Ложная девятка. Пятый том

Глава 11

9 сентября 1985 года, 14:30 Овальный кабинет, Белый дом

Рональд Рейган сидел за своим столом, внимательно изучая папку с фотографиями. Черно-белые снимки разрушенных зданий, дымящиеся развалины, перевернутые грузовики. Заголовки газет на разных языках кричали об одном и том же: «Советская атака на Пакистан», «Москва наносит превентивный удар», «Эскалация в Южной Азии».

За столом напротив расположились ключевые фигуры его администрации. Джордж Шульц, государственный секретарь, методично листал дипломатические депеши. Каспар Вайнбергер, министр обороны, изучал сводки разведки. Рядом сидели директор ЦРУ Уильям Кейси и советник по национальной безопасности Роберт Макфарлейн.

— Джордж, — обратился президент к Шульцу, — что с китайским направлением?

Шульц поднял глаза от бумаг:

— Мистер президент, наши люди в Госдепартаменте уже работают по этому направлению. Прогнозы позитивные. Китайцы понимают, что советская агрессивность угрожает и их интересам в регионе.

Вайнбергер резко вмешался в разговор:

— Мистер президент, мы не можем позволить этому пройти безнаказанно. Советы перешли красную линию. Они атаковали территорию суверенного государства! Если мы не ответим сейчас, завтра они могут ударить где угодно.

— Каспар прав, — поддержал его Кейси. — Да, эти лагеря действительно были центрами подготовки. Но Советы нанесли прямой удар по Пакистану. Это беспрецедентная эскалация. Мы должны дать жесткий ответ.

Рейган откинулся в кресле. Его лицо выражало смесь гнева и решимости — то выражение, которое так хорошо знали американские избиратели по предвыборным роликам.

— Что вы предлагаете, господа?

Шульц первым взял слово:

— Мистер президент, мы должны действовать жестко. Полная дипломатическая изоляция СССР. Исключение из международных организаций. Спортивные федерации, торговые объединения — все должны знать, что сотрудничество с агрессором недопустимо.

— Этого мало, — возразил Вайнбергер. — Нужны экономические меры. Полная технологическая блокада. Давление на европейцев по всем совместным проектам с Москвой. Газовые контракты, промышленное сотрудничество — все должно быть заморожено.

Кейси кивнул:

— У нас есть рычаги давления. Европейские компании работают с СССР и нами. Мы должны заставить их выбирать.

Макфарлейн молчал, делая заметки. Рейган заметил это:

— Боб, что скажете?

— Мистер президент, — осторожно начал советник, — нужно понимать последствия. Полная блокада может толкнуть СССР к отчаянным шагам.

— Боб, — жестко ответил Рейган, — они атаковали суверенное государство, снова. Мы не можем показать слабость. Америка ведет свободный мир, и мы должны действовать как лидеры.

Вайнбергер развернул на столе карту региона:

— Смотрите, мистер президент. Советы развернули пятнадцать тысяч солдат на границе с Пакистаном. Это не просто карательная операция. Это угроза всему региону.

— Что говорят наши люди в Исламабаде? — спросил Рейган.

— Пакистанское военное руководство практически уничтожено, — мрачно ответил Вайнбергер. — Ракетный удар по генштабу был хирургически точным. Остались только младшие офицеры.

Шульц покачал головой:

— Это беспрецедентно.

— Именно поэтому наш ответ должен быть соразмерным, — твердо сказал Рейган. — Джордж, какие конкретные меры вы предлагаете в отношении международных организаций?

Шульц открыл свою папку:

— Мистер президент, мы должны добиться исключения СССР из ключевых международных структур. Олимпийское движение, ФИФА, торговые организации. Пусть мир увидит, что изоляция — цена агрессии.

— Каспар, а что с экономическим блоком? — обратился Рейган к министру обороны.

Вайнбергер придвинулся ближе к столу:

— Мистер президент, у нас есть уникальная возможность. Существующие санкции уже ограничивают технологический обмен. Но есть лазейки — совместные предприятия, научное сотрудничество, культурные программы. Все это должно быть прекращено.

— А европейцы согласятся? — спросил Макфарлейн.

— Им придется, — холодно ответил Кейси. — У нас достаточно рычагов. Кто не с нами — тот против нас. Тем более что без нас Европа обречена. Мы лидер свободного мира, так что у них нет выбора.

Рейган встал из-за стола и подошел к окну. За стеклом виднелись осенние деревья, желтеющие под сентябрьским солнцем.

— Господа, — сказал он, не оборачиваясь, — мы стоим на пороге решающего момента. Либо мы покажем миру, что агрессия имеет цену, либо откроем дорогу для новых атак. Советский Союз должен быть изолирован полностью.

Он повернулся к своим советникам:

— Вопрос слишком важен чтобы действовать сгоряча, господа, но и медлить нельзя. Готовьте комплекс предложений, как только они будут у меня на столе я выступлю в конгрессе.

Подготовка заняла больше времени чем рассчитывал Рейган и выступить он смог только через несколько месяцев., но зато его речь произвела эффект разорвавшейся бомбы.

20 ноября 1985 года, 21:00 Палата представителей Конгресса США

Огромный зал Палаты представителей был заполнен до отказа. Все 435 конгрессменов заняли свои места, в галерее для гостей разместились сенаторы, члены кабинета министров, представители дипломатического корпуса. Множество телекамер было направлено на трибуну, с которой через несколько минут должен был выступить президент Соединенных Штатов. Лидер Свободного Мира.

Рональд Рейган поднялся на подиум под гром аплодисментов. Он выглядел торжественно и решительно — седые волосы аккуратно зачесаны, темный костюм безупречно сидел по фигуре. Это был тот самый образ, который американцы полюбили: отеческий, но непреклонный лидер свободного мира.

Когда аплодисменты утихли, Рейган положил руки на края трибуны и обвел взглядом зал.

— Господин спикер, уважаемые члены Конгресса, дамы и господа, — начал он своим характерным, глубоким голосом. — Сегодня вечером я обращаюсь к вам по поводу одного из самых серьезных вызовов, с которыми столкнулась наша нация и весь свободный мир со времен окончания Второй мировой войны.

Зал замер в абсолютной тишине. Каждое слово президента эхом отражалось от высоких стен.

— В начале сентября Советский Союз совершил акт неприкрытой агрессии против суверенного государства Пакистан. Используя ракеты и военную авиацию, коммунистический режим в Москве нанес удары по территории нашего союзника, убив сотни людей и уничтожив военную инфраструктуру дружественной нам страны.

Первые возгласы возмущения прокатились по залу. Рейган поднял руку, призывая к тишине.

— Это не было актом самообороны. Это не было ответом на непосредственную угрозу. Это была хладнокровно спланированная атака, направленная на запугивание всех, кто осмеливается противостоять советской экспансии в Центральной Азии.

Рейган сделал паузу, давая словам дойти до каждого слушателя.

— Кремль называет свои действия «операцией возмездия». Но возмездие за что? За то, что Пакистан предоставил убежище афганским беженцам, спасающимся от советской оккупации их родины? За то, что свободная нация отказалась стать марионеткой Москвы?

Аплодисменты прокатились по залу, становясь все громче. Демократы и республиканцы встали со своих мест, выражая единодушную поддержку.

— Дамы и господа, — продолжил Рейган, когда зал снова стих, — мы стоим перед лицом империи зла, которая не знает границ в своем стремлении к господству. Сегодня Советы атакуют Пакистан. Завтра — кого? Турцию? Израиль? Где остановится их аппетит к агрессии?

Он повысил голос, и каждое слово звучало как удар молота:

— Соединенные Штаты Америки не потерпят этого! Мы не позволим тоталитарному режиму диктовать свою волю свободным народам! Мы покажем миру, что агрессия имеет цену!

Зал взорвался аплодисментами. Конгрессмены вскочили с мест, крича одобрительные возгласы. Рейган стоял неподвижно, ожидая, когда стихнет овация.

— Сегодня вечером я объявляю о введении самых жестких санкций в истории наших отношений с Советским Союзом, — объявил он, и зал снова замер. — Эффективно с завтрашнего дня мы потребуем от всех союзников свободного мира прекратить любое технологическое сотрудничество с Советским Союзом. Каждый компьютер, каждый станок, каждая микросхема западного производства должны быть закрыты для экспорта в империю зла.

Кейси, сидевший в первом ряду, удовлетворенно кивнул. Первый удар был нанесен.

— Мы призываем Германию, Францию, Японию — всех наших партнеров — сделать выбор: либо торговля с агрессором, либо дружба с Америкой, — продолжал Рейган. — Мы требуем прекратить любые формы научного и культурного обмена с коммунистическим режимом. СССР будет полностью изолирован от цивилизованного мира.

Новая волна аплодисментов прокатилась по залу.

— Но этого недостаточно, — Рейган поднял голос еще выше. — Мы призываем все свободные нации мира присоединиться к нам в изоляции агрессора. Пусть Советский Союз узнает, что значит быть изгоем в сообществе цивилизованных народов!

— Мы потребуем от всех международных спортивных организаций приостановить членство СССР до момента вывода войск из Афганистана и выплаты компенсаций Пакистану, — объявил Рейган. — Спорт не должен служить пропаганде агрессивного режима!

Зал буквально ревел от одобрения. Спикер Палаты представителей с трудом поддерживал порядок.

— Мы призываем европейских партнеров пересмотреть все энергетические контракты с Москвой, — продолжал Рейган. — Каждый доллар, заплаченный за советский газ, — это доллар, который идет на финансирование агрессии. Свободные нации не должны субсидировать тиранию!

Рейган сделал долгую паузу, обводя взглядом зал. Его голос стал тише, но от этого еще более впечатляющим:

— Господин Романов и его комиссары должны понять простую истину: мир изменился. Времена, когда Советский Союз мог безнаказанно нападать на соседей, прошли. Америка ведет свободный мир, и мы не позволим тоталитаризму восторжествовать над свободой.

Он выпрямился во весь рост:

— Сегодня вечером я направляю ясное послание в Кремль: отведите ваши войска от границ Пакистана. Прекратите угрозы в адрес суверенных государств. Вернитесь к нормам международного права. В противном случае изоляция будет только усиливаться.

Рейган сделал финальную паузу:

— Дамы и господа, мы живем в переломный момент истории. Выбор, который мы делаем сегодня, определит судьбу свободы в мире. Мы выбираем стоять за справедливость. Мы выбираем защищать слабых от сильных. Мы выбираем показать миру, что Америка никогда не склонится перед тиранией!

— Да благословит вас Бог, и да благословит Бог Америку!

Зал взорвался овацией, которая длилась несколько минут. Конгрессмены вскакивали со своих мест, аплодируя и выкрикивая одобрения. Рейган стоял на трибуне с легкой улыбкой, принимая триумф.

В галерее для прессы журналисты лихорадочно строчили заметки. Заголовки завтрашних газет уже рождались в их умах: «Рейган объявляет блокаду СССР», «Америка ведет мир против советской агрессии», «Конец разрядки».

Когда президент покидал зал, к нему подошел спикер Палаты представителей Томас О’Нил:

— Мистер президент, это была великолепная речь. Вы можете рассчитывать на полную поддержку Конгресса.

— Спасибо, Томас, — ответил Рейган, используя прозвище спикера. — Время полумер прошло. Пора показать Советам, что значит бросать вызов свободному миру.

Выходя из Капитолия, Рейган чувствовал удовлетворение. Месть за Пакистан была объявлена. Советский Союз получит изоляцию, которую заслуживает. Америка снова показала, кто в мире главный.

Само собой, что готовя операцию возмездия, советское руководство во главе с новым генсеком не могло не понимать, что ответ на этот беспрецедентный удар будет. Притом ответ этот даст не сам Пакистан, чьи возможности как глобально, так и в регионе на самом деле ограничены, а куда более серьезные игроки. Само собой, что речь шла про Соединенные Штаты Америки.

И параллельно с подготовкой операции возмездия в недрах советских спецслужб шла работа по максимальной нейтрализации возможного американского ответа. То, что уважаемые партнеры будут бить по экономическому сотрудничеству Советского Союза с европейскими странами, а также по различным международным организациям, было понятно с самого начала. Все-таки каких-то других рычагов влияния у США по большому счету не было.

Ну, естественно, за исключением юго-восточного соседа Советского Союза, а именно Китая. Китайская Народная Республика уже очень долго была последовательным и непримиримым врагом Советского Союза, притом куда более решительно настроенным, чем те же Соединенные Штаты. Обвинения Советского Союза в оппортунизме и предательстве коммунистического дела постоянно звучали с высоких трибун в Китае. Компартия КНР не собиралась давать какие-то послабления или двигаться в сторону нормализации отношений с Советским Союзом.

Но, в отличие от китайцев, это планировал сделать сам Советский Союз, притом сделать кардинально. Поэтому комплексное решение китайского вопроса прорабатывалось в недрах ЦК, и к следующему съезду КПСС решение китайского вопроса должно было быть представлено Генеральному секретарю ЦК КПСС.

Ну а пока ответ на китайский вопрос готовился, советские спецслужбы работали против Соединенных Штатов. И ответ, который советские спецы придумали, отличался несоветским изяществом. Потому что обычно Советский Союз реагировал куда более топорно. Но в этом случае идея, которую предложил Евгений Максимович Примаков в то время бывший директором института Востоковедения АН СССР, оказалась очень эффектно и эффективной

LE MONDE

21 ноября 1985 года

«ИСТИННОЕ ЛИЦО „БОРЦОВ ЗА СВОБОДУ“»

Эксклюзивный репортаж: что скрывают американские союзники в Афганистане

Роберт Фиск, специальный корреспондент

ПЕШАВАР, Пакистан — В горах на афгано-пакистанской границе, в лагерях, построенных на американские деньги и снабжаемых американским оружием, разворачиваются сцены, которые западная общественность никогда не должна была увидеть. За фасадом «священной войны против коммунизма» скрывается мир средневекового варварства, педофилии и религиозного фанатизма.

Моя неделя среди тех, кого Вашингтон называет «борцами за свободу», открыла глаза на то, кого в действительности поддерживает Запад в этой войне.

В одном из лагерей моджахедов я встретился с человеком, который может стать ключом к пониманию этого движения. Его зовут Осама Бен Ладен, ему 28 лет, он наследник саудовского строительного магната и один из лидеров организации «Мактаб аль-Хидамат» — Бюро услуг, которое координирует международную поддержку афганских моджахедов.

Бен Ладен принял меня в своей палатке, расположенной на высоте 3000 метров над уровнем моря. Вокруг — скалистые пики, где эхом отдаются взрывы советских бомб. Сам он излучает спокойствие человека, абсолютно уверенного в своей правоте.

— Господин Бен Ладен, как вы оцениваете поддержку, которую оказывает Америка афганскому сопротивлению?

— Мы благодарны всем, кто помогает нашему справедливому делу. Америка понимает, что советская агрессия угрожает не только Афганистану, но и всему свободному миру. Наша борьба — это борьба за традиционные ценности против безбожного коммунизма.

— Каким вы видите будущее Афганистана?

— Истинное исламское государство должно жить по законам шариата, как это было во времена Пророка. Никаких выборов — власть принадлежит только Аллаху и его представителям на земле. Никакой музыки, никакого театра, никаких картин — все это отвлекает от служения Богу. Женщины должны сидеть дома и воспитывать праведных детей.

Я спрашиваю его о женщинах-врачах в Кабуле, о девочках в школах. Бен Ладен качает головой.

— Это извращение, навязанное безбожными коммунистами. Место женщины — дом, а не больница или университет. Мы уже исправляем эти ошибки на освобожденных территориях.

— А как быть с немусульманами в исламском государстве?

— Есть три варианта: принять ислам, платить особый налог как люди второго сорта, или покинуть наши земли. Коран ясен в этом вопросе. Мы милосердны — даем неверным возможность спасти души.

— Вы планируете расширить джихад за пределы Афганистана?

— Мы сосредоточены на изгнании оккупантов из нашей страны. О будущем судит только Аллах, — осторожно отвечает Бен Ладен.

Во время нашей беседы в палатку заходят несколько моджахедов. Бен Ладен представляет одного из них — Абдуллу аз-Завахири, египетского врача, который руководит военной подготовкой.

— Расскажите о методах обучения ваших бойцов.

— Мы учим наших братьев защищать свою землю всеми дозволенными способами, — дипломатично отвечает Завахири. — Американское оружие очень эффективно против советской техники.

— Каковы ваши отношения с другими группировками моджахедов?

— Все истинные мусульмане едины в борьбе против общего врага. Наши различия не важны перед лицом священной войны, — заключает Бен Ладен.

На этом официальная часть интервью завершилась. Бен Ладен вежливо извинился, сославшись на важные дела, но пригласил меня остаться в лагере в качестве почетного гостя.

Подлинное понимание того, что представляют собой американские союзники, пришло ко мне, когда я встретил Марию Даниелян. Ей 29 лет, она армянка по происхождению, католичка по вероисповеданию и хирург по образованию. Шесть месяцев назад она работала в больнице, спасая жизни. Сегодня она сидит в палатке в лагере моджахедов, закутанная в черную паранджу, и ее единственная «работа» — молить Аллаха о прощении за свою «греховную прошлую жизнь».

Мария — одна из тех, кого американская пропаганда не любит упоминать, когда говорит о «борьбе за свободу» в Афганистане. Она — жертва тех самых «борцов за свободу», которых вооружает и финансирует Вашингтон.

Разговаривать с ней мне разрешили только в присутствии командира лагеря и местного муллы. Каждое ее слово контролировалось, каждый взгляд отслеживался. Но даже в этих условиях история, которую она рассказала, потрясла меня.

— До войны я работала детским хирургом в больнице имени Алишера Навои, — говорит Мария едва слышным голосом. — У меня была своя операционная, медсестры, ординаторы. Я делала до пяти операций в день, спасала детей.

Мария родилась в армянской семье в Кабуле. Ее дед приехал в Афганистан еще в начале века, спасаясь от турецких погромов. Семья исповедовала католичество — редкость в мусульманской стране, но в Афганистане времен короля Захир-шаха религиозные меньшинства чувствовали себя относительно безопасно.

— Я училась в в медицинском институте, — продолжает она. — Советские преподаватели были очень хорошими. Они научили меня современной хирургии, дали стипендию для стажировки в Москве. В 1982 году я защитила диссертацию и стала самым молодым детским хирургом в стране.

Командир лагеря, представившийся как Абдул Рашид, прерывает ее:

— Расскажи ему, как ты служила безбожникам!

Мария вздрагивает и продолжает:

— Да, я работала в больнице при советском режиме. Но я лечила всех — и детей коммунистов, и детей моджахедов. Врач не должен спрашивать о политике, когда ребенок умирает у него на столе.

История Марии — это история тысяч афганских женщин, чьи жизни перевернула война. В марте 1985 года моджахеды совершили налёт на детскую больницу где работала Мария

— Они ворвались прямо в операционную, — рассказывает Мария, и ее голос дрожит. — Я делала операцию семилетнему мальчику — удаляла аппендикс. Они кричали, что я «неверная шлюха», что руки, которые прикасались к мужскому телу, прокляты. Они стащили меня с операционного стола. Мальчик умер.

Командир Абдул Рашид добавляет с гордостью:

— Эта женщина годами оскверняла себя, прикасаясь к телам мужчин. По шариату это смертный грех. Но мы милосердны — мы дали ей шанс на искупление.

Марию вместе с другими женщинами — медсестрами, учительницами, студентками — погрузили в грузовики и увезли в горы. Начался ее кошмар.

— Первые три месяца меня держали в яме, — шепчет Мария. — Каждый день мулла приходил и объяснял, какая я грешная. Говорил, что Аллах накажет меня за то, что я смотрела на обнаженных мужчин, за то, что не носила хиджаб, за то, что дружила с русскими.

В лагере действует строгая система «исламского перевоспитания». Пленных женщин заставляют заучивать Коран на арабском языке, которого большинство из них не понимает. Любая попытка протеста карается избиениями.

— Меня били палками по пяткам, когда я говорила, что хочу вернуться к работе врача, — говорит Мария. — Мулла объяснял, что медицина — это мужское дело, что женщина может лечить только других женщин, и только гинекологические болезни.

Но самое страшное, по ее словам, — это принуждение к смене веры.

— Каждый день меня заставляли произносить шахаду — исламский символ веры. Говорили, что если я не стану мусульманкой, меня убьют как «воинствующую неверную». Я пыталась объяснить, что я христианка, что у нас тот же Бог, но они говорили, что христиане — это язычники, поклоняющиеся трем богам.

Сегодня Мария формально считается мусульманкой. Ей дали новое имя — Фатима. Ее «работа» состоит в том, чтобы присматривать за детьми жен командиров и готовить еду для мужчин.

— Я больше не врач, — говорит она. — Мне запретили даже оказывать первую помощь раненым. Когда я попыталась помочь мальчику, который упал с лошади и сломал руку, меня высекли плетью. Сказали, что лечение — это вмешательство в волю Аллаха.

— У меня был крестик, — шепчет она мне на прощание. — Золотой крестик, подарок бабушки. Они его сожгли. Сказали, что это «идол дьявола». Но я все равно молюсь. Каждую ночь, когда все спят, я читаю «Отче наш». По-армянски, чтобы никто не понял.

История Марии — не исключение. В лагерях моджахедов содержатся сотни женщин — врачей, учителей, студенток, — которых «перевоспитывают» таким же образом. Многие из них были захвачены во время рейдов на «советские» больницы и школы.

Вечером того же дня один из помощников Бен Ладена подошел ко мне с таинственной улыбкой:

— Господин журналист, сегодня у нас особый вечер. Вы — дорогой гость, и мы хотим показать вам наше гостеприимство. Но то, что вы увидите, должно остаться между нами.

Меня проводили в большую палатку, богато украшенную коврами и подушками. Воздух был густым от дыма благовоний и чего-то еще — сладковатого запаха опиума. В центре палатки располагались те же самые командиры моджахедов, которые несколько часов назад рассказывали мне о строгих законах шариата.

Но сцена, которая разворачивалась перед моими глазами, не имела ничего общего с исламским благочестием.

Группа мальчиков — некоторым на вид было не больше двенадцати лет — танцевала под звуки традиционной музыки. Они были одеты в женские платья, с накрашенными глазами и губами. Их движения были откровенно соблазнительными, а взрослые мужчины вокруг наблюдали с нескрываемым вожделением.

«Бача бази», — пояснил мне один из моджахедов, затягиваясь опиумной трубкой. — «Мальчики для игр». Древняя традиция наших предков.

Тот самый Завахири, который утром говорил о священной войне, теперь гладил по щеке одного из танцующих мальчиков. Другие командиры передавали друг другу трубки с опиумом, их глаза были мутными и безфокусными.

— А как же шариат? — не удержался я от вопроса. — Разве это не запрещено?

Один из командиров, которого утром представили как строгого блюстителя исламских законов, рассмеялся:

— Шариат — для народа. Мы же воины Аллаха, у нас свои правила. А эти мальчики… они не женщины, так что это не прелюбодеяние, — объяснил он с циничной улыбкой.

По мере того как вечер продолжался, сцены становились все более откровенными. Мальчики исчезали в отдельных палатках с командирами. Опиумный дым становился все гуще. Разговоры велись на темы, весьма далекие от религии — о доходах от торговли наркотиками, о дележе американского оружия, о том, кого из пленных советских солдат лучше продать работорговцам.

— Американцы такие наивные, — хихикал один из полевых командиров, выпуская кольца дыма. — Думают, мы святые. Дают нам деньги и оружие, а мы… ну, вы сами видите.

— А что будет, когда русские уйдут? — спросил я.

— Тогда будем воевать друг с другом за власть, — честно ответил другой командир. — И за наркотики. Опиум — это наше золото. Американцы помогают нам его защищать от коммунистов.

К концу вечера я понял ужасающую правду: Америка финансирует не просто вооруженное сопротивление. Она субсидирует педофилию, наркоторговлю и самые темные пороки средневекового общества. Деньги американских налогоплательщиков идут на содержание детей-проституток и опиумные притоны.

Когда я спросил одного из младших командиров, не боится ли он гнева Аллаха за такие грехи, тот пожал плечами:

— Аллах далеко, а удовольствие — здесь. К тому же, американцы платят нам за то, чтобы мы убивали русских. Как мы проводим свободное время — их не касается.

В то же время, те же самые командиры, которые днем говорят о строгих законах шариата и святости джихада, вечерами предаются самым низменным порокам, финансируемым американскими долларами.

Америка в своем стремлении нанести ущерб Советскому Союзу закрывает глаза на педофилию, рабство и религиозные преследования. Деньги американских налогоплательщиков идут не только на оружие против коммунистов, но и на содержание детей-проституток, опиумные притоны и превращение образованных женщин в бесправных рабынь.

Когда я спросил одного из американских советников в Пешаваре о судьбе таких женщин, как Мария, он ответил: «Мы не можем контролировать все аспекты поведения наших союзников. Главное — они борются против коммунизма».

Когда советские войска нанесли удар по пакистанским лагерям, Москва заявила, что атаковала не лагеря беженцев, а базы террористов, наркоторговцев и работорговцев. Западная пресса назвала это пропагандой.

После того, что я видел собственными глазами, я больше не уверен, кто говорит правду.

Возможно, самая большая ирония этой войны заключается в том, что в попытке защитить «свободный мир» от коммунизма, Америка финансирует силы, которые представляют угрозу всем ценностям цивилизации.

Для Марии Даниелян, врача, которая спасала детские жизни, эта «борьба против коммунизма» означает конец всего, что придавало смысл ее существованию. Ее история — напоминание о том, какую цену платят обычные люди за геополитические игры сверхдержав.

Роберт Фиск — специально для Le Monde. Освещает события в регионе с 1976 года.