Васильевич. Книга четвертая. Ливония. Продолжение

Глава 22

Событие шестьдесят четвёртое

Точка зрения. От неё многое зависит. Полно примеров, как маленькие государства отчаянно боролись за свою независимость от империй, и отстояли её. И это преподносится, как героизм. Куба — показательный пример. А Эстония? Тоже боролась. А пример негативный. У них всё плохо, рождаемость упала, люди уехали из страны на заработки и продолжают уезжать. Население сокращается. А на Кубе всё здорово? Там карточки и чуть не голод. Нищета. А в Северной Корее? Кто его знает, но, кажется, был голод и умерло много людей. А рядом процветающая Южная Корея. Вот и смотри с какой хочешь стороны. Хорошо ли добиться независимости или хорошо спокойно жить под крылом империи?

Мысли эти неправильные с точки зрения брата царя Ивана Васильевича залезли в голову Боровому, когда на горизонте показалась Рига. Вот он всё делает, чтобы присоединить Ливонию к несуществующей пока империи и создать тем самым эту империю. А люди в Ливонии через сто, двести, триста лет будут проклинать Юрия Васильевича или ставить свечи в православных храмах и протестантских или католических костёлах? Зависит ли это вообще от него? В Реальной истории война была. И началась удачно. А потом десятки тысяч смертей, разорение государства, опричнина, голод и чума. И Смута в окончании. Ну, нет. Такой футбол нам не нужен. Даже если отринуть имперское мышление, то ни России, ни Ливонии затянувшаяся на двадцать пять лет война не нужна. Жила и процветала Прибалтика триста лет под крылом России, пусть и в этом варианте Истории процветает, только не триста, а четыреста пятьдесят лет, а лучше вечно.

— Густав, а давай чуть правее возьми вон к тем кораблям. Не след этих хитрецов в тылу оставлять.

На самом деле в порту Риги стояло полно кораблей, были у причала, были на рейде, а вот та группа в полосатых купальниках… отдельно от остальных стояло шесть приличных по размеру кораблей. Все двух или трёхмачтовые. Флагов над ними видно не было и это настораживало. А ещё то бросалось в глаза, что они как бы отдельно от всех остальных скучковались. Задумали чего подлое? Это если с точки зрения пессимиста смотреть. Кругом враги. А если как оптимист на те бриги и каравеллы глянуть, то не думают же они вшестером напасть на тринадцать кораблей? Даже корабликов с их точки зрения? Всё одно — двухкратное превосходство.

Адмирал Бергер взял протянутую подзорную трубу и прежде, чем команду «право руля» отдать, внимательно осмотрел отщепенцев.

— Право руля! Держим правее тех кораблей! — Бергер протянул было трубу назад Юрию Васильевичу, но потом трясонул головой и направил её чуть южнее группы непонятных кораблей.

— Что там? — Боровой сощурился, уставившись в том же направлении. И ему что-то глаз резануло.

— Ещё корабли. Много.

Юрий Васильевич подошёл к самому борту, будто этот шаг хоть как-то сократит расстояние, и навел на непонятное облачко подзорную трубу. Ну вот — это был дракон. Огромный белый. А, ну, это облако на него похоже. А вот ниже были белые паруса. На самом деле паруса на кораблях не совсем белые. Это писатели их с поэтами так покрасили. Паруса, если так на них смотришь, то можно, поморщившись, цвет и назвать белым, но вот когда на фоне белоснежного облака, которое похоже на дракона, распластавшего крылья над морем, смотришь на них, то паруса скорее желто-серо-белые, а не белые. Посчитать паруса пока невозможно было, но не один и не три, побольше.

Боровой отдал трубу Бергеру и прикрыв глаза задумался. А кто ещё может тут плавать — ходить? Ганзейцы собрали военный флот. Чуть позже Дания вместе с Ганзой в Реальной истории наваляет шведскому Густаву. Не всей Ганзой? Дай бог памяти… Любек точно. Там ещё убитого им адмирала Багге датчане в плен возьмут. Но это будет позже. Лет через восемь — десять… У шведов уже будет первый настоящий огромный трёхпалубный, кажется корабль. Научатся строить. Сто с чем-то орудий на борту. И его на абордаж возьмут, а Якоба Багге пленят.

Любек? Хрень. Зачем им это? Стоп. А чем сейчас пруссаки занимаются? Они уже точно вошли отдельным герцогством в состав Польши…

Последний великий магистр Тевтонского ордена Альбрехт Бранденбургский подпал под влияние идей Реформации и самого Мартина Лютера и пожелал стать светским правителем. В 1525 году он подписал в Кракове мирный договор с Польским королевством и чуть позже принёс вассальную присягу королю Польши Сигизмунду, как герцог Пруссии. Так династия Гогенцоллернов, к которой принадлежал Альбрехт I, и началась.

Это было тридцать лет назад. Чем там он эти годы занимался. Понятно, чем, он точно был попаданцем. В этом нет никакого сомнения. Так себя вести человек из этого времени не мог даже теоретически. Он строил школы и гимназии, открывал университеты, печатал книги, для чего основал множество типографий. Он заманил в страну музыкантов и мастеров по изготовлению музыкальных инструментов, занялся архитектурой. Приглашая лучших скульпторов и художников из Европы.

А вот про его воинственность ничего не известно. Наверное, как вассал Польского королевства он принимал участие на стороне Речи Посполитой в войне с Иваном Грозном, но Боровой ни фамилий генералов, ни побед не помнил… Или не знал. И как у всех попаданцев книжных у Альбрехта ничего не получилось, так как сын у него оказался слабоумным.

Могут это быть прусские корабли или корабли всё же Любека? Могут. Ну, чьи-то они точно. А вон те, что стоят в сторонке? А эти могут быть ливонские. Должен же быть у Терры Марианы свой флот. Всё же десятки портовых городов, среди которых такие монстры как Ревель и Рига, а им пока ни один военный корабль Ливонии не попадался.

Событие шестьдесят пятое

— Пленный нужен. Язык. Что-то тут больно много кораблей собирается, — Боровой это так сказал, ни к кому конкретно не обращаясь. Понимал, что сие невозможно. Как себе такую картину представить? Это подплывает, скажем, «Фортуна» к той группе кораблей больших, и бравые гренадёры перескакивают на один из вражеских, хотя… может и не вражеских кораблей, хватают, кого ни попадя, и тащат на свой когг, а потом назад швыдко плывут. Представлять весело. Жаль осуществить невозможно.

Между тем команда «Авроры» исполнила приказ Бергера. Бриг взял правее, а на вороньем гнезде выкинули полосатый, как американский, флаг означающий приказ: «Делай как я». Юрий Васильевич с Густавом Бергером несколько дней сидел, выдумывали какому нужному приказу какой флаг будет соответствовать. Цветов не так много. Можно естественно флажковую азбуку придумать или как уж совсем в будущем из флажков цветных набирать команды, но это уже потом, после победы. Время же нужно, чтобы сигнальщиков обучить. И каждому капитану подзорную трубу выдать. А так полосатый флаг как раз и означает: «Делай как я». Это самый популярный теперь у него сигнал. Шесть непонятных кораблей при этом манёвре никак пока не отреагировали. Хотя… Рано ещё. Это же парусники. Тем более, русский флот заходил со стороны ветра, и особо много вариантов у противника, если это противник, не было. Да вообще два варианта, либо плыть в порт, либо стоять на месте. Вот, второй должно быть и выбрали.

Те корабли, что показались под драконьим облаком пока виднее не стали. Видимость на море на меньше десяти километров. Это как минимум два часа хода. А интересно…

— Густав? А у тебя тут друзья есть?

Швед энергично завертел головой, то ли надеясь друзей увидеть, то ли «нет» изображая.

— И я про это же. Если нет друзей у тебя, и нет их тут у меня, то вон те шесть кораблей, чьи бы они не были — это враги. И им на помощь тоже спешат враги, так как вообще у нас с тобой друзей в море нет. Так зачем нам ждать подмоги своим врагам. Будем бить врагов по частям. Отдавай приказ на обстрел этих неизвестных кораблей. В Аду своих отсортируют. А невинноубие́нные в Рай попадут. Опять им хорошо. При любом раскладе они в выигрыше будут, померев. Как выйдем на дистанцию, огонь из миномётов, и иди к ним бортами, бабахнем из орудий.

— Возможно это корабли Пруссии? — ту же идею, что сам Боровой обдумывал, высказал адмирал, ещё раз глянув в подзорную трубу на приближающиеся корабли.

Юрий Васильевич прочитал записку. Кивнул.

— Извинимся потом. Или захватим, в смысле пусть себя вассалами моего брата признают, а не Польши.

— Речь Посполитая сильный противник. Большое государство.

— Ничего, рискнём, — Бергер глаза закатил и руки развёл, и без Андрейки понятно.

— Как скажешь, принц.

Бергер отошёл к Трофиму Евсееву. Раненый воевода кивнул и стал отдавать приказы. Миномётчики наверху засуетились, забегали. На вороньем гнезде сначала взвился синий флаг, говорящий о том, что нужно стрелять по врагу, а потом опять почти американский полосатый «Делай как я». Корабль дрогнул от удара бронзовой плитой миномёта о доски надстройки и завоняло противно-кислым дымом. Выстрел пристрелочный, чтобы рассчитать расстояние до группы кораблей, так и не поднявших флаг, чтобы определить свою принадлежность.

Мина взорвалась в воздухе, не долетев до, пусть будет, вражеского флота, пару сотен метров.

Евсеев сам выставил одной рукой наводку и минуты через полторы вторая мина ушла в ту же компашку. Это определять расстояние от взрыва до корабля артиллеристов Боровой научил. Ничего сложного, скорость звука триста метров в секунду. Увидел вспышку или облачко дыма, вот как сейчас, и считай. Как звук долетит до тебя, то полученные секунды умножай на триста. Народ к метрам ещё не весь привык. Нужно в саженях, ну раздели полученный результат на два, получишь в саженях, если тебе в них удобней. Ясно, что точность такого подсчёта очень невелика, плюс — минус лапоть. Но ведь и точность миномёта в этом же диапазоне. Тем не менее, получается ведь. Эвон Костин сколько раз попадал куда не надо.

Миномёт вновь сотряс кораблик и на этот раз облачко вспухло прямо над инкогнитовским флотом. И тут же остальные четыре «Фенрира» отметились. С переменным успехом. Две не долетели мины, одна ушла чуть правее, возможно качнуло корабль на волне, совсем не штиль над Рижским заливом. Но одна, в добавок к мине, отправленной Евсеевым, разорвалась среди ордера. Ещё через минуту корабль содрогнулся в третий раз. Полетели мины и с других бригов и коггов. Тот же самый результат две из пяти мин где-то там, где нужно, разорвались, а три ушли в молоко.

Расстояние между тем сокращалось. Скорость пять узлов — это более девяти километров час или сто пятьдесят метров в минуту. Четыре минуты — шестьсот метров.

Теперь в подзорную трубу было видно, что на кораблях суетятся канониры. Стрелять далеко, даже стамиллиметровые «Единороги» на его кораблях молчат, чего там тогда суетятся неизвестные. О! И не только суетятся, облачка дымов от выстрелов вспухли над бортом трёхмачтового корабля. Каракки, скорее всего. Тут же и «Аврора» содрогнулась в очередной раз. Выстрелили и остальные миномёты. Разрывов видно не было, и Юрий Васильевич мысленно обозвал Евсеева мазилой, пожалев, что Костина оставил организовывать оборону Ревеля, когда в подзорную трубу увидел, как средняя мачта на каракке стала заваливаться внутрь ордера.

— Так держать!

Событие шестьдесят шестое

Опыт — дело наживное. Но уж ежели нажил, то его нужно не рас терять, а рас тиражировать. Боровой на своих ошибках уже научился. Чего уж каждый раз с нуля начинать⁈ Потому две переделанные в лайбы рыбацкие шлюпки и две настоящие рыбацкие лодки, выкупленные у гапсальских рыбаков, сейчас, канатами привязаны к его судёнышкам, и покачиваясь на волне, следуют в кильватере. Ждут, когда бравые гренадёры ими воспользуются, чтобы какой очередной кораблик к русскому флоту присовокупить. Поменять полсотни серебряных талеров, отданных за две рыбацкие лодки, на каракку, скажем, чем плохой гешефт?

— Егорка, Юрий, как расстояние позволит, подтягивайте лайбы к кораблям, перебирайтесь на них и вперёд. Пока не знаю… Возможно, не каждая лодочка сама по себе, а все вместе на одного нападайте. Корабли большие, там вражин может быть много, даже не «может быть», а точно — много. Ну, поближе подойдём, там и решим. Собирайтесь, гранат не жалейте, опять по три кидайте. Надеюсь, что это последнее морское сражение, а у нас их ещё несколько сундуков в трюме. Не назад же везти.

Диверсант и гренадёр кивнули и кинулись к бортам, своим подчинённым на других кораблях, тоже флажками команды раздавать. Это командный состав весь на «Авроре», а так люди распределены по всем кораблям флотилии. Всё же мелкий у него флот. Тридцать человек десанта на корабле, и люди уже как селёдки в бочке, боками трутся.

Пока с десантниками Юрий Васильевич общался, непонятный флот ещё на шестьсот метров приблизился. Теперь там всё можно разглядеть. Хотя, чего там разглядывать? С кораблей палили по ним из орудий. Все борта в дыму. Не все. Два корабля из шести не могут стрелять. Чем плохо, когда корабли стоят таким плотным ордером, а с какой бы стороны не приблизился неприятель, всегда окажется корабль или несколько даже кораблей, как сейчас и получилось, которые отгорожены от противника своими соседями, не через них же палить. Там нет миномётов. По дуге каменное ядро не пошлёшь. Да даже чугуневое, всё одно, не пошлёшь.

Попаданий в корабли противника не густо. Ещё пару мин точно где-то там внутри скопления мачт разорвались и несколько ядер чего-то порушили, влетев внутрь ордера. Но мачты не падают, пожары не полыхают, крюйт-камеры не взрываются. Нет Костина с его удачей.

Удачи у противных противников тоже не лишку. В «Аврору» вообще ни разу не попали. Про остальные корабли сказать сложно, но тоже ни пожаров, ни рухнувших мачт.

Густав Бергер уже скомандовал спустить паруса, дальше «Аврора» и по инерции докатится до скопления, до сих пор не поднявших флаги, кораблей. Бабах. Кораблик дёрнуло в очередной раз после выстрела миномёта. Наверное, последний выстрел. Слишком уже близко подошли. И без того с очень высоким возвышением ствола палят. Теперь огневая мощь у врага увеличится, а у них упадёт. Останутся только тринадцать стамиллиметровых орудий, расположенные на левых бортах корабликов.

Юрий Васильевич внимательно без трубы, а потом и с ней, осмотрел корабли врага, на предмет, а какое там самое слабое звено? Юрий Стрелков и Егорка уже отдали команды своим на другие корабли и теперь стоят за спиной переминаются с ноги на ногу, пыхтят, наверное, дожидаясь команды, какой корабль атаковать.

Сейчас, как поближе подобрались, видно, что народа на враждебных судах полно. То есть, атака как с датским флотом не пройдёт. Нужно все четыре лайбы на один кораблик натравить. Выбрать надо послабже… Нет! Выбрать нужно самый приличный. Нужен флагман для его флота. А то «Аврора» маловата будет.

— Егор, мне вон та трёхмачтовая каравелла нравится. Я понимаю, что там может и с сотню человек быть, если они десант к себе взяли, ну, кнехтов всяких. Так и вас сорок пять человек. По три гранаты. А гранат берите по девять. Если всё нормально получится и там паника у них начнётся, то мало ли, вдруг ещё один сможете заманить в наш удел. Зазря не рискуйте, каждый из вас дороже корабликов этих. Всё, давайте по лодкам. Ближе мы не пойдём. Останавливаемся.

Гренадёры и диверсанты перестали над душой стоять, испарились. И Юрий Васильевич смог теперь не на отдельные корабли любоваться, а всю картину боя оценить. Тактика прежняя, все корабли его флотилии… или эскадры, где граница между ними, ясно, что количество кораблей определяет, но вот тринадцать — это много или мало? Так тактика та же, что и при войнушке с Данией, все корабли русских бьют по одному кораблю вражьему. Сейчас выбор пал явно на флагман этой непонятно группы кораблей, по крайней мере самый большой в ордере — каракку. Теперь, с остановившихся русских кораблей, и с пистолетного выстрела, практически каждая из тринадцати бомб попадала в каракку. Да не все взрывались на корабле, запальную трубку подобрать надо, но и десятисантиметровой ядро, пролетев корабль насквозь, дел понаделает, а если застрянет в обшивке, то, разорвавшись, оставит там приличную дыру.

— Ух ты! — именно это сейчас и произошло. Бомба рванула чуть выше ватерлинии и в корпусе образовалась приличная дырень, лишь чуть не достающая до серых волн Рижского залива.