Ледовая армия

Глава шестая «Смена парадигмы»

Я думал о прожекторах, думал о той силе, что приводит в действие запечатанную в них шаманскую мощь по повелению какого-нибудь рычага под броней «ИзоЛьды». От чего зависит яркость волшебных огней? Есть ли хоть какое-то мерило для них? И почему в крошечной каморке, пропахшей старой тканью, крошечный фонарик почти не давал света? Почему не использовать в нем те же чары, что и в огромных корабельных огнях?

Чем-то ведь это ограничивается. Неужели только силой заклинателя? Но тогда как можно включать и выключать эту силу? Что они делают с фонарями?

Прикованный к трубе мужчина закашлялся, харкнул на пол кровью. Дышал он громко и сипло, и в горле у пленника что-то страшно хлюпало.

Он был бледен. Почти бел. Когда с него содрали шлем, то рослый Жерар выдрал из тела фанатика несколько странных жгутов, вросших в кожу и связывающих его с металлом. Брат Цитадели орал как резанный, извивался, выл и постоянно взывал к Технобогу, но потом от ударов поутих. Квартирмейстер же приступил к острым предметам, и я, глохнущий от криков, отвернулся.

Нас тут было трое. Я, Фарри и Барри Рубенс. Капитан «ИзоЛьды» хотел, чтобы присутствовал еще и шериф, но мы не смогли его найти. Признаюсь честно, после того что случилось несколькими часами раньше, я был уверен: Снэйл нашел свою смерть во время штурма. Потому что жизнь сегодня преподнесла всем нам хороший урок. Ты можешь планировать все что угодно. Быть сколь угодно мудрым, опытным и сильным. А потом всего один случайный выстрел, и ты становишься куском мяса. Как Язва. Как Грай.

Об этом я тоже думал, стараясь не слушать вопли брата Цитадели.

Фарри наблюдал за допросом с видом сурового воина, хотя в душе мечтал о моменте, когда все это закончится. Барри Рубенс все время поглядывал в его сторону, то задумчиво поглаживая бородку, то просто следяза тем, как молодой парень ведет себя в не самом привычном для себя месте. Да, мой друг оказался талантливым актером. Если бы не мой дар, если бы не то, что я видел все его смятение, весь его ужас — я сам легко поверил бы в то, что судьба свела меня с человеком, не ведающим сомнений.

Вопросы Фарри задавал ровным голосом. Спокойно, взвешенно. Будто бы на каждое его слово не лились проклятья и фанатичный лепет безумца. Пленник призывал на голову моего приятеля немыслимые кары, оскорблял его. Лицо воина Цитадели превратилось в кровавую кашу, но он все еще боролся с талантами Жерара. Квартирмейстер же после каждого приема тщательно вытирал использованные крючья и лезвия. Отдыхал перед следующим заходом.

Наконец брат Цитадели ушел от выпадов и попытался нас обмануть. Придумать что-то, способное заменить правду. Муки толкнули его в омут слабости. Он не знал, что на допросе сидит эмпат. Он надеялся обхитрить Жерара, но ошибся. А когда первый раз переступаешь через себя — второй раз это сделать уже проще. Я отметал все его отчаянные попытки запутать Фарри и не понимал, к чему такое упорство. За что он сражается? И, честно говоря, этот жалкий измученный человек был, получается, сильнее меня. Правильнее меня. Лучше. Потому как я, наверное, давно бы уже ответил на все вопросы, лишь бы остановить экзекуцию.

Меня мутило от запаха натекшей на пол крови.

Поняв, что боль не уйдет, а его вранье раскалывает на лету сидящий в темном углу ублюдок — воин Братства сдался и заплетающимся языком, пропадая в сером тумане бессознательного состояния, заговорил.

— Содружество обмануло... Обмануло... — забормотал он. — Но мы знали... Рупор Технобога сказал каждому, что... время... время ждать. Неверные сокрыли знание. Дикари предали... Братство, и мы... мы ответили. Вы сами избрали путь... невежества.

Фарри посмотрел на меня, и я кивнул — все правда.

— Это вы предали нас. Вы ударили Добрым Капитанам в спину, — сказал он.

— Одна власть. Одна в... воля. Вы идете по пути прошлого. Уроки... Вы не знаете... Не ищете. Как волокуны. Рупор сказал — хватит. Рупор... Он говорил, Добрые... Они могут... Но Содружество предало. Оно спрятало путь к знанию. Тайны... Украло тайны.

— Это? — Фарри вытащил из-за пазухи компас, щелкнул крышкой. Глаза друга спокойно смотрели за тем, как взволнованно задышал пленник.

— Глупцы... Цитадель могла открыть вам... Путь.

— Она открыла его пушкам. Откуда здесь орудия? Они не могли нагнать корабль. Они ведь были здесь всегда, верно? — Фарри захлопнул компас, убрал его обратно. Фанатик жадно потянулся за артефактом взглядом, но обмяк. — Они ждали, когда «можно открыть нам путь»? Знали маршрут города?

— Мы знали... Что он здесь. Знали. Мы ждали. Лед прячет... Если уметь прятаться. Кто-то нас находил... Весной. Зимой. Тоже дикари. Пустыня забрала их.

Он закашлялся, попытался выпрямиться, но застонал от боли. Окровавленный рот тронула злая улыбка.

— Этого бы... не было. Если бы вы отдали его. Мы бы подарили вам... Свет знания.

— Если бы вы спросили у нас! — не выдержал я. — Если бы вы просто спросили у нас! Почему вы не могли просто поговорить с нами?! Когда вы узнали о нем, когда?

Пленный перевел на меня безумный взгляд. Губы его дрожали.

— В Приюте? — ахнул я. — В Приюте? Вы ведь знали все уже в Приюте?!

— Вокатус девяносто седьмого сектора обнаружил сигнал в Приюте. И отправил запрос в магистрат. Рупор безмолвствовал. Мы ничего не знали о его находке, а он не решился действовать. Потом сигнал исчез, но мы запомнили вас. Запомнили тебя.

Он указал на меня дрожащим изуродованным пальцем.

— Рупор Технобога описал тебя, и мы ждали. Во всех портах. Во всех городах ждали. Но вы предали нас в Барроухельме, и магистрат определил парадигму.

Барри Рубенс шумно выдохнул, раздраженно давая понять, что ничего не понимает в нашем разговоре и крайне недоволен моим вмешательством. Жерар поигрывал ножом, очищенным от крови брата цитадели, и хотел пустить оружие в ход.

— Откуда ты все это знаешь? Ты был там? — подал голос Фарри.

— Рупор объединяет нас. Знания должны быть сохранны. Технобог следит за тем, чтобы они не пропадали. В каждом из нас частичка Его.

Он опять залопотал какую-то тарабарщину.

— Может, можно что-то исправить? — спросил я у товарищей. — Может, еще не поздно?

По спине пробежались мурашки, будто каждый из тысяч убитых где-то далеко, на Береге, обратил свой мертвый взор на меня.

— Нет, Эд. Теперь между нами кровь. Много крови. Теперь никак нельзя... — сказал Фарри. — Ты видел, как они поступили с городом. Никто не собирался с нами говорить. Они хотели забрать компас из руин.

— Настало новое время. Очищающий механизм запущен. Технобог не позволит роду людей и дальше угасать. Эпоха просвещения пришла, — фанатик смотрел ему в глаза. — Одна власть. Одна цель. Технобог исправит то, что сломало колдовство Светлого Дьявола и Темного Зверя. Технобог починит души заблудших.

— А если погибнет еще больше? — крикнул я.

— Ты не слышал его, Эд? Открой уши, если нет. Они явно что-то придумали... — одернул меня Фарри.

Пленник первым отвел взгляд от юного противника.

— Что же за время нас ждет? — спросил его мой друг.

Бескровные губы опять растянулись в улыбке:

— Время знаний.

— Почему вы решили, что компас еще в городе? Прошло полтора года, мы легко могли пересечь Пустыню вместе с ним. Однако вы тут. И компас тут.

— Повезло.

Мне даже не пришлось подавать голос. Жерар хмыкнул и полоснул ножом по залитому кровью плечу пленника. Тот всхлипнул, а квартирмейстер плеснул что-то из фляги на кожу фанатика. Кожа задымилась, а пленник истошно закричал от боли. Тот визг не мог издавать разумный человек. Вопль попавшего в западню зверя — вот что это было. От раны поднимался вонючий дымок, и когда он рассеялся, брат Цитадели вдруг зарыдал. Он скорчился на полу и заплакал.

— Это еще что за сопли? — искренне удивился Жерар.

Я прикрыл глаза, не желая видеть происходящее. Передо мною все-таки был живой человек, который страдал. Который был чудовищно несчастен. И как-то сразу забылось мне, что только что он скалился в лицо мне и моему другу, а за его улыбкой таилась смерть и зловещая «эпоха просвещения».

— Вы были уверены, что компас здесь. Почему? — спросил Фарри.

— Я не знаю! Это Рупор! Он сказал! Кто-то из совета города знал. Он передавал. Не из Братства. Боже, как больно! Ох... как же больно... Чтоб ты сдох, дикарь! Ссс...

Жерар присел рядом с ним, и брат Цитадели дернулся в ужасе.

— Не надо. Не надо! Я больше ничего не знаю. Рупор говорил. Рупор знал. Что ты залил мне, грязный неуч? Что это так жжется?!

— Это не самая большая твоя проблема. Джентльмены? — Жерар посмотрел в нашу сторону. — У вас есть еще вопросы?

— Вы знаете, что это такое, верно? — Фарри сунул компас под нос пленнику. — Знаете, как он работает, что делает. Всегда знали. Когда следили за нами — знали. Когда натравили на нас своих ликвидаторов — знали! Даже когда осадили Берег — знали, что на самом деле происходит. Почему вы молчали? Почему вы никому не сказали?!

— Решения принимает Магистрат. И Рупор озвучивает их, — он смотрел на Фарри с ненавистью. — Тебе сложно это понять. Ты житель бродячих тюрем. Раб пустыни. Я когда-то был таким. Прежде чем Братство приняло меня — ремонтировал древние ходовые механизмы Айронкастла. Но теперь я в свете Технобога. Теперь я вижу все правильно, истинно. Магистрат великодушен. Он гуманен и заботится даже о дикарях.

Фарри жестом остановил напрягшегося Жерара.

— Я больше не один. Мы двигаем этот мир, а не поддерживаем старый порядок. Мы не оттягиваем его крах, а создаем новое! Но вы никогда нас не поймете. Вы будете цепляться за старое, и вы сдохнете за него. Вас нельзя пускать за Круг. Вы принесете туда лишь свою закостенелость. Свою вечную вражду. Я рад, что Братство перестало нянчиться с низшими умами. Рад, что оно не пошло на поводу этих чертовых либератов, а избрало путь изменения, а не принятия. Вы заслужили это!

— Это не мы убили столько людей просто так, из-за компаса! — воскликнул я.

— Вы убили куда больше. Просто за то, что кто-то богаче, а кто-то беднее, что кто-то в законе, а кто-то выбрал не ту Гильдию, не тот город, родился на Берегу или же в какой-нибудь холодной дыре близ Провалов. Вы убиваете друг друга просто так, за мелочь. Без цели! Без идеи! Без...

— Значит, он ведет за Круг? — перебил его Фарри. — Все-таки за Круг?

— Да, но вы никогда не доберетесь туда. Никогда. Лучшие Жнецы, лучшие капитаны — они все будут искать вас! Рупор укажет нам путь, если кто-то заплутает в буранах.

— Тебе этого никогда не узнать, дурак. Ты тут сдохнешь, понимаешь? Сдохнешь один, без всякого толку! — сорвался Фарри. — Вы все испортили, оледеневшие куски обоссаного снега. Все испортили!

— Братство важнее моей жизни, — резко успокоился пленник.

— Добрый ан Лавани... — подал голос Барри Рубенс.

— Тихо, — отмахнулся парень. В нем, в подростке, вдруг объявилась сила способная остановить даже умудренного боями мужчину. — Тихо!

Он подошел к пленному.

— Я столько сделал. Столько вынес. И тут появляетесь вы! Появляетесь со своими пушками, со своим Магистратом и парадигмой. Ломаете мои планы, драные вы шаркуноеды! Я думал, вы герои. Я думал...

— Фарри.

— Я сказал тихо, — полоснул по мне взглядом Фарриан и продолжил, обращаясь к окровавленному брату Цитадели. — Я отомщу, поверь мне. Отомщу за это.

Он расправил плечи, прикрыл на миг глаза:

— Это не должно повлиять на наши планы. Где Снэйл? Ты его видел?

Барри Рубенс дернулся, будто очнувшись.

— Что?

— Где ан Найт, капитан?

— Не видел...

— Тогда будем решать сейчас. Все, что произошло — это ужасно, — Фарри ни на кого не смотрел, играя желваками, он будто обращался ко тьме технического отсека. — Но мы должны продолжать.

— Джентльмены, если мне будет позволено заметить, то у нас на хвосте ожидается вся Цитадель, — подал голос Жерар.

— Твое мнение, капитан? — Фарри посмотрел в упор на Монокля.

— У меня полный борт людей, которые не нашли себя в этом мире, раз отправились на поиски загадки Южного Круга. Разумеется, мне тоже кажется, что вот это не должно отвернуть нас от экспедиции.

— Двое за. Третьего не ждем.

— Джентльмены... Что делать с нашим говорливым другом? — Жерар поднял фанатика за волосы, с сожалением взглянул ему в лицо. Брат Цитадели хрипло застонал. — И со всей Цитаделью, джентльмены.

— Прикончи его, — сказал Фарри.

Мне удалось выйти из каморки прежде, чем квартирмейстер убил пленника. Странно, наверное. Присутствовать при пытках, не моргать глазом, пока с живым человеком делают такие вещи, от которых сворачивается в узел сердце, и уйти, когда его мучения должны оборвать. Ах, я не могу на это смотреть, да? Можно резать и калечить, но убивать — табу? Нелепица, страшная глупость.

Следом за мною вышел Фарри. Он держался с уверенным видом, хотя мне стало холодно от комка в его груди.

— Как-то так... Я большой мальчик, да?

— Почему он тебя слушает? Почему просто не заберет компас, а?

— Кто? — не понял Фарри. — А! Капитан! Не знаю. Мне кажется он слишком... Правильный для этого?

Дверь отворилась, в коридор вышел Монокль. Он натягивал черные кожаные перчатки. Медленно, очень внимательно.

— Надо найти ан Найта, — сказал ему Фарри.

— Сделаем, — он чуть кивнул нам и ушел прочь по темному коридору, освещенному мерцающими шаманскими фонарями.