Ложная девятка, часть третья

Глава 23

То, что сборная Советского Союза примет участие в Кубке Неру, было известно задолго до его начала. Притом очень задолго. Ещё весной 84 года, до триумфального для СССР чемпионата Европы 1984, советские функционеры уже договорились об участии сборной в Кубке Неру. Тогда этот турнир представлялся чем-то малозначимым и был частью большого тренировочного процесса, не более.

Через восемь месяцев для советской команды ровным счётом ничего не изменилось. Это всё так же малозначительный эпизод. А вот для Индии значение турнира резко выросло. Ещё бы! Вместо пусть крепкой, но обычной сборной в Кочин приедет одна из сильнейших команд мира, да ещё и с обладателем «Золотого мяча» в качестве главной звезды. Футбол, конечно, не очень популярный вид спорта в Индии, не то что крикет. Но всё равно это достаточно большое событие. Тем более для штата Керала, в котором, как это ни странно, популярность этой игры была аномально высокой, куда выше, чем в других регионах.

Поэтому тот ажиотаж, который возник из-за приезда сборной Советского Союза, индийские власти решили использовать в своих целях. И буквально за несколько дней до старта турнира было объявлено, что генеральный секретарь Индийского национального конгресса, сын Индиры Ганди и седьмой премьер-министр Индии Раджив Ганди будет присутствовать на матчах турнира, включая матч между сборными Китайской Народной Республики и Советского Союза. Учитывая, что Джавахарлал Неру был ещё и дедушкой Раджива Ганди, это смотрелось очень логично.

Советско-индийские отношения в тот момент находились на традиционно высокой ноте. Руководство СССР уже который год видело в Индии противовес Китаю, который так и плыл в русле резкой критики «предателей с Севера», и поэтому требовался дипломатический ответ. В Индию должен был отправиться советский представитель. При этом, с одной стороны, его статус должен был быть достаточно высок — всё-таки предстояла встреча не с каким-то там министром или губернатором, а с самим премьер-министром. А с другой — визит спонтанный и, можно сказать, неофициальный. Например, «мистер Нет», Андрей Андреевич Громыко, министр иностранных дел и член Политбюро с 1973 года, точно не подходил. Это слишком важная фигура, чтобы вот так, с бухты-барахты, срываться в Индию.

Но идеальный кандидат имелся. И его поездка была более чем уместна. То, что Константин Устинович Черненко, мягко говоря, не жилец, было давно понятно. Да, перед Новым 1985 годом у него случилось некоторое улучшение, поэтому он смог обратиться к народу, хотя изначально это не планировалось. Но потом болезни взяли своё. Всё-таки эмфизема, цирроз печени, хроническая сердечная недостаточность — слишком убойное сочетание.

Так что политический бомонд Страны Советов знал, что скоро место генсека займёт новый человек. И то, что им, возможно, будет Михаил Сергеевич Горбачёв, скажем так, предсказывалось многими. И ему нужно было увеличивать свой политический вес как в самом СССР, так и за его пределами. И он сам, само собой, не лично, а через посредников, выдвинул инициативу о поездке в Индию. Возражать никто не стал, и в итоге Михаил Сергеевич полетел в страну, которая его согражданами ассоциировалась прежде всего с чаем со слоном, Зитой и Гитой и прочими Раджами Капурами и Митхунами Чакраборти.

Препятствий к этому никаких не было. Это футболистам советской сборной нужно было перед поездкой пройти семь кругов медицинского ада. Тиф, холера, гепатит А, полиомиелит, столбняк, дифтерия, корь, жёлтая лихорадка, менингококковая инфекция, бешенство, японский энцефалит — вот неполный список прививок, которые нужны были. А у Горбачёва весь список имелся. Как и у других руководителей советского государства. Поэтому он мог лететь вот так, с бухты-барахты.

«Ну, Миша, ну и хитрая сволочь», — только и подумал один из оппонентов Горбачёва в Политбюро, Григорий Романов, когда тот улетел в Индию, — «ему этот футбол до лампочки, как и вообще спорт. Но в том, что он ради власти готов влезть в любую задницу и изобразить из себя что угодно, это факт. Ненавижу».

То, что Горбачёв будет на трибунах во время наших игр в Кочине, мы узнали уже в Индии. И лично я отреагировал примерно… никак. Какая, в сущности, разница, кто там смотрит за игрой из вип-ложи? Тем более если речь идёт о каком-то товарищеском турнире. Хотя, если бы на моих играх присутствовал бы Пеле, например, было бы приятно. Впрочем, уверен, что до этого дойдёт в любом случае. Правда, не здесь, скорее всего, на мундиале, на который мы пока не попали.

Ну а сейчас Кочин. До Мексики ещё дожить нужно. И, как я и предполагал, Индия мне не понравилась. Вот совсем не понравилась. Вроде и январь на дворе, и город приморский, должно быть свежо. Но фигушки. Чувство такое, что я попал в чёртову утятницу, которую поставили в печь на медленный огонь. Жарко, душно, одежда моментально пропитывается потом — это ужасно раздражает. Притом местные говорят, что это вообще-то какая-то аномалия. Обычно в январе здесь очень комфортно: средняя температура 22–25 градусов, вечерами столбик термометра вообще опускается ниже 17 градусов, и требуется какая-нибудь кофта или куртка. Но нам «повезло» — плюс 35 градусов в тени. Шикарно. Гости с Севера привезли с собой аномальную жару в Индию.

С гостиницей, одной из двух четырёхзвёздочных в Кочине, нам тоже не повезло. Нет, она была хорошей, если говорить о расположении и обстановке. Всё вполне на уровне. С чистотой в номерах и вообще на территории тоже. А вот еда откровенно подкачала. Карри, карри, карри. Если бы мы тут пробыли на пару недель дольше, то я бы в итоге стал такого же цвета, как эта проклятая приправа! Но хуже всего было то, что кондиционеры работали через задницу. Вот именно так и никак иначе. Если бы погода не подкинула подлянку, это не было бы проблемой. Но что есть, то есть.

Мы, кстати, не одни мучались от индийского гостеприимства. В той же гостинице жили ещё и югославы. И у них с номерами были точно такие же фокусы. Так что мы с ними в одинаковых условиях.

Всего мы на этом турнире должны были провести пять игр, это если нам удастся пройти до самого конца. В том, что это возможно, мало кто сомневался. Так что расчёт был именно на это. И все пять игр — три в группе с Югославией, Китаем и Ираном, полуфинал и финал — должны были пройти на одном стадионе, Махарадж Колледжа.

Вообще, это арена для крикета, самая большая в штате, но для Кубка Неру её подготовили для футбола: поставили ворота, нанесли разметку и так далее. Но всё равно получилась фигня фигнёй. Из достоинств стадиона только то, что он большой. Трибуны тут вмещают приличные 60 тысяч. Но состояние газона удручает. Хотя, казалось бы, что сложного в таком райском климате вырастить какую-то там траву? Тем более что вы, блин, в ваш крикет тоже на траве играете! Но нет. В моём теперь уже родном Мценске на стадионе в парке газон лучше, чем на этом огромном бетонном стадионе. Спасибо хотя бы на том, что тут поле ровное и оно не «заминировано» священными индийскими животными. Я бы не удивился и этому.

Первый матч на турнире у нас был с китайцами двадцать первого числа. До него мы провели в Индии всего три дня и провели всего две полноценные тренировки. Так что ожидалось, что играть будет тяжеловато не только из-за качества поля, но и из-за джетлага. Что характерно, у Китая таких проблем нет. Они считай рядом.

Как и Ярославу Сергееву, Горбачёву не понравилось в Индии. Но если молодой лидер сборной СССР имел право возмущаться, то вот Михаилу Сергеевичу было грех жаловаться на условия. Его встретили по высшему разряду, поселили в лучшую гостиницу всего штата и вообще носились с ним, как с писаной торбой. Вернее, как со священной коровой.

А товарищ Горбачёв в итоге заболел ангиной. Вот нарочно не придумаешь. Он прилетел в Индию, притом на юг страны. Не в зимний Новосибирск или Норильск с Воркутой. В Индию! Да ещё и на город упала аномальная жара. Ну какая в таких условиях ангина? Зачем? Почему? Однако вот она, ангина. Правда, не в самых своих тяжёлых проявлениях, но всё равно хорошего мало.

Поэтому, пока Раджив Ганди одаривал всех своей белозубой улыбкой от всей души, товарищ Горбачёв делал то же самое, скрипя зубами. «Сраный футбол, сраная Индия, сраный Ганди. И я дурак, за каким хреном я сюда попёрся», — вот примерно так он и думал, махая рукой в знак приветствия и выдавливая из себя улыбку. Ещё и Ганди оказался не так прост, как думал Горбачёв. Вроде бы и хорошо идёт общение, но сын и внук иногда странно смотрит на Михаила Сергеевича. Как будто подсмеивается внутри. Хотя, может быть, это просто отголосок плохого самочувствия и настроения.

— Ваш Сергеев чудо как хорош, товарищ Горбачёв, — обратился Ганди к Михаилу Сергеевичу, — какая техника, какая смелость! И это в 17 лет! Гений! Самый настоящий гений.

— Да, верно, — поддакнул Горбачёв индийскому премьеру, — мы воспитали очень хорошего футболиста. Не зря он чемпион… чего он там выиграл, сам добавь, и что там ему дали, тоже.

Сказал он это, ясное дело, на русском, и слова были обращены не напрямую к Ганди, а к переводчику, одному из тех кудесников, что переводят практически синхронно да ещё и правят слова на лету. В профессионализме сопровождающих Горбачёв не сомневался, поэтому такие несущественные для него вещи, как спортивные регалии какого-то там пацана, его не волновали. Зачем забивать голову, если всё поправят на ходу?

Собственно, так и получилось. Переводчик, однофамилец Сергеева, тут же всё перевёл как нужно. И буквально сразу же футболист Сергеев забил уже третий мяч в ворота сборной Китая. Само собой, то, что игра закончилась унизительным для Поднебесной разгромом 1:7, порадовало и товарища Горбачёва, и господина Ганди. Нелюбовь к КНР была взаимной.

Китай оказался плюшевым. Вот совсем-совсем плюшевым. Они мало что умели, и, если бы не пресловутый джетлаг и наше нежелание сильно напрягаться, счёт вполне мог быть примерно как в игре, в которой китайцы куда успешнее. Я про настольный теннис, ну или пинг-понг, кому как удобнее. Притом в этом матче набирали бы очки только мы. А так всё ограничилось семью забитыми и одним пропущенным. Который прилетел нам с пенальти, которого не было. Вася Жупиков сфолил в полуметре от штрафной. Но судья, видать, решил пожалеть китайцев и свистнул. Их капитан Ма Линь в итоге развёл Рината и мяч по разным углам. Молодец.

А вот следующий матч у нас получился куда как интереснее. Милош Милутинович, тренер сборной Югославии, как и Эдуард Васильевич, привёз в Индию основной состав, и мы очень круто зарубились с братьями-славянами. 4:3 — вот с каким счётом мы одержали победу. За десять минут до конца казалось, что Югославия и вовсе выиграет: они вели в счёте, и у нас мало что получалось в атаке. Но сначала Юра Желудков вспомнил Евро и забил со штрафного, а потом и Протасов в очередной раз положил в ворота соперника корявенький гол. Олег всё-таки король вратарской. Как он умеет находить момент и буквально на долю секунды опережать защитников! Днепропетровский Герд Мюллер, не иначе.

Матч с Ираном получился на удивление трудным. Каких-то сверхзадач перед нашей обороной иранцы не ставили, они вообще редко переходили центр поля. Но зато в защите иранцы трудились в поте лица. И для них, как будто бы, именно матч против нас был самым важным на турнире. Против югославов они так не упирались. В итоге скромные 2:0, и мой «сухой лист» в качестве первого забитого мяча в этом матче.

Одержав три победы в трёх матчах, мы ожидаемо вышли в полуфинал, где нас ждала сборная Марокко. К этому моменту поле стадиона Махарадж Колледжа совсем устало, и играли мы с африканской сборной на абсолютно безобразном покрытии. Я бы на таком постеснялся турнир «Кожаный мяч» проводить, ну, во всяком случае, его финальную часть, не то что матчи сборных. Но играть надо, и мы играли.

Марокканцы идейно оказались очень похожи на иранцев. Они точно так же отчаянно защищались и точно так же мало что могли в атаке. Но их игроки были чуть посмелее. И сборная Марокко всё-таки периодически пыталась атаковать. Не атаковала, а именно что пыталась. За это мы их и наказали в концовке первого тайма. Витя Круглов здорово протащил мяч по своему флангу, прострелил на Протасова, и Олег в четвёртый раз на этом турнире привёл приговор в исполнение.

В начале второй сорокапятиминутки я дважды положил мяч в разные углы ворот марокканского вратаря Баду: сначала в левый нижний, а потом в правый верхний. Оба удара я нанёс из-за штрафной. И, вообще-то, на этом игра была сделана. Мы вышли в финал, где нас ждала Югославия.

Вторая за десять дней игра с ними получилась точно такой же, как и первая: два очень упорных тайма. Но, в отличие от первой встречи, мы вели всё время, но давали соперникам сравнять счёт. К девяностой минуте мы с ними доиграли до счёта 4:4, и всё в итоге решилось в серии пенальти. По регламенту турнира дополнительное время не проводилось.

В перестрелке с точки точнее оказались мы. Плюс ещё и Малофеев схитрил и выпустил на 89-й минуте Мишу Бирюкова. Он в прошлом сезоне отбивал пенальти с куда большей эффективностью, чем Ринат. Собственно, в этом матче Миша снова подтвердил свой класс. Трижды югославы капитулировали перед ним. Притом подряд. В итоге серию послематчевых мы выиграли со счётом 3:0.

Мы выиграли этот турнир и, думаю, выполнили свою задачу — показали индийцам хороший футбол. Финал им точно понравился. Во всяком случае, их премьер Раджив Ганди не скупился на комплименты после игры. А вот Горбачёв не счёл нужным посетить финал. Он вообще был на трибунах только на нашей игре с Китаем, козёл!

Михаила Сергеевича не было на трибунах не потому, что он козёл. Причина была в другом. Двадцать четвёртого января Горбачёв был экстренно госпитализирован в Дели с диагнозом «острая менингококковая инфекция».

Забегая вперёд, можно сказать, что Михаил Сергеевич выжил, но болезнь дала тяжелейшие осложнения. Правосторонний гемипарез и, соответственно, обширные поражения левого полушария мозга — того самого, что отвечает за большую часть речевых функций. У Горбачёва развилась сильнейшая дислексия.

Что произошло с Горбачёвым, мы узнали ещё в Индии, спасибо «вражеским голосам», которые здесь никем не глушились и были очень доступны. Об экстренной госпитализации секретаря ЦК КПСС с диагнозом «гнойный менингит» первыми рассказали на BBC.

В принципе, я понимал, что это такое и какие могут быть последствия. Но всё равно решил уточнить у нашего бессменного руководителя медицинского штаба, Савелия Евсеевича Мышалова. Разговор этот был уже в аэропорту, перед самой посадкой.

— Ну, Слав, — начал наш доктор, — это очень хреновый диагноз. Очень. И может случиться всё что угодно. Он может как поправиться, притом полностью, так и умереть. А может и выжить, но стать овощем. И мне почему-то кажется, что так и будет.

Слова Мышалова самым натуральным образом ввели меня в ступор. Как? Да не может быть. Он же будущий генсек, а потом первый и единственный президент СССР. Это что, получается, теперь этого не будет? Да ладно!

И когда я это понял, то, несмотря на безусловный трагизм ситуации — а Горбачёв в таком положении, что врагу не пожелаешь, — чуть не рассмеялся. Это что, получается, все мои голы, передачи, победы, кубки, титулы и прочее — это не то, ради чего я здесь оказался? И на самом деле главное — как раз вот этот менингит Горбачёва? Нихреновый такой эффект бабочки.