Ложная девятка. Шестой том

Глава 9

— Поедем в «Москву», — сказала Катя, когда мы завтракали на кухне моей квартиры на следующий день после возвращения из Кёльна.

— В какую Москву? — не понял я. — А мы сейчас где?

— В бассейн, — засмеялась она. — На Кропоткинской. Погода отличная, солнце, а ты весь измученный после этих матчей и многодневного сидения на базе. Искупаешься, отдохнешь.

Я посмотрел в окно. Действительно, апрельское солнце светило ярко, и на улице было тепло. После вчерашней драмы в Кёльне, после всех этих переживаний и эмоций, мне действительно не помешало бы просто расслабиться.

— Так, дорогая моя, — улыбаясь, начал я, глядя на Катю. — Ты хочешь, чтобы у меня был день психологической разгрузки? Или твоя задача — выгулять новиночку из Германии?

А вчера после матча, уже в аэропорту, я прикупил для Кати несколько подарков. Одним из них был достаточно откровенный и великолепно на ней сидящий раздельный купальник, так что возможно, Катя действительно хотела покрасоваться в нем в бассейне.

— Как ты можешь такое говорить! — возмутилась она. — Шутку, конечно. Я забочусь в первую очередь о тебе, а новый купальник — это так, приятное дополнение.

— Ну хорошо, — сказал я. — Но разве нам удастся просто так попасть в «Москву»? Там же наверняка очередь.

— Не переживай, — подмигнула Катя. — У меня есть план.

— Такой же, как и в «Ленкоме»? — спросил я ее. — Опять «ой, смотрите, это же сам Слава Сергеев, неужели вы не знаете, кто это»?

— Зачем что-то менять, если это работает? — засмеялась Катя. — И да, я так и собиралась сделать. Если тебе природная скромность мешает пользоваться своей популярностью и славой, то я такими недостатками не страдаю.

— Ну хорошо, — согласился я. — Поехали.

К бассейну «Москва» мы подъехали на такси около полудня. Огромная круглая чаша, окруженная белыми павильонами, поражала воображение даже меня, хотя я уже не раз видел его раньше. Диаметр 130 метров — почти как футбольное поле, только круглое и наполненное водой.

У касс, как и предсказывал, была очередь. Но Катя, как обычно, нашла выход.

— Девушка, — обратилась она к кассирше, — а вы не знаете, что вот этот молодой человек — Ярослав Сергеев? Футболист «Торпедо»?

Кассирша внимательно посмотрела на меня, и ее лицо озарилось улыбкой.

— Ой, да это же вы! — воскликнула она. — Я вас по телевизору видела! Как здорово вчера сыграли! В финал прошли!

— Спасибо, — смутился я.

— Сейчас, сейчас, — засуетилась кассирша. — Вам абонементы на полный день.

Через несколько минут мы уже переодевались в раздевалках.

— Как видишь, всё получилось, — довольно сказала Катя. — И как я тебе?

— Огонь, — честно ответил я. — Ты здесь самая эффектная.

Вода в бассейне была удивительно теплой — градусов 30–32, не меньше. Пар поднимался легкой дымкой, создавая почти мистическую атмосферу. Вокруг чаши купались люди всех возрастов — семьи с детьми плескались в мелкой части, молодежь загорала на лежаках, пожилые люди степенно плавали кролем по дорожкам.

— Класс, — сказал я, погружаясь в воду. — В апреле, а ощущение, что на южном курорте. Как на Кубе, честное слово!

— Да тут и зимой так же, — ответила Катя, подплывая ко мне. — Помнишь, как мы в феврале приходили? Снег вокруг лежит, а мы купаемся.

Мы проплыли несколько кругов по периметру бассейна. Народу было достаточно, но не тесно. В центре, у трамплина, ныряли любители прыжков в воду. Дети визжали от восторга в своих мелких бассейнах. А из динамиков, развешанных по периметру, лилась приятная эстрадная музыка.

— Внимание! — раздался бодрый голос диктора. — Сейчас для наших посетителей прозвучит песня в исполнении Аллы Пугачевой «Миллион алых роз»!

И действительно, над водой разлился знакомый голос:

'Миллион, миллион, миллион алых роз

Из окна, из окна, из окна видишь ты…'

Мы вылезли на берег и устроились на лежаках. Катя достала из сумки солнцезащитные очки и журнал «Советский экран».

— Будешь мороженое? — спросила она.

— Конечно.

Катя подошла к буфету, расположенному в одном из павильонов, и вернулась с двумя порциями пломбира в вафельных стаканчиках.

— Райское наслаждение, — сказал я, откусывая холодное мороженое и щурясь от солнца. — После всех этих тренировок, матчей, переживаний.

Рядом с нами на лежаке устроилась молодая пара. Парень был загорелый, спортивного вида, девушка — симпатичная блондинка в модном купальнике.

— Смотри, — шепнула мне Катя. — Спорим, сейчас подойдут?

Я обернулся и действительно увидел, что парень показывает на меня девушке.

— Ярослав Сергеев! — не выдержал он и подошел к нам. — Можно познакомиться? Я Андрей, а это Лена. Мы так за вас переживали вчера!

— Приятно познакомиться, — пожал я ему руку. — А это Катя.

— Это было очень нервно, — включилась в разговор Лена. — Особенно когда 3:0 было. Думали, все, конец. А потом эти ваши голы в концовке!

— Да уж, нервы помотали, — признался я. — Но хорошо, что все закончилось.

— Теперь «Днепр». Как вы думаете, кто победит?

— Советская команда, — ответил я, и все засмеялись.

Мы поболтали еще несколько минут, потом ребята тактично отошли, оставив нас одних.

— Даже в бассейне покоя нет, — вздохнула Катя. — Ох уж эта мирская слава.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Как будто тебе не нравится. Ты видела, как эта Лена смотрела на твоё бикини?

— И не только она, — засмеялась Катя.

Мы просидели в бассейне до самого вечера. Покупались, позагорали, поели в буфете чебуреков и выпили лимонада. Когда солнце начало садиться, включили подсветку — разноцветные прожекторы превратили воду в сказочную картину.

— Внимание! — объявил диктор. — До закрытия бассейна осталось тридцать минут.

— Не хочется уходить, — призналась Катя.

— И мне, — согласился я. — Но надо.

Мы переоделись и вышли из бассейна. Вечерняя Москва встретила нас прохладным воздухом и первыми огнями фонарей. По Кропоткинской набережной неспешно прогуливались влюбленные пары, где-то вдалеке играла музыка.

— Знаешь, — сказал я, обнимая Катю за плечи, — сегодня был отличный день. Хочется, чтобы таких было как можно больше.

Да, получился отличный день, и посещение бассейна «Москва» принесло мне действительно очень много положительных эмоций. Но уже лежа в кровати, когда Катя уснула, положив голову мне на плечо, я задумался о Москве будущего, о том, что на месте этого бассейна теперь стоит храм Христа Спасителя.

И я поймал себя на мысли, что несмотря на то, что я не очень-то религиозный человек — хотя все, что со мной приключилось, волей-неволей подталкивает к мистике, кто знает, из-за чего я здесь оказался, — все-таки при всех своих достоинствах, которых очень много, хорошо, что на месте бассейна «Москва» в будущем храм Христа Спасителя.

И не потому, что в православной церкви мало храмов. Этого добра в Москве, да и по всей России достаточно, и строились они регулярно. Вовсе нет. Все-таки, как я помню из школьной программы, оригинальный храм был этаким народным памятником. И он был построен не на государственные средства, а на деньги, собранные простыми людьми. И вкладывали и несли свои кровные очень многие — от простых крестьян до купцов и промышленников.

Так что постсоветская власть наворотила очень многое, но восстановление храма Христа Спасителя — это, наверное, правильно. Другое дело, что бассейн «Москва» должен был быть все-таки перенесен на другое место. И лучше бы вместо бесчисленных торговых и бизнес-центров один из московских мэров построил бы вот такой вот бассейн под открытым небом. Но это уже совсем другая история.

Ну а на следующий день, когда я приехал на Восточную улицу, Эдуард Анатольевич нас удивил. Потому что вместо обычной тренировки мы отправились в Подмосковье, на автополигон НАМИ. Предводитель сказал, что он решил и сегодняшний день посвятить разгрузке. И нам нужно немножко развеяться.

— Ну, развеяться так развеяться, — сказал он. — Кто против?

Я сидел у окна и думал о том, что эта поездка для меня будет особенной. В отличие от остальных ребят, я точно знал, что такое хорошая машина. У меня под окнами стоят и «Опель Манта», и оригинальная «Фиат Регата» — машины, которые в СССР можно было увидеть разве что возле посольств. И мне было интересно посмотреть, насколько советские инженеры смогли приблизиться к мировым стандартам.

— Слав, — подсел ко мне Володя Кобзев, — это же твоего отца детище, да?

— Не только его, — ответил я. — Там целая команда работала. Но да, отец очень плотно во всём этом занят.

— А что за машина-то? — поинтересовался Коля Савичев.

— Увидите, — улыбнулся я. — И вам точно понравится.

Леня Буряк, сидевший через проход, хмыкнул:

— А то зла не хватает — у нас второй финал еврокубков подряд, а ездием на «Жигулях». Платини и Румменигге-то на других машинах катаются.

Полигон НАМИ встретил нас весенним солнцем и свежим воздухом Подмосковья. Асфальтированные дорожки, испытательные трассы, административные здания — все выглядело серьезно и современно.

Нас встретил отец в сопровождении нескольких инженеров.

— Добро пожаловать на полигон! — приветствовал нас отец. — Вы первые, кто сможет оценить нашу новинку не как чиновники или специалисты, а как обычные советские граждане.

— Обычные — это сильно сказано, — хмыкнул Стрельцов. — Где же твоя чудо-машина?

Отец повел нас к большому ангару. Когда металлические ворота открылись, я увидел то, что заставило меня внутренне присвистнуть.

ЗИЛ-42012 стоял в центре помещения, и даже при неярком освещении он выглядел впечатляюще. Серебристый металлик переливался, аэродинамические линии делали машину стремительной даже в неподвижном состоянии. Легкосплавные диски, интегрированные указатели поворота, окрашенные в цвет кузова бамперы…

— Ого! — воскликнул Юра Савичев. — Это что, наша машина?

— Советская, — с гордостью подтвердил отец.

Я обошел автомобиль по кругу, оценивая качество исполнения. Честно говоря, выглядело очень прилично. Никаких зазоров, неровностей или следов кустарной сборки, которые частенько встречались даже на лучших советских машинах.

— Красавец, — тихо произнес Горлукович. — Совсем не похож на наши.

Отец открыл капот, и мы увидели моторный отсек, который действительно выглядел как машина из будущего по сравнению с привычными карбюраторными двигателями.

— Инжектор, электронное управление, — пояснил он. — Мощность 120 лошадиных сил при объеме 1,8 литра.

— А сколько жрет? — практично поинтересовался Буряк.

— Около десяти литров на сотню.

Но настоящее удивление ждало нас внутри. Когда я открыл дверь и заглянул в салон, то понял — это действительно было что-то особенное.

Кожаные сиденья с контрастной строчкой, панель с имитацией дерева, кондиционер, магнитола… Но больше всего поразил селектор автоматической коробки передач с русскими обозначениями: П-З-Н-Д.

Я сел за руль и осмотрелся. Эргономика была продумана хорошо, все под рукой. Спидометр до 200 км/ч, тахометр до 7000 оборотов — серьезные заявки.

— Можно прокатиться? — спросил Стрельцов.

— Конечно! — отец жестом пригласил его на место водителя. — Тест-драйв, как говорят на Западе, — это часть сегодняшней программы. Слав, — обратился он ко мне, — посмотрим, как твои метр девяносто будут чувствовать себя сзади.

Само собой, что второе приглашение мне было не нужно.

Эдуард Анатольевич завел двигатель. Мотор работал ровно и тихо — совсем не так, как привычные советские агрегаты. Включил режим «Д» на селекторе и плавно тронулся.

— Господи! — воскликнул он уже через несколько метров. — Как же тихо! И как же удобно когда всего две педали.

Мы проехались по испытательному кольцу минут двадцать. Когда вернулись, лицо у Стрельцова было восторженное.

— Мужики, это действительно другой уровень.

— Давайте, дорогие футболисты, не стесняйтесь, — засмеялся отец. — Кто еще хочет попробовать новинку?

Разумеется, все захотели. Следующим сел Буряк, за ним Кобзев с Заваровым. Каждый возвращался с одинаковым выражением приятного удивления.

— Слав, твоя очередь, — позвал отец.

Я сел за руль и медленно выехал на испытательную трассу. Первое, что поразило — абсолютная тишина в салоне. Электроусилитель руля работал настолько легко, что казалось, будто машина сама поворачивает колеса. Подвеска «Макферсон» отрабатывала неровности мягко, но без лишней раскачки.

На прямом участке я попробовал разогнаться. Автомат переключался плавно, без рывков. До сотни машина разгонялась уверенно, хотя и не так резво, как мой «Опель». Но для повседневной езды — более чем достаточно.

Когда я остановился и заглушил мотор, в голове уже сложилось четкое мнение.

— Ну как? — спросил отец.

— Очень хорошо, — честно ответил я. — Качество сборки отличное, управляемость на уровне, комфорт высокий. Да, у меня дома стоят и «Опель», и оригинальная «Регата», но если выбирать машину на каждый день, то, пожалуй, новый ЗИЛ — лучший выбор.

— Серьезно? — удивился Горлукович. — Лучше импортных?

Я кивнул:

— Для наших условий — определенно.

Отец просто светился от гордости.

— Вот видите, — обратился он к остальным инженерам. — Слава знает толк в автомобилях. Если он говорит, что машина хорошая, значит, мы не зря старались.

Остальные ребята тоже остались под впечатлением.

— Когда в продажу поступит? — спросил Заваров.

— К чемпионату мира в Италии «Торпедо» точно пересядет на новые машины.

— А сколько стоить будет? — практично спросил Коля Савичев.

— Вам, мужики, она точно будет по карману.

Мы еще полчаса изучали ЗИЛ-42012, заглядывали в багажник, щупали обивку салона. Потом отец показал нам испытательные треки, рассказал о других проектах НАМИ.

К вечеру, уставшие, но довольные, мы поехали обратно в Москву.

27 апреля состоялся следующий матч чемпионата Советского Союза. И если бы не все случившееся в игре с «Черноморцем», то можно было бы сказать, что эта игра является этакой генеральной репетицией финала Кубка УЕФА сезона 1985–1986, потому что мы этим теплым воскресным днем играли с «Днепром» — нашим соперником в этом самом финале Кубка УЕФА.

Но из-за дисквалификации, которая включала в себя игры как чемпионата страны, так и кубка, практически весь основной состав «Торпедо» не мог принять участие в этом матче. И поэтому на поле стадиона «Локомотив», на котором прошла эта игра, вышли, можно сказать, резервисты.

Меня Эдуард Анатольевич тоже оставил в запасе — не иначе, решил дать больше времени на отдых. В принципе, я-то как раз не считал, что меня нужно поберечь перед финалом Кубка УЕФА, потому что чувствовал, что сил у меня достаточно и их точно хватит как на сегодняшний матч, так и на первый матч финала, который пройдет 30-го.

Само собой, что «Днепр» решил не зеркалить состав «Торпедо», а наоборот, воспользовался нашей слабостью и выставил основной состав. Как и предсказывалось до ее начала, находящийся в отличной форме «Днепр» должен был без особого труда обыграть наш дубль.

Однако все получилось немного не так. Да, в первом тайме гости, фигурально выражаясь, закатывали «Торпедо» в газон стадиона «Локомотив». Дважды отличился капитан украинской команды Литовченко — Геннадий в этот день был очень активен. Плюс Олег Протасов добавил третий мяч.

Но во втором тайме все изменилось. И на самом деле виноват в этом случай. Сразу после перерыва наставник наших соперников Владимир Александрович Емец произвел двойную замену. Вместо Безсонова и Таран появились Дилай и Лютый.

И надо же было такому случиться, что буквально через две минуты после того, как эти два футболиста появились на поле, случилось очень редкое и очень неприятное событие. Мы заработали угловой. Его отправился подавать Гречнев.

И во время подачи этого углового оба вышедших на поле игрока «Днепра», Дилай и Лютый, попытались сыграть головой и вынести мяч. Но в результате, подпрыгнув, столкнулись этими самыми головами в воздухе и рухнули на газон стадиона «Локомотив», как подкошенные, с рассечениями и сотрясениями мозга.

А так как сейчас возможно всего две замены, то наши гости остались вдевятером. И какой бы ни был резервный состав «Торпедо», но в футболе почти 40 минут играть с преимуществом в два игрока — это достаточно серьезно.

И в результате гости хоть и сели в оборону в девятером, но под занавес матча пропустили три мяча с разницей в две минуты каждый, и итогом стала очень результативная ничья 3:3.

Само собой, что делать какие-то выводы по этой игре было нельзя. И нас впереди ждали два матча между равными соперниками, и кто в итоге поднимет над собой Кубок УЕФА, еще только предстояло выяснить.