Ловчий желаний

ЛЕЗВИЕ БРИТВЫ

Верным ли окажется принятое им спонтанное решение переходить границу ночью, не дожидаясь утра, Ник даже не пытался экстраполировать. Ступив на избранную тропу, шагать по ней следует, не колеблясь и не сомневаясь. Начнёшь метаться — расплатишься. По высшему тарифу.

Он просто-напросто не смог иначе. С того момента, как ощутил, что остался без прикрытия и может рассчитывать исключительно на собственные силы и удачу, словно начался стартовый отсчёт. Растягивать это «удовольствие» смысла не имело.

С проводницей Ник не встретится больше никогда, не подтвердит, что выжить сумел, ну и ладно. Однако её скептическую улыбку не позабудет он. И если не ей, то хотя бы самому себе попытается доказать, что способен передвигаться самостоятельно, без костылей и подстраховки.

Даст Бог, рекордеры исправно отработают, и все неоспоримые свидетельства для публичной демонстрации сохранятся. Хотя пора бы уже перефразировать. Там, по ту сторону ограды, судьбами распоряжается Чернота и не Бог даёт, а Она…

Или не даёт. Кому как. И нечего гадать, что выпадет ему. Не то с ума сойдёшь от перебора вариантов пресловутых БЫ!

Репортёр проскользнул в разомкнутые створки ворот и ступил на территорию Зоны. Почва, которая пружинила под его подошвами, была мягкой, податливой, раскисшей смесью чернозёма и снега. Чёрное смешалось с белым и превратилось в сплошное болото. Впрочем, точно такой же она была и по ту сторону красной линии разделения. Которая секунду назад ещё была «этой», а теперь превратилась в «ту».

Один шаг вперёд, и вмиг — та и эта стороны поменялись местами. С этого момента всё, что осталось за пределами Зоны, будет там. А всё, что в пределах, здесь.

Пока что разница не ощущается — такая же грязь, такая же темнота, лишь чуточку рассеянная прожекторами, оставшимися по ту сторону границы, такой же зябкий холод, и не скажешь, что температура не минусовая, а около нуля, — но с каждым следующим шагом, уводящим в глубину Зоны, аномальная реальность обязательно начнёт приоткрывать своё уродливое личико. Не стоит и надеяться, что спрячет его стыдливо.

По эту сторону — судьбами распоряжается Зона. Рубикон остался за спиной. Дорога продолжается по эту сторону.

Вот она — Зона. Ключевое слово: сталкер.

Давным-давно стало неотъемлемой частицей языка межнационального общения Чёрного Края. Главнейшим словом в местном диалекте русского. Но заимствовано из английского и в оригинале значений имеет несколько, сходных, но с разными оттенками смысла. Любой словарь покажет, какие. А ещё он покажет stalk, и у этого родственного слова значений тоже немало.

Так что с этой минуты пора учиться жить крадучись.

Пребывая в постоянной готовности перейти на движение в стиле bladerunner. Тоже неплохое словечко, из того же словаря. Бег по лезвию бритвы — король спорта в пределах Зоны.

— Один билет в преисподнюю. — Репортёр полуобернулся, вынимая из нагрудного кармана стопку тысячерублёвых купюр, и сунул её в требовательно протянутую руку интерстража красных ворот.

— Я же говорила, умный он шибко, — послышался хриплый комментарий с той стороны границы, — ежели не сдохнет быстро, цели своей добьётся…

— Можьеть, лючьше помогать бистро?

— Может, оно и правда лучше. А то лезут в Черноту всякие, а нам потом от них мир охраняй!

…В старом Баре движ был иного рода. Луч, покинув лагерь молодых, отправился именно туда. С течением времени это популярное место встреч видоизменялось, всё новые черты добавлялись в его облик и устройство.

Зубчатая защитная стена, возникшая здесь давненько — но уже после того, как Луч впервые в Баре побывал когда-то, — постоянно усиливалась новыми турелями. В последние годы по большей части огнемётными и распылительными. Мелкота летучая доставала страшно. К счастью, не мультимошка, эту кару господню нечасто хапает какой-нибудь совсем уж полный неудачник, но мутные комары, мухи и в особенности гигантская моль просто борзели! Их даже многие крылатые монстры боятся, этих жужжащих орд, а зонные птички сами по себе ещё та напасть гнусная…

По площади и количеству сооружений данный комплекс можно было смело отнести к демографическому классу зонных «мегаполисов». Зона, при всей своей безжалостности, так и не смогла или не захотела за многие годы «выжить» отсюда брата-сталкера. Инородная опухоль с метастазами, внедрившаяся в тело Зоны, продолжала расти. На этой территории существовала своя инфраструктура, свои порядки, свои «законники». Город, живущий по своим неписаным правилам и понятиям, кладя большой и толстый на весь остальной мир…

— А ну стоять, человек, — хрюкнул динамик в длинном пропускном коридоре, что вёл в Бар и был единственным, по сути, городским входом-выходом. Сложенный из плит композитной брони, изяществом внутренней отделки он не страдал, и потому смахивал на внутренность какой-нибудь кишки.

Луч оцепенел, по обыкновению поднял руки вверх и стал ждать. Долгая пауза свидетельствовала о детальной проверке его параметров по локальной базе данных. Что-то не понравилось гвардам, или сканирующие приборы не то показали… Десятки раз по этому коридору проходивший Луч даже смутился. Что же там могло показаться не как обычно?

Драматическая пауза, это знает каждый ветеран, а уж старожил тем паче, случалась, если в цитадель забредал шатун. «Но я же человек живой… Ё-моё! Спрашивается, шатун может знать, что он шатун, и вопрос подобный себе задавать?»

Луча пробрала дрожь. Ничего не боятся только хладные трупы, да и то не факт… Его перемещение из эпицентра к нахоженной тропе, ведущей от реки к Барам, он сам внятно объяснить не мог. На основании предыдущего опыта внезапных передислокаций — смутно подозревал, в чём дело. Но подтверждение этого подозрения было ещё худшей перспективой, чем осознать себя шатуном. Клоном или копией, как угодно называй, но человеком не настоящим, а «резиновым», как безалкогольное пиво или надувные женщины. Хотя и шатуном вдруг признают, весёлого мало! «А если, по их мнению, я — это не я, сейчас ударит испепеляющий сгусток плазмы, и затем пепел, осыпавшись сквозь решётку пола, увеличит запасы праха в яме под коридорным проходом…»

— Привет, Луч, можешь дальше двигать. Давно тебя не было. Рад видеть живым! — спасительный хриплый голос отмёл сомнения, и сталкер, опустив руки, перевёл дух. Уф-ф, ЖИВОЙ. Не боятся только трупы. Может быть.

— Это ты… Маркграф?

— Я, братан, я. Не ссы, просто сервак тебя долго искал. Мы недавно апгрейдили железо, система ещё подтормаживает…

— А, понятно. Ну, покедова, Маркграф, свидимся, ежели чего… — сказал сталкер и двинулся к многолепестковой диафрагме, замыкающей извилистый коридор. — Впервые в жизни радуюсь тормознутости наследия дедушки Билли Гейтса, — проворчал он и скользнул через приоткрывшееся отверстие внутрь города.

В Баре народ не сиживал у костров и не хлестал дешёвое пойло. Почти все шагали быстро и с конкретной целью. Тут в большинстве своём тусили опытные сталкеры разных кланов, не один год по Зоне шныряющие, вольные бродяги из матёрых, солидные перекупщики недешёвых артефактов, чья стоимость заваливала за лимон деревянных, маститые коллекционеры, авторитетные бандиты и прочий «не простой» сброд. Тут можно было неплохо заработать, но и в поганую историю вляпаться за не фиг делать. Отсюда можно было уйти на задание, оплаченное суммой с очень многими нолями, но уровень сложности подобной ходки допускал немного шансов вернуться… Тут как минимум через одного встречались вполне реальные супермены по меркам белого света. Давно потерявшие счёт жертвам своим, отточившие мастерство, суровые, закалённые Зоной убийцы.

С прибытием Луча количество их увеличилось ещё на боевую единицу.

Улочка имени Первого Стрелка на самом деле была тупиком и упиралась в один из здешних кабаков, прозванный народом «Лихорадкой». В нём Луч зависал год с небольшим назад. Непосредственно перед тем, как его вышвырнуло из Черноты, прямёхонько в тот самый миг, когда он, ломясь через лесок, поднял руку, намереваясь бросить очередную гаечку с бинтовым хвостиком в подозрительную проплешину между сосенками. Окрестности Агропрома богаты на гравита-ционки, и чуйка ловчая их безошибочно определяет, но от подстраховки ещё никто вроде не сдох. Да и хмель ещё не выветрился из сталкера, он тогда из Бара, из этой самой «Лихорадки», в ходку выперся непросохшим, имелись на то причины…

Очень похоже Луча недавно выбросил из эпицентра «свежий» пинок, в котором сталкер заподозрил случайный недолёт. Или намеренный, демонстративный. В сумме с досадным отсутствием контакта случившееся по-настоящему пугало… Это уже не просто игнор. Намёк на отношение ДОМА к его возврату домой. Ёлы-палы, как бы снова не выбросило! На сей раз, для разнообразия — в джунгли океанского острова, затерянного в жарких тропических водах.

Ступеньки заведения были стильно выложены берцовыми костями «панзерников». Светильники выполнены из черепов мутной живности. Вдоль стен в плафонах «парили» копеечные артефакты, создавая атмосферу барака золотоискателей а-ля Магадан. Центральный стол, вытянутый вдоль всего помещения, опирался на танковые гусеницы с колесиками. По стенам расклеены фотки с автографами представителей многих поколений сталкеров, среди них имелись и оставленные настоящими легендами. В частности, здесь можно было узреть витиеватую роспись, собственноручно начертанную Кентавром, первым лидером Очищения, или категоричный посыл на три буквы от Тарантула, основателя и гуру Независа. И Шуткина фотка здесь красуется. Да и карточка с росчерком Луча где-то там прилеплена… Потолок тоже не остался без внимания. Там размещена схематичная карта всей Зоны. Кто-то на схеме отмечает места гибели товарищей, кто-то ерунду всякую.

Луч, старательно не глядя в тот угол, где располагалось изображение Шутки, уселся за крайний боковой столик. Сработанные из топливных баков, они располагались вдоль стен.

— Привет, бродяга, не сдох ещё?

Осветился дисплейчик, вмонтированный в металлопла-стиковую стенную панель. До оскомины знакомая женская ха… то есть лицо уставшими глазами воззрилось на Луча.

— И тебе здравия, Марта, утюгом не забил ещё супруг? Сталкер поддержал обмен любезностями гостовского

стандарта. Но увидеть эту старую знакомицу живой на самом деле был рад.

— Я его уж полгода как на котлеты пустила, хорошо, что ты не жрал их, жестковатые, ёптыть, курил много. Чё тебе, давай, фантазируй.

— А неси, что там у тебя нынче фирменное, и поспать бы мне, — не утруждая себя гастрономическими раздумьями, сделал заказ Луч.

Яичница вперемешку с кругляшками вареной картошки, на сале и луке — поистине роскошное нынче фирменное блюдо в «Лихорадке». Присыпав всё это великолепие молотым перцем, сталкер с наслаждением предался поглощению горячей еды. По углам сидели ещё несколько личностей и озирались иногда с мрачно-насупленным видом. Луч признал Хоста и Синяка. Общаться с ними — дохлый номер.

Замкнутые, себе на уме и опасные. Выжили потому, что ни разу не доверяли ВООБЩЕ никому и одиночками ходили постоянно. С одной стороны, разумно, но с другой стороны — редко кому удавалось совсем уж в одиночку выживать. Этим повезло. Однако потенциалами эти двое упёртых мизантропов не были, Луч проверял уже. К Зоне в задницу переться — ни малейшего желания, и псевдовезучесть их сродни фартовости покойного Шеста, чисто от ловкости и смекалки происходит.

— Тебе кого-нибудь в комнату прислать? — голосом хозяйки поинтересовался динамик в стене.

— Не, сегодня спать и спать в промежутках между сном. — Старожил интенсивно работал вилкой.

— Ну й как хош! Бухло на кровать не носим, да ты знаешь, если чё надо, поршнями сюда двигай. Комната три-три, открыто уж.

Диалог завершился.

Скрипучая кровать с комковатым матрацем приняла в объятия и расслабила изнурённое тело. В душевую и надо было сползать, но там, в конце коридора, Луч приметил очередь. Ждать в лом, и силы покидают, причём стремительно. Ещё на подходах к городу будто в спину кто подпихивал и за руку тянул, быстрее-быстрее! Что-то тащило, а что-то одновременно силы выпивало. Тяжесть в ногах и спать на бегу страшно хотелось. Луч уставился в бежевый потолок… Глаза слипались. Здесь, в этой самой комнате, они с Шуткой уединялись как-то раз, давным-давно. Интерьер, спустя годы, уже другой, но запомнился номер «33»…

Очертания её лица материализовались прямо из пыли, обрисовались в воздухе. Луч хотел… Хотел давно, всегда и по-настоящему хотел только её, до сих пор. Пружина сознания «бенькнула», превратив упорядоченную спираль в хаотически спутанный комок проволоки. Сон наваливался, норовил придавить и обволочь, поглотить…

Кровать скрипнула, кто-то присел на край. Затем чьё-то тело взобралось ему на ноги, и медленно, расстёгивая все встреченные на пути пуговицы и замки, чьи-то руки начали подниматься вверх по его телу. Женские ноготки игриво царапнули ткань одежды, сейчас не прикрытую бронёй. Лучу понравилось, и он даже не опустил взгляд вниз, чтобы посмотреть, кто это к нему пристаёт. Какая разница, с кем во сне… Секунду назад в помещении никого не было, и этот глюк, навеянный усталостью и воспоминаниями, был скорее всего уже сном. Тягучим, туманным. Возможно, это застигший в самом эпицентре выброс расшатал мозги, свернул их набекрень. Но ощущения остались те же, что и тогда, в ТОТ раз, до щеми в груди знакомые… Горячие руки проникли под одежду и коснулись кожи. «С ума сойти, как же хочется, чтобы это была ОНА…» Каштановые волосы появились в доступном взгляду секторе. Длинное, аккуратно подровненное карэ… Губы нашли один из его сосков, а коготки царапнули другой. Луч поддался волне, нащупал женские плечи и притянул к себе. Это ЕЁ глаза из-под коротенькой ровной чёлки сверкнули. Носик слегка вздувает ноздри при вдохе-выдохе, губы приоткрыты, тоже её… она. Это она, Шутка! Грустное понимание, что всё это во сне происходит, сталкер безжалостно придушил в зародыше, куда-то в одну из дальних извилин втоптал и полностью отдался влечению. Она уже водрузилась на него сверху, пальцы их рук сплелись, и сладкие волны накатывали, и накатывали, накрывали всё сильнее и сильнее с каждым движением её такого родного, такого незабываемого тела… Картинка в глазах поплыла. Шутка ахнула, отпустила руки Луча, выгнулась назад, волосы языками чёрного пламени взметнулись вверх. В порыве страсти коготки её впились в кожу Луча. Он дёрнулся от боли, но ощущение новизны прибавило экзотическую приправу к «горячему блюду». Странно, раньше не царапалась, хоть и прикольно, но стра-анно… Она так и продолжила двигаться, выгнув тело дугой, всё ускоряя и ускоряя темп движения. Луч не видел теперь её лица, но слышал стоны и сдавленную просьбу… «Люби-и меня…» — прошептала она. И когда оргазм взорвался в ней, она закричала и упала на грудь Лучу. Незабываемое лицо исказила странная зыбь, подобная той, что подымается на воде от лёгкого ветерка. Очертания начали расплываться…

— Эй, Луч, тут к тебе! — ожил на стенке интерком. — Э-э-э…

Дисплей транслировал застывшее лицо растерянной хозяйки.

— Лады, спустись, как освободишься. Экран интеркома погас.

Луч всё ещё ощущал тяжесть женского тела. Он вернул взгляд от экрана к ней. В пыль и в слабый туман превращалась уже безликая фигура. Лица нет, марионетка… Спустя мгновение и одно мигание глаз в воздухе остался лишь памятный запах ЕЁ.

Луч сел на край кровати, комбинезон его оказался расстёгнут. Расстёгнуто было всё… Что ЭТО было? Он ткнул сенсор на интеркоме, экран спустя несколько секунд зажёгся.

— Что там, Марта?

Луч торопливо приводил себя в порядок.

— Джон пришёл, тебя сильно хочет видеть. — Она большим пальцем руки ткнула через плечо в зал своего заведения.

— Какой Джон?…

Захваченный сном Луч на удивление тяжко разгонял соображалку.

— Какой-какой! Джон-Зверь. Давай кончай с подружкой и спускайся, чё-то он сегодня озабоченный какой-то, — сказала хозяйка и оборвала коннект.

«Какая подружка?! Марта видела?!»

В общем-то не столько удивлённый, сколько удручённый словами, донесёнными интеркомом, Луч замер в центре комнатушки. Словно подушкой по башке его внезапно стукнуло. И Марта видела его сон? Чё за на фиг творится?… Неужто воплощение не слов, но мыслей свершилось?

Зеркало, вмонтированное в панель рядом с дверью, во всей красе показало сталкеру отражение…

Несколько красных полос по телу. Четыре почти параллельные царапины вдоль рёбер справа, четыре царапины на груди и пятнышки синяков на обоих предплечьях.

Следы, оставленные ноготками.

Сны не царапают…

Материализация. Похоже, его наконец-то распознали и выделили.

Удручило то, что это произошло внутри Бара. Якобы надёжно защищенного, по иллюзорному мнению его постоянных обитателей.