Глава 9

Ленинград, завод "Светлана",

приёмная технического директора.

4 марта 1935 г. 9:00.


— Сергей Аркадьевич просит вас подождать. — Секретарь Векшинского, миловидная женщина лет тридцати с короткой причёской, украшенной последним писком моды — коричневым изогнутым гребешком, державшемся на затылке, в ситцевом платье цвета хаки, явно сделала упор на "подождать", а не на "просит", стараясь при этом не смотреть на нас Васей, устроившихся на стульях прямо перед ней.

"Любопытно, да… Иногда по одному такому штриху в речи секретаря, можно получить больше информации о владельце кабинета, чем вынести из часовой беседы непосредственно с ним самим. Ведь начальник перед своим секретарём редко скрывает своё отношение к посетителям, считая того своим. А недалёкий секретарь или, того хуже, секретарша своих эмоций скрыть не может. Похоже, что мой предшественник особист попил не мало крови у бывшего начальника вакуумной лаборатории. Да и начало моей карьеры ознаменовалось громким арестом Студнева, хорошего инженера, изобретателя. Мурлыкая себе под нос "неприятность эту мы переживём", разворачиваю "Правду". Так, большие перестановки… Енукидзе — ффсё, Акулов его меняет, Прокурором СССР становится Вышинский. Надо будет ночью покопаться в своей памяти, куда я загрузил несколько газет из бывшей истории, но на первый взгляд ничего не изменилось".

"Кстати о предстоящей ночи: вчера мне, как орденоносцу, начальник хозуправления вручил ордер на комнату в старом фонде для сотрудников НКВД в Лесном, а поскольку одновременно меня выписывали из общежития, мы с Василием Щербаковым сегодня до работы перенесли мои пожитки, состоящие из трёх узлов на моё новое место. Моя кровать, понятное дело, осталась в общежитии, в связи с чем на десять утра назначен общий сбор нашей дримтим на базе электровакуумного завода СВЕТовые ЛАмпы НАкаливания. Наш недремлющий тим третьего дня пополнился любителем поспать Петром Скорняковым, тем самым Петей-вахтером первой категории из Свердловской больницы. Пока в качестве стажёра. Его природная смекалка и приобретённая уступчивость женщинам послужит надёжным, по словам Оли, залогом в быстром освоении специальности. Короче на десять часов у нас с Олей назначен поход по комиссионкам, так как выяснилось, что быстро купить мебель можно только там".

""Международный шахматный турнир. Капабланка сдал свою партию Ласкеру". Жаль не догадался подгрузить базу с шахматными дебютами, это, помноженное на мою теперешнюю феноменальную память, позволило бы мне стать чемпионом мира. Алехина, который не приехал на турнир, журналисты явно недолюбливают, смакуя любую колкость Капабланки в его сторону. Или не позволило бы? Какая разница, та партия, что разыгрывается сейчас при моём непосредственном участии, на много интереснее, да и ставки в ней несоизмеримо выше".

"Впереди война… Что сейчас для страны важнее, новый образец оружия или более дешёвая технология производства старого? Что лучше, плохо обученная большая армия или хорошо подготовленная маленькая? Кому руководить армией, "выдающемуся теоретику" или "удачливому практику" эпохи гражданской войны и иностранной интервенции? Однако что-то я кое-где порой возомнил о себе. Не вижу никого кто поинтересовался бы моим мнением по любому из вышеперечисленных вопросов. И это правильно. Делай что можешь (должно) и будь, что будет"…

"Наконец срок нашего наказания подошёл к концу (а может быть просто занят был человек: на его плечах управление огромным предприятием) и высокий симпатичный человек, удивительно пожожий на лётчика Громова, в потёртом неопределённого цвета костюме сам приглашает нас войти. Кабинет, доставшийся Векшинскому от прежнего владельца, резко контрастировал с виденными мной в Смольном, Кремле и Большом доме. Огромных размеров дубовый двухтумбовый письменный стол с инкрустированным в одном стиле бронзой телефоном, настольной лампой и письменным прибором был хаотично заставлен каменными статуэтками животных. Кожаное кресло с высокой резной спинкой прекрасно гармонировало с кожаным же диваном, стоящим вдоль левой стены, но определённо диссонировало с простым столом (и десятком таких же грубо сколоченных стульев) вдоль правой, за которым, судя по разложенным бумагам, и работал новый хозяин кабинета".

Сергей Аркадьевич кивком приглашает нас садиться, а сам погружается в чтение нашей челобитной, поданной Василием с явной опаской.

— Интересно, интересно, — начал несколько агрессивно Векшинский. — и кто же вам согласовал такие темы дипломных работ? А, понятно…

Витиеватую подпись Студнева на наших технических заданиях трудно было спутать с другой.

— Надеюсь, что без принуждения… — быстрый взгляд на мои петлицы. — и всё же не понятно, зачем нам эти антенные переключатели? Неужели нельзя было более нужную тему для завода подобрать.

— Сергей Аркадьевич, — не обращаю внимания на подколку. — это очень важное устройство для военных, оно позволяет использовать одну антенну на передачу и приём. Вот, взгляните на чертёж.

Векшинский начинает внимательно изучать чертёж, изредка задавая вопросы и уточняя размеры. Настроение у него повышается.

— А как будешь частоту объёмного контура подстраивать?

"Всё мы уже на ты, значит — свой брат".

— Вот эта стенка — поршень, ею и буду.

— Пусть так, — технический директор обращается к Василию. — а чем стеклянный балон будешь заполнять.

— Для начала, — не теряется Щербаков. — как и обыкновеные разрядники: парами воды с водородом, а там что испытания покажут.

"Первая атака отбита, вроде".

— А что вдвоём? У одного сил не хватит? — насмешливый взгляд не даёт расслабится.

— Так мы работаем над двумя вариантами, — протягиваю ещё один чертёж. — второй с внутренними резонаторами. Трудно точно рассчитать потери…

— Молодцы, — встаёт из-за стола Сергей Аркадьевич. — сейчас же дам распоряжение начальнику отдела промышленной электроники организовать изготовление опытных образцов. А в цеху вашим шефом будет мастер Валентин Авдеев, не смотрите, что он молодой — парень знающий, учится в заводском техникуме.

"Бинго, он то мне и нужен. Васька морщится, инженеры и в подчинении у студента техникума, ну да не всем удаётся заглянуть будущее"…

Векшинский поднимает трубку, а мы Васей, выйдя из кабинета, решаем не откладывая дела в долгий ящик идти знакомиться с Авдеевым.

В акушерских халатах с застёжками сзади, длинных бахилах и колпачках появляемся в вакуумном цеху. Строгая вакуумная дисциплина приятно удивила. Крашеные стены и потолки, заложенные и заштукатуренные окна, кондиционирование воздуха и хорошее освещение рабочих мест сборщиц создавали обстановку крутого хайтэка, особенно по сравнению с другими цехами, что мы прошли по пути: металургического, механического и заготовительного.

— Евдокия, опять ты надушилась. — с трудом пытается удержать строгое выражение на своём лице молодой парень, на которого нам махнула монтажница. Видно, что она ему очень нравится.

Дуся обиженно надувает подкрашенные губки, чувствуя себя хозяйкой положения, но тут её взгляд переходит на меня и она радостно улыбается.

— Алёша! — ревнивый взгляд мастера Авдеева упирается в Василия, идущего впереди.

"Плохая была идея со знакомством, проносится запоздалая мысль".

Занятые кропотливым однообразным трудом работницы охотно отвлекаются на сцену, которая разворачивается у них перед глазами. Совсем молодые семнадцати — восемнадцати лет, судя по мечтательному выражению их лиц, предвкушают мелодраму; а "пожилые", двадцати пяти — тридцати летние, уверены, что смотрят комедию, и уже набирают воздух в лёгкие.

— Почему посторонние в цеху? — молодой мастер копирует интонации Векшинского.

— Товарищ Авдеев? Мы здесь по поручению технического директора… — пытаюсь я перевести ситуацию на деловые рельсы и замолкаю. Сорок пар глаз, смотрящих в упор, приведут в замешательство кого угодно.

— Директор прислал Дуське ещё двоих… наши кобели уже не справляются… — громкий одобрительный девичий смех, отражаясь от стен и потолка, заполнил собой всё пространство.

Авдеев машет нам руками, мол уходите, и мы, стараясь не перейти на бег, поспешно покидаем с Васей цех.

— Производственная гимнастика, — лицо мастера краснеет от напряжения. — выходи в проход. Иванова, начинай!

Сдаём технологическую одежду кастелянше и расходимся по своим местам. Открытие стержневых ламп откладывается… До завтра…


Ленинград, станция Удельная,

блошиный рынок.

Тот же день, позже.


"Срезаем путь до станции через Удельненский парк, придерживаясь хорошо протоптанной тропинки. Дни стали заметно дольше, на бугорках обращённых на юг снег истончился и кое-где завиднелась земля, а сегодня вдобавок, из-за туч выглянуло солнце. Душа поёт"!

— Ну, как жизнь молодая? — без всякой задней мысли задаю простейший вопрос, который означает: какая прекрасная погода, я себя прекрасно чувствую в этом молодом теле, ты тоже?

— Хорошо… но не так, конечно, как у тебя. — скромно отвечает Оля.

Скашиваю глаза на легко вышагивающую рядом подругу.

"Сегодня она как и я в гражданке. Заметно подтянула физическую форму, бегает с подругами на лыжах в этом парке и на заводском стадионе. Павел опять в командировке в Москве, или это он здесь в командировке из Москвы, понять трудно, наверное всё-таки первое, слышал, что он имеет квартиру в Москве. Объём работы он на себя взвалил огромный: кординирует работу по разработке и изготовлению сразу трёх типов Радио Уловителей Самолётов, действующие образцы которых должны быть показаны летом в Софрино. Это не считая нашего".

"Петя подсказал, что на соседней станции возле психбольницы на пустыре обосновался вещевой рынок (вспомнил, что и сам там бывал в 90-х), где они с Верунчиком недавно купили стол. Он же посоветовал на рынок в форме не соваться — удачи не будет. Так что мы по пути забежали я — домой, Оля — в общежитие, переодеться. По лицу было видно, что Пете очень хотелось пойти с нами, но он был безжалостно оставлен Олей в отделе "за старшего"".

""Не так как у меня"… Загадка на сообразительность… Неужели узнала уже про Танечку из библиотеки КомПОДИЗа, где я всю последнюю неделю изучал патенты на предмет существуют ли уже операционные усилители? Комитет по делам изобретений находится на Невском напротив Гостинного двора, на первом этаже этого же здания — ресторан "Норд" (в моё время, кафе "Север" с потрясающими эклерами), вот эти воспоминания и стоили мне половины зарплаты, когда я захотел отблагодарить Танечку за её помощь и заодно отпраздновать безрезультатное окончание поисков. Пижон! Пустил, называется, пыль в глаза неопытной девушке. Впрочем, не такой уж и не опытной как выяснилось позже в тот день…

"Да нет, не может быть… Скорее всего, просто в общаге подруги описали в красках наш сегодняшний конфуз в вакуумном цехе. Или манипулирует моим сознанием? Заставляет оправдываться и открывать свои карты? А может хочет меня защитить? Поселить меня в их московской квартире? Ну, я ей не Хоботов. Можно сказать только жить начал"…

Рынок нас встретил заплёванными шелухой от семечек дорожками вдоль рядов разложенных на снегу рогож с товаром и пытливыми оценивающими взглядами продавцов.

— Чо ищешь? — из толпы толкущихся у входа продавцов вынырнул вертлявый малый с расширенными зрачками и узнав, что кровать, махнул. — По этому ряду в конце. Спроси Хусаина.

Действительно указанный ряд радовал покупателей товарами для дома: кухонной утварью, кое-какой мебелью, домашними инструментами. Шурша шелухой мы не спеша, но и нигде особо не задерживаясь дошли почти до конца ряда, где меня заинтересовал начищенный до блеска медный тульский самовар со множеством отчеканенных на нём медалей.

— Привет тебе от Креста, — два молодых парня подбегают сзади с боков и подхватывают Олю под локти, а правый, с глумливой улыбкой, показавшей отсутствие двух передних зубов, достаёт из-за пазухи финку, лезвие которой тускло блеснуло на солнце.

Неуловимо быстрым и плавным движением назад Оля освобождается от захватов, правой рукой она перехватывает левое запястье щербатого, сгибает до хруста в суставе и резко тянет его назад, вверх и вправо, одновременно ставя свою правую ногу на его левую ступню и, используя инерцию его ещё не полностью затормозившего тела, закручивает вокруг себя навстречу напарнику. Тонкая длинная финка, описывает в воздухе дугу и легко входит в живот бандита слева, слышится глухой треск рвущихся связок и с громким охом щербатый валится на землю.

Раненый удивлённо глядя на деревянную рукоятку ножа, торчащую из его правого бока и, наклонясь вперед, судорожными движениями рук обхватывает правое бедро, по которому хлынула из-под бушлата чёрная кровь, безуспешно пытаясь её остановить. Секунда-другая и от боли или от резкого падения кровяного давления он теряет равновесие и как куль валится вперёд на лежащего на земле подельника. Сделав полушаг влево, Оля без замаха бьёт в лоб всё ещё скулящего "правого" бандита носком сапожка, отправив того в нокаут. Затем быстро приседает и стараясь не запачкаться в крови ощупывает лежащих.

— Кажется в печень…не жилец, — её спокойный полушопот выводит меня из оцепенения. — а второму скажи когда очнётся, что, мол, из ревности в драке случайно убил товарища.

"Владелица самовара уже быстро пакует свой товар на тележку, через пару минут её и след простынет… Те же, что подальше вряд ли видели саму схватку, так что — они не в счёт… Вот это подруга у меня! На скаку остановила двух жеребцов, без видимого напряжения… Сильна!.. Сильна-то сильна, но где были её мозги? В одежде Маньки (другую, однако, взять негде) припёрлась на место встречи криминальных элементов. Может она это просто на охоту сходила? Как женщина с чувсвом повышенной социальной справедливости. Нет, скорее всего, это всё же обычная ошибка, которая бывает и со старухой, а не только с такой ладно сбитой"…

"Появились первые "свидетели", которые жадно интересуются подробностями происшествия, в ряды которых затесалась и Оля, привнёсшая в толпу идею о пьяной драке".

— Так, граждане, — вступаю я голосом Остапа Бендера. — кто был свидетелем?

Толпа сдает на пол шага назад, продолжая завороженно смотреть на большую лужу крови и два неподвижных тела, но не думая расходиться.

"Вот только Оли что-то уже не видно. История о пьяной драке зажила своей жизнью, обрастая новыми подробностями, в частности драка стала явно проигрывать мести из ревности, что ж тоже ничего. Наконец-то, когда бандит со следом подковки на лбу стал проявлять первые признаки жизни, появляется милиционер, облегчённо вздыхает увидев моё удостоверение, но прочитав его понимает, что расчёт на передачу дела в милицию на транспорте (рядом территория железнодорожной станции) не оправдывается. Я — по сути случайный прохожий и переправить дело мне не удасться. Он побежал звонить в отделение, а я, похоже, застрял здесь надолго".


Ленинград, завод "Светлана".

Тот же день, 19:00.


"Целый день псу под хвост… Хорошо хоть "щербатый" оказался сообразительным парнем и быстро понял, что 139 статья (превышение необходимой самообороны, до трёх лет, по УК РСФСР от 1926 г.) лучше, чем 136-ая (убийство, до десяти лет) и, превозмогая сильную боль в ноге, дождался пока дознаватель, не очень грамотный рабочий парень, закончит писать протокол и, подписав его, был отправлен в тюремную больницу. Мой рапорт подтвердил его версию и довольный следователь, искренне поблагодарив меня за помощь, принялся писать постановление о передаче дела в суд".

"Одна только фраза "щербатого", сказанная им когда милиционер побежал звонить, о том, что Маньку уже несколько раз до этого видели на барахолке, не даёт мне покоя. Выходит всё-таки Оля сама спровоцировала бандитов. Зачем?… На ловца и зверь бежит, скорее всё же на ловчиху".

Знакомая фигурка пружинисто отделяется от стены пустого коридора напротив входа в особый отдел и вопросительно смотрит на меня.

— Всё нормально, — успокаиваю свою соратницу. — он будет молчать о тебе. А зачем ты туда ходила столько раз до этого?

— Надоело ждать, — как-то даже с облегчением ответила Оля. — решила ударить первой.

— А не боишься, что в следующий раз они просто выстрелят из-за угла? — опрометчиво повышаю голос.

— Этим скоро будет не до меня. — переходит на шопот она. — Помнишь мы подгрузили в память по несколько номеров газет из старых? Я недавно прочла статью 36-го года из "Вечернего Ленинграда" о суде над бандой грабителей, которая действовала с 34-го года. Решила помочь милиции…

— Как? Поубивать и покалечить их что ли? — снова начинаю закипать я.

— Нет, конечно, — невозмутимо продолжает Оля. — нашла в справочном бюро адреса основных участников, немного последила, узнала где тусуются, кому сдают товар и несколько раз прошлась по барахолке…

"Это объясняет её частые отлучки в последнее время, а я то грешил на дела амурные".

— Ну и чего ты добилась? Труп и калека? — тоже перехожу на шопот.

— Сунула список членов банды и барыг, места ограблений в карман убитому.

"Хм… В общем логично, должны всё равно проверить, а когда милиция найдёт улики и пойдут аресты, бандиты начнут охоту на "щербатого". Ну а я был нужен для подстраховки, если что-нибудь пойдёт не так, отмазывать от милиции. Значит только я думал, что мы идём покупать кровать. На чём спать теперь? Для сна она мне точно будет не нужна ввиду отсутствия наличия, но и без неё никак — замучают советами. Кстати, надо будет Петю спросить по чьему совету он посетил эту барохолку"…

— Товарищ Чаганов! — из-за открывшейся двери показался Петя Скорняков. — Почудился голос ваш из-за двери, к телефону вас зовут.

"Почудился ему, надеюсь стучать не начал. Надо его на завод Козицкого отселять, а то к новой ставке в отделении привязали новую точку".

— Чаганов слушает.

— Здравствуйте, вас беспокоит Яков Перельман из редакции "Молодая Гвардия". — зачастил молодой радостный голос тоном распространителя герболайфа. — Мне посоветовал связаться с вами товарищ Косарев…

— Здравствуйте, Яков Исидорович, — стараюсь сразу успокоить говорящего. — очень рад вас услышать! Только благодаря вашим замечательным книгам решил стать инженером.

Перельман явно польщён и не теряя времени начинает ковать железо пока оно горячо.

— Наша редакция планирует открыть этой осенью на Фонтанке Дом занимательной науки и техники, правда пока в здании идёт ремонт, но этим летом мы арендуем павильон в ЦПК на Елагином острове. Так вот, мы ищем интересные экспонаты, которые могли бы побудить тягу молодёжи к занятию наукой и техникой, а взрослых к поощрению этой тяги. Мы считаем, то что работающий экспонат убеждает лучше, чем самое распрекрасное описание в книге.

— Полностью с вами согласен, товарищ Перельман. — с трудом нахожу паузу в его скороговорке.

"Неуёмная энергия в этом, по местным меркам, старом человеке (далеко за пятьдесят). Наверное подобную речь произносит не первой сотне "потенциальных инвесторов"".

— Отлично, тогда приглашаем вас с вашими предложениями на заседание нашего попечительского совета через десять дней 14-го марта у нас в редакции Невский 28, дом Зингера в 11 часов утра.

"Хм, а ведь если удасться сделать действительно интересное для детей устройство или прибор, это может стать более значимым моим достижением, чем магнетрон или там рлс, оно может привлечь в науку новые таланты".

Оля с Петей вопросительно смотрят на меня.

— Ну что, все свободны, — сотрудники особого отдела с радостным возбуждением начинают убирать документы со столов. — а вас, товарищ Мальцева, я попрошу остаться…

Обрадованный стажёр ускорил приборку стола и попрощавщись исчезает. Мы снова выходим в коридор.

— А это не подозрительно, что мы всё время выходим поговорить в коридор? — стараюсь я расширить свой кругозор в чекистском деле.

— Да нет, — оживляется Оля. — сейчас в основном слухачи сидят, им всё равно, даже лучше, так как в рапорте писать меньше. Хотя вот сейчас подумала, ты ж у нас фигура не простая, может уже начали тебя на магнитофон писать, вдобавок к нашим рапортам.

— Каким рапортам? — я аж подпрыгиваю на месте.

— К каким, к каким, — усмехается подруга. — да к нашим с Петей, только, я думаю, ими дело не ограничивается.

— А почему ты меня не предупредила? — начинаю потихоньку закипать от её насмешливого тона.

— Так а зачем тебя волновать, — взгляд Оли становится жестким. — занимайся спокойно своими железками. Я пишу про твоих девиц, Петя о посетителях. Не волнуйся, я его проинструктировала как правильно составлять рапорта. А ты что думал у нас тут филиал Большого Дома занимательной науки с экскурсоводами в костюмах сотрудников ГБ?

"Ну да, как и следовало ожидать, я остаюсь виноватым: своими бестактными вопросами испортил девушке настроение"…


Ленинград, проспект Энгельса 13,

Коммунальная квартира, 4 марта 21:00.


По тёмной лестнице наощупь поднимаюсь в свою квартиру на третьем этаже, безуспешно щёлкая выключателями на лестничных площадках, расположение которых запомнил при первом утреннем посещении моего нового жилища.

"Надо будет подтолкнуть Архангельского с его прибором ночного видения, это же-незаменимая вещь для припозднившегося жильца. Когда ещё сумеем извести "родимое пятно царизма": тягу граждан к выворачиванию лампочек в подъездах".

Мысли переключаются на высоковольтные конденсаторы и диоды, без которых ПНВ не осуществим. На этой негативной ноте упираюсь в дверь квартиры, которой предстаит стать мне родным домом. Из замочной скважины бьёт яркий луч света, так что трудностей с открытием входной двери у меня не возникает, захожу в освещённую прихожую и раздеваюсь и вешаю шинель на пустую вешалку.

"Странно, неужели никого нет дома"?

Отвечая на мой вопрос, в длинный коридор, разделяющий два ряда дверей, вылетают три собаки и начинают самозабвенно лаять, а из кухни, примыкавшей к прихожей, выглядывает с десяток любопытных лиц.

— Здравствуйте, — говорю я, подходя поближе. — я — новый жилец. Зовут меня Алексей.

Народ отхлынул внутрь кухни, как аборигены при виде Миклухо-Маклая, оглядывая меня с головы до ног.

— Вы лучше скажите, — берёт на себя инициативу пожилая женщина с красным лицом в старом длинном халате неопределённого цвета, распаляясь всё более и более от звука своего голоса и в конце фразы переходя на крик. — выбудете платить за свет за прошлый месяц?

"Понятно, мой предшественник сбежал не заплатив"…

— А о какой сумме идёт речь?

Несмотря на очевидную общность интересов жильцов квартиры по солидарной оплате счёта за электричество, не все участники собрания поддерживали спикершу.

— А почему это он должен платить за дядю? — ровесница "спикерши" с папиросой в зубах, одетая как совслужащая в серую строгую длинную юбку и жакет, не может скрыть своей неприязни к ней.

— Что ж нам теперь самим за товарища платить? — мужчина средних лет в потёртом старомодном пиджаке с небольшой бородкой и тщательно подбритыми усиками явно что-то имеет против "товарищей".

— Это не справедливо. — молодой парень в синей косоворотке, сидящий на табуретке рядом с беременной женой, стучит своим пудовым кулаком по колену.

— Шесть рублей двадцать три копейки, — благообразного старичка в очках дергает за руку жена.

"Похоже противоречия в этой квартире лежат не только в экономической сфере"…

— Поступим так, — резко прерываю дискуссию. — я заплачу сейчас, а потом получу эти деньги с бывшего жильца. Идёт?

— Идёт. — Отвечает народ с оттенком разочарования от упущенного зрелища и устремляется к выходу.

Расплачиваюсь с Ипполитом Януарьевичем тем самым благообразным старичком и выхожу в прихожую, в которой заканчивается хвост очереди в уборную.

— Шинель советую в прихожей не оставлять, — насмешливо замечает стоящий последним щёголь с подбритыми усами. — а то поутру можете её и не найти.

У моей двери стоят два бумажных мешка из редакций "Комсомольская правда" и "Смена" с письмами фанатов.

"Тяжёлые, блин… А что, неплохая комната… два окна… метров двадцать пять… потолок три с половиной… правая стена-перегородка не доходит до потолка сантиметров на двадцать… зато ближняя к чёрному ходу"…

— Развели псарню! — из коридора послышался истошный лай собак. — Я на вас в суд подам.

— Они ж тебя не кусают! — чтобы вести дискуссию, оказывается, нет необходимости выходить в коридор.

— Как-то не так я себе представлял квартиру холостяка… — мысленно замечаю я, укладываясь на постель из писем поклонниц, некоторые из которых были даже надушены. — что ж есть время до утра заняться разбором релейных схем. Начну с полного сумматора. Сублимация — это то, что нужно мне сейчас, спасибо доктор Фрейд.


Ленинград, проспект 25 Октября д.28,

Издательство "Молодая Гвардия", 14 марта 11:00.


Из-за чуть приоткрытой двери кабинета главного редактора доносится оживлённый разговор: обсуждают проект макета межпланетного корабля, предложенный самим Циолковским.

"Это надолго…, судя по многоголосице, доносящейся из-за двери, в обсуждении принимают участие человек семь-восемь. Хм… специальный отсек — космический огород, космонавты в длительном полёте к другим планетам должны иметь свежие овощи… резонно".

Встаю со стула и делаю знак секретарше, что, мол, посижу в холле, та с виноватой улыбкой поддерживает моё решение. Подхожу к огромному окну, выходящему на Невский. Где-то читал, что окна такого размера стали использовать в проектах зданий только с применением в строительстве металлоконструкций. Архитектура Дома Книги ещё интересна тем, что медные водосточные трубы спрятаны внутри стен. Сейчас моросит дождь перемежающийся мокрым снегом. Прикладываю ухо к стене, нет, потока воды не слышно. С другой стороны холла меньшее по размеру окно выходит во внутренний дворик, перекрытый стеклянной крышей, усиленной изогнутыми металлическими балками. В холе достаточно многолюдно, редакторы и технические работники выходят сюда поболтать и покурить. На удивление принудительная вентилляция справляется со своей задачей не плохо.

Неподалёку о ком-то сплетничают две девицы лет двадцати пяти, небольшого роста со вкусом и модно одетые. Та, что ближе ко мне манерно курит длинную сигарету, вставленную в чёрный мундштук, изредка бросая на меня поощряющие взгляды и периодически отводя плечи назад, чтобы подчеркнуть и без того выдающиеся формы.

"Неплохо работает орден, даже, пожалуй, лучше моей рыжей карликовой таксы из далёкой-далёкой прошлой жизни".

— Лидия Корнеевна, шо у нас с "Прыжком в ничто", — молодой высокий парень в широкой серой рубашке, синих нарукавниках, узбекской тюбетейке и остро отточенным карандашом за ухом обращается к моей соседке с мундштуком. — закончили вычитку?

— Осталось несколько страниц. — ледяным тоном отвечает она, сохраняя добродушное выражение лица, её подружка при этом не скрывает своего презрения к подошедшему.

— Уже месяц прошёл, товарищ Чуковская, — парень игнорирует невербальные знаки подруг. — я, как ответредактор, вынужден доложить Михал Юрьевичу.

— Да хоть Александру Сергеевичу, — зло шипит Чуковская в спину удаляющемуся редактору не двигаясь с места. — Ты знаешь, кто получил квартиру Бориса Житкова на Петроградке? Этот самый Беляев, чьи бредни я сейчас вычитываю. Отец ничего не смог сделать…

— Товарищ Чаганов, — в двери приёмной показалась секретарша главного редактора. — прошу вас заходите. Множество голов повернулось в мою сторону.

Беру свой тубус и, ведомый Яковом Исидоровичем, попадаю в пустой и совершенно безликий кабинет главного редактора Гальперина М.Ю., неотличимый от тысяч близнецов: длинный стол для заседаний, графин с водой и одним стаканом, стулья рядом, письменный стол и два портрета за ним на стене.

"Здесь-то, пожалуй, и отличие — это Максим Горький и ещё кто-то не очень знакомый… Демьян Бедный"?

— Вот доска, — кивает он на ученическую доску с мелом и мокрой тряпкой, стоящую слева от двери на двух стульях.

Постепенно кабинет наполняется людьми, возвращающимися с перерыва и с интересом поглядывающими на мой плакат.

— Продолжим, — встаёт Перельман. — товарищ Чаганов, вам слово.

— Тут у меня, конечно, не космический корабль, — киваю на чертёж за моей спиной (слышится смех, в кабинет заходит Абрам Иоффе) — но, по моему, значение вычислительной машины для будущего человечества также трудно переоценить.

Кратко описываю устройство компютера на телефонных реле: 16 двоичных разрядов, 4 регистра, 32 ячейки памяти данных, несколько команд (сложение, инверсия, запись/чтение в память и на ввод/вывод, переход), программа находится на перфоленте. Всего чуть меньше семисот реле, ввод данных тумблерами, вывод — на лампочках.

— Постойте, молодой человек, — в разговор вступает не типичный профессор, а, скорее генерал (седая борода, высокий лоб, умные глаза и военная выправка). — семьсот реле это же огромный шкаф, не считая блоков питания. Чем ваша машина лучше обычного механического арифмометра, который не требует питания, умеет ещё вдобавок вычитать, умножать и делить, не говоря уже о том, что он легко помещается на письменном столе.

— Ну, начну с того, — стараюсь избегать компьютерного жаргона. — что зная как складывать и инвертировать данные, машина легко сможет вычитать, умножать, делить, извлекать корни, возводить в степень и так далее. Практически любая операция ей под силу. К тому же, вычислитель будет работать круглосуточно, без перерыва на обед. Питание и размеры — это существенный недостаток, который, я думаю, со временем может быть преодолён.

— Скажите, — продолжает "генерал-профессор", с удовольствием выслушав мой ответ. — 16 двоичных разрядов — это где-то 65 тысяч. Маловато-то для серьёзных рассчётов. Почему вы не хотите использовать экспоненциальное представление чисел? Это значительно расширит диапазон вычислителя.

— Но сильно усложнит устройство управления, — отбиваю я этот трудный мяч. — кроме того, используя память данных, программа сможет работать с очень большими числами, выполняя операции по частям.

— Товарищ Чаганов, — бесцеремонно встревает в разговор некто, по виду "лирик". — а почему эта заумная машина должна быть интересна школьникам? Что в ней увлекательного?

— А возможность самому составлять программы для машины, — без раздумий парирую я. — изучив команды и устройство железного вычислителя, составив программу, любой пионер сможет соперничать с большим коллективом взрослых живых вычислителей. Это даст ему больше пользы, чем, скажем, экспонат развивающий воображение.

Последовала бурная дискуссия о преимуществах и недостатках различных экспонатов, в которой приняли участие почти все присутствующие.

"А ведь знакомо мне лицо этого "профессора-генерала"… Алексей Николаевич, так, кажется, его назвали… Крылов, академик Крылов, надо же, откликнулся на просьбу Перельмана"…

— По моему, это гениальная вещь — слова академика чётко прозвучали во внезапно образовавшейся паузе. — я знаете, молодой человек, и сам раздумывал над устройством вычислительных машин, но то, что предлагаете вы — совершенно блестяще.

"Пришлось, конечно, обобрать слегка немецкого изобретателя Конрада Зюса (только в идее компьютера на реле), но перефразируя слова Александра Суворова, чего их басурман жалеть".

Совет единогласно голосует за включение моего проекта в план работ и поручает мне разработать в трёхмесячный срок принципиальную схему устройства, список необходимого и смету работ. В сопровождении Иоффе и Крылова в приподнятом настроении выхожу в холл.

— Пока вы, товарищ Мишкевич, — маленький человечек в круглых роговых очках (очень похожий лицом на шахматиста Ботвинника) сжав кулаки бесстрашно наступал на давешнего гиганта в узбекской тюбетейке. — остаётесь ответственным редактором, ваша редакция не получит ни одной моей книги!

Работники и посетители редакции инстиктивно стали образовывать круг вокруг соперников, предвкушая бесплатное развлечение. У того же окна, в той же позе Лидия Чуковская издалека с мстительной улыбкой наблюдала за развитием событий.

— Товарищ Бронштейн, — первым реагирует Абрам Фёдорович. — а что это вы тут делаете в рабочее время?

Этот простой вопрос вызвал полное замешательство у нападающего, как будто его растолкали во время сновидения и он сейчас пытается сообразить где он.

— Знакомьтесь, это Алексей Чаганов, — не даёт ему опомниться Иоффе, окончательно разряжая обстановку. — Матвей Бронштейн, старший сотрудник нашего теоретического отдела.

Вздох разочарования проносится в холле, Чуковская стремительно покидает место не совершившегося происшествия.

— Матвей Петрович, Алексей предложил очень интересное устройство, нам надо обязательно это обсудить, может быть посоветовать что-нибудь. Договоритесь о встрече на следующей неделе. — Кровь отхлынула от лица Бронштейна.

"Ирония судьбы, взбалмошная неудовлетворённая баба играет жизнью талантливого физика. "Ничто не ново под луною: что есть, то было, будет ввек""…

— Абрам Фёдорорович, — догоняю Иоффе уже на лестнице. — у вас работает Боря Коломиец?

— Да, во второй бригаде, — профессор морщится, то ли от неприятного воспоминания, то ли от того, что был не вовремя остановлен назойливым юношей. — вы знакомы?

— Учились вместе в ЛЭТИ, он — на два года старше.

— Понятно, — Иоффе поворачивается ко мне держась за перила. — только покидает он нас, переходит, так сказать, на вольные хлеба.

"Олина информация, как всегда, точна".

— Хотите его вовлечь в ваше начинание? — не смог удержать своего любопытства профессор.

— Нет, просто услышал на "Светлане", где я служу, об установке по катодному распылению, что заказывал Коломиец. — тороплюсь изложить самую суть. — Так вот, у нас в ОКБ возникла идея использовать такую же для напыления тонких плёнок металлов для производства электрических сопротивлений и конденсаторов.

— Идеи из вас просто фантанируют, Алексей, — Иоффе начинает снимать пальто, настраивась на долгий разговор.

Мы поднимаемся на несколько ступенек и направляемся к холлу, мгновенно опустевшему под раздражённым взглядом главного редактора.

— Вы работаете вместе с Павлом Ощепковым, не так ли? — полный мужчина с опаской опускается на выглядящий хлипким стул. — И хотите заказать у нас установку?

"Ну правильно, а как иначе? Что самое главное в науке? Деньги, деньги и… деньги".


Ленинград, площадь Стачек,

Московско-Нарвский Дом Культуры, 7 мая 11:00.


— Творец самого замечательного технического достижения нашего времени А.С.Попов, — секретарь Московско-Нарвского райкома вознёс указующий перст к небу. — получил от царского правительства нищенскую подачку в 300 рублей и пренебрежительный отзыв о своём изобретении. Он умер в безвестности.

Сидящие на сцене зала Дома Культуры имени Горького под большим портретом Попова в президиуме торжественного собрания, посвящённого 40-летию радио, академики Крылов и Вавилов весело переглядываются. Наша троица Павел Ощепков, Олег Лосев и я сидим в ложе второго яруса справа недалеко от сцены. Строгий зал без намёка на украшательство напоминает, скорее, лекционный зал своим крутым подъёмом партера и ступенчатой линией балконных ярусов. Олег напряжённо вглядывается в зал, ища кого-то.

"Ищет Константина Кракау… Согласился придти сюда только для того, чтобы встретить его. Неделю назад выдал Лосеву под "большим секретом" метод очистки кремния от примесей, точнее тетрайодида кремния, в котором самая "упрямая" примесь — бор (почти не устранимая зонной плавкой кремния) может быть удалена сравнительно просто. Набросал чертёж установки для синтеза и разложения тетройодида, при этом полностью исчерпав всю доступную мне информацию на эту тему, и оставил Олега один на один с идеей, а на завтра тот выдал план работ на пять лет, с разбивкой по годам, по полной "цифровизации" экономики СССР. Шучу, конечно, но объём работ и круг лиц, которых надо вовлечь в проект по созданию установки получения "чистого" кремния (пригодного, пожалуй, лишь для сплавных силовых диодов и низкочастотных транзисторов) с удельным сопротивлением в несколько сот ом на сантиметр (примерно в тысячу раз худшим, чем сопротивление чистого кремния), Лосев представлял себе много лучше, чем я. Так вот Кракау из Государственного Оптического Института являлся всеми признанным экспертом по кварцу и кремнию в Ленинграде. Сам я здесь ради возможной встречи с Сергеем Ивановичем Вавиловым директором ГОИ и ФИАНа, недавно ставшим академиком, по вопросу своей РВМ, так как Ощепков, встречавшийся с ним по теме радиоуловителя, охарактеризова Вавилова как человека энциклопедических знаний и острого ума. Павел же, в отличии от меня, старого циника, и Олега — трудоголика, замкнувшегося на одной теме, пришёл на это собрание по воле сердца, действительно осознавая всё значение этого события для науки и людей и поэтому сейчас он не щадит своих ладоней в конце выступления секретаря, а мы с Лосевым лишь изображаем аплодисменты".

По боковой не широкой гранитной лестнице с толстыми черными перилами, выточенными, казалось, из цельного бревна, втроём спешим вниз в небольшой центральный вестибюль и дальше к выходу под недавно достроенный козырёк меж двух корок полуоткрытой книги (ДК имеет такую форму), спасающий сейчас публику от весеннего ливня, ждать выхода президиума.

Минут через десять из широко открытых дверей появилась процессия "состоятельных кротов" в летних плащах, шляпах и с массивными складными зонтами, которая почти сразу упёрлась в толпу менее предусмотрительной молодёжи.

— Алексей Николаевич, — пользуясь секундной задержкой, обращаюсь к академику Крылову. — это я — Чаганов, мы с вами встречались в "Молодой Гвардии".

— Как же, как же, — академик неожиданно проворно для своей массивной фигуры поворачивается и подхватывает под руку, стоящего позади коллегу. — Серёжа, вот тот юный гений о котором я тебе рассказывал, что предложил конструкцию того универсального вычислителя на электрических реле.

— Интересно, интересно, — вперёд протискивается высокий представительный мужчина в чёрном английском макинтоше. — Вавилов Сергей Иванович.

— Алексей Чаганов. — Из природной скромности решил не оспаривать ни свою скрытую гениальность, ни очевидную юность.

— Вы знаете, Алексей, — сказал Вавилов, крепко пожимая мне руку. — мы немного поспорили с академиком Крыловым насчёт возможностей вашей машины. Мне кажется, что в предлагаемом вами варианте конструкции, она почти бесполезна: никаких серьёзных рассчётов на ней не сделать, а если, как вы предлагаете, выполнять операции по частям, то скорость вычисления вряд ли превысит скорость обычного расчётчика. Таким образом, вся выгода её использования лишь в том, что ваш механический вычислитель сможет работать круглосуточно, без перерыва на обед, что тоже для меня не очевидно.

— Это верно, — краем глаза вижу как Павел и Иоффе обмениваются дружескими приветствиями. — но я и не ставил никаких серьёзных научных задач перед этим макетом-демонстратором. Для решения таких задач надо идти на усложнение релейной вычислительной машины: использовать представление с плавающей запятой, расширить разрядность представления двоичных чисел, добавить новые операции: умножение, деление и впятеро увеличить скорость исполнения операций, то РВМ сможет легко заменить сто вычислителей. Судите сами: 22-х разрядное двоичное слово делится на 6-ти разрядный порядок и 14-ти разрядную мантиссу, получается диапазон от двойки в 64-й степени до двойки в минус 64-й.

— Ну положим точность больших и малых чисел будет разной, — заметил Крылов. — а так да, большая часть наших корабельных задач будет этому железному монстру под силу.

— Вот именно монстру, — не сдаётся Вавилов. — сколько же ваших реле потребуется для него?

— Около двух тысяч, — парирую я быстро. — это если ещё расширить память до 64-х ячеек.

— Да я вижу вы основательно подготовились, — улыбается мой оппонент. — хорошо, давайте ваши предложения: просто изложите на бумаге то, что сказали сейчас, а я попробую обсудить этот вопрос в Академии Наук.

— А ещё совсем недавно был шалопай-шалопаем, — Аксель Берг в морской форме с орденом Красной Звезды появляется из-за спин академиков.

— Так это когда было, Аксель Иванович, в молодости. — Отвечаю в тон ему, начисто закрывая тему моего чудесного просветления.

— Товарищи, не задерживаемся, — секретарь крайкома самоотверженно бросается грудью под струи разошедшегося не на шутку ливня, добавив не оборачиваясь. — нас ждут на открытии выставки.

Молодые люди вокруг нас вдруг странным образом сорганизовались и двинулись налево от входа по направлению к соседнему Дому Техники вслед за непромокаемым секретарём, смеясь и подталкивая друг друга и не замечая луж, бурлящих от ударов тяжёлых капель дождя. Под навесом остались лишь "состоятельные кроты" и я, растерянно глядящие вслед ушедшим. Одним из последних вышагивал Олег Лосев, о чём-то увлечённо беседующий с симпатичной стройной женщиной.

"Неожиданный поворот, символичный"…

— Ну что, господа, — академик Крылов взялся за свой зонт. — и нам не грех поторопиться.


Ленинград, площадь Стачек,

Дом Техники, позже тот же день.


— Олег, ну как продвигается наше дело… молодое? — киваю на отошедшую от него давешнюю спутницу.

— Ты это о Вере Лепешинской, — он игнорирует мою подначку. — так она моя коллега из Центральной Радио Лаборатории, занималась фотоэлементами на полупроводниках и купроксными выпрямителями. Её бы к нам в лабораторию? К тому же, она бывшая жена Кракау. Вера говорит, что он, действительно лучший специалист по кварцевой посуде, но работать забесплатно не будет. Даже, скорее всего, по личному договору не станет. Тут нужно действовать официально через руководство оптического института.

— А где она сейчас работает? — Бросаю взгляд на длинные ряды столов, покрытые красным ситцем, с продукцией ленинградских заводов и НИИ.

— В Индустриальном институте, доцентом. — В голосе Лосева послышались мечтательные нотки.

— Не жалей, Олег, — хлопаю его по плечу. — у неё ж все время идёт на обучение студентов. — да мы с тобой за это время столько всего наворотим, что профессора с доцентами обзавидуются. Кстати, через неё можно будет хороших студентов на практику заполучить. Начинаем бегло "ходить по витринам" пока вместе не утыкаемся в разложенные на столе кварцевые резонаторы, запаянные в привычные стеклянные корпуса электронных ламп. Поднимаю голову и вижу красочную надпись красным по белому: завод "Вибратор".

"Что ж, название довольно точно отражает суть".

— Здорово, Паша! — Олег пожимает руку, мужчине одних с ним лет, сидящему за столом с заинтересовавшими нас изделиями. — Знакомьтесь, Пал Палыч Куровский, бывший заведующий кварцевой лабораторией из ЦРЛ.

— Сейчас начальник отдела измерительных приборов, — Куровский с гордостью кивает на столы занятые многочисленными деревянными и металлическими ящиками. — наша продукция: мосты для измерения емкостей и индуктивностей, там дальше — резонансные волномеры от коротких до длинных волн, гетеродинные волномеры, звуковые генераторы и приборы для измерения угла диэлетрических потерь. Ну и кварцевая лаборатория не отстаёт… выполняем работы на заказ, включая УКВ диапазон.

— Чем кристаллы пилите? — Хором спрашиваем с Олегом.

— Пилами алмазными, в Швеции покупаем. Приходите, всё покажем.

"Это мы удачно зашли, будем знать чем пилить наши стержни".

— Скажите, товарищ Куровский, — на всякий случай спрашиваю я. — у вас мыслей по выращиванию кристаллов кварца не было?

— Как не быть? — Пал Палыч охотно откликается на эту тему. — Сам обращался с этим к академику Ипатьеву, только не вышло ничего: высокое давление и температура в щелочном растворе требуют специальных сплавов.

— Да вы сами можете узнать прдробнее у сына Владимира Николаевича, — почувствовав моё недоверие продолжает он. — в конце нашего ряда его стол, Институт Высоких Давлений.

Идём дальше, Комбинат мощного радиостроения им. Коминтерна демонстрирует свои новейшие динамические громкоговорители на постоянных магнитах, заменившие такие же с катушкой подмагничивания. На их основе были построена громкоговорящая установка "Максима Горького" "Голос с неба". Затем установка ЛЭТИ для ультразвуковой дефектометрии металлических листов с демонстрацией дефектов на световом экране.

"Не ожидал… только вот на токой выставке и можно оценить научный потенциал Ленинграда"!

Загрузка...