Легион павших. I - III Акт

— 4 -

Аелитт отстранилась. Посмотрела на останки Ооки, затем на Къярта. Слезла с его живота и села рядом.

— Не дергайся, — тихо произнесла она и коснулась его лба когтем, оставив длинную царапину.

Аелитт рисовала печать: вырезала ее прямо на коже, и вскоре из-за боли, охватившей весь лоб, Къярт перестал различать ее рисунок. И что фурия собиралась сделать? Полностью лишить его возможности двигаться? С перерезанными подколенными сухожилиями и бицепсами его подвижность была сравнима с подвижностью колоды, а скрутившая внутренности боль не позволяла даже перекатиться на другой бок. Похоже, тот удар в живот не прошел бесследно, и Къярт все отчетливее ощущал подступающую к горлу вместе с кровью тошноту.

Аелитт оставила его лоб в покое, вернула левой руке человеческий облик и принялась царапать свою ладонь когтем, излучающим слабое красное мерцание. Къярт забеспокоился всерьез. Что, если она попытается как-то подчинить его себе? Не угрозами, а чем-то схожим с печатами некромантов, только примененных к живому человеку. Он ведь по-прежнему ничего не знал о магии, которой владели фурии. Но что бы Аелитт ни намеревалась с ним сделать, он никак не мог ей помешать.

Завершив рисунок, фурия прижала ладонь к его лбу, соединив две печати. Тело захлестнули волны жара.

Этот жар был сродни тому, который Къярт чувствовал, когда поглощал чужую жизненную энергию — только намного живее, своевольнее, неконтролируемее. Он собирался в мягкие теплые комки над локтями и под коленями, растекался в животе, словно растопленный на солнце мед, согревал щеку, на которую пришелся первый удар Аелитт.

Боль угасала.

В непонимании, Къярт уставился на фурию. Ее глаза были закрыты, а веки подрагивали.

Чертово место и чертова Аелитт.

Она исцеляла его раны, и поняв, что один из бицепсов полностью восстановился, Къярт предпринял последнюю, отчаянную попытку прикоснуться к руке, что лежала у него на лбу.

Аелитт перехватила ее не глядя, и только после этого открыла глаза и с упреком посмотрела на него.

— Все никак не угомонишься, мышонок? — спросила она, устало улыбнувшись. — Лежи смирно, я еще не закончила.

И снова закрыла глаза.

Къярт не стал пытаться что-либо сделать, когда зажила вторая, пока еще свободная рука. Все было тщетно. Его скорости не сравниться с реакцией фурии. Пусть Фелис и потрудился над его телом, это было всего лишь тело человека.

Последней зажила выцарапанная на лбу печать. Боли не осталось. Способность двигаться вернулась, но это не слишком меняло его положение.

— Так намного лучше, — Аелитт убрала ладонь от его лба и отпустила предплечье. Поднялась на ноги. — Вставай.

Она приглашающе протянула ему руку.

Приподнявшись на локтях, Къярт пытался сообразить, в чем же подвох.

— Ты же столько раз хотел сделать это, мышонок, — Аелитт усмехнулась. — Так чего теперь медлишь? Или тебе интересно прикасаться ко мне, только если я против?

Чертова Аелитт.

Сжимая ее ладонь в своей, Къярт ждал, что больше не почувствует тока чужой жизненной силы в руке. Возможно, той печатью фурия не только залечила его раны, но и как-то подавила его силу. Или же с помощью крови обрела к ней иммунитет.

Эссенция жизни хлынула переворачивающим все вверх дном потоком. Ее объемы и рядом не стояли с теми, что хранили исполины, но сколько бы Къярт ни поглощал ее, она не убывала — словно бы скорость ее восполнения превышала скорость поглощения.

Къярт успел заметить, что часть чешуек вокруг глаз Аелитт пропала, когда ее рука тут же выскользнула из его, пальцы сжались на запястье, и она, оказавшись за его спиной, заломила ему руки.

— Довольно, мышонок, — проворковала она и ткнулась носом в его шею. — Тебе не сбежать от меня, как бы ты ни старался. Смирись с этим.

Она мягко толкнула его в сторону столбов, между которых он провел не одну неделю.

— На колени.

Аелитт права: ему не сбежать. Только если случится какое-то чудо, но Къярт не верил в чудеса. Но и подчиняться не собирался. Даже если ему сидеть здесь до скончания времен, он не станет облегчать Аелитт задачу.

— Я не хочу снова делать тебе больно, мышонок. Я не такая, как ты. На колени, — повторила она.

Проклиная все на свете, он выполнил приказ.

— Умница.

Кандалы снова защелкнулись на запястьях.

Закончив с ним, Аелитт осмотрела место драки с Оокой. От вида его ошметков, рваных, сочащихся кровью, к горлу подкатила тошнота, и Къярт отвернулся.

— Глупый крошка-мышонок, — Аелитт покачала головой и принялась убирать останки.

Она не спешила. Делала все медленно, будто бы нехотя, но и не звала никого на помощь. Время от времени бросая на нее короткие взгляды, Къярт замечал, что ее щеки блестят от слез.

Аелитт несколько раз уходила: унести собранные части тела, затем сменить воду в тазу, в которой полоскала разорванную рубашку Ооки, из которой сделала половую тряпку. В итоге она оставила Къярта больше, чем на час, после чего вернулась с влажными волосами и в чистом платье без единой капли крови на теле.

— Кто ты?

Она задала этот вопрос впервые. Ее губы больше не улыбались, брови хмурились, а взгляд пристально следил за мимикой пленника.

— Тебе не нужны заклинания, чтобы призвать душу. Ты можешь забирать контроль над чужими призванными и вытягивать жизнь простым прикосновением. Если первые две вещи доступны всего нескольким некромантам из самых верхушек ковенов, то на последнее не способен никто из них. Мне надоели эти игры, мышонок. Я хочу знать, кто ты такой.

Къярт посмотрел на нее с мрачным упрямством. Похоже, дальше последуют угрозы, и его ответ вряд ли удовлетворит фурию. Скорее всего она даже не поверит ему.

— А ты, как всегда, не хочешь говорить, — вздохнула Аелитт. — Я узнаю твою тайну, мышонок. Однажды я все узнаю.

До следующей смены свечей она пришла еще раз: с кувшином теплой воды и платком, смыть запекшуюся кровь Къярта — с лица, с рук и ног, с груди.

Исподлобья следя за фурией, он пытался понять, что творится в ее голове. Как ее гнев так быстро сменился на милость, и почему она вела себя так, будто бы всего несколько часов назад ей не пришлось убить своего собрата из-за его действий? Технически Оока уже был мертв, но вряд ли Аелитт относилась к нему, как к мертвецу.

Но ответов не было.

Къярт думал, что после его выходки Аелитт оставит его сидеть в темноте, но ошибся. Теперь она сама меняла свечи, но в отличие от Ооки не уходила сразу, а садилась рядом — даже принесла украшенную вышивкой подушку, чтобы не сидеть на голом полу — и болтала о всякой ерунде. Жаловалась на сестер, которые продолжали плести за ее спиной интриги; на детей, за которыми постоянно требовался глаз да глаз; на других ее узников-некромантов, наводящих на нее скуку.

Наверное, Аелитт считала, что эти беседы в итоге разговорят и Къярта, но он продолжал молчать. Это был его личный маленький бунт — единственное, что он мог еще делать наперекор желаниям фурии.

Он сбился со счета времени. Его память не позволяла забыть измеренные в свечах дни, поэтому он просто перестал считать. Время потеряло смысл. Его прошло так много, что Къярт перестал верить в то, что когда-нибудь ему удастся вновь обрести свободу.

Он не пытался связаться с Ашшей. Пусть их разделяли тысячи километров, он все равно мог отдать ей приказ, но это неизменно подвергло бы ее опасности. Она — просто знающая печати девушка, и если даже Къярт с его силой не смог выбраться, а Райз — как-либо ему помочь, ее уж точно не следовало впутывать во все это.

Къярт не знал, жив ли еще его напарник. Прошло много времени, а тот никак не давал о себе знать. Но Къярт продолжал держаться за однажды сказанные тем слова, что никогда не знаешь, когда кромешную тьму разорвет вспышка света.

И свет вспыхнул. Гнездо содрогнулось, а вместе с ним и Къярт. Он вскинул голову и впился взглядом в дверь. Что-то случилось. Что-то однозначно произошло.

До него донеслись отголоски женских криков. Или же они померещились ему? Нет, он точно что-то слышал!

Къярт не знал, что обрадовало его больше: то, что все наконец-то закончится, или же осознание, что его напарник оказался жив и здоров.

Выбитая одним единственным ударом дверь слетела с петель.

Это был не Райз.

В зал ворвалась трансформировавшаяся фурия с наполовину оторванным крылом и замерла. Следом за ней в проеме появился невысокий мужчина с забранными в хвост волосами и косым шрамом на щеке.

— Здесь еще один, — обернувшись, сообщил он и подбежал к Къярту. — Уже и не ждал, да?

Он ухмыльнулся и, схватив за цепочку, выдернул из руки Къярта первую тройку игл. Боль от разрушенной печати смешалась с болью от разорванной плоти.

— Ты уж извиняй, нежничать некогда, — выпалил мужчина, выдергивая иглы одну за другой. — Чем быстрее избавимся от прислужников этих тварей, тем лучше.

Застывшая за его спиной фурия так и не шелохнулась. Следя за действиями пришедшего ему на выручку человека, Къярт заметил под его воротником черные точки печатей. Некромант. И по всей видимости, не один.

В дверях появился другой, высокий, одетый во все черное, с тростью в руке и шляпе, будто он пожаловал на светский раут, а не явился разорять гнездо фурий.

— Долго ты там? — нервно поинтересовался он. — Они скоро проломят кожуру, а нам еще нужно успеть отойти к остальным.

— Да, бросим пацана здесь, отлично придумал, — огрызнулся со шрамом, возясь с задвижками на кандалах. — Больше никого не осталось?

— Нет, это последний.

— Все, валим тогда, — некромант расстегнул второй браслет и, подхватив Къярта под локоть, будто у того могли возникнуть сложности с ходьбой, хлопнул его второй рукой по плечу. — Давай, парень, живее, последний бросок.

Призванная фурия первой метнулась прочь из зала, остальные — за ней. А некромант в шляпе, как оказалось, отлично умел бегать.

За спиной осталась длинная череда залов: каждый со столбами и опустевшими кандалами, лежащими на высеченной в полу печати. Къярт насчитал одиннадцать помещений, когда некромант в шляпе свернул в ответвление коридора, и темницы остались позади.

Гнездо было огромно, а ведь Къярт не видел и половины: стены, сложенные из гигантских каменных блоков, уходящий высоко вверх свод, размах помещений, в которых даже обратившейся фурии с крыльями хватит места.

Къярт ждал, когда покажется Аелитт. Всякий раз, когда с ним происходило что-то, что шло вразрез с ее желаниями, она появлялась в считанные секунды. Порой ему начинало казаться, что она и вовсе не отходит от двери его темницы. Но Аелитт не было.

Из-за поворота впереди появилась одна из ее сестер, и, замешкавшись всего на мгновение, бросилась к некромантам. Сопровождавшая их призванная сбила ее с ног. Сцепившись, они покатились по полу шипящим клубком.

— Некогда разглядывать, бегом, бегом! — поторопил Къярта тот, что со шрамом.

Следом за первой в коридоре появилась еще одна фурия. Не раздумывая, она метнулась к бегущему первым некроманту в шляпе.

Что-то металлически звякнуло, на камень выкатилось две черные сферы, а некромант разбил кристалл в навершии своей трости.

Не успев остановиться, фурия влетела во вспыхнувшую перед ней золотистую решетку. Запахло жженым мясом.

Некромант отскочил в сторону, чтобы его не испачкало рассыпавшееся на кусочки тело фурии.

— А я надеялся обойтись без трат, — кисло произнес он, вытряхивая из гнезда трости остатки кристалла. — И откуда только повылазили?

Он подобрал с пола сферы и побежал дальше.

Место стычки с фуриями осталось далеко позади, но в горле все еще стоял гадкий запах горелой плоти. Теперь Къярт знал, почему Аелитт до сих пор не пришла.

Взбежав по двум долгим лестничным пролетам, они встретились с остальной группой: по меньшей мере шестнадцать человек, вторгнувшихся в гнездо, и двадцать три некроманта, которых поймала Аелитт. Отличить их от остальных было несложно. Даже не будь они, как и Къярт, с оголенным торсом и кровоподтеками от выдранных игл, их затравленные взгляды с головой выдавали в них недавних пленников.

Некромантов окружал плотный строй фурий, по большей части парней, но нашлось и несколько женщин: явно не сдавшихся добровольно, судя по количеству и тяжести их ран и частичному отсутствию конечностей. Аелитт среди них не было.

— Почему так долго? — поинтересовался у новоприбывших мужчина с лицом, густо усеянным веснушками.

— Вы упустили двоих, — огрызнулся некромант с тростью. — Скольких еще?

— Спроси чего полегче. Сквозь кожуру никто не прорвался, хоть и пытаются, — веснушчатый поднял палец в воздух, прислушался к сотрясающим гнездо ударам. — Все всборе? — он прошелся по толпе взглядом и удовлетворенно кивнул. — Тогда уходим.

Когда легкие наполнил стылый ночной воздух, на мгновение закружилась голова. Если бы не жар от эссенции в груди, кожа наверняка покрылась бы мурашками.

Небо. Къярт не ожидал увидеть его так скоро. Он вообще не ожидал увидеть его вновь.

На улице стояла осень. Пахло сандаловым деревом и лошадьми. Они замерли чуть поодаль, в глубине сада, точно каменные изваяния. Живых среди них не нашлось.

Повинуясь безмолвному зову, табун направился к некромантам.

— Кто-то конкретно просчитался. Мы думали, что вас будет меньше. Лошадей на всех не хватит, — сопровождавший Къярта мужчина со шрамом взобрался в седло и протянул ему руку. — Придется потесниться.

Помедлив, Къярт сел за ним.

Ни одна живая лошадь не смогла бы скакать с той же скоростью и выносливостью, как у поднятых из мертвых скакунов.

Время от времени, Къярт оборачивался. Чем больше они отдалялись от гнезда, тем сильнее его громада сливалась с пиками горного кряжа. Небо над ним было чистым, и только призванные некромантами фурии кружили в нем.

Къярт больше не был узником Аелитт. Он мог бы порадоваться этому факту, если бы не обстоятельства, при которых он обрел свободу. Сейчас его окружали некроманты, и Къярт сомневался, что у них схожие взгляды на жизнь.

Да, благодаря силе некроманта его примут за своего. Будет много вопросов, но он спишет все на Фелиса, а после, как только выдастся возможность, сбежит. Нужно вернуться к Ашше. Печать-компас приведет Райза к нему, а может, тот перехватит его на полпути. Если Райз все еще жив.

Обернувшись в последний раз, Къярт невольно нахмурился. Перед глазами стоял рассыпавшийся на кусочки силуэт фурии и улыбка Аелитт.

Некромантов, напавших на гнездо, оказалось куда больше. В скором времени отряд замедлил ход и остановился перед ожидающей их у черты леса группой, во главе которой сидел на спине грива их главарь. Его кисти, предплечья, шею — все, что не скрывала одежда, кроме лица — усеяли метки печатей. Одна из них удерживала и грива. Тот выглядел совершенно живым, только вместо глаз зияли пустые провалы, а бока не беспокоило дыхание.

— Без потерь? — сухо поинтересовался всадник.

— Без — с нашей стороны, — усмехнулся веснушчатый тип.

— Все подготовили?

— В лучшем виде.

Некромант кивнул и достал из кармана бледно-синий кристалл. Его губы беззвучно забормотали, а взгляд уткнулся в виднеющееся на горизонте гнездо.

Сначала была вспышка, затем взметнувшееся в воздух облако пыли, в которое осыпались шпили, и только потом прогремел взрыв.

— Здесь мы закончили, — констатировал главарь. Кристалл в его руке рассыпался мелкой крошкой.

Объединившись в один отряд, некроманты скрылись под сенью леса.

Они остановились спустя несколько часов пути, когда начал заниматься рассвет. На выбранной для привала прогалине развели несколько костров, которые тут же обсели, словно звери водопой, освобожденные. Все они, так или иначе, знали друг друга. Кого-то считали давно мертвым, кого-то — угодившего в руки Братства, а некоторых вообще не ожидали найти у фурий, полагая, что они спрятались на краю мира и спокойно занимаются своими делами вдали от паладинов и всех, кто мог им помешать.

Къярт старался держаться особняком настолько, насколько это было возможно, чтобы при этом не привлекать к себе слишком много внимания, и время от времени поглядывал на рассредоточившихся по периметру лагеря призванных фурий. Отсюда нужно было уходить. По возможности тихо и неприметно, чтобы хватились не сразу. Про него вообще должны были бы забыть: его никто не знал и никто не был как-либо связан с ним. Но некромант, тот, что со шрамом, почти не спускал с него глаз. Къярт то и дело ловил на себе его взгляд, и с каждым разом этот взгляд и то, как он отворачивается и о чем-то говорит с сидящими рядом, нравилось все меньше.

Отсюда нужно было уходить.

— Эй, парень! Да, ты, подойди-ка сюда, — позвал тот и приглашающе махнул рукой.

Его лицо не выражало неприязни или недоверия, чего нельзя было сказать о тех, кто сидел рядом с ним. Один из них, больше похожий на не вылезающего из кабаков мордоворота, не стал дожидаться, пока Къярт как-либо отреагирует, а сам поднялся на ноги и направился к нему.

— Это точно он, — резюмировал верзила, остановившись в паре метров. — Узнал его рожу.

— Ничего не перепутал?

Разговоры вокруг стихли, и внимание всех присутствующих обратилось к Къярту. Посмотрел на него и главарь, сидящий в стороне на спине грива и не проявивший за все время к нему и капли интереса.

— Девка Дамериона отлично его запомнила. Это он со своим дружком пришил его, — верзила с ухмылкой глянул на не расстающегося со своей шляпой и тростью некроманта. — А ты говорил, что бабу лучше живой держать. Видишь, и от дохлых есть толк.

— Ой-ей, — мужчина со шрамом покачал головой. — Не объяснишь, парниш? Чем тебе Дамерион не угодил?

— А ты все со своими разговорчиками, — пробасил верзила и перевел взгляд на главаря. — Он вам нужен?

Некромант безразлично махнул кистью.

— Фурии только шушеру всякую таскают, — скучающим тоном произнес он. — Делай, что хочешь.

— Я хочу призвать некроманта, — хохотнул верзила и ощупал Къярта взглядом. — Давно мечтал попробовать.

Къярт и подняться не успел, как одна из призванных фурий вонзила когти ему в плечи. Он схватил ее за запястье, и в руку хлынула эссенция жизни: не жгучая, но теплая, принадлежащая призвавшему фурию некроманту.

Кто-то вскрикнул, когда один импульс поглотил всю энергию печати, и фурия мешком повалилась на землю. Не дожидаясь, пока некроманты опомнятся, Къярт бросился прочь.

В поднявшихся за спиной криках он вычленял шорох крыльев. Сейчас опасность представляли не столько некроманты, сколько их слуги. Стоящие тесным строем деревья мешали фуриям, выигрывали для него немного времени, но Къярт сомневался, что этого будет достаточно.

Он едва удержался на ногах, когда внутренности скрутила уже знакомая боль. На предплечье появилась метка печати, а одна из преследовавших его фурий бросилась на успевшую опередить ее сестру.

Къярт постоянно оборачивался, чтобы перехватывать контроль над преследующими его крылатыми. Из-за нехватки практики, он тратил слишком много времени на каждую их них, едва успевая подчинить до того, как его горло разорвали бы когтями.

Когда деревья поредели, Къярт предпринял отчаянную попытку оторваться. Но едва одна из фурий подняла его над землей, как другая, все еще принадлежащая некромантам, набросилась на ту со спины, и они втроем рухнули вниз.

Сердце, как сумасшедшее, стучало в груди, разгоняло по мышцам жар поглощенной энергии.

Все погрузилось в хаос. Одни фурии сцепились с другими, устроенные ими драки задели нескольких некромантов, которые бросились верхом на лошадях следом. Но кажется, надежда сбежать появилась.

Прогремел выстрел, и ногу обожгло огнем.

Споткнувшись, Къярт кубарем покатился по земле. Он позвал фурий, но ни одна из них не пришла. Оставшиеся под контролем некромантов крылатые вместо того, чтобы продолжать его преследовать, бросились на своих собратьев, разрывая их на части.

С ледяными уколами одна метка исчезала за другой.

— Любопытно.

Перекатившись на спину, Къярт встретился взглядом с остановившимся в десятке метров от него главарем. Его грив застыл статуей, безразлично глядя на происходящее пустыми глазницами.

Некромант передернул затвор ружья и прицелился в беглеца.

С неба камнем упала фурия; прижала руки Къярта ладонями к земле, когда он попытался коснуться ее; закрыла его серебристыми с алыми разводами крыльями.

Аелитт вздрогнула, когда дробь прошила ее спину.

— Я быстро, крошка-мышонок, — она устало улыбнулась и одним мощным взмахом крыльев отлетела от него.

Она бросилась на некроманта, и сразу же оказалась в уже знакомом Къярту дыму: гранаты охотников выпускали такой же. Понадобилось меньше секунды, чтобы ее сложенные в защитный кокон крылья превратились в камень.

Грив переступил с ноги на ногу, сделал шаг назад. Некромант на его спине, не сводя с кокона взгляд, достал новую гранату.

Из кокона вырвался крик, камень брызнул крошкой, крылья раскололись и упали на землю, выпуская Аелитт. Ее спина кровоточила, а когти сверкали красным.

Королева фурий пришла не сама. Среди деревьев замелькали еще тени, вокруг которых то и дело разбухали серые облака. Похоже, некроманты осознали, что дело приняло серьезный оборот, и пустили в ход все имеющиеся у них средства.

Пока фурии были заняты некромантами, Аелитт пыталась добраться до их главаря. Раненая, измотанная, она едва успевала уклоняться от летящих в нее гранат. Ее задело несколько раз, и теперь среди серебристой чешуи на руке и ноге темнели превратившиеся в камень участки. В руках некроманта сверкнул кристалл и сферы, похожие на те, что создали сеть, разрезавшую фурию в гнезде на части.

Аелитт не победить в этой схватке — не в том состоянии, в котором она находилась. Она сможет занять некроманта на какое-то время, но рано или поздно окончательно выдохнется. И лучше этого момента не дожидаться.

Некроманты с фуриями были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить исчезновение виновника всего этого переполоха.

Хромая, Къярт бежал прочь. Нужно уходить. Чем дальше он уберется, тем меньше шансов, что его смогут найти. Если некроманты и решат его преследовать, после стычки с фуриями они будут намного слабее. Возможно, он сможет разобраться с ними в одиночку. А если они догадаются потащить с собой призванных — разберется наверняка.

Сейчас же нужно уходить. Нужно бежать и не оборачиваться.

Каждый следующий шаг Къярт делал все медленнее, хоть и понимал, что останавливаться нельзя. Долго Аелитт не продержится, а с простреленной ногой ему дорога каждая секунда.

Къярт остановился. Привалился плечом к дереву. Обернулся. В груди неприятно саднило. Прорычав сквозь зубы, он ударил кулаком по дереву и побежал назад.

Схватка была окончена.

Грив лежал на земле, его лапы валялись в стороне, а сам некромант висел на дереве, надетый грудью на сук, точно кусок мяса на вертел. Землю вокруг усеяли ошметки его приспешников.

Четыре уцелевшие фурии застыли в нескольких метрах от Аелитт. Она смогла снова отрастить крылья, но от них остался только один обломок левого, с помощью которого она силилась подняться на ноги. Судорожно пытаясь вдохнуть, она царапала собственную шею и грудь.

— …она вдохнула дым, — до Къярта донесся голос одной из фурий.

— Она слаба.

— Из-за нее уничтожено гнездо.

— Недостойна.

— Слаба.

Аелитт нашла в себе силы оскалиться и ударить воздух обрывком крыла, когда одна из фурий сделала в ее сторону шаг. Та на мгновение замерла и, расправив крылья, зашипела в ответ.

Они были готовы растерзать ее: напасть все вместе и разорвать, как заклятого врага. Это читалось в их взглядах, в приготовившихся к нападению телах.

— Назад!

Фурии обернулись в сторону Къярта. Их взгляды скользнули к его руке, в которой он сжимал подобранные гранаты с дымом.

— Отошли от нее. Сейчас же, — произнес он. Голос с непривычки хрипел.

Одна из фурий двинулась к нему, но другая поймала ее за руку.

— Нас и так осталось мало. Пусть забирает ее.

— Ее жизнь и смерть принадлежат нам, — оскалилась та. — Королеву не может убить ничтожный человек.

— Пусть забирает.

Фурия окинула отказавшихся вставать на ее сторону сестер взглядом, посмотрела на Аелитт и фыркнула.

— Пусть забирает, — нехотя согласилась она.

Расправив крылья, фурии взмыли в воздух и полетели к разрушенному гнезду.

Къярт подбежал к Аелитт, перевернул на спину, встретился взглядом с гаснущими угольками глаз. Сложно было представить, что ее кожа может стать бледнее, чем обычно, но сейчас даже потеки крови не могли скрыть ее нездоровой белизны.

Не отрывая взгляда от Къярта, Аелитт замерла. Только мышцы на ее шее вздрагивали, когда горло рефлекторно пыталось втянуть воздух. На ее губах выступила кровь.

— Аелитт, — Къярт подхватил ее одной рукой под плечи. — Аелитт, та твоя двойная печать.

Ее взгляд дернулся к протянутой ладони Къярта и вернулся к нему.

— Аелитт, я не знаю рисунок этой печати.

Она снова посмотрела на ладонь. С трудом подняла руку и коснулась ее когтем. Надавила сильнее.

Неверными движениями она выцарапывала на его ладони печать.

Сколько фурии могут прожить без кислорода? Минуту? Две? Три? Это было единственным, о чем думал Къярт, пока Аелитт вырезала совершенно другой рисунок на собственной груди.

Она держалась из последних сил, и стоило ей завершить печать, как ее рука бессильно упала. Немедля ни секунды, Къярт прижал свою печать к ее.

Он не был уверен, что это поможет. Он даже не знал, достаточно ли для активации просто соединить печати. Но все вопросы отпали, когда жар из его груди хлынул в тело Аелитт.

Ее глаза расширились, а зрачки вспыхнули, будто тлеющие угли, на которые налетел ветер.

Жизненная сила вливалась в фурию импульс за импульсом, возвращая ей здоровый вид.

Аелитт не моргая смотрела в глаза Къярта и закрыла их на мгновение только тогда, когда воцарившуюся тишину нарушило ее дыхание. Сделав несколько глубоких, судорожных вдохов, она затихла. Мягко сжав запястье Къярта, она убрала его руку, разъединяя печати.

Он хотел было подняться, но Аелитт не отпустила.

— Позволь мне уйти, — тихо попросил он.

— Прости, крошка-мышонок, но я не могу.