Лавка сладостей на Сумеречной аллее

Глава пятая. Видящие насквозь яблоки в карамели

— У-А-А-А! У-А-А-А! — по квартире эхом разносился пронзительный плач младенца — он надрывно кричал, что-то требуя.

— Да-да, иду, уже иду!

Я понимала, что в детском плаче нет ничего страшного, но каждый раз, когда малышка начинала плакать, меня охватывало беспокойство, не слышны ли ее крики соседям.

Бывало, что она затихала, стоило мне только дать ей грудь, но случалось и так, что она ни в какую не хотела успокаиваться. Не понимая, что делать в такой ситуации, я и сама каждый раз была готова разреветься.

Да, моя малышка невероятно милая, но как же трудно в одиночку сидеть с ней целыми днями!

Создавалось ощущение, будто меня изолировали от всего остального общества в крошечном мирке, состоявшем лишь из нас двоих.

Мне без малого тридцать лет. Почти сразу после того, как мы с мужем поженились, у нас родился ребенок, и я, уволившись с работы, переквалифицировалась в домохозяйку. Поначалу я думала, что смогу вернуться в офис после декретного отпуска, однако муж считает, что, пока ребенок маленький, матери стоит полностью посвятить себя его воспитанию.

И моя семья, и семья мужа живут слишком далеко от нас, поэтому ждать помощи неоткуда. Единственной моей опорой остается муж, но после рождения ребенка он как будто отстранился от меня.

Когда малышка ночью начинала плакать, он никогда не вставал, чтобы подойти к ней и успокоить. А если и просыпался, то, не размыкая глаз, просто раздраженно бурчал: «Ребенок плачет».

Никаких благодарностей вроде «Спасибо, что заботишься о доме и ребенке» или «Извини, что все домашние дела на тебе» я тоже от него не слышала.

Мне приходилось тратить невообразимую кучу времени на заботу о малышке, да и домашних дел меньше не становилось. Я и не думала, насколько легкой была моя жизнь до родов. Когда я работала в компании, то чувствовала себя за каменной стеной, и муж часто ласково говорил: «Ты, наверное, устала… Какая же ты у меня труженица!»

«Кажется, его чувства ко мне угасли…»

Есть мужчины, которые с появлением ребенка превращаются в заботливых отцов, принимают участие в воспитании детей. А есть те, кто, наоборот, становятся трудоголиками, полагая, что их задача — заработать как можно больше денег для семьи. Похоже, мой муж относится ко вторым. А может, он ушел с головой в работу лишь для того, чтобы поменьше проводить время со мной и малышкой?

— Сакура, ты единственная, кому я сейчас по-настоящему нужна.

Я легонько погладила по щеке спящую в колыбели дочь. Мы решили назвать ее Сакурой, потому что она родилась весной. Мужа зовут Ицуки, а меня — Тика[21], вот и малышке нам захотелось дать имя, которое было бы связано с миром растений.

С того весеннего, невероятно счастливого дня прошло примерно восемь месяцев. Наступила зима.

Мне уже и не вспомнить, чем я занималась все это время, помимо забот о ребенке. В салон красоты не ходила, с подругами не встречалась, все свободное время посвящала одной лишь Сакуре.

Вечерело. Я уложила дочку в коляску и отправилась за покупками в магазин. Погода была прекрасной, Сакура не капризничала, и я подумала: «Почему бы не прогуляться немного на обратном пути домой?»

Мы переехали в этот город после свадьбы, и я здесь почти ничего не знала, кроме разве что административных зданий. Я свернула на боковую улочку с главной дороги, и передо мной предстал неизведанный мир. Вдалеке я приметила небольшое святилище, расположенное на возвышении. К нему вели ступени, вокруг тянулись к небу деревья — вместе они создавали атмосферу уединения, сакрального покоя. Возможно, в своем теперешнем состоянии я могла бы здесь немного отдохнуть душой.

Я легко поднялась по лестнице, оборудованной пандусом, толкая перед собой коляску. После такой нагрузки следовало перевести дух, но, оглядевшись, я не увидела в святилище ни лавочек, ни чего-либо подходящего — лишь главное здание да пустое пространство, совсем не пригодное для отдыха.

Ну, хотя бы Сакура, уставшая от суеты в магазине, сладко посапывает в коляске.

«В кои-то веки у меня появилось немного времени для себя, и тут такое…» — разочарованно подумала я. Ладно, ничего не поделаешь. Помолюсь-ка я местным божествам. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Сакуру, я тихонько опустила монетку в ящик для подношений и еле слышно ударила в колокол.

Я попросила о благополучии для своей семьи, в глубине души чувствуя, что истинное желание так и осталось невысказанным. От одной мысли об этом меня пробрала дрожь.

Застегнув пальто на все пуговицы, я уже собралась уходить, как вдруг меня кольнуло какое-то странное чувство, и я обернулась.

В чем дело? Казалось, что-то неприятно выбивается из общего пейзажа.

— Ах…

Наконец я поняла, в чем причина. Со всех сторон святилище окружали высоченные деревья, и лишь в одном месте зияла загадочная прореха — будто нарочно кем-то оставленная. Я подошла ближе и увидела дорогу, ведущую к старомодной торговой улице.

— Торговая улочка в таком месте?..

Обычно я делала покупки в супермаркете у дома, поэтому даже не догадывалась о ее существовании.

Схожу-ка я поглядеть, что там, — вдруг найдутся какие-нибудь недорогие магазинчики.

На непокрытой асфальтом дороге коляска загремела, и я забеспокоилась, не разбудит ли это Сакуру. Но, кажется, от небольшой тряски ее укачало лишь сильнее, и она продолжала мирно сопеть.

Сначала я не заметила ничего необычного, но вскоре ощутила странную атмосферу, пропитавшую это место. Вместо уличного освещения всюду висели бумажные фонарики, на вывесках темнели надписи на незнакомом языке, а почти все лавки, что попадались по пути, были наглухо закрыты.

— Эх, похоже, с ожиданиями я промахнулась…

Вздохнув, я уже было развернула коляску, чтобы пойти обратно, как вдруг поймала на себе взгляд маленькой девочки, стоявшей в тени одного из магазинов. На вид ей можно было дать пять или шесть лет. Она была одета в красное кимоно, а ее угольно-черные волосы были подстрижены под каре — такую традиционную прическу в наши дни почти не встретишь. Сити-го-сан[22] уже прошел, но, может, в ее семье продолжалось какое-то другое торжество.

— О, как мило ты выглядишь! Привет! — поздоровалась я.

Девочка робко подошла ближе. Я улыбнулась, и она, словно расслабившись, заглянула в коляску.

— Нечасто видишь младенцев? — спросила я.

Девочка подумала, а затем отрицательно покачала головой.

— Любишь маленьких детей?

На этот вопрос она снова качнула головой, на этот раз утвердительно. Возможно, у нее самой был младший братик или сестричка. Меня немного смущали ее молчание и какая-то безэмоциональность, но я подумала, что она, наверное, просто стесняется в присутствии незнакомого взрослого. Я с улыбкой смотрела на девочку, пока она внимательно разглядывала личико спящей Сакуры, как вдруг мне почудилось, что волосы на ее макушке шевелятся.

— Что это?..

Казалось, на голове девочки выступили два бугорка, которые постепенно росли. Я потерла глаза.

— Слушай, что у тебя такое на макушке? Ты ушиблась?

Услышав мой вопрос, девочка схватилась за голову, и в следующее мгновение из-под ее рук показались ушки — точь-в-точь как у тануки[23]!

Пока я в оцепенении соображала, что происходит, девочка бросилась наутек, а из-под задравшегося кимоно выглянул закругленный хвостик… Или мне только почудилось?..

— Видимо, я слишком устала…

В последнее время у меня часто плыло перед глазами — скорее всего, я приняла за уши тануки самые обычные шишки. А какой-нибудь старомодный аксессуар показался мне хвостиком. Сейчас такие вещи можно купить в любом тематическом парке.

Я решила вернуться домой и немного отдохнуть перед готовкой ужина. Ведь если я свалюсь с болезнью, никто за меня домашние дела не сделает и за ребенком не присмотрит.

Спокойно дойдя до конца улицы и больше никого не встретив, я с удивлением поняла, что она совсем небольшая. И тут мой взгляд привлек магазинчик, который отличался от остальных строений. На его вывеске значилось: «Волшебная лавка янтарных сладостей». Волшебная? Может, какая-то игра слов?

Вид у магазинчика был довольно ветхий, как и у других лавок в округе, хотя за ним, во всей видимости, тщательно ухаживали. Фасад кондитерской сиял чистотой, а на двери светился фонарик бонбори персикового цвета.

Если это кондитерская, здесь наверняка можно найти какое-нибудь лакомство для Сакуры. Я стараюсь давать ей только полезные для здоровья вкусности, например сушеный батат или яичный бисквит без всяких химических добавок. А в подобных лавках часто продают десерты домашнего приготовления, подходящие и маленькому ребенку.

Я толкнула массивную дверь. Внутри все утопало в мягком полумраке, однако мне удалось разглядеть прилавок с товарами. Не сказать чтобы зал был особенно просторным, но, кроме меня, других посетителей не оказалось, поэтому я понадеялась, что никому не помешаю, если зайду вместе с коляской.

— Добро пожаловать!

Едва переступив порог и не успев перевести дыхание, я услышала чье-то приветствие.

— Ах, здравствуйте!

Я повернула голову на голос и невольно застыла: молодой человек, стоявший передо мной, оказался удивительно красив. Черты его лица были настолько совершенны, что он походил скорее на ожившую скульптуру, чем на человека. Широкие штаны хакама удивительным образом гармонировали с его блестящими золотыми волосами. «Похоже, в последнее время это стало модным», — подумала я. Наверное, поэтому необычный стиль продавца казался вполне уместным.

Молодой человек бросил взгляд на коляску, и уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.

— Какая редкость… Возможно, впервые к нам пожаловали двое гостей единовременно.

— Двое? Ах да…

Меня тронуло, что он посчитал малышку в коляске за второго посетителя. Но все же его замечание показалось мне странным. Возможно, эту кондитерскую посещают только местные завсегдатаи.

— Я — Когэцу, хозяин «Волшебной лавки янтарных сладостей». Добро пожаловать на Сумеречную аллею! Если вам потребуется помощь, пожалуйста, обращайтесь.

— Хорошо…

Так вот как называется эта улочка…

Ладно, посмотрю, какой здесь ассортимент. На прилавке были разложены привычные для Японии сладости, в том числе такие простенькие, как карамельки компэйто. Мой взгляд остановился на большом ярко-красном десерте, который выделялся среди прочих.

— Это же яблоко в карамели?..

На острие палочки было нанизано маленькое яблоко, покрытое красной карамелью, — я часто видела такие в киосках на Мацури. Здесь же на прилавке оно выглядело белой вороной. Хм, похоже на китайку[24]… Только размером поменьше, чем в супермаркете.

— Судя по всему, вас заинтересовало яблоко в карамели.

Внезапно раздавшийся позади голос Когэцу заставил меня вздрогнуть. Насколько же я задумалась, что даже не заметила, как он подошел?

— А, да… Мне казалось, их продают исключительно в киосках на Мацури, поэтому немного удивилась такому яблоку в кондитерской.

— Дело в том, что я и сам их люблю, вот и выставил одно на продажу. Я покрываю их особой карамелью, которая, застывая, становится прозрачной и позволяет увидеть яблоко изнутри. Разве это не прекрасно? Вот бы так же видеть сердце человека… Не находите?

От его взгляда, проникающего в самую душу, мое сердце забилось быстрее.

Когда Сакура непрерывно хнычет, а мне никак не удается ее понять… Когда муж устало вздыхает и раздраженно отвечает на мой вопрос… Как сильно в такие моменты мне хочется заглянуть в их сердца!.. Быть может, тогда бы мне наконец удалось понять и дочь, которая пока не знает слов, и мужа, который частенько отмалчивается.

Карамельное яблоко притягивало к себе взгляд, навевая воспоминания о детстве, и мне захотелось его купить.

— Извините… А будет ли у вас еще одно яблоко? — поинтересовалась я, решив купить десерт для себя и для мужа.

— Хм, кажется, было. Проверю на складе. Подождите немного, пожалуйста, — кивнул Когэцу и скользнул за прилавок.

В глубине магазина находилась еще одна дверь, и, когда Когэцу открыл ее, я успела мельком заметить ряды высоких полок, стоявших вплотную друг к другу. Словно книжный стеллаж, они почти упирались в потолок и были заставлены множеством стеклянных баночек. Все это вовсе не походило на склад кондитерской.

Когэцу обернулся и, заметив, что я наблюдала за ним, прищурился:

— Нехорошо, знаете ли, подглядывать.

Выражение его лица оставалось доброжелательно-спокойным, но глаза не улыбались. Неужели он разозлился на меня? Я почувствовала, как по коже побежали холодные мурашки.

— Прошу… прошу прощения…

Я не могла взять в толк, что же такого ужасного совершила… Но послушно извинилась. Когэцу, приложив указательный палец к губам, будто доверяя мне страшный секрет, произнес:

— Любопытство губит даже кошек. Вам лучше забыть, что вы там увидели.

— Хорошо…

Быть может, он просто не хотел, чтобы кто-то знал о беспорядке в его подсобке?

Вернувшись, Когэцу упаковал яблоки в бумажный пакет и рассчитал меня на кассе. Цена оказалась даже ниже, чем в киосках на фестивале Мацури.

— Благодарю за покупку! Пожалуйста, соблюдайте правила применения и дозировку. Приятного вечера!

До чего же странная кондитерская…

Вернувшись домой и разложив покупки, я прилегла на диван и погрузилась в раздумья.

Хозяин лавки будто не от мира сего, старая торговая улочка, девочка в кимоно… Все это скорее напоминало декорации к мастерски снятому фильму, нежели реальный мир.

Я не могла вспомнить ни как вернулась к святилищу, ни как потом добралась домой. Неужели произошедшее меня так потрясло? Что ни говори, а неожиданный нагоняй от златовласого красавца меня точно ошеломил. А ведь я почти тридцатилетняя замужняя женщина и вдруг так засмущалась. Стыдно-то как…

Я вздохнула и обхватила руками подушку. Где-то рядом звякнул мой телефон — пришло сообщение от мужа. Он предупредил, что задерживается на работе, а значит, до ужина у меня оставалось еще достаточно свободного времени.

— Может, попробовать яблоко в карамели?..

Сакура увлеченно смотрела в телевизор. Если закапризничает и начнет клянчить вкусняшку, просто достану ей что-нибудь еще.

Сняв пластиковую обертку с яблока, я осторожно его лизнула. Вкус напомнил леденцы из детства — тот же расплавленный сахар с добавлением красного красителя.

Удивительно, что такая простая сладость кажется мне очень вкусной. Я всегда думала, что лакомства подобного рода лучше всего съедать прямо на улице в Мацури, но вкус карамельного яблока оказался ничуть не хуже и дома. Наверное, все дело в том, что он пробуждает воспоминания о детстве и родном городе.

Я с хрустом надкусила яблоко, зубы вонзились в нежную мякоть — и рот тут же наполнился кисловатым соком, идеально сочетавшимся с сахарной сладостью глазури.

— Как же вкусно…

От небольшой порции сладкого усталость как рукой сняло. Может, мне стоит почаще перекусывать и не переживать из-за лишних калорий? По крайней мере, в самые трудные моменты материнства.

— Сакура!..

Я смотрела на дочку, поглощенную происходящим на экране, и не могла поверить своим глазам.

— Что?.. Что это такое?..

Со всех сторон ее окружало красное свечение. Нет, не так. Свечение не окружало ее, это сама Сакура его источала…

— Сакура! Что с тобой?!

В панике я подскочила к малышке и подхватила ее на руки, но она лишь недоуменно захлопала глазами. На ощупь красное свечение, напоминавшее ауру, не было ни горячим, ни холодным.

Сакура вела себя как обычно и, судя по всему, ничего странного не ощущала.

— Тогда…

У меня снова проблемы со зрением? И хотя о подобном недуге мне слышать не доводилось, я вспомнила о миодезопсии — когда людям всюду мерещатся летающие мушки. Так почему бы не существовать болезни, из-за которой человек начинает видеть фантомный красный свет?

Решив проверить свою догадку на практике, я стала поочередно закрывать то левый, то правый глаз, но загадочное красное свечение сияло только вокруг Сакуры.

— Вот это я попала…

Приемный день у окулиста уже закончился, а значит, придется отправиться к нему завтра утром. Или за ночь само пройдет?.. Тащить Сакуру в больницу только ради одного осмотра совсем не хотелось. Я, конечно, понимала, что такие симптомы без внимания оставлять нельзя, но все же…

Сэмпаи с работы рассказывали, что к тридцати годам в организме накапливается столько усталости, что здоровье в какой-то момент резко проседает. Тогда я беспечно отмахнулась от их слов, подумав, что наверняка это происходит далеко не со всеми и все зависит от личных особенностей организма. Я и представить не могла, что мне придется испытать это на себе!..

Когда домой вернулся муж, я уже успела покормить и уложить Сакуру.

Уставшим голосом он крикнул из прихожей:

— Тадаима!

— Окаэри! — откликнулась я и вышла к нему[25].

— Как прошел твой де… — на половине фразы мой голос оборвался.

Я застыла на месте с широко распахнутыми глазами, уставившись на мужа. Устало вздыхая, он снимал туфли, а от его спины исходило слабое красное свечение.

— Что? Почему…

Свет был гораздо слабее, чем у Сакуры. Мне даже показалось, что он напоминает цвет карамели на яблоке. И если развить эту мысль… Фокусы со зрением начались сразу же после того, как я съела яблоко. Мне вспомнились утопающая в оранжевом свете закатного солнца торговая улочка и странная атмосфера «Волшебной лавки янтарных сладостей». Неужели все это какая-то побочка? Нет-нет, это невозможно…

— Тика? Что с тобой?

Заметив мою реакцию, муж недоуменно посмотрел на меня.

— Все… все в порядке, — ответила я.

Наверное, стоило рассказать обо всем мужу, вдруг это и правда симптомы болезни. Но я почему-то промолчала.

— Сначала примешь ванну или поешь? А, да, на ужин сегодня сливочное рагу, — протараторила я, стараясь переключить его внимание.

Сливочное рагу — любимое блюдо мужа.

— О, правда? Тогда сначала поем.

Муж широко улыбнулся, и в то же мгновение красное сияние вокруг него заметно усилилось.

— Как… — я потеряла дар речи уже во второй раз.

— Ну чего ты так смотришь? — с явной досадой спросил муж.

— Ох, прости. Сейчас разогрею рагу.

— Ладно, пойду пока переоденусь.

Почесывая голову, он направился в спальню. А я смотрела ему вслед и видела, что свечение, которое до этого на миг усилилось, вновь стало тусклым.

Если предположить, что красный свет я начала видеть из-за карамельного яблока, то почему свечение мужа настолько отличается от свечения Сакуры?.. Стоило мужу радостно приняться за рагу, как его аура снова уплотнилась, и, пока он принимал ванну и готовился ко сну, оно уже больше не блекло.

Наступил следующий день.

Наутро свечение мужа заметно ослабло. Проводив его на работу, я решила все же не идти к врачу, а вместо этого прогуляться с Сакурой. В парке неподалеку я встретила соседку с дочкой, жившую в том же доме, что и мы. Она светилась даже слабее, чем мой муж прошлым вечером. Оглядевшись, я заметила, что знакомые люди вокруг меня светятся тускло, а незнакомые не светятся вообще. Получается, свет исходит далеко не от всех людей, а только от тех, кого я знаю. К тому же яркость свечения тоже была разной. Что это могло значить?

На данный момент я уже понимала, что странная аномалия никак не связана с болезнью, а вызвана яблоком в карамели. Кстати, второе яблоко, изначально предназначенное для мужа, я надежно прятала в одном из кухонных шкафчиков.

«Я покрываю их особой карамелью, которая, застывая, становится прозрачной и позволяет увидеть яблоко изнутри. Разве это не прекрасно? Вот бы так же видеть сердце человека… Не находите?» — в памяти всплыли слова Когэцу, и мне подумалось, что это подсказка.

Целый день я внимательно наблюдала за Сакурой и вот что поняла: когда она просила есть или требовала, чтобы ее взяли на руки, красное свечение становилось ярче. И наоборот, когда на нее не обращали внимания или что-то шло вразрез с ее желаниями, свечение ослабевало.

Когда Сакура тянулась ко мне, ее свет разгорался максимально ярко. Заметив эту особенность, я задумалась о том, что свечение показывает ее «уровень» любви. Это бы все объяснило.

А раз так… Выходит, муж любит меня в три раза меньше, чем Сакура. Об этом я бы предпочла не знать. Конечно, сравнивать любовь супруга с привязанностью младенца неправомерно, и все же…

Тем вечером муж вернулся домой раньше обычного, а на его лице блуждала безмятежная улыбка. На его пальто я заметила рыжие ворсинки.

— Ты весь в шерсти. Откуда она? — спросила я, отряхивая его пальто.

Волоски посыпались на пол в прихожей.

— По пути с работы мне повстречалась собака, и я ее погладил. Она гуляла одна по ночной улице.

Муж очень любил животных и особенно собак. У него даже была мечта: когда-нибудь построить свой дом и завести четвероного друга.

— Собака была одна? Без хозяина? Ты имеешь в виду, она была бродячей?

Мое сердце забилось от испуга. Никогда не знаешь, чем болеют уличные животные. Вдруг у этой собаки был какой-нибудь опасный для человека вирус?

— Да нет же, она была очень дружелюбной, явно привыкла к людям, так что, скорее всего, хозяин был где-то поблизости. Да и шерсть на ощупь была очень ухоженной. В темноте я не смог разглядеть, был ли на ней ошейник, но по размеру она была примерно как сиба-ину.

— Сиба-ину?..

Я собрала с его пальто оставшуюся шерсть и повертела в руках, внимательно рассматривая. Рыжие волоски были явно длиннее, чем у короткошерстной сиба-ину, и больше походили на…

— Что с тобой? Ты какая-то странная со вчерашнего дня.

— А, все в порядке. Просто подумала, что тоже хотела бы погладить собаку.

— Если она живет поблизости, то, скорее всего, мы ее еще увидим.

Муж нисколько не усомнился в моих словах и широко улыбнулся.

Наверное, я просто себя накручиваю. Ну откуда в центре города взяться лисице? Наверное, моя фантазия разыгралась после встречи с девочкой на Сумеречной аллее. Да еще и этот Когэцу, в чьих миндалевидных золотистых глазах и заостренных чертах было что-то неуловимо лисье.

И все же… Что, если хозяин лавки волшебных сладостей и в самом деле лис?..

Получается, я привела Сакуру на торговую улицу, где бродят детеныши тануки, а яблоки в карамели купила у оборотня, принявшего человеческий облик.

От одной только мысли у меня по спине побежал неприятный холодок.

— Нет-нет, такого точно не может быть… — пробормотала я, обхватывая себя руками.

Страшные истории о ёкаях[26] и призраках меня всегда пугали. Хватит, лучше о таких вещах не думать.

«Я просто купила странные сладости у красивого молодого человека с удивительными способностями», — попыталась убедить себя я. Лучше превратить все в сказку, чем видеть нечто сверхъестественное.

Осознав, что красное свечение отражает уровень любви человека ко мне, я стала внимательнее наблюдать за мужем.

По будням, когда он возвращался с работы, свет вокруг него был блеклым, но в выходные становился гораздо ярче. Когда я готовила его любимые блюда или окружала заботой, свечение тоже усиливалось. Уставший после рабочих дней, он не всегда мог уделить мне достаточно внимания, а вот в выходные, немного отдохнув, полностью сосредоточивался на мне.

Желая, чтобы свет мужа сиял как можно ярче, я мягко заводила с ним разговор, не забывая упоминать, как ценю все, что он для нас делает. По выходным я уходила вместе с Сакурой в торговый центр, чтобы дать ему время побыть одному. В те вечера, когда после посиделок в баре с коллегами он возвращался домой далеко за полночь, я без упреков встречала его с улыбкой на лице. Нет никакого секрета в том, чтобы естественным образом вызывать к себе симпатию, проявляя заботу и внимание.

Раньше мне казалось, что муж начал охладевать ко мне, но теперь я понимала, что это вовсе не так. Ведь у каждого есть такие периоды в жизни, когда ни на что не остается сил. Погрузившись в заботы о Сакуре, я перестала замечать, что муж точно так же прикладывал неимоверные усилия, стараясь адаптироваться к новой жизни с маленьким ребенком.

Раз уровень любви непостоянен, то, получается, что, приложив некоторые усилия, я могу на него влиять. Всего-то стоит окружить мужа нежной заботой.

Постепенно свечение мужа стало почти таким же ярким, как у Сакуры.

Теперь я видела, что у него на сердце, и мы стали ладить. Именно этого я и желала. Но в чем же дело? Почему на душе так тоскливо?

Неужели мне этого достаточно? Или, быть может, мое истинное желание в чем-то другом?

Этот же вопрос я задавала себе, когда молилась в святилище.

Чего я хочу на самом деле?.. Муж стал более внимательным, а его любовь — глубже. Мне бы радоваться, однако…

Наступил вечер воскресенья. Пока я готовила ужин, муж играл с Сакурой в гостиной. Развлекать малышку у него выходило гораздо лучше, чем у меня. По всей видимости, Сакура веселилась вовсю — из гостиной доносился ее радостный смех.

Я резала лук, когда муж вдруг позвал меня:

— Тика! А можно я это съем?

— Э-э-э… Что именно? — рассеянно ответила я и, дорезав лук, подняла голову.

Не дождавшись моего ответа, муж достал из целлофановой упаковки карамельное яблоко и на моих глазах впился в него зубами.

— Нет! Нельзя!

Как? Почему?!.. Я специально спрятала яблоко от мужа в шкафчик, в который он никогда не заглядывает.

В панике я бросилась к нему, но было уже поздно. Он усиленно жевал, а на яблоке в его руке виднелся отпечаток зубов.

Обессиленная, я осела на пол.

— Ой, прости. Нельзя было? А-а-а!..

Муж повернулся ко мне, но тут же резко зажмурился и отшатнулся.

Ох… Значит, придется все ему рассказать, ведь теперь и он увидит, насколько окружающие люди любят его. А я специально оставила второе яблоко себе, чтобы съесть его, когда действие первого закончится… Я разочарованно поникла, как вдруг произошло то, чего я совсем не ожидала.

— Что… что это? Вокруг сплошной красный свет. Я ничего не вижу! — в панике завопил муж, махая руками перед лицом.

— Э-э-э… Ничего не видишь?

Разве красное сияние не должно оставаться вокруг людей? Как странно! Я приблизилась к нему, но он, вздрогнув, отшатнулся и закрыл ладонями глаза.

— А-а-а! Оно стало еще сильнее!

Неужели… В голове промелькнула догадка, и я рывком поднялась.

— Подожди чуть-чуть! Не двигайся! — Я отошла в противоположный угол гостиной, как можно дальше от мужа.

— А теперь? Попробуй взглянуть на меня.

Он осторожно опустил руки и с явным облегчением произнес:

— О, свет стал слабее! Я снова кое-что вижу. Тика, ты где?

— Здесь, около двери, — откликнулась я.

Муж крутил головой, пытаясь найти меня взглядом. Услышав мой голос, он удивленно заморгал:

— Э-э-э… Неужели свечение исходит от тебя? Оно настолько яркое, что я совсем не могу тебя разглядеть.

— Да, от меня.

Я едва сдерживала слезы. То, что исходивший от меня свет слепил мужа, могло значить только одно: моя любовь к нему была такой огромной, что даже пересиливала любовь ребенка к матери. Вот как я его люблю!

— Прости, это все из-за меня…

— Что ты имеешь в виду?

Хмурясь, муж слегка наклонился вперед, а Сакура, игравшая рядом с куклами, удивленно взглянула на наши серьезные лица.

Я надела на мужа солнцезащитные очки и все ему рассказала: о карамельных яблоках, о том, как вместе с Сакурой мы побывали на загадочной торговой улочке, и что случилось потом.

Пока я говорила, Сакура сосредоточенно смотрела на сменяющиеся на экране телевизора картинки.

— Вот оно что… И правда, Сакура тоже светится. Из-за того, что твое свечение настолько сильное, я поначалу даже не заметил.

Муж сразу поверил в мою фантастическую историю. Наверное, потому, что испытал на себе действие яблока.

— Значит, этот красный свет показывает, насколько окружающие люди любят меня?

— Да.

— А как сильно я свечусь для тебя?

— Э-э-э… Сейчас примерно так же, как Сакура, раньше было слабее, — честно призналась я.

— Понятно… — Муж вздохнул. — Но раз ты светишься так ярко, значит, твоя любовь ко мне действительно велика. Без солнцезащитных очков мне в твою сторону и смотреть больно.

— Да…

Я кивнула и в тот же миг осознала свое истинное желание. Нет, это не было благополучие в доме или раскрытие тайн сердца моего мужа. Единственное, чего я хотела, — чтобы он узнал, насколько сильно я его люблю. Наконец-то я поняла, что меня расстраивало и тревожило последнее время. Но почему все должно было проясниться именно так?..

— Вот почему с недавних пор ты окружила меня такой нежностью и заботой, да? Прости, что не замечал, как сильно ты меня любишь. Прости, что взвалил на тебя заботы о ребенке и о доме. — Муж склонил передо мной голову, а затем, смущенно почесав щеку, продолжил: — Честно говоря, я очень рад. После рождения Сакуры твое внимание полностью переключилось на нее. И я подумал, что тех чувств, которые были между нами в начале отношений, больше нет.

Неужели он погрузился с головой в работу из-за подобных мыслей? Неужели из-за того, что я была слишком занята дочерью и не уделяла ему достаточно внимания, он чувствовал, что дома ему нет места?

Свечение мужа усилилось, когда я начала с ним больше разговаривать. Если подумать, то после рождения Сакуры мы и правда стали меньше общаться.

Меня внезапно озарило, что я вела себя неправильно. Всякий раз, когда муж пытался со мной заговорить, я отвечала отрывисто и равнодушно, особенно если в этот момент Сакура капризничала, и все свои силы направляла на то, чтобы ее успокоить. Возможно, сама того не замечая, в такие моменты я в открытую демонстрировала свое раздражение.

Постоянное перекладывание вины на мужа не позволяло мне задуматься о собственном поведении.

— Тебе… тебе неприятно оттого, что я так ярко свечусь?

Мало того что я самовлюбленно купалась в жалости к себе, так еще и принесла домой какие-то подозрительные яблоки. Понятное дело, кому нужна такая жена?

— О чем ты говоришь? Любой муж будет счастлив узнать, что он любим своей женой.

В моих глазах стояли слезы, голос дрожал, но муж лишь рассмеялся в ответ:

— Отныне я тоже сделаю все возможное, чтобы выразить тебе свою любовь. Буду больше помогать и с домашними делами, и с заботами о малышке. Если тебе снова станет тревожно или слишком тяжело одной со всем справляться, пожалуйста, сразу же мне об этом скажи.

— Д-да!..

Я даже и представить не могла, что когда-нибудь услышу подобное от мужа. Взгляд затуманился, и я почувствовала, как из глаз ручьями потекли слезы.

— Тика, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю…

Муж обнял меня, и я, уткнувшись лицом в его грудь, дала волю слезам. Так сильно я не рыдала, наверное, с самого детства. Выплакавшись, я подняла голову и поняла, что красное свечение вдруг пропало.

— Ой… Свет исчез, — прошептала я.

Муж снял солнцезащитные очки.

— Да, и у меня тоже.

Мы переглянулись и рассмеялись. Я не могла вспомнить, когда мы в последний раз признавались друг другу в любви или вот так по-настоящему обнимались. А ведь если бы не яблоки в карамели, то ничего этого не случилось бы.

— Может, тот Когэцу был божеством семейного счастья? — тихо пробормотал муж.

Кажется, он думал о том же, о чем и я.

— Вполне возможно.

— Мне бы тоже хотелось сходить в тот магазин и поблагодарить его.

— Да, было бы замечательно, но что-то мне подсказывает, что больше нам туда не попасть.

Почему-то в душе я была в этом абсолютно уверена. Скорее всего, свечение от карамельных яблок исчезло потому, что больше нам не понадобится. Люди с незамутненным зрением не нуждаются в сладостях волшебной лавки Когэцу. Оно и к лучшему.

— Раз ты так думаешь, то, значит, так и есть.

— Спасибо, что поверил мне.

Мы сидели, снова обнявшись, когда Сакуре вдруг наскучило смотреть в экран и она быстро подползла к нам на четвереньках, пытаясь протиснуться между нами.

— Сакура, ну что же ты…

— Да пусть! Сейчас я вас обеих как обниму! Хо-о-оп!

Сакура радостно загукала, и в полутемной гостиной раздался наш смех.

С этого дня я тоже буду стараться выражать свою любовь к мужу словами, и когда захочу ответной нежности, то напрямую скажу ему об этом. Ведь даже малышка Сакура умеет своим плачем просить о любви.

На вершине одного из тополей, что росли неподалеку от просторной парковки многоквартирного дома, угадывался мужской силуэт в штанах хакама. На голове незнакомца золотились лисьи уши.

— Когда Тика приходила ко мне в лавку, ее взгляд был настолько затуманен, что она не заметила ни вывески о выходных днях, ни ценников… Но, кажется, теперь к ней вернулась врожденная проницательность.

За окном в гостиной сквозь кружевные занавески виднелись три фигуры, крепко сжимающие друг друга в объятиях. Когэцу с легкой улыбкой прищурился.

— Хотя, быть может, я немного перестарался, вытащив спрятанное яблоко из чужого кухонного шкафчика и положив на стол… — пробормотал он, помахивая из стороны в сторону пушистым хвостом. — Ее муж — хороший человек, он любит животных, поэтому я и проявил к нему редкую для меня доброту. Ведь, если честно, я терпеть не могу, когда люди касаются моей шерсти.

Когэцу слегка пошевелил пальцами — и в его руке тут же появилось надкусанное яблоко в карамели.

— Благодарю за образец! Сам я не знаю, что такое семья, но раз Тика выглядит настолько счастливой, вероятно, это что-то очень хорошее.

Когэцу еще раз поглядел в окно, прищурившись словно от яркого света. Яблоко в его руке покрылось янтарем.

А через мгновение хозяина загадочной кондитерской, который немного замешкался на прощание, уже и след простыл.