Васильевич. Книга четвертая. Ливония. Продолжение

Глава 20

Событие пятьдесят восьмое

Шаутбенахт (контр-адмирал) Пётр Михайлов, он же царь-батюшка Пётр I вместе с генерал-адмиралом Апраксиным, через сто пятьдесят лет у мыса Гангут, на гребных галерах и скампавеях (полугалерах (Длина судна составляла до 30 метров, ширина до 5,5 метров 12 — 18 пар вёсел)) захватят почти половину шведского флота. Вторая половина сбежит. Надо признать, что галер у Петра было много. Цифра странная и потому Боровому запомнилась — 99. Не сто, а именно девяносто девять. И десанта на галерах было прилично — пятнадцать тысяч человек. Но и шведов было не мало, и у них были огромные линейные корабли. Помогло ещё Петру то, что погода была безветренная и здесь-то и сказалось преимущество вёсельных галер над парусниками.

Сейчас ситуация была похожая. Масштабы не те. Микроскопические по сравнению с великим Гангутом. В предрассветной мгле и тумане всего четыре, а не девяносто девять и шлюпки с шестью вёслами, где за веслом всего один человек, а не шесть, как на галере, от наших кораблей, огибая по небольшой дуге, стоящие на якоре датские корабли, вышли в море «порыбачить». А чего, рыба она такая, она рано утром питается, а днём спит на дне. Вот рыбаки и вышли ни свет ни заря в море. Как обычно.

Четыре лайбы обошли датские корабли и встали на якорь в паре кабельтовых северо-западнее толкучки из датских судов. Так, чтобы ветер был строго попутный, и как можно быстрее доставил гренадёров и диверсантов Стрелкова к корабликам датчан, когда настанет их время.

Всё, русские свой ход за чёрных сделали. Теперь флот Кристиана Фредериковича может начинать партию, они думают, что первый ход делают белые, пусть думают. Юрий Васильевич у адмирала Бергера, всё что мог про тактику датчан вызнал. Ну, так себе тактика. Никакого блеска мысли. Никакой изобретательности. Они сделают несколько залпов из орудий и пойдут на сближение с последующим абордажем. И ветер на стороне датчан, он им точно в корму задувает, пусть не очень сильный, но за десяток минут они разделяющие их пятьсот метров преодолеют. Корабли у жителей «лесной страны», за исключением двух коггов мелких, больше русских корабликов, лучше вооружены, и на них больше команды. И это не русские неумёхи унтерменши, а настоящие бравые датские моряки, что родились с боцманской дудкой в зубах.

А русские идиоты даже не смогут поднять паруса, чтобы маневрировать. Они с якоря сняться не могут. Ветер просто выбросит их на мель, если они сдуру попробуют поднять паруса и якоря. Заперли недоумков. А ещё эти трусы сняли с кораблей пять больших орудий и оттащили их в крепость. Так одно при этом ещё и утопили. Конченные унтерменши. Пусть сидят в замке. Он датчанам и не нужен. Они захватит все острова и будут потом контролировать судоходство во всём Балтийском море. А корабли, захваченные рюски у шведов, достанутся Дании.

Это так Юрий Васильевич за Первого советника короля Danmarkа Кристиана Йохана Фрииса рассуждал. Наверное, близко рассуждал, так как едва солнце выскочило из-за стен Гапсальского замка, как на датском флоте началась суета и не прошло и десятка минут, как стали потихоньку надуваться паруса. Не все, косые в основном. В это же время очень вразнобой окутались борта ближних кораблей дымами. Штук двадцать орудий выплюнули в сторону русских кораблей каменные шарики диаметром от шести до восьми сантиметров.

Боровой с Бергером упрощать задачу датчанам не собирались, они оставили все тринадцать кораблей на месте. Корабли были выстроены дугой и на приличном расстоянии друг от друга. Если стрелять по ним с датских судов, то случайных попаданий быть не может. Не кучей, как сами датчане стоят. Хозяева Зундского пролива даже не догадались сосредоточить весь огонь на одном корабле, на флагмане «Авроре», например. Нет. Каждый из них выбрал себе цель и выстрелил по ней.

В результате по «Авроре» вообще не попали. Второй залп был не многим лучше. Одно ядро каменной ткнулось в борт флагману выше ватерлинии. Полетели щепки, но корпус двойной и его даже не пробило.

— Поднять флаг, — махнул рукой Юрий Васильевич. Всё. Теперь можно начинать, датчане первыми выстрелили, они, выходит, и начали эту войнушку. С них потом и спрос.

На вороньем гнезде дернули за бечёвку и красное полотнище заиграло в лучах выглянувшего из-за замковых стен солнца. При этом четыре рыбацкие лайбы стали проворно ставить небольшие латинские паруса, а рыбаки тут же бросившие претворяться этими рыбаками, отцепили сети и сели за вёсла. Эти действия на датских судах и не заметили. Враг он вон там впереди, туда все взоры и были устремлены, а несколько мелких лодочек позади, ну пусть рыбачат, потом можно будет конфисковать у них выловленную рыбу.

В это же время на берегу бравые молодцы подорвались и плюнули на такое интересное занятие, как штопанье сетей. Скрылись за ними. Понятно, рыбаки! Трусы, услышали грохот пушек и убежали. А за сетями оказались стадвадцатимиллиметровые миномёты. И даже уже заряженные. Небольшие хлопки, заряд половинный, всего-то нужно отправить мину на шесть сотен метров.

Взревел Фенрир и сверху на стоящие правее большие датские корабли стали пикировать, набирая скорость, и усиливая жуткий вой, огромные почти пудовые мины, несущие внутри себя десять фунтов пороха, где сера заменена канифолью для большего количества вонючего дыма.

скампавея

Событие пятьдесят девятое

— Чего стоим, кого ждём⁈ — Юрий Васильевич повернулся к Трофиму Евсееву — заместителю или второму воеводе вечного поджигателя всего подряд Костина. Тот ведь остался командовать артиллерией в Ревеле.

Воевода кивнул и махнул рукой, давая команду бомбардирам на «Авроре» произвести выстрел из единственного стамиллиметрового орудия.

Корабль тряхнуло. Систему канатов, крепящих орудие к борту, какую уж могли, изобрели и испытали. Хуже или лучше, чем будет лет через двести неизвестно, но работает. Отдача не выкидывает пушку с кораблика, проломив противоположный борт. Вонючий, острокислый, пороховой дым на несколько секунд скрыл вражеский флот, но ветер быстро отнёс его к противоположному борту. Эх, невовремя. Юрий Васильевич не успел увидеть куда попали мины. А нет, вон одно попадание видно. Возможно оно и единственное, но вполне себе. На одной из каравелл рушилась фок-мачта. Паруса жаль поднять не успели, такой замечательный якорь бы получился.

Одно из ядер тоже хорошо попало. На каракке переломило бушприт и поднятый уже парус трепыхался на ветру. Больше видимый попаданий не было.

Между тем датские корабли снова окутались дымами и одновременно стали разворачиваться, подгоняемые ветром в поднятые косые — латинские паруса. Всё! Отстрелялись. Даже если на каком-нибудь корабле у «лесовиков» и есть орудия на носу, то это такая фитюлька, что о ней и думать не стоит. Залп вражин причинил «Авроре» огромный вред. Каменное ядро попало в фальшборт и проделало в нём дырку, а потом ударилось в мачту и раскололось. Один из осколков ранил в плечо Евсеева. Андрейка сразу бросился к воеводе и утащил его за мачту перевязывать.

«Там осколок в руке, нужно резать и вынимать», — написал лекарь через пару минут.

— Ну, занимайся, отведи его в мою каюту, — сплюнул Боровой. Блин нужно умудриться было пострадать от такой ерунды.

После этого Юрий Васильевич поднялся на форкасл. Больше пока стрелять не будут, можно не опасаться такого вот шального ядра. А оценить, как бой складывается, нужно. Он-то не слышит, но по облачкам дыма видно, что все корабли и миномёты с берега ведут беглый огонь.

Датчане пытались маневрировать. Если до этого они находились довольно близко один корабль от другого этаким клубком перепутанным, то теперь нитки раскручивались, и корабли расходящимися маршрутами устремлялись к выбранной цели. Получалось не у всех. Та самая каравелла, у которой срубило переднюю мачту, получила ещё одну мину или бомбу, и теперь там на корме разгорался пожар. Рядом с каравеллой торчал и большой когг, и он горел. При этом горел качественно, пламя вовсю пережёвывало парус уже расправленный. Горело и основание мачты. В подзорную трубу было видно, что команда разделилась. Некоторые спускали лодки, а часть «оптимистов» пыталась погасить огонь, кидая вёдра на верёвках в море и поливая потом основание мачты. Тренировок по таким действиям явно в датском флоте не проводили, получалась полная неразбериха. Ведро редко, и то полупустое, поднималось на палубу.

Юрий Васильевич себе в памяти зарубку сделал, организовать при первой же возможности такие учения и вообще разработать список противопожарных мероприятий.

Боровой перевёл трубу на левый фланг неприятеля. Да! Там всё пошло точно не по планам Первого советника короля Дании Йохана Фрииса. Рыбаки уже находились под бортами коггов и перебрасывали через эти борта гранаты и зажженными запальными трубками. Над коггами уже целое облако дыма висело, его ветер не успевал сдувать. Юрий Васильевич, чтобы не рисковать, разрешил «подлым захватчикам» не по две гранаты, как в Нарве, использовать, а по три. Кашу маслом не испортишь, а гранаты ещё есть, не пропадать же добру.

Так что к его корабликам из всего датского флота приближались только пять судов. А нет — четыре. По каракке теперь били все орудия и миномёты. Флагман нужно выносить. Пять миномётов и тринадцать стамиллиметровых орудий за три залпа умудрились организовать всего два попадания. Но одно из них сразу же остановило каракку. Мина взорвалась на палубе и осколки, как-то там, повредили оснастку так, что грота-рей рухнул сначала на палубу, а потом сполз с неё одним краем и частично ушёл под воду, парусом тормозя корабль и разворачивая его.

— Переносите огонь на следующий корабль! — спустившись с «башни замка» на нижнюю палубу, прокричал заменившему Евсеева бомбардиру орудия Кабанову.

Ещё вчера на такой случай до всех довели команду, что если поднимется зелёный флаг, то все переносят огонь на следующий справа корабль датчан. Справа, чтобы как можно дальше от коггов, которые, судя по всему, уже зачищают диверсанты и гренадёры, дымить по крайней мере там перестало.

Юрий Васильевич вновь поднялся вверх на форкасл. Битва приближалась к кульминации, четыре корабля противника подошли почти вплотную к кораблям русских, там уже спускали паруса и готовились к абордажу. Егоркиных потешных видно не было, прятались за фальшбортами и мачтами, но, если суслика не видно, это не значит, что его нет. Буквально через пару минут датчан ждёт сюрприз в виде залпа тромблонами в упор, а потом два залпа пистолями. Если всех и не убьют, то ополовинят команду без всяких сомнений. Ну, а там видно будет, кто кого станет захватывать. Три десятка гренадёр, скажем, против двух десятков матросов…

Событие шестидесятое

Догорали каравелла и большой когг, переворачивалась каракка… Юрий Васильевич и не заметил, как и из-за чего это произошло. Вроде бы он отдал команду перенести огонь на следующий справа корабль, но что-то явно пошло не так, то ли не заметили зелёного флага на берегу, то ли в запале драки уже заряженные миномёты решили сначала разрядить, а только потом эту тяжесть ворочать, но отработали укротители Фенрира ещё раз по датскому флагману… Дальше не очень понятно, наверное, одна из мин, пробив палубу или угодив в открытый люк, взорвалась в трюме и дыру там организовала приличную. Довольно быстро датский корабль стал набирать воду и крениться. И уже минут через десять лёг на бок. Устал.

За эти же десять минут диверсанты и гренадёры зачистили от трупов и раненых мелкие когги и подняли на них красный флаг. Дальше уже по плану не получится. Должны были из фальконетов начать вести огонь по соседям и даже порох с картечью с собой прихватили. Но соседи убежали к русским кораблям, не терпелось им. Так что, подняли флаг марокканских пиратов и отдыхают сейчас.

Возможно два брига оставшихся и две каравеллы и хотели бы повернуть назад, увидев, что две трети флота уже не абонент. Не абоненты. Но корабль — это такая инерционная вещь, да ещё когда ветер дует строго в корму, что от пожелания, до исполнения желания не трах-тибидох, а много минут и много труда, а если ветер в корму и вражеские корабли стоят полукругом почти, то это просто невозможно.

— Полный назад! — кричит капитан.

— Есть полный назад! — вопит старпом и… ничего не происходит.

— Спустить паруса! — это уже на самом деле, — Отдать якорь!

Поздно. Расстояние быстро сокращается и это уже ни к чему не приводит. Датская четвёрка продолжает приближаться к выбранным противникам. С миномётов уже стрелять нельзя, слишком близко и датчане слишком близко к нашим кораблям. А вот орудия со всех тринадцать кораблей успевают сделать ещё один залп по каравелле, что шла справа от каракки. В неё уже было одно попадание, бомба прошила фальшборт, но разорвалась только прошив и второй, чуть-чуть времени не хватило. Но и так, разорвавшись в пяти метрах от корабля, ядро осыпало осколками столпившихся на палубе моряков, готовящихся к абордажу. Несколько раненых и все лежат на палубе прикрыв голову руками и об абордаже не сильно и думают, думают о заступнице Деве Марии.

Второй и последний залп тоже криво-косой. Но одно ядро ударившись в мачту взрывается и так как паруса уже спущены, то так, рвёт немного такелаж и немного осыпает осколками лежащих на палубе и подставивших незащищённые кирасами спины моряков. Ещё трое ранены.

— Встать, приготовить кошки! — капитан каравеллы выжил. И он зол на проклятых русских, воюющих не по чести.

Корабль поравнялся с «Фортуной», на палубе которой не видно ни одного человека. Летит больше десятка кошек и корабли начинают притягиваться друг к другу. Вот ещё пару метров и можно будет перепрыгнуть с чуть более высокой каравеллы на палубу брига. Моряки столпились у борта. И тут над бортом русского брига показываются люди в коричневых кафтанах и из древних, давно выброшенных за ненадобностью всеми военными в Европе, тромблонов производят залп прямо в лица датчан. Крупная картечь из тридцати стволов просто сносит всех, кто стоял у борта. И в это же время с марса и вороньего гнезда, а также с поднятой кормы брига начинают стрелять из пистолей. Два залпа. И не просто куда попадёт, а русские выцеливают выживших после залпа картечью. Потом проклятые варвары забрасывают на ванты свои кошки и перебираются на каравеллу, огромными прямыми саблями, больше на бастардов древних похожих, добивают раненых и трусов, поднимающих руки.

Юрий Васильевич на следующее утро обходил шеренгу пленных датчан. Их не много. Никто просто так не сдавался. Возможно, и захотели бы, но для этого нужно увидеть того, кому хочешь сдаться. Тяжело сдаваться гранате, ядру, мине или полыхающему на корабле пожару. Выжили и были пленены в основном те, кто с первой каравеллы, большого когга и каракки спаслись на лодках. Ну и несколько абордажников тоже не стали гренадёры добивать. А Стрелков вытащил из каютки на захваченном большом когге капитана вполне себе живого, только обделавшегося.

Всего человек пятьдесят. Из них с десяток это капитаны их помощники и вот удача — сам Первый советник короля Дании Йохан Фриис. Понятно, что его первого с переворачивающейся каракки сняли в лодку.

— Дорогой друг, какая неожиданная встреча. Помнишь я говорил, что «Думал, что мы только на том свете свидимся», я и потом так думал. А ты живучий и счастливчик Йохан. И что теперь⁈ Ты потерял флот. Четыре корабля уничтожены, а семь захвачены и усилят русский флот. Ты опозорил короля Кристиана, у нас только один убитый и семеро раненых. А датского флота доверенного тебе нет. Более того, ты лично начал войну против России. И теперь мой царь вправе нанести ответный визит к вам и спалить с кораблей Копенгаген. Ты же прочувствовал на себе хер Фриис мощь наших воющих орудий, а представь два десятка кораблей подойдут к вашей столице и сорок «Фенриров», так называются эти орудия будут целый день палить по Копенгагену и по дворцу Кристиана. Представляешь как всё плохо⁈ И что сделают с тобой, ведь я намерен отпустить тебя домой на маленьком когге. Десятка человек тебе хватит, за остальных пришлёшь выкуп. Сто пятьдесят тысяч серебряных талеров. (4.2 тонны серебра). Да, и брат мой — царь Иван Васильевич ждёт посольство в Москву с извинениями твоего короля, мол это дурачок Йохан сам решил войну вести, а я ему (дурачку) сказал просто наладить с русскими дружеские отношения и узнать, не нужна ли помощь датчан, чтобы уничтожить этот рассадник католицизма на исконно русских православных землях? Ферштейн.