрепления?

— Кроме нас троих, никто здесь материально присутствовать не будет.

— Значит, исключительно мысленно! — засмеялся Марк. — Что-то вроде гигантского метаконцерта, похожего на фоновую космическую радиацию, — так, что ли?

— Сейчас увидите, — отозвались одновременно Доротея и Джек. — Мы начинаем.

Связь оборвалась.

Марк крутанулся на своем кресле и громко приказал Оуэну Бланшару:

— Уничтожить этот чертов карбункул! Немедленно!.. Бланшар вздрогнул и тут же передал приказание. Следом на экране появилось изображение исполинского драгоценного камня. Мгновение спустя ослепительный золотой луч ударил в него — казалось, он пронзил камень насквозь, что-то ослепительно вспыхнуло. Когда же сияние ослабло, все увидели, что посверкивающий шар по-прежнему висит в свободном пространстве. Никакого видимого вреда ему причинено не было.

— Хорошо защищен, — прошептал Бланшар. — Ну-ка, по пытаемся рентгеновским лазером.

— Ничего не получится, — остановил его Марк. — Разве что с помощью метаконцерта. — Он обвел взглядом своих сподвижников. — Не знаю, что еще прячут в рукавах Джек и До ротея, но, что бы это ни было, их сила несравнима с нашей. По коням, господа!

Слившись воедино, живой мозг и женщина, чье лицо было покрыто алмазной маской, подали свой сигнал. Их могучий призыв полетел на сверхсветовых скоростях во все уголки Галактики. Я тоже услышал его — он был очень похож на тот мелодичный вскрик, который послал Дени и те, кто был с ним, в ночь перед Вторжением. Как и в тот раз, Джек и Доротея обратились сразу ко всем людям доброй воли и попросили их мысленно взяться за руки. Пусть хотя бы на мгновение сверхчувственная песня мира и любви, подхваченная всеми вместе, зазвучит в этом не самом худшем из миров.

Первыми им ответили дети — те, кто совсем недавно испытал радость слияний в единое сознание, чьи мысли всегда светлы, потому что там нет места спорам за власть, за боевой топор, за лишний кусок хлеба. Там все равны и каждый целен и неповторим и жаждет только одного — чтобы было чем обменяться с друзьями, подарить им новую идею, только что сочиненную поэтическую строку или мысль об устройстве вселенной. Все это шло в единый котел, но не теряло авторской неповторимости, печати личности. Там нельзя ничего украсть, нельзя ненавидеть, подумать о том, чтобы кого-то ударить по голове. Миллионы детей, подхваченных единым порывом добра, запросто узревших истину, первыми сложили свои мечты и надежды в общую корзинку. За ними потянулись взрослые — те, кому был дорог свой дом, поле, инструмент, чертеж, кисть, клавиатура дисплея. Мыслишки их были слабенькие — их улавливал Поль, — но их было море. Это были просьбы и обращения к Богу, пожелания и смутные надежды, сожаления о собственной слабости — эх, было бы что повесомее, мы бы для вас ничего не пожалели. Тут и операнты не остались в стороне — поток их мыслей был гуще, осязаемей… Не в верности Содружеству клялись они, но в любви к другу, соседу, брату, а это, я вам скажу, много труднее…

Мои глаза видели, уши слышали — пришел день святого Августина. Неисчислимое количество разумных двуногих, выходцев с Земли, во всех частях Галактики мысленно взялись за руки и обратились к правде… Только я не встал в этот круг.

Я сидел на речном откосе. Внизу, под ногами, шумела река Коннектикут. Душа разрывалась на части. Я все видел и все слышал, но я верил, что свобода ценнее всего на свете. И сам себя спрашивал, стоит ли она миллионов жизней на Молакаре. Неужели я буду бороться за свободу вместе с теми, кто расселся по черным гробам и старается уничтожить мой карбункул, а значит, уничтожить песню, оборвать молитву? Я, как и миллиарды моих соплеменников, обладавших мало-мальски сносными сверхчувственными способностями, все видел въявь. И как метаконцерт Марка пытался испарить камень, и как Джек и Доротея собирали человеческие чаяния, самое дорогое, чем грелась душа. Так что же дороже мира и спокойствия детей? Свобода?.. Голова трещала от дум. Надо мной разверзлось небо, где мириадами светлячков пылали звезды, — и в то же самое время я наблюдал, что творилось в нескольких тысячах световых лет от матушки-Земли.

Джек и Доротея слаженно собирали поток прибывающей мысленной энергии, увязывали ее струи, сливали в общий хор, и скоро в сознаниях миллиардов разумных существ зазвучала Песня Единства. Люсиль позже рассказала мне, что первыми это заметили операнты — внезапный скачок, мгновенный переход к Согласию. Это было удивительное ощущение, призналась она, когда не надо было думать о словах, которые надо произнести, о мелодии, которую надо поддержать. Все происходило само собой, и, хотя никто доселе не пел в таком хоре, не произносил подобной молитвы, все шло нормально. «Это был истинный восторг», — частенько повторяла она.

Потоки братской любви, открытой, незамутненной, наполняли уже подготовленную Джеком и Доротеей решетку — многомерную конфигурацию. Они принимали материальную форму — наподобие этого тумана, который к полуночи начал наползать на долину реки. Серыми, еще тончайшими прядями туман выбеливал окрестности. Казалось, куда этим лохмотьям справиться с тьмой. Стоило набежать легкому ветерку, и белесая мгла растает, обратится в прежнюю покорную влагу, будет насыщать почву, грязью хлюпать под ногами. Куда уж там ментальному земному Единству устоять против урагана, который поднял в окрестностях Неспелема Марк!

«Жалко, если все закончится ничем, — подумал я, — уж больно хороша песня». И все равно я не желал подпевать. Я видел дальше и глубже. Конечно, с Марком мне было не по пути, но и расстаться с мыслью, что человек — это звучит гордо, я не мог. Да, я дрянной, переживший свое время старик! Да, я брюзга и нытик, алкоголик, эгоист, глупец, который не нашел сил, чтобы простить мою Элен Донован, но я всегда был свободен. Я всегда присоединялся к хору только тогда, когда желал этого. В ту ночь я тоже желал, но не мог. Я знал, что это моя песня, мой гимн, который я всю жизнь хотел услышать, но еще дороже мне была свобода. Назовите это упрямством, я не буду спорить, но я сидел и помалкивал. Только наблюдал за тем, что происходит в окрестностях Ока-нагона.

Между тем казалось, что драгоценный камень до предела заполнился силой добрых мыслей. Вокруг него вдруг возник сияющий белый пузырь — камень словно выделил из себя эту ярко светящуюся сферу, которая тут же начала расширяться во все стороны.

Марк некоторое время во все глаза наблюдал за этим удивительным явлением. Пузырь наконец поглотил космический челнок, в котором располагался Поль, затем достиг «Скуры», и звездолет пропал в этом белом свечении. Ремилард опомнился. Мысленно он заорал: Оуэн! Отведи флот подальше насотнюкилометров выше. НЕМЕДЛЕННО! НЕМЕДЛЕННО! НЕ МЕДЛЕННО!

Армада кораблей почти мгновенно выполнила приказ.

Патриция Кастелайн, Дирижер Оканагона, закричала на мысленном коде: Ударь по ним антиматериальными бомбами! Пусти все сразу!..

Марк сказал: Мы находимся слишком близко к планете. Риск чересчур велик.

Патриция сказала: Метаконцерт еще наполовину не готов. Что ж нам теперь, удирать в серое лимбо, как семейке трусливых кроликов? Сбрасывай бомбы! Это мой мир!..

Марк сказал: ВСЕ АНТИМАТЕРИАЛЬНЫЕ УСТРОЙСТВА, ТОВСЬ И через мгновение, получив доклад, что приказание исполнено, мысленно рявкнул: ЦЕЛЬ — «СКУРА»! ПОШЕЛ!!

Двенадцать космических челноков-роботов скользнули из выходных шлюзов и, совершив маневр, направились в сторону набухающего белого светящегося шара. Весь флот спешно начал пятиться подальше от предполагаемого эпицентра взрыва. Вот катеры коснулись границы свечения — поверхность пузыря колыхнулась, по ней побежали радужные разводы…

Челноки исчезли из виду. Появились они, но уже на боковых экранах, за пределами по-прежнему невозмутимо увеличивающейся сферы. Траектории их движения упирались прямо в Оканагон.

Марк закричал: Оуэн! Немедленно уничтожь челноки! НЕ МЕДЛЕННО!

Командующий Двенадцатым флотом словно не слышал его. Он стоял раскрыв рот и глядел на родной мир, торжествующе голубевший на большом экране. Наконец он опомнился и сказал: Катеры за этой белой завесой. Наши системы наведения потеряли их. Что теперь мы можем сделать!

Ти-Жан и Доротея больше всего усилий прикладывали к тому, чтобы жители всей Галактики стали свидетелями того, что происходит вблизи Оканагона, но даже они не предполагали, что события развернутся подобным образом. Как только в телепатическом эфире раздались невыносимо громкие вопли миллионов детей Оканагона, — дети первыми осознали, что случилось, — они отключили звук. Собственно, это было бесполезно, потому что одновременный телепатический вопль двух миллиардов человек, которые погибли почти сразу после взрывов адских устройств, расколовших планету на части, услышали на всех обитаемых мирах.

Зрелище было жуткое — куда там Молакару. Оканагон был расплавлен, превращен в некое грязно-бурое месиво. На фоне вечно спокойного, бархатистого занавеса свободного пространства, при свете неисчислимого количества звезд планета теперь напоминала окровавленный глаз. Скоро его заволокла густая пелена перегретых газов.

Джек, обратившись к брату, сказал: Богу придется запастись безграничным милосердием, чтобы простить вас.

Марк сказал: Ты бы лучше помолился за себя.

В следующие несколько минут в Галактике творилось что-то невообразимое. Все экзотические расы были свидетелями катастрофы.

Миллиарды симбиариев испытали общее отчаяние и безнадежность. Такое с ними случилось впервые за всю их историю. Они не могли себе простить, что, несмотря на их попечительство, люди так и остались во власти звериных инстинктов. Они не смогли снять с себя вины за все про исходящее.

По-другому отреагировали полтроянцы. Уже объединенные в Единство, они не могли скрыть, как в их жилах забурлила кровь кровожадных предков. Все громче и громче в их едином мысленном поле зазвучали голоса жаждущих войны и мести.

Оперенных гиев охватила страшная паника, в то время как флегматичные крондаки изо всех сил пытались противостоять тому, что рождалось в недрах их единого сознания. Точнее, это была древняя реакция на все ужасное, что случалось вокруг. Они уходили в себя, замыкались в своих индивидуальных мыслях и начинали философствовать. Вывести их из этого состояния было невероятно трудно.

Лилмики, от ужаса принявшие свою истинную форму бестелесных сущностей, покорно ждали исхода битвы. Страдающее Сознание за все это время не дал ни единого мысленного импульса.

Удивительна была реакция землян. Чему тут удивляться — мы всегда были такими. Даст Бог, такими и останемся… Песню подхватило большинство населения Государства Земля — подхватило разом, стройно. В том числе и бывшие мятежники — в первые мгновения после гибели Оканагона они были не в состоянии осознать случившееся. Я по-прежнему помалкивал… Эта всеобщая литургия, свершавшаяся одновременно под небом более полутора сотен миров, сломала меч, поднятый Ангелом бездны. Человечество сделало свой выбор — Джек Бестелесный, Алмазная Маска и Поль сразу почувствовали это. На них хлынул потоп, сметающий все вокруг, — с ним только надо было управиться.

Джек и Доротея сказали: Продолжим.

Сила ментального звука нарастала, хор окончательно окреп, обрел необходимую стройность… Разраставшаяся белая сфера наконец достигла граничных областей звездной короны Неспелема. Как только сфера достигла 29 979, 2458 километра в диаметре, разбухание прекратилось.

Метаконцерт, которым руководил Марк, окончательно сложился. Не теряя ни минуты, он приказал кораблям, где размещалось второе метаобъединение, в чью фокусную команду входили Адриен, Северин и Катрин Ремилард, Аннушка Гаврыс и ее брат Валерий, Маша Макгрегор, Рори Малдоуни, Роберт Трембли и дети Яна Макдональда, сильные операнты Лачлан, Анна Лаура и Диана, — совершить межпространственный переход и зайти в тыл гигантской светящейся сфере, в центре которой находился огромный алмаз.

Когда маневр был выполнен, что несказанно удивило Марка, он организовал грандиозный метапсихический удар. Источники энергии ЦГ работали на пределе возможностей. Полыхнуло так, что даже я, сидящий на Земле, зажмурился. Следом случилось невероятное — вернее, два невероятных события.

Первое — этот мысленный удар и то, что произошло потом. О втором стало известно спустя четыре дня.

Как только энергетические молнии вонзились в сферу, она неожиданно сжалась, словно коллапсирующая звезда. На ка кое-то мгновение перед моим умственным взором возник погруженный в сосуд мозг и рядом женщина в высотном летном костюме с маской на лице… У них хватило времени послать мне прощальный привет? Они не забыли о старике?.. Я сам, поверьте, своими ушами услышал, как они одновременно сказали: Продолжим…

Затем до меня донеслось обращение Джека к Марку.

Джек сказал: Вот и все, большой брат, спета твоя песенка, а наша послушай как звучит…

Мгновением позже на том месте, где находилась «Скура», вспыхнула миниатюрная новая звезда. Следом обратился в сияющий комок плазмы челнок, в котором находился Поль.

Мне позже объяснили, что случившееся можно проиллюстрировать примером из химии, когда сверхнасыщенный раствор безводного ацетата натрия охладили ниже точки замерзания. Сначала в растворе вроде бы ничего не происходит, разве что появляется твердый осадок в виде хлопьев… и вдруг в течение доли секунды в колбе возникает твердая кристал лическая масса.

Примерно так же, объяснили мне, обстояло дело с народившимся в те минуты единым разумом человечества. Пресловутым Единством, которым так пугали нас мятежники… Словно спал мерцающий туман, и предыстория человечества сменилась его подлинной историей, возможной только при полном духовном слиянии разумных существ. Конечно, это была даже не первая страница, даже не слово, а только первая буква в бесконечной книге, но она уже была написана. Теперь каждый мог услышать каждого, поговорить с каждым, поделиться радостью и печалью. Хочешь побыть в одиночестве — никто не посмеет не то что приблизиться к тебе, но даже выразить сочувствие. Это меня радовало, но не до конца. Томила ностальгия по прошлому… Я знал, оно ушло безвозвратно, никому и в голову не придет отказаться от светлого будущего — и все равно мне было грустно.

Собственно, эта всеобщая мыслительная система открылась людям только на дуновение. Сколько еще предстоит работать, чтобы в совершенстве овладеть искусством жить вместе! Работать вместе, чувствовать, мыслить — для всех это была радостная перспектива. Для меня тоже, и все же горечь утраты не давала мне покоя.

Космический хор умолк. Алмазный шар безмолвно погас.

Сражение закончилось.

Я пришел в себя и глянул вниз, на черное тело реки — туман уже лежал на полях. В небе холодно светили звезды.

В момент кристаллизации, фазового перехода сокрушительная энергетическая волна поразила Марка и всю его команду, составлявшую фокус первого метаконцерта. Они не погибли, но были серьезно ранены — зря, что ли, они так серьезно готовились к бою? Другим участникам метаконцерта досталось куда больше. Каждый из тех, кто был снабжен шлемами Е-18, был зажарен заживо. Множество мелких кораблей, которые несли команды подобных оперантов, сгинули безвозвратно. Те мастера, чьи тела были защищены охлаждающими системами 600Х, в большинстве своем выжили, но внутреннее потрясение было так велико, что они на всю жизнь остались слабоумными. Кроме тех, кто, подобно участникам первой фокусной команды, обладал выдающимися ментальными способностями. Большая часть крупных кораблей флота осталась цела — их надежно прик рыла металлокерамическая броня, — но внутри царил разгром. Особенно пострадали палубы, где размещались источники питания, а также корпуса ЦГ 600Х. Правда, все эти повреждения не были смертельными.

Марк с трудом выбрался из своего похожего на гроб ящика и шатаясь побрел по выжженной палубе, где размещалось вспомогательное оборудование. Дальновидящим взглядом он определил, что все остальные девять членов его команды живы. Через несколько минут они придут в себя. Повреждений особых нет… Выбираться придется самим — центральный компьютер разрушен. Мысленным взором он привел в действие кран, задал ему программу — пусть он по очереди снимает шлемы, а сам Марк направился к своему персональному лифту.

Он нажал на клавишу, и, к его удивлению, створки дверей раздвинулись. Выходит, не так уж велики разрушения, если транспортные системы работают. Он зашел внутрь, нажал клавишу с обозначением мостика «Вулпекьюлы» и только потом догадался, что в кабине он не один. В противоположном углу просторной кабины стоял высокий стареющий мужчина. Был он в вечернем костюме… Аккуратно подстриженная бородка, венчик присыпанных серебром волос, охватывающих широкую лысину. В последний раз Марк видел этого человека на Консилиум Орбе во время его приема в Магнаты.

Марк попытался улыбнуться.

— Привет, лилмик, — сказал он.

— Здорово, Авадона, — ответил тот.

Лифт неожиданно застрял — точнее, начал перемещаться с черепашьей скоростью. После некоторой паузы Марк ска зал:

— Мы пытались штурмовать небо. Да, мы проиграли, я не отрицаю, но каков сам замысел, а? Разве что ему благородства не хватало… Пусть другие празднуют победу, на нашу долю выпала слава дерзнувших. Даже если мы потерпели поражение, наш лавровый венок — само предприятие.

— Не помню, кто это сказал, — задумался Верховный лилмик. — Мильтон?

— Джамбаттиста Марино[172]. Ты явился за мной? Теперь я попаду в одиночную камеру?..

— Нет, — ответил Страдающее Сознание. — Коллегия Генеральных инспекторов проголосовала за отсрочку приговора. Сейчас ты соберешь свою армаду или то, что от нее осталось, и отправишься на Землю. Раненых можно определить в госпитали. После того как они поправятся, большинству из них будет позволено самим выбрать свою судьбу.

— Большинству из них?

— Да. Относительно тебя принято другое решение. Оно касается также тех гранд-мастеров, которые не пострадали и готовы разделить с тобой все тяготы приговора. Собери их здесь, но не больше одной сотни. Это надо сделать до отправления на Землю.

— И что потом? — Марк говорил тихо, ему вдруг стало трудно дышать, но он справился со слабостью. — Нас будут показывать на площадях — вот, дети, смотрите, какие плохие дяди и тети?..

— Наоборот, — ответил Страдающее Сознание, — вас приговорили к свободе. Вам будет позволено уйти. Правда, очень далеко…

Затем он детально объяснил Марку, что с верными соратниками, готовыми последовать за ним, он должен отправиться во Францию. Все, что ему потребуется, он найдет на складе на одной из станций метро в окрестностях Лиона.

Сразу после дня святого Августина только и было разговоров о случившемся. Меньше всего вспоминали трагедию Оканагона, даже о героической гибели Алмазной Маски, Ти-Жана и Поля Ремиларда упоминали не так часто. Больше всего судачили о том невероятном проблеске единого сознания, после которого началось окончательное становление этого неве роятного феномена.

Немало еще было сторонников оппозиции, которые публично клялись никогда не входить в это «сатанинское единение». Обыватели тешились слухами, что ничего такого вообще не было, а Доротея, Джек и Поль погибли во время разрушения Оканагона. Однако подавляющее большинство населения Государства Земля все видели своими глазами, они прикоснулись к чуду. Теперь им было легко и весело жить. Галактическое Содружество канонизировало Джека Бестелесного и его жену — экзотики называли ее то Иллюзией, то Алмазной Маской. Кое-кто из братьев по разуму на прощальной церемонии всерьез уверял, что их гибель и послужила причиной рождения новой звезды, ознаменовавшей вступление человечества в эру космического сознания.

Но это все — похороны, ежегодные мемориальные праздничные фестивали, когда все человечество на мгновение сливалось в едином сознании, — было в будущем…

Когда через четыре дня после сражения корабли мятежников начали приземляться на различных космодромах Земли, население встретило их с состраданием. Не о прощении шла речь — все понимали, что порядок должен быть соблюден, — но именно о сострадании. За общественной шумихой, устройством раненых в госпитали как-то незамеченным остался тот факт, что сотня руководителей восстания, включая и Ангела бездны, исчезла.

Всем им была дана возможность проститься с родными — Марк даже в Хановере побывал. Ко мне, правда, не зашел, ограничился посещением Люсиль, забрал детей и вместе со своими спутниками вылетел во Францию, в маленькую деревушку Сан-Антуан-де-Винь. Там они перегрузили оборудование, аппаратуру, оружие, запчасти, приготовленные для них Верховным лилмиком, и в течение нескольких дней длинным караваном отбыли на шесть миллионов лет назад в эпоху плиоцена.

Я долго думал, зачем он взял с собой Хагена и Клод, потом пришел к выводу, что Марк решил попробовать еще раз. Видно, мечта о Ментальном человеке все время не давала ему покоя.

Легенда о похождениях Авадоны во времени, его жизнь в первобытную эпоху, бегство в галактику Дуат будут изложены в других книгах. Мои воспоминания на этом заканчиваются… и в то же время только начинаются.