Ложная девятка, часть третья

Глава 22

Да, Золотому Мячу 1984 бесконечно далеко до пышных церемоний будущего, которые привлекали к себе огромное внимание и проходили в роскошных залах. Красная ковровая дорожка, тысячи приглашённых гостей, практически весь футбольный бомонд, журналисты, вспышки фотокамер и прочее, прочее, прочее. Всё это в будущем.

А в настоящем скромный приём в редакции France Football. Буквально два десятка гостей, включая меня, Льва Филатова из «Еженедельника Футбол-Хоккей» и чрезвычайного и полномочного посла Союза Советских Социалистических Республик во Франции Юлия Михайловича Воронцова.

С ним мы познакомились ещё во время Евро, и, к моему удивлению, этот дипломат оказался страстным футбольным болельщиком, который посетил все матчи нашей сборной. Хотя, учитывая его возможности, это не сложно.

Помимо меня во Францию прилетело ещё два советских обладателя Золотого Мяча: Лев Иванович Яшин и Олег Блохин.

С Олегом мы были знакомы и ранее, как ни крути, мы постоянно встречались на футбольном поле. Да и карьеру в сборной он ещё не завершил, и мы пересекались там.

А вот с Яшиным я по-настоящему познакомился только во время этой поездки. До этого я виделся с легендарным вратарём всего пару раз: один раз на приёме в честь нашей победы на Евро, а второй раз мы с ним случайно столкнулись на торпедовской базе, куда он приезжал к Стрельцову и Воронину. И всё.

Сейчас же удалось пообщаться более обстоятельно.

И что я могу сказать? Как там было у классика?

«Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей», вот примерно так.

И как же я ошибался, когда считал, что сейчас, в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом, спартанские условия и плохое, по моим меркам конечно, качество инвентаря и экипировки. По сравнению с тем, что было в шестидесятых, а у Яшина оказался развитый талант рассказчика, и его истории были яркими и живыми, сейчас вообще эра сплошного хай-тека. Да, даже если посмотреть на эволюцию футбольного мяча и бутс, становится понятно, как приходилось играть футболистам прошлого. Простое разглядывание фотографий и экспонатов в музее не может дать полного понимания.

Помимо Блохина и Яшина у меня были и другие сопровождающие: пара чиновников из федерации. Для этих товарищей поездка стала своего рода синекурой, они в открытую говорили о том, что главная цель это шмотки, и, само собой, незримые парни в штатском.

И что характерно, я даже не возражал против такого пристального внимания к себе спецслужб. Убегать, погнавшись за длинной маркой или франком, я не собирался. Совершать что-то, что не соответствует высокому званию заслуженного мастера спорта и комсомольца, я тоже не хотел. Так что пусть будут.

Тем более что у меня уже был опыт общения с фанатом, после которого я и оказался здесь. Если бы тогда рядом со мной была парочка сотрудников КГБ, то, глядишь, ничего бы и не случилось.

Если же говорить о самой церемонии, то она свелась к вручению мне награды, рукопожатиям, небольшой фотосессии. Буквально с десяток фотографий, и фуршет, достаточно скромный.

На котором, однако, состоялся достаточно интересный, хоть и короткий разговор.

И завёл его месье Ферран.

Общались мы с ним через переводчика, хотя английский у меня здесь плюс-минус свободный. Но сам редактор France Football предпочёл родной язык. На самом деле это достойно уважения.

— Слава, — само собой, что Ферран знал моё полное имя, но когда он его пытался произнести, то выдавал что-то настолько странное и непонятное, что я решил его не мучить и предложил сокращённый вариант, — а вот если рассмотреть гипотетический вопрос о твоём переходе в другой клуб. В какой европейской команде ты бы хотел играть?

— Дайте угадаю, — усмехнулся я, — вы же обязательно это у себя опубликуете?

— Конечно, — тут же ответил он, --- я же журналист.

— Ну, — на моём лице так и играла улыбка, — в таком случае я вам скажу, что моё ближайшее будущее, да и не только ближайшее, связано с московским «Торпедо», с которым я хочу стать не только чемпионом Советского Союза, само собой, что не один раз, но ещё и выиграть все возможные титулы в еврокубках. Кубок Кубков, Кубок Чемпионов, Суперкубок.

— Дипломатично и амбициозно, — сказал Ферран, когда ему перевели мой ответ, — но всё-таки предположим, что все твои планы с «Торпедо» выполнены, и ты можешь перейти в европейский клуб. Что ты выберешь?

— Так сразу и не скажешь. Но я точно скажу, куда я не перейду. Это клубы из ФРГ, «Рома», «Лацио», «Милан» и «Реал». Плюс португальский чемпионат мне совершенно неинтересен. Из действительно больших команд, возможно, что «Интер» мне ближе всех. Но опять же, это всё гипотетические разговоры, мало связанные с реальностью. Я футболист «Торпедо», и мои мысли связаны только с этой командой. Ну и со сборной Советского Союза, само собой.

После приёма в редакции France Football у нас состоялась ещё и закрытая вечеринка для своих в советском посольстве. И, честно сказать, мне она понравилась куда больше, чем официальное мероприятие. Там чувствовалась какая-то зажатость французов, здесь же, наоборот, все были своими.

Ну а потом настала пора пробежаться по магазинам и улетать домой.

Памятуя о том, что Катя вроде как ничего не хочет, но при этом явно ждёт от меня чего-то необычного. Ну, я в итоге и решил привезти ей французское нижнее бельё. Притом не только практичное, для повседневной носки, но и то, что покупается исключительно для того, чтобы его снять.

Плюс духи, не «Шанель номер пять». А что-то, что будет больше подходить молодой девушке.

В итоге, потратившись в ноль, я купил Кате два комплекта белья, один из которых из серии Andora был такой, что наверняка бы заставил покраснеть любого советского гражданина, не важно какого пола, и Eau de Givenchy, духи, которые идеально должны подойти молодой девушке.

На всё про всё у меня ушло более полутора тысяч рублей, если говорить про официальный курс. Ну а сколько можно за это получить, если отправиться к спекулянтам, я и думать не хотел. Запросто хватит на ещё одну машину.

Да, я не уставал удивляться перекосам советской экономике. В которой за пару скудных клочков тюли, а бельё Andora именно такое, можно выручить сумму, равную полугодовой зарплате очень квалифицированного специалиста, а три-четыре флакона духов будут стоить как машина. Тот же ВАЗ-2108, который хотела Оля, как раз и будет стоить как четыре флакона Eau Fraîche от Chanel. Тут за них нужно отдать 500 франков, а дома у тебя их с руками оторвут тысячи за две с половиной. Дурдом!

Ну что сказать? Мои подарки произвели впечатление. Притом убойное.

Сначала, правда, Катя отнекивалась: «Нет, нет. Сергеев, ты с ума сошёл. Я такое никогда не надену». Но это было больше кокетство. Надела, конечно.

Духи тоже понравились, как и повседневное бельё. В общем, я молодец.

А вот Оля была другого мнения. Я по простоте душевной рассказал ей о том, что подарил Кате, и в итоге…

— Слава, какого хрена? Ты, блин, герой-любовник! Ты хоть понимаешь, сколько ты денег спустил на свою кралю, что это уму непостижимо! Братик, если у тебя такие доходы, то, может быть, ты ими по-умному распорядишься?

— По-умному это как? Не надо было тебе дарить машину, вернее, даже две. Вместо этого стоило деньги положить на книжку? Это же по-умному? спросил я в шутку и тут же чуть было не поймал лицом зимний сапог, который был у сестры в руках.

— Дурак, это другое! — А ну да, конечно, другое. Кто бы сомневался.

Оля и сама поняла, что немного перегнула палку, и, чтобы сменить тему, спросила:

— Слушай, а что там насчёт интервью этому Феррану? Я краем уха слышала, что ты рассказывал отцу. Он тебя что, склонял уехать за границу?

— Ну, не то чтобы склонял. Он же не дурак это делать при всей советской делегации. Да и вообще, вряд ли такой публичный человек, как Ферран, стал бы заниматься подобным. Но то, что там есть ко мне интерес, это точно.

— А ты что?

— А что я? Оль, зачем мне сейчас уезжать? Да и как? Становиться этим, как его, Барышниковым, я не собираюсь. Так что нет.

— А вообще, в теории это возможно?

— Ты знаешь, думаю, да. Кто знает, что может случиться лет этак через пять-семь. Вот выиграем чемпионат мира, а потом Евро с Олимпиадой. И можно будет уже что-то думать. Но и это, может быть, рано. Я же, как ни крути, ещё студент.

— Ага, студент. Ты такой же студент, как я нападающий советской сборной. Ты сколько раз на лекциях-то был?

— Ну, я там точно был. Сколько раз, не скажу. Но в случае чего название предмета и фамилии декана, ректора и учителя назову. Так что в любом случае это тройка.

— Тройки в школе, горе ты моё луковое. Как и учителя. В институте не учителя, а преподаватели. Которые ставят «удовлетворительно», «хорошо» или «отлично».

— Формалистка. Какая в сущности разница?

— Я б тебе сказала какая, но ещё давно маме обещала не ругаться матом. Поверь, разница есть. И большая. Это принцип! Школа она на то и школа, что тебя там учат. Хочешь не хочешь, но тебя научат. Добровольно-принудительно. Ну, если ты не Борян, конечно. Таким хоть кол на голове теши. А в институте тебе преподают. И это не обязанность, а право. Так что разница есть.

Ну, не знаю, как по мне, это всё равно те же яйца, только в профиль. Хотя, может быть, в её словах и есть какая-то логика.

Новый, тысяча девятьсот восемьдесят пятый год мы всей семьёй встретили во Мценске. Никаких гостей ни я с Олей, ни родители звать не стали, так что праздник у нас получился тихий и семейный, такой, как он и должен быть. Само собой, если бы имелась возможность, я бы позвал Катю с собой. Никто не стал бы возражать.

Но у неё «очень вовремя» произошёл очень неприятный инцидент с бабушкой и дедушкой, они попали в аварию у себя в Салехарде, так что Катя с семьёй отправилась туда, на Крайний Север.

И мы ничем не отличались от обычной советской семьи. Точно так же, как и все, накрыли на стол, пусть у нас он и был несколько более богатый, чем у большинства.

Вернее, нет, он был не несколько более богатый. Честно сказать, он меня удивил, и очень сильно.

В прошлом году всё было скромно. А сейчас…

Меню ну чисто ресторанное.

Хрустальные розетки с чёрной икрой мерцают в свете люстры, маленькие чёрные жемчужины, каждая зёрнышка словно впитала в себя всю соль Каспия. Касаюсь ложечкой, они слегка пружинят, сопротивляясь, а потом лопаются на языке, наполняя рот неповторимым морским вкусом.

Рядом с икрой заливное из осетрины. Прозрачное желе дрожит при малейшем движении стола, а сквозь него просвечивают благородные куски рыбы, звёздочки моркови и веточки укропа. Разрезаю ложкой, оно податливо расступается, а потом тает во рту, оставляя лёгкую пряность от лаврового листа.

Гусь с яблоками настоящий король вечера. Кожица запеклась до золотисто-коричневого цвета, лоснится от жира, хрустит при прикосновении ножа. Внутри мясо сочное, отделяется от костей, а запечённые яблоки пропитались гусиным соком и превратились в нечто среднее между гарниром и десертом, кисло-сладкие, с лёгкой карамельной ноткой.

Бутылки с напитками: коньяк «Арарат», вино, какой-то ликёр манят своими яркими этикетками, но для меня это всего лишь часть праздничного убранства. В отличие от морса из клюквы. Вот его кислинка приводит меня в восторг.

На большом блюде лежат бананы, жёлтые, с небольшими тёмными пятнышками, в самой идеальной спелости. Рядом в вазочке мерцают шоколадные конфеты «Ассорти», каждая завёрнута в золотистую фольгу с цветным рисунком. Беру одну, разворачиваю, шоколад поблескивает, как полированное дерево, а внутри скрывается нежная помадка.

Ну, красота же!

И что интересно, я к этому не имею вообще никакого отношения. Это товарищ Сайкин расстарался и подогнал перспективному инженеру и его талантливому сыну, по совместительству гордости советского футбола, вот такой вот подарок.

Как говорится, дорого богато. А так мы как все.

Точно так же посмотрели «Голубой огонёк», несмотря на провокационное для человека из середины двадцать первого века название, это вполне приличное музыкальное шоу. Послушали обращение к народу Константина Устиновича Черненко. Несмотря на возраст и слухи о целом букете проблем со здоровьем, он мне показался вполне бодрым стариканом. В могилу он, во всяком случае, не собирался.

Что интересно, в своей достаточно короткой речи Черненко успел сказать пару слов и про нас, сборную СССР по футболу: «Наши спортсмены, игроки сборной Советского Союза по футболу, в ушедшем году показали, как много можно добиться, если несмотря ни на что стремиться к своей цели, к своей мечте. И нам, товарищи, всем нам, от генерального секретаря ЦК КПСС до полярников Арктики, нужно брать с них пример. И не забывать о том, что только вместе, только сообща мы сможем преодолеть любые трудности и решить любые задачи». Примерно вот так.

Даже удивительно, на самом деле. В моём представлении советские вожди были сухари сухарями, которые ничем, кроме надоев и идеологической борьбы с загнивающим Западом, а какой он ещё, не занимались.

Ну, кроме Брежнева. Тот спорт любил. И футбол, и хоккей. Само собой, что его фаворитом был не «Спартак», как в одном глупом старом фильме, а ЦСКА, но это в принципе не важно.

Но нет. Со слов тех же тренеров сборной, тот же Черненко тоже футбольный болельщик, но не «конь», как Брежнев, а «мясной». Правда, никакого фаворитизма у советских руководителей по отношению к той или иной спортивной команде в любом случае замечено не было. Но я отвлёкся.

Кроме телевизора, ещё одним развлечением в новогоднюю ночь была прогулка по ночному городу.

Правда, она получилась очень недолгой. Всего лишь до ёлки, которая во Мценске традиционно устанавливалась буквально в паре минут от нашего дома, который окнами выходил на центральную площадь с памятником Ленина.

А через дорогу, рядом с Домом Культуры и Отдыха, располагалась главная районная ёлка, обильно, хоть и несколько однообразно украшенная.

Здесь мы задержались примерно на полтора часа. Во-первых, знакомых отца и мамы тут было очень много, и пока со всеми поговоришь, пусть даже и коротко, пара слов не больше, это уже много времени.

Ну и во-вторых, моя скромная персона привлекла очень много внимания. А так как на ёлке было достаточно много жильцов соседних домов, то в итоге я битый час давал автографы. Причём не просто на клочках бумаги, а на различных газетных вырезках, фотографиях и прочих памятных для фанатов вещах.

Среди которых оказалось удивительно много программок и билетов на игры «Торпедо». Почему так произошло, подсказал мне Колька. Само собой, что он тоже был на ёлке.

Как оказалось, Колян организовал в нашем родном городе самый настоящий фан-клуб имени Ярослава Сергеева. Количество членов этого клуба быстро росло, и как минимум в Москву на мои матчи, не важно, играл клуб или сборная, каждый раз отправлялось несколько десятков человек. В выходные их было, соответственно, больше, но и в будние дни у меня всегда была персональная поддержка земляков. Приятно, чёрт возьми!

Вот их билеты и программки я и подписывал.

В Москву мы вернулись только второго числа. Неделю я отдыхал, по-настоящему, даже в институт было не надо.

А потом всё. Кончился мой отдых.

Всему виной этот злосчастный кубок имени Джавахарлала Неру. Участие в нём именно триумфаторов Парижа было прописано отдельно. Как раз в этот момент шли какие-то там переговоры по фармацевтике. Кто бы мог подумать, что Советскому Союзу нужны индийские лекарства, и наше участие должно было стать подарком дорогим партнёрам.

В принципе, почему нет? Возмущаться мы возмущались, но так, слегка. По большому счёту все всё понимали. Тем более что летели мы в этот Кочин не за спасибо. Призовые обещали на уровне.

Но сначала нужно было пройти сборы.