«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» (Сергей Зеленин) читать бесплатно онлайн полную версию книги | Глава 18 Дальним прицелом, с самыми благими намерениями #18

Глава 18 Дальним прицелом, с самыми благими намерениями

Конечно же, не всегда я бродил по Ленинграду бесцельно — кое-что у меня было запланировано, с так сказать «дальним прицелом». Пока же, я просто приглядывался кое к чему, да присматривался кое к какому пока бесхозному добру.

Клад фамильного серебра в особняке Нарышкиных, таджики-гастарбайтеры обнаружили в 2012 году и попытались вывести его ночью в мешках под видом строительного мусора. Бдительный сторож заинтересовался, что там за «мусор» такой — что его надо срочно вывозить ночью, да ещё и на нанятой пассажирской «Газели»?

Уж не расчленённый ли милиционер⁈

В результате сорок мешков художественных из серебра, среди которых находились уникальнейшие предметы — вроде пудовых канделябров на одиннадцать свечей каждый, достался единственному нашедшемуся наследнику — родному для нас всех государству. А таджиков поблагодарив за помощь в возвращении народного достояния, отправили домой и приказали больше не возвращаться.

Общая стоимость клада по оценке экспертизы, составила почти 200 миллионов рублей, или же чуть больше шести миллионов долларов по тогдашнему курсу.

Сколько это на сегодняшние баксы…?

…Ух, ты! Да, это ж — сумасшедшие деньги!

Рисунок 30. Серебряный канделябр из клада в доме Нарышкиных-Трубецких.

Адрес мне был тоже хорошо известен — походил, посмотрел, разузнал… Облизнулся, как лиса на виноград и пошёл проч. После Революции здание поменяло множество организаций новой власти, а ныне здесь расположилась Детская художественная студия Златы Лилиной — жены небезызвестного Григория Зиновьева и, пока туда лучше не суваться.

Однако, Ксавер дал мне координаты парочки питерских «деловых» — одного из них я и попросил приглядеть за особнячком.

Мол, как только — так сразу!

Как только появится возможность арендовать во дворце хотя бы одну комнату — чтоб тут же мне маякнул.

«Зинке» по шапке дадут не раньше двадцать девятого… Ну, значит — придётся немного подождать, мне особо торопиться некуда.

Ещё было известно о трёх кладах в Питере, обнаруженных в советское время.

В Басковом переулке играя в войнушку, детишки среди выброшенной древней мебели — нашли свёрток с почти сотней николаевских империалов десятирублёвого достоинства конца XIX — начала XX века.

Однако, пойди ныне — найди эту «мебель»!

Как Ося с Кисой — методом «научного тыка», что ли? Из-за сотни червонцев, подобно Отцу Фёдору — всю мебель топором в Басковом переулке сокрушить⁈

Нет, не пойдёт.

Два других клада были несколько посерьёзней…

В середине 80-х годов на чердаке бывшего доходного дома на 2-й Красноармейской улице, была обнаружена потайная комната площадью 2 × 2 метра, а в ней — более тысячи старинных предметов… Надеюсь, из золота.

Но не уверен.

Походил по той улице, посмотрел… До 1923 года, это была 2-я Измайловская улица, улица «2-я Рота Измайловского полка» или просто — «Улица 2-я Рота».

А какие домищи на ней с дворищами… Какие у них огромадные чердачищи…

Это вам не «хрущёвки», с сортирами — в которых локти об стены запросто сточить можно, коль не довелось подружкой обзавестись.

Хожу, голову задрав: да, какой-же из этих «доходных» домов — с той потаённой комнатой? Залезть на чердак каждого из них и поочередно перекрытия кувалдой крушить⁈

Это — не наш метод!

Без металлоискателя — причём довольно мощного, даже не стоит пытаться.

Примерно в то же время в Гостином Дворе (до революции торговый дом ювелира Мороза) нашли ещё клад — 114,5 килограмма золота в 8 слитках. Опять же: народу там постоянно шастает тьма, по месторасположению тайника — никакой конкретики, а наобум можно год схрон искать — даже если разрешат.

* * *

Яков Александрович Слащёв, безвременно «помрэ» в Москве и дематериализовавшись как материальный субъект в результате модного во времена НЭПа «огненного погребения», ближе к осени вновь материализовался у нас в Ульяновске в виде учителя немецкого языка — под фамилией «Борщёв» при том же имени и отчестве.

Всецело доверяя мне после той «реинкарнации» и, видимо предполагая что я вновь мутю нечто подобное — он дал мне координаты бывших офицеров бывшего Семёновского гвардейского полка, а ныне — командиров РККА, военных специалистов — находящихся на различных должностях и проживающих в Ленинграде.

Рисунок 31. Бойцы «3-го Петроградский полк городской охраны им. Урицкого», до перехода на сторону белых.

Конечно же «Петра творенье» — Императорский Лейб-гвардии Семёновский полк, который штурмовал Нарву, свергал императоров и подавлял вооружённый мятеж в Москве — к семнадцатому году был практически уничтожен в лесах Восточной Пруссии и в болотистой пойме реки Стоход под Ковелем. Но в Петрограде находился его Запасной батальон, куда было зачислены офицеры из уцелевших и, на его основе после Февральского переворота — был создан «3-й Петроградский полк городской охраны», после Октябрьского переворота получивший приставку «Имени Урицкого». Полк под таким названием существовал до весны девятнадцатого года — охраняя революционный порядок в городе и заодно Госбанк, но посланный против наступающих войск генерала Юденича, почти в полном составе перешёл к белым.

Неведомыми для меня путями перебравшись на Юг, полк вновь ставший «Семёновским» — осенью 1920 года сдался уже красным.

Вот такой славный боевой путь «потешных»…

Тем не менее, в Ленинграде находились на военной службе или в резерве не менее двух-трёх десятков бывших офицеров (включая даже перебежчиков 1919 года, по амнистии вернувшихся в СССР из эмиграции) или даже генералов-семёновцев с разоблачения которых в 1930 году начнётся процесс «Весна». По которому — только в этом городе будет расстреляно около тысячи военных специалистов.

Поймите меня правильно!

Я вовсе не идеализирую этих людей и считаю, что многие из них расстреляны вполне заслуженно… Ну, например — за тупость, благодаря которой было проиграно две войны подряд и, стала возможной Революция с последующей Гражданской резнёй.

Я прекрасно понимаю, что тот тип царского офицера — дворянина, защитника «Веры, Царя и Отечества» носившего фуражку с кокардой с десятилетнего возраста — давно исчез. По большей части — заменённый в строю и штабах выходцами из интеллигентов-разночинцев — с соответствующим менталитетом «добра нации» нацепившего погоны…

Что, я неправ?

Ну тогда почитайте у Брусилова: сколько было в Москве офицеров на момент декабрьских боёв 1917 года и сколько из них встало на защиту единственного что осталось — Отечества.

Уверяю — будете «приятно» удивлены.

И я прекрасно понимаю (касаемо дело «Весна»), что иначе и быть не могло — ибо ещё на самой первом этапе формирования «Рабочей и крестьянской», один из её столпов — Григорий Зиновьев, в открытую и по-большевистски прямолинейно заявил:

«Советская власть берет бывших офицеров на роль „денщиков“ и выбросит их как „выжатый лимон“ после использования».

Однако, что-то же делать надо.

Ибо, в отличии от этого долбо…ёба — упоротого на всю свою кучерявую голову, я прекрасно понимаю — исторические процессы необратимы и развиваются по восходящей спирали. Сегодня «выкинули» в расстрельный овраг военспецов из бывших офицеров, завтра — инженеров-вредителей из «Промпартии», а следующим будешь ты…

Оппозиционер и гондурасский шпион!

Что с Григорием Евсеевичем в конечном итоге и произошло.

Я не за его особу переживаю. И даже не за этих офицеров-гвардейцев или инженеров-«промпартийцев»… Я за себя — любимого, опасаюсь.

Уж больно мне жить долго хочется и планов у меня — ну просто громадьё!

Всю историю рассказывать не буду — ибо никаких «кругов на воде» она пока не вызвала, так — буквально в паре абзацев.

Нашёл рекомендованного мне Слащёвым-Борщёвым человека, рассказал придуманную тем же «легенду», то да сё, долго ли коротко, попал на одну уютненькую квартирку…

На туснячок бывших «их благородий», короче.

Те, при виде незнакомца — сперва держались настороженно и смотрели быковато.

Однако, когда я под пианино спел «Вне закона» из репертуара Сергея Трофимова:

'Запылился на полке парадный мундир

Точит моль золотые погоны

Нам досталась судьба защищать этот мир

Вне закона, вне закона

Нам досталась судьба защищать этот мир

Вне закона, вне закона

Нынче древнее зло не боится креста

Беспредел примеряет корону

Значит каждый, в ком совесть по ныне чиста

Вне закона, вне закона

На паркетных фронтах генералов не счесть

Но в связи с театральным сезоном

В новой драме страны офицерская честь

Вне закона, вне закона

Под оплаченный скрежет газетных писак

И чиновников всех эшелонов

Мы идём на задание где каждый наш шаг

Вне закона, вне закона

В этой нищей бесправной забитой стране

Так похожей на общую зону

Кто-то должен остаться в гражданской войне

Вне закона, вне закона…'.

В самый раз зашла — даже ничего переделывать-додумывать не надо!

Враз стал своим в доску, был усажен по правую руку от самого центрового семёновца — чином бывшего полковником. Ну, а дальше — обычная мужская пьянка, с воспоминаниями о славном прошлом, рассуждениями «о политике», трепотнёй про «мамзелей» и, «гаданием на кофейной гуще» о своём — весьма туманом будущем…

Я сидел, улыбался, не пил, много ел и столько же слушал.

Ругали Советскую Власть?

Да — ещё как ругали!

Ругали-материли отдельных её представителей, таких слов наслушался — каких отродясь не знал, было такое дело.

В принципе и при желании, «контрреволюцию» им пришить можно — но никаких намёков на какие-то реальные заговоры не было.

Навоевались уже «их благородия» досыта, под самую завязку, по горлышко!

Здесь один момент…

«Дело Весна» стало раскручиваться после того, как ОГПУ нашло под алтарем Введенского собора полковое знамя и другие реликвии Лейб-гвардейского Семеновского полка. «Контрреволюция» была на лицо, факт антисоветского заговора доказан и, пошло и поехало…

Знали о захоронке только свои и сдал её чекистам тоже кто-то свой — возможно из порядка полутора десятков человек, сидящих сейчас за этим столом.

Перевожу взгляд с одного пьяного лица на другое:

«Кто же из них? Как его определить? Как эту гниду вычислить»?

Да и поможет ли⁈

Установив более-менее приятельские отношения с тремя из семёновцев, ближе к утру свалил по-английски…

* * *

Ещё одна моя дальняя — очень дальняя, но весьма обещающая задумка…

Финляндия испокон веков славилась не столько своей «сауной» или фанерой, сколько своими контрабандистами — почитающимися в этой стране, чуть ли не как национальные герои. Даже в моё время, нет-нет — да и, попадались в новостях сообщения о «горячих финских парнях» — то ли ввозящих в Россию сигареты из стран ЕС, то ли наоборот — вывозящих.

Вообще, во времена Российской Империи, Финляндия была самой настоящей «чёрной дырой» — откуда ввозилось оружие, взрывчатка и подрывная литература и куда «исчезали» скрывающиеся от царского правосудия террористы-революционеры. Даже шофёр и одновременно личный телохранитель Ленина — некий Эйно Рахья и, тот — был самым настоящим финским контрабандистом.

Вот докуда они добрались!

А что тогда говорить про «Лихие 20-е годы», когда граница была практически открыта?

Чем же меня так заинтересовала Финляндия?

Это — ближайшая к СССР капиталистическая страна, которой от Российской Империи досталась довольно развитая промышленность, которую в отличии от постсоветских жовто-блакыдных небратьев — финны не только сохранили, но и преумножили.

Кроме того Финляндия, это не только «Страна тысячи озер» — но и крупнейших в Европе месторождений природных ископаемых: никеля, кобальта, цинка, ванадия, апатитов — не считая железа и меди. Представьте себе огромную Россию с её земными недрами, подобно «шагреневой шкуре» Оноре де Бальзака — скукожившуюся раз в сто.

Вот это и будет — Финляндия, «страна Суоми»!

Причём концентрация этих металлов в рудах — намного превышает таковую же на месторождениях России.

Опять же — через одного из «деловых», вышел на одного из наиболее «центровых» финских контрабандистов, являющимся по его словам — владельцем десятка моторных лодок и автомобилей, ряда «транзиток» «за речкой» (перевалочных пунктов вдоль финско-советской границы) — оборудованных даже телефонами, где трудились в поте лица порядка полусотни постоянных сотрудников — не считая нанимаемых для разовых акций.

— Он откликается на прозвище «Veli» — «брат» по-ихнему. Тебя как представить?

— Серафим. Мне моё имя нравится.

Итак, встречаемся на «нейтральной территории» — на Невском проспекте, то есть, питерский «деловой» нас знакомит и, сославшись на неотложные дела — сваливает на подвёзшем нас извозчике.

Осматриваемся, присматриваемся, «обнюхиваемся» осторожно — как два матёрых кобеля, давно вышедших из щенячьего возраста…

Белесая рожа типичного чухонца, одет с претензией на европейкость, росточком с меня будет и возрастом где-то «за сорок».

Нашли приличную нэпмановскую забегаловку, заказали безалкогольные напитки и вегетарианские закуски и, принялись неторопливо беседовать. Поговорили сперва о погоде, затем «чисто по-пацанячьи» за жизть, глянулись друг другу и даже вроде бы установили некий «вербальный контакт».

По его словам, предметами контрабанды из Советской России были соль, спирт, кожа, лен, драгметаллы и изделия из них. В обратную сторону, естественно — шёл в основном западный ширпотреб…

Перебирая возможные варианты возможного сотрудничества, я:

— «Спирт», говоришь?

Довольно оживлённо, что выдавало в нём большого любителя «этого дела»:

— О да, да! Ei alkoholilakia, знаешь?

По-русски говорил достаточно чисто, но иногда по-эстонски — «тормозил» просто на ровном месте и, тогда не предупреждая — переходил на ридную мову.

— «Сухой закон»? — догадался, — да, как не знать — у нас точно такая же бодяга.

— Joo, Joo! Suuret rahat! Да-да — это большие деньги делать!

По словам моего нового знакомого, «сухой закон» в Суоми был установлен в 1919 году: хотя на пять лет позже чем в России — зато на целый год раньше чем в Америке.

Есть повод для национальной гордости!

Третьими — наступившими на эти «пьяные грабли», были как ни странно всегда «трезвые» шведы — введшие в двадцать втором «алкогольный паёк», выдававшийся по специальным талонам.

С теми, вообще — прикольно получилось. Безработные, женщины и молодёжь до 25 лет — были вообще отлучены от спиртного, взрослым же мужикам без жилищно-материальных проблем, выдавалось на руки…

Сколько вы думали?

250 грамм крепкого алкоголя на руки!

Мой новый знакомый, просто угорал:

— Да, в Финляндия — грудные младенцы пить больше водка!

Шведы, желающие поиграть «в догонялки», могли по рецепту врача приобрести в аптеке…

Пиво, крепостью два (!) градуса.

Рисунок 32. Бойцы финского сопротивления сухому закону.

Ну и естественно, как в России и в Америке — народ в Финляндии и Швеции тут же стал ложить (класть) соответствующий «предмет» на запрет бухать.

— Сенаторы пит, военные пит, бабы пит…

— Пьют. Надо говорить — пьют.

— Спасибо!…Полицейские судейские пьют, даже школьники пьют, — с какой-то мрачной злорадностью, — пит даже те, кто до Ei alkoholilakia (сухого закона) не пит — лишь бы нарушать запрет.

— Понятно: алкоголь умер, да здравствует алкоголь!

— О, да…

Осторожно, как бы равнодушно замечаю:

— Это должно быть много спиртного надо, чтоб так пить…

— О! Ты есть совершенно прав!

В голове тут начала рисоваться схемка транспортировки в Суоми забористого ульяновского самогона.

Финны, как и своё время русские и прочие граждане бывшей Империи, первым делом перешли на самогон. Так же как и, в Советской России — власти с самогоноварением боролись и не всегда безуспешно. Небольшие спиртозаводики — стали всё дальше и, дальше уходить в леса, болота и прочие труднодоступные места.

Х, гкхм… Не один я такой умный, оказывается!

За отсутствие пассатижей — завернув губу вручную, с превеликой досадой соглашаюсь:

— Чем дальше в лес — тем пьянее партизаны.

Борцы за трезвость стали уже праздновать победу, как в Финляндию и Швецию рекой хлынул контрабандный алкоголь из…

Потирая мысленно руки, приготовил было уже пару дежурных шуток из «Самогонщиков» на эту тему, вспомнил знатный анекдотец про это «народное творчество», приплёл было даже «табуретовку» из «Золотого телёнка» и, тут как обухом в лоб:

…Эстония!

Это было так неожиданно и обидно за державу, что я аж соскочил с места:

— Почему из Эстонии, Вели⁈ Центром самогоноварения — всегда была, есть и будет Россия! Или, у нас, что? Уже и самогон гнать разучились⁈

— Ei ei! Нет, нет! Ты неправильно меня понимает, Серафим.

Оказывается, нет не разучились — мой финский друг был очень высокого мнения о русском самогоне. Всё дело было в историко-экономических предпосылках и логистике.

До Первой мировой войны, Эстляндская губерния занимала первое место в Российской империи по производству спирта из картофеля…

— «Из картофеля?», — морщусь, как от уксуса, — фу, какое отвратительное пойло!

— Ты есть прав — его есть свыня пит, — финн смандячил кисляк не хуже моего, — зато много и совсем есть дёшево!

После Русской революции российский рынок для эстонского «свинячьего» спирта навсегда закрылся, зато благодаря некоторым «особо одарённым» политикам — открылись рынки Финляндии и Швеции. Правда, «открывать» его пришлось не совсем легальным способом.

От дальнейшего рассказа, меня буквально в жар бросило!

Да, здесь — под самым боком, такие дела творятся…

Голливуд отдыхает, а Аль Капоне и все его чикагские бутлегеры — стоят за поребриком и, один за другим — нервно смалят подобранные тут же на тротуаре чинарики.

Начав с плоских фляжек со спиртным, проносимых буквально в трусах — финские контрабандисты вскоре обзавелись целыми флотилиями из списанных торпедных катеров и обычных лодок с установленными на них мощными авиационными двигателями. Погранцы и таможенники — поймать их могли только при самой большой удаче, попадающей в разряд «почти невероятное чудо».

Да, что там катера, что там лодки!

Самый известный финский бутлегер Альгот Ниска — возил контрабандный спирт на бывшем русском корабле береговой охраны «Летун».

Мля… Вовремя расстрелянный Троцким адмирал Щастный балтийский флот из Гельсингфорса вывел…

Возили бы спирт на линкорах и кресерах!

С финскими бутлегерами конкурировали эстонские. Самым известным среди них был Эдуард Крейстрен, начавший свой бизнес с того, что занял денег и купил канистру спирта — с которой на свой страх и риск поплыл на пароходе в Швецию, не зная даже слова по-шведски.

Сейчас, он стал одним из самых богатых людей в Эстонии!

Его катер «Червонный туз» — развивает скорость 42 узла и считается самым быстрым судном во всём Финском заливе.

Трюки, проделываемые весёлыми и находчивыми «контрабасами» — достойны особого упоминания.

Тот, кто писал сценарий фильма «Однажды в Америке» — жалкий копираст и плагитор, не способный сам придумать ничего нового. Катера финских и эстонских борцов против трезвости — буксировали за собой «торпеды» из десятков канистр со спиртом, протоплённых мешками с солью. В случае шухера — троса обрубались и «улика» тонула…

Но, не безвозвратно: через день-два — всплывала!

Ещё один «маркетинговый ход»: контрабандисты скидывались и сообща арендовали большой пароход, который в Таллине «заливали» под самые иллюминаторы спиртом. Затем, «судно-матка» медленно дрейфовало вдоль 12-мильной зоны у шведского или финского побережья и, к нему как мухи на свежий навоз — на неуловимых катерах слетались эстонские, шведские и финские контрабандисты — разбирая «горючее» содержимое пароходных трюмов.

Дело дошло до международного скандала.

Стокгольм и Хельсинки пытались давить на эстонское правительство, пополнявшее национальный бюджет за счёт спаивания их населения, но безуспешно. Когда же эстонцы, ссылаясь на свою извечную чухонскую нищету, обратились к финнам с просьбой отсрочить когда-то данный им кредит, то были предельно жёстко посланы на хер:

— Вы на нас заработали достаточно много своим спиртом, не прибедняйтесь и, верните наши бабки!

Вот, такая вот история.

* * *

Ну, как говорится: «потехе час», пора переходить к делу…

Мой финский знакомый, вдоволь потешив меня этой занимательно-познавательной историей, наморщил переносицу — как будто вспомнив, что не для этого у нас с ним «назначено»:

— Мне передавайт — у тебя есть ко мне мало дел, Серафим?

— Я бы хотел иметь с тобой бизнес, Вели. Только бизнес и ничего кроме бизнеса.

— «Бизнес»? Есть делайт дел? Делайт деньги?

— О, йес! Я хочу делать с тобой деньги, Вели! Много денег! ОЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ!!!

— Много денег⁈ Olen valmis ansaitsemaan rahaa kanssasi! Что тебя интересуйт, Брат?

«Брат»? Так вот почему у него такое прозвище.

Определённого плана у меня не было — я особенно то не надеялся на эту встречу. Но, меня немало радовало, что мой финский знакомый рассказывал про успехи своих коллег «на западном направлении» — с некой хорошо заметной лютой завистью, как провинциальный купец — про финансовые успехи транснациональной корпорации. Видать — чувачок амбициозный как кандидат в президенты от демократов и, на этом можно его хорошенько прижучить.

Поэтому решил, свои «хотелки» предъявить по самому максимуму.

— Вообще-то, я бы хотел разрабатывать в вашей стране месторождения природных ископаемых…

* * *

Конечно, на очень дальнюю и весьма туманную перспективу, но в первую очередь меня интересует район Петсамо — откуда Германия всю Вторую мировую войну получала никель, без которого не выплавишь качественную броню. Советские же месторождения никеля на Урале — имели очень низкое содержание этого металла в руде: не более одного-полутора процентов.

В районе Петсамо, в расположенном же на самом севере Финляндии месторождении — процентное содержание никеля доходит до тридцати двух!

«Почувствуйте разницу», как говорится

«В реале», медно-никелевую руду там нашли — ещё в начале тридцатых, но финские промышленники за её разработку взяться не решились — не обладая необходимыми инвестициями и соответствующими технологиями. Первыми, там в 1934 году появились канадцы, затем англичане и наконец — американцы, которые и стали добывать никель с 1937-го года.

В ходе Зимней Советско-финской войны этот район был занят Красной Армией — что я считаю самым крупным успехом этой, в общем-то неудачной компании, оправдывающем все принесённые жертвы… Но из опасения раздраконить американцев, район Петсамо был после войны возвращён Финляндии. В ходе же Великой отечественной войны, эта территория была взята под контроль Третьим Рейхом — получавшим отсюда половину всего никеля.

А если в 1940 году этот район и рудники на нём будут принадлежать какой-нибудь финской компании? Что будет, если без всякого опасения поссориться с «Вашингтонским обкомом» — район Петсамо вместе с никелем приберёт к рукам хозяйственный Сталин?

Вермахт может разом лишиться половины своих танков, не считая всего прочего — что делается из высококачественной, легированной стали!

Есть ради чего попаданцу прогрессорского-заклёпочного типа — напрягать свой мозолистый анус, согласитесь?

Короче, времени ещё достаточно и если всё пойдёт как надо — шанс прибрать это месторождение через подставную финскую фирму, у меня есть. Если даже не будет возможности разрабатывать его самому, можно как «собака на сене» — не давать этого делать другим…

…«Харя»?

Чё, «харя»?

Нет, харя у меня не треснет — а как бы даже не наоборот: ещё ширше будет.

* * *

Однако вижу, «не догоняет»:

— Руда, понимаешь? Руда металлов, глубокие шахты, злые шахтёры… Понимаешь, Вели?

— Malmi? Metallit? Я этим не делайт, Серафим.

Понимающе улыбаюсь:

— Мне тоже не приходилось раньше этим заниматься… Всё когда-то приходится делать в первый раз!

— О, Да! Samaa mieltä kanssasi! Ты — правильно говорит.

— Но пока это в нашем с тобой хоть и светлом — но далёком будущем. Пока же меня интересует промышленное оборудование…

— «Промышленное оборудование»?

По-моему, мне слишком тупой финн попался.

— Joo, Joo! Промышленное оборудование. Заводы, фабрики — понимаешь, Вели?

Отрицающее машет:

— Ни есть возможно: большой тяжесть — лодка тонуть, auto — стоять.

— Ты же — капиталист, Брат! Тебе можно любой пароход (хотя бы в Гамбурге — где свободная экономическая зона) арендовать и в любой советский порт привести. А документы сделать — я беру на себя.

Конечно, несколько оптимистично звучит — но не нереально исполнить, судя по творящемуся в Ленинградском порту бардаку. Причалы заваленные мусором, дыры в заборах — через которые можно протащить целый эсминец, всюду шатающиеся подозрительные личности и хрен найдёшь «крайнего». В смысле — полное отсутствие хоть какого-то ответственного лица. А любой советский документ «сделать», имея компьютер с программами и лазерный ксерокс — вообще для меня не вопрос. Если, конечно, на нём нет водяных знаков…

В его, по-рыбьи белесых глазах — удивление, поочередно сменялось на уважение и, в обратном порядке:

— Tehtaat, tehtaat — конечно, я понимайт! Ovat erittäin iso juttu! Большой человек — большое дело — большие деньги!

— Первым делом, я бы хотел узнать про возможность приобретения цеха по производству фанеры…

— Что есть «Fanera», Серафим?

Где-то через полчаса до него дошло — что это, пришлось даже рисовать картинки:

— «Vaneri»? Ты хочешь делать «vaneri»? Хорошо, я буду это узнайт.

Твою ж, дивизию!

Помолчали, друг на друга глядучи, затем этот тупой финн-контрабандист, задаёт самый неприятный вопрос из всех возможных неприятных для меня вопросов:

— Что ты есть будешь платить?

И тут начинаю тупить я…

А, действительно — чем мне рассчитываться за контрабанду промышленного оборудования? Как уже говорил, особенно на эту встречу не рассчитывал, к ней не готовился, ничего с финнами «мутить» не планировал.

Так — «приглядеться» хотел и, теперь приходится чисто импровизировать.

Что он говорил, какие товары идут контрабандными тропами от нас к ним?

«Соль, спирт, кожа, лен, драгметаллы и изделия из них».

Так, так, так…

Соль — это как-то несерьёзно, с неконкурентоспособным советским спиртом — мы уже выяснили, обувной кожи — самому не хватает, к льну — доступа не имею.

Что-нибудь высокотехнологичное? Ульяновские лопаты, канистры? В чём они спирт возят? В канистрах.

Стало быть, этого добра у них — хоть завались!

Может, наладить выпуск и импорт каких-нибудь — особо продвинутых самогонных аппаратов? Имеется у меня схемка одного такого — достаточно компактного, непрерывного действия, с рефракционной колонкой и прочими наворотами, вроде угольного фильтра. Нет, не пойдёт — дешёвый эстонский спирт делает невыгодным любое производство самогона в более холодной Финляндии. Где и урожайность картофеля ниже и, брага вызревает дольше.

Остаётся…

Видно теряя терпение, Вели-Брат подсказывает:

— Золото и серебро? Ювелирка? Антиквариат…?

Вспомнив про клады, я задумчиво протянул:

— И это не исключено, но главное…

Снова зависаю.

— … Что? Почему ты молчать есть, Брат?

Резко выдохнув, откидываюсь на спинку стула:

— «Ганджубас», Вели!

Ничего другого не остаётся, для того чтобы заполучить никель Петсамо. Ну, а если прямо сейчас открытым текстом пошлёт на хер… Ну, что ж? Стало быть, придётся идти на хер.

Удивлённо морщит лоб, пытаясь вспомнить или понять слово:

— «Ган…бас»? Что это, Серафим?

— «Ганджубас»? Это — «шайтан-трава»!

— Я не понимайт. Совсем не понимайт…

Его рука медленно двинулась по штанине к сапогу, где финны обычно держат свой знаменитый «пуукко» — который часто путают с русским криминальным «финским ножом»:

— … Ты есть смеяться над я?

«Успокаивающе» похлопал себя по боку — типа, «мы тоже не с пустыми руками на толковище пришли — поэтому не пысцайся кипятком, чухна белоглазая», я продолжаю:

— Марихуана, анаша, гашиш, дурь… «Собачка», наконец… Ты разве не слышал таких названий? Курить, кайф ловить — понимаешь, Брат?

Они, что? Вообще здесь «тёмные»⁈

Тот, внезапно успокоился и, как и я — откинулся на спинку стула:

— Ты предлагаешь мне торговать наркотик?

Слав те, Осподи — наконец-то дошло… С лёгким смешком:

— Да, какая же «мариванна» — наркотик? Это водка — наркотик: её у вас и у нас — продавать и употреблять «внутрь» запретили. Это же, как я понимаю — вполне легально, никого риска… Ты ещё табак «наркотиком», с перепуга обзови!

Однако, этот финн — реальный тормоз. «Завис» — хрен перезагрузишь! Не дождавшись внятной реакции, спрашиваю:

— Так как ты относишься к тому, чтоб нам с тобой торговать «травкой»? Не забывай: мне деньги не нужны — не наличкой, ни перечислением. Будешь рассчитываться промышленным оборудованием — а это двойной навар!

Однако, ещё немало времени прошло, прежде чем «плотину прорвало»:

— «Травкой»? «Ruoho» — по-фински? Хорошо звать — мне нравится. «Как отношусь», спросить? Да, как обычай: если на «ruoho» можно делать деньги — то отношусь хорошо. Если нельзя — то плёхо.

«Нет такого преступления на свете, — невольно вспомнился Маркс, не к ночи упомянут, — на которые не пошёл бы капитал ради…».

— На «ruoho» можно делать хорошие деньги, Брат! Ведь, как я понимаю — этот рынок девственно пуст. А рынок спирта — занят эстонцами с их «свинячьим пойлом».

Слегка угрюмо, тот соглашается: в последнее время ещё более дешёвый спирт, чем даже эстонский — буквально пароходами завозится из Германии.

— Вот, видишь! Так или иначе, рано или поздно — но вашим парням придётся искать другую экологическую нишу. И здесь ты их всех уделаешь — этого вашего, как его?

— Альгот Ниска…

— Вот, вот! И ещё того хитрожопого эстонца… Подскажи как звать и я тебе скажу?

— Эдуард Крейстрен.

— И его тоже! Ты будешь первым — освоив рынки Финляндии, Швеции… Возможно — всей Северной Европы!

Тот задумываясь, достал трубку и набив её табаком, закурил:

— Наркотики продают в аптека и, они дорог для простой финн…

— Да, что ты заладил, Брат: «наркотик, наркотик»! «Травка» — как табак, что ты сейчас куришь — только чуть забористей. И она будет такой дешёвой, что её будут шмолить все и везде. Даже, школьники в сортирах.

Качает головой:

— Это ни есть… Эээ… Привычка мой народ.

Пробило на нездоровый смех:

— Ха, это вообще — не проблема! Привычки народа создаём мы сами — мы же с тобой тоже «народ», верно? Что нам стоит создать лишнюю привычку у самих себя?

— Как это есть?

Млять… Девственно чистые мозги у этих финнов — дюже неловко как-то, хотя приятно работать.

— Это «есть» очень обыкновенно: нужно купить… Запоминай последовательность, Брат: какую-нибудь популярную личность — вроде артиста, беспринципного журналиста-газетчика и известного политика… Лучше сенатора, или кто там у вас. Это тебе по плечу или нет?

— Это большой денег стоить. И есть большой риск

Развожу руками:

— Ну, тогда извини! Кажется, я не с тем финном-контрабандистом связался. Или, может мне лучше найти какого-нибудь «горячего» эстонского парня? Вроде того — «с канистрой»? Который, знает где можно занять деньги на бизнес и, не боится риска?

Видать, за живое его задело или быть может, что-то национальное наружу вылезло — вроде знаменитого финского упрямства — которое позже, так хорошо выручило этот народ в «незнаменитой» Зимней войне.

Со всей решимостью, тот:

— Хорошо, Серафим! Давай попробуйт. Когда есть первый партий товар?

— Постой, надо подумать, Вели…

Блин, а когда в Чуйской долине «сенокос» начинается? Хотя…

— Первую пробную партию «травки» жди через несколько дней. Если твои финны распробуют — маякни, налажу регулярные поставки.

Брат Вели оставил координаты по которым его можно найти и, мы с ним распрощались… Несколько суховато, правда.

* * *

Вечером, собираю своих вагнеровцев до кучи:

— Ну как ребята, не заскучали по настоящему делу?

Те, едва ли не зевая:

— Заскучали, тааащ, ещё как заскучали! Надоели эти балеты с голоногими тётками, да музеи с пыльным буржуйским барахлом…

Достаю из нагрудного кармана мандат, с едва просохшими чернилами:

— Тогда хочу вас обрадовать: есть очень ответственное дело. Хулиганы, бандиты и прочие антисоциальные элементы — нюхают всякую дурь, колются всякой дрянью — а потом донимают мирных граждан, не давая им спокойно трудиться и культурно отдыхать. Ленинградская милиция поручила нашей группе ликвидировать всю «дурь и дрянь» в городе. Начнём с аптек: вот список — завтра с утра приступаем. Вопрос есть?

Вопрос был лишь один:

— «Лупары» с собой брать?

— «Лупары» в чехлах, форма одежды — установленного уставом образца, бронежилетки и ножи — обязательны.

«Риск», скажите?

Какой риск⁈

Про Лёньку Пантелеева слышали?

Да, кто ж про него не слышал — криминальная легенда двадцатых годов!

Думаете, это — матёрый бандит?

Хахаха!

Дрыщавый пацан — чуть старше двадцати лет от роду, едва научившийся самостоятельно попку подтирать — а не звать каждый раз мамочку.

Профессиональный уровень правоохранительных органов Ленинграда был таков, что этот малолетка творил в этом городе всё что хотел. Его арестовали, когда он совсем обнаглев от безнаказанности — буквально сам нарвался на арест.

И шо вы думали?

Приговорили отморозка к «вышке» (хоть народный суд хоть как-то работает), этот беспредельщик — чуть ли не от расстрельной стенки сбежал и, вновь — творил, что хотел. Пока совсем недавно, в прошлом году — не был случайно застрелен при случайной стычке.

Что опять же — очень многое говорит об правоохранительной системе «Города трёх революций».

А будь Пантелеев чуть поумнее и поменьше бы понтовался…

Рисунок 33. Ушастая гроза всех питерских ментонов — Ленька Пантелеев.

Ржу не могу!

Единственно кого я боюсь, так это питерских «деловых». Или что этот бизнес крышуется кем-то из большевистской верхушки — вроде того же Зиновьева.

Так ведь мы не местные!

Накуролесили и свалили и, ищи нас потом — от Минска до Владивостока, от Кушки до Земли Савинкова… Ээээ… «Санникова».

Тем более, с наркотой я на территории СССР — светиться не собирался.

* * *

В отличии от Лёньки Пантелеева, Группа «Вагнер» — творила всё по закону. Вернее, по имеющему мандату.

«Мобилизовав» первый попавшийся грузовик, мы ездили по городу и выгребали из аптек всю имеющуюся там «дурь» — от вполне безобидной «собачки», до «тяжеловесного» как свинец в затылок героина. Действовали довольно вежливо, «с протоколом», оставляя «расписки»… Всё как положено и, главное — не трогая кассы. Поэтому, больше чем уверен — на нас даже заявлений в милицию от потерпевших не было.

Несколько подфартило и один из провизоров — шибко перепугавшись, сдал оптового поставщика. Правда, для этого пришлось пообещать — вколоть ему весь морфий, что у него нашли.

Так ведь, это была шутка!

Кто виноват — что человек шуток не понимает?

Только он сам.

Поставщик-оптовик точно также — добровольно и с превеликой охотой, сдал канал доставки дури

Здесь я несколько превысил служебные полномочия и слегка настучал доморощенному наркодиллеру по почкам, каюсь.

Но, только слегка и в обще- профилактических целях, чтоб он не мог совершать дальнейших правонарушений!

Ну, а пальцы дверью он уже сам прищемил — когда устал из унитаза воду пить, я здесь вообще не при делах.

И ваще — не фиг было меня своими паханами стращать, не люблю я этого.

— Что за «Ягодка» такой? Не знаю такого делового — небось члено…сос какой-нибудь из-под шконаря обтруханного. Мы под Железным Феликсом ходим… Знаешь, такого?Ну передавай горячий привет своему Ягодке от Баклана из Луги, как увидишь…

Короче, осознав глубину своего морального падения, оптовый торговец дурью чистосердечно признался — когда и на каком пароходе прибывает следующая крупная партия дури…

Оказалось, что на нашем!

На том, на котором плывёт и наше претензионное оборудование для Ульяновской ВТК имени Кулибина… Сперва от такой сказочной лёгкости, я решил было — что дело нечисто и, всю ночь не спал, ломая голову:

«Случайное совпадение, подстава с засадой или наркоту к нам на каждом пароходе завозят?».

Оказывается, нет — не засада, а царство непуганого наркоконтролем и Интерполом, конкретного лоха.

* * *

Нормальных контейнеров тут ещё и не знают (надо будет не забыть застолбить эту идею), груз из Германии прибыл в деревянных ящиках всевозможных форм и размеров. Но с немецкой аккуратностью хорошенько сколоченные из тщательно подогнанных досок, опечатанные с надписями «das Dach», «Vorsicht! Nicht umdrehen!».

Завидовал лютой завистью: каждая разовая тара — как произведение искусства…

Немец, он и в Африке немец!

Приходилось читать, что прибывавшее в СССР оборудование — часто было не в комплекте, бракованным или вообще — не тем, что покупали — вообще другого предназначения или устаревшим. Фирмачи тоже были не безгрешными и, пользуясь некомпетенцией советских приёмщиков — обували их как последних лохов. А возможно — тупо договорняк, я бы такой вероятности не исключал.

Но не в этот раз!

Видно, Феликс Эдмундович — всё же был пацан реально авторитетный и, с ним такие трюки — проделывать опасались. Проверили пломбы, вскрыли ещё на пароходе ящики, тщательно проверили по сопроводительной описи, вновь закупорили и опечатали, все трое расписались и только тогда разрешили разгружать на охраняемый нашими же бойцами портовый склад.

Пока гражданские принимали оборудование, я с двумя вагнеровцами принимал «посылку от Ганса из Гамбурга». Когда курьер спросил про расчёт — мы его выкинули за борт, с той стороны судна — где никого не было.

Но, он не утонул, клянусь!

Хороший пловец оказался и неизвестным мне стилем, погрёб куда-то в сторону «свободного мира»… Очень надеюсь доплыл — не хочется лишний грех на душу брать.

Морфий, кокс, герыч и ещё какую-то дрянь — вроде с дерьмом перемешанного пластилина, я при бойцах утопил в Неве — на радость балтийской салаке.

«Травку» оставил.

— Таащ командир, а это что?

Поднимаю увесистый (килограммов под пять-шесть), туго набитый вещевой мешок армейского образца — в простонародье просто «сидор»:

— Это? Это сушёная индейская трава для кроликов — для повышения их аппетита.

Озадачено почесав затылок:

— И что с нею делать, прикажите? Ладно, завтра с утра пойду в ближайшую школу — юннатам отдам на пропитание пушистым ушастикам.

* * *

«Кроликов» было трое не считая приведшего их «на пробу» Вели-Брата.

Знакомя финнов с культурой курения каннабиса (не подумайте чего плохого — знакомой мне лишь по книжкам да видакам), я свернул четыре «косяка» и раздав в руки, проинструктировал о способах применения — продемонстрировав «на холодную»:

— Курится как табак, только вдыхать надо глубже и стараться «с воздухом».

Главный «контрабас» пока шмолить дурь воздержался — внимательно следя за всеми моими манипуляциями. «Подопытные» же — долго уговаривать себя не заставили и, вскоре задымили самокрутками — как Вторая тихоокеанская эскадра на подходе к Цусиме.

— Ну и как? — спрашивает Вели, когда было скурено до половины самокруток.

— Табак как табак.

— Слабый табак.

— Вонючий табак.

Тот недоумённо посмотрел на меня, но я дал знак, мол «ждём».

Вот, «травка» уже был скурена до самых пальцев — но ничего не происходило и, Брат уже стал посматривать на меня — как «кровавый ГБист» на врага народа.

Успокаиваю, как могу:

— Ждём, Вели, ждём. Водка, она тоже не сразу вставляет.

— Почему сам не курийт?

Стучу по грудине:

— Лёгкие слабые после польских лагерей.

— Ты воевал?

— Да.

С волчьим холодком во взгляде:

— Я тоже. С вашими…

Знаю, я ваши «войны»!

Весной 1918 года, финские егеря устроили этническую чистку — массовую резню русского населения в Выборге, под которую попали все не говорящие на языке суоми: русские, евреи, кавказцы, поляки и даже весьма немногочисленные в те времена украинцы…

Их-то за что?

Улыбнувшись, пожимаю плечами и, с какой-то — самому себе противной «жидовской» интонацией, говорю:

— Все войны кончаются миром — когда деловые люди могут делать свой маленький гешефт. Согласен, Брат Вели?

«Холодок» в его глазах тут же растаял, сменившись дружески-приязненной теплотой:

— Согласен, брат Серафим!

Нет, финны всё-таки изрядные тормоза, не хуже тех же эстонцев…

Минут пятнадцать прошло, прежде чем началась хоть какая-то движуха!

— Хороший табак. Ещё хочу!

— А я бы сейчас пожрал!

— Парни, а может по девкам?

— «По девкам»⁈ Да у него «встал»… Хихихихи!

Ну, понеслась жара!

Все трое, что-то быстро-быстро затараторили по-фински — не слушая и перебивая друг друга. Ихний босс, мотыляя белёсой головёнкой — не успевал следить за пулемётными очередями выстреливающихся фразеологических оборотов, перемеживающихся взрывами гомерического хохота.

— Отойдём в сторонку, Брат! Не будем мешать парням кайфовать… Счас наговорятся и побегут искать хавчик, или разбегутся по бабам. А скорее всего — то и другое, всё вместе и много.

«В сторонке», Вели — задумчиво резюмировал итоги тестовых испытаний:

— Я думайт с твой «ruoho» будет смысл иметь дел.

— Ещё какой «смысл» — точнее толк! — пиар товара — наше всё, — «травка» возбуждает аппетит и желание женщины. Поэтому, первым делом я бы рекомендовал распространять её в трактирах и борделях — чтоб иметь ещё и косвенный доход. Ты меня понимайт, Брат?

— Varma! Я уметь делать так.

Кивнув на сидор с «травкой»:

— Сколько за него хотеть?

— Я же уже сказал, Брат: денег мне не надо… Что можно купить за деньги в Советской России? Да, ничего!

Почти ничего из того, что выходит за рамки простейшего биологического цикла: что-то пожрать (желательно послаще), чем-то прикрыть задницу (желательно чем-то покрасивше) и, где-то (желательно в тепле и на мягком) эту задницу прислонить.

И всё!

— Так что, эта партия — на пробу, чтоб определить спрос и цену товара. И ещё…

Обняв его за плечи, заглядываю в глаза:

— Ты же не откажешь мне в таком пустяке, как — информация про состояние финской промышленности и финансов?

— Что ты хотеть?

Вообще-то, в цивилизованных странах это называется «промышленный шпионаж»…

— Совсем ничего, Брат! Найди какого-нибудь бывшего русского инженера — если они ещё у вас остались, конечно…

В Финляндии, до Революции года входившую (хотя и на правах самой широкой автономии, вплоть до собственной валюты) в Российскую Империю, во время событий 1918−20 годов «куда-то» пропало порядка двухсот тысяч русскоговорящих. То ли просто выехали, то ли как в Выборге… Не хочется думать про самое плохое.

С напрочь стеклянными глазами, уверенно кивает:

— Остались.

— … И пусть составит список всех фирм, предприятий, компаний, банков и как можно полные сведения про них.

Вижу, опять тормозит!

Ещё крепче обняв, едва ли не прижав к своей груди:

— Это в наших с тобой интересах, Брат! В коммерческих интересах. Чтоб делать деньги. Много денег…

— ОЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ!!!

— Хорошо. Я сделать так, как ты хотеть.

Уже прощаясь, в сторонку — как будто вовсе не ему:

— Доверие между партнёрами, создаётся долго и тяжело… А потерять его можно за секунду!

— Я это знает, Брат Серафим. Хорошо знает.

Перед тем, как отправиться с принятым по всем правилам и погруженном в вагоны оборудованием в Ульяновск, заскочил буквально на минуту в аптеку — где банчит «планом» знакомый провизор, тот — что «не доктор», самый первый розничный наркоторговец — с кем я чисто из любопытства познакомился.

Это заведение мы в тот раз трогать не стали — во избежание палева по вполне понятным причинами и, я застал здесь довольно бойкую торговлю.

— Здорово, доктор!

Тот, выглядел достаточно довольным — после того, как количество конкурентов в Питере резко убавилось. Поэтому, без всякого тогдашнего раздражения, узнав меня:

— Я не док… Доктор, так доктор. Что? Всё-таки надумали купить «собачку»?

Злорадно усмехнувшись:

— Поздновато, гражданин! Цена, подскочила втрое.

А это всегда так между двуногими приматами и даже есть соответствующая народная поговорка: «Кому война — а кому мать родная…».

— А что так?

Понизив голос:

— Милиция как озверела! Облава за облавой — как в весемнадцатом.

Слухи, как обычно — всё преувеличивают.

— «Спрос определяет предложение»… Или наоборот? Да, Маркс с ней — с вашей ценой! Я к Вам по другому делу…

— Я внимательно слушаю.

— Док! Подскажите мне координаты того профессора, что лечит какаинистов с морфинистами — курением этой вашей «собачки».

Напрягши память, тот: