«Если», 2016 № 04

Михаил Григорьев:
АРКТИКА: от романтики к экономике

Фото: Christopher Michel

/экспертное мнение

/экономика

/транспорт и логистика

Беседовал Николай ЮТАНОВ

Освоение Арктики — это не столько романтика фронтира, сколько прагматичные экономические проекты. Как выглядит освоение Арктики с управленческой точки зрения, нам объяснил председатель экспертной группы по вопросам освоения минеральных ресурсов и развития транспортной системы в Арктике Михаил Григорьев.

Зачем человечеству Арктика? За какой мечтой гонится человечество, с упорством осваивая Север?

Если говорить о человечестве, его надо разделить на две части: первая — это местные жители, которые обитают в Арктике по крайней мере последние 4 тыс. лет, вторая — это пришельцы, которые занимались и занимаются колонизацией северных территорий. За какой мечтой гонится человечество? За деньгами. Сначала это был морской зверь, рыба, потом дань, ясак, который стали взимать в России с сибирских народов, появилась «златокипящая царева вотчина» — город Мангазея, потом пошли дальше на восток.

Драйвером освоения Севера всегда являлось получение коммерческой выгоды, будь то американская Аляска, канадские северные территории, будь то наши северные территории. Но сейчас сменились акценты: если раньше это были продукты животного происхождения, то сейчас это руды, нефть и газ. Кстати, руды Норильска известны со времен Мангазеи, то есть с XVII века, потом у нас появился сам Норильск на севере как центральная точка роста. Именно для Норильска, для обеспечения его круглогодичного снабжения и вывоза продукции горнорудного и металлургического комплекса в первую очередь создавался атомный ледокольный флот. В Арктике у нас Воркута — уголь, война, снабжение фронта, снабжение тыла. Третья точка — это Мурманск, рыболовство. Все связано с освоением природных ресурсов. Нарьян-Мар вырос на нефтяных деньгах Ненецкого автономного округа. Салехард — тоже штаб-квартира многих компаний, осваивающих Север. Природные ресурсы, деньги.

Если говорить об экономическом освоении Арктической зоны, то у нас за душой несколько проектов, связанных с освоением нефти и газа, три проекта по освоению руд и один — угля. Норильск я уже упомянул — это полиметаллические руды: медь, никель, кобальт, платиноиды. Начали потихоньку отгружать уголь с Диксона, будут строить угольный терминал на мысе Чайка. Также Павловское месторождение на Новой Земле, цинково-свинцовое с примесью серебра. Вот точки роста металлические и угольные. А нефтянка до 2030 года будет развиваться главным образом на суше — на побережье Печорского моря и на острове Колгуев, по берегам Обской губы — Новый Порт. Производство сжиженного природного газа для его транспортировки танкерами (Ямал СПГ) — Сабетта на Оби. Из Дудинки вывозятся небольшие объемы конденсата, а весь арктический шельф пока заключается в одном месторождении Приразломная. Нет никакой бешеной шельфовой экспансии.

А постоянные разговоры о дележке Арктики, о том, что есть конкуренция с точки зрения других государств, какой-то геополитический интерес?

Хороший вопрос, но дело заключается в том, что представление, которое формируется у общества средствами массовой информации, немножко не имеет отношения к действительности, точнее, не имеет к ней никакого отношения. Дело заключается в следующем: есть Конвенция ООН по морскому праву, она ратифицирована всеми арктическими государствами, кроме Соединенных Штатов. Суть ее заключается в том, что она устанавливает право прибрежных государств на запасы, которые находятся под морским дном, в недрах, устанавливает право регулирования рыболовства, промысла морского зверя и т. д. Акватория делится на несколько зон — это территориальное море, прилежащая зона, исключительная экономическая зона. 99 % всего, что можно будет использовать в Арктике, находится в зонах национальных юрисдикций, и поэтому говорить о каких-то конфронтациях, связанных с освоением минеральных ресурсов, я бы не стал. Конвенция ООН полностью обеспечивает права прибрежных государств на ту акваторию, которая находится в пределах континентального шельфа, двести миль, а все остальное, что находится в центральной части Арктической зоны, — малоперспективно. Никто никогда не делал вразумительной оценки ресурсного потенциала приполюсной зоны по причине отсутствия данных, а то, что американцы в 2008 году публиковали отчет по оптимистичной оценке ресурсов нефти и газа в приполярной области при отсутствии фактических данных, — это чистой воды спекуляция. На мой взгляд, это был чисто политический заказ, но он выступил триггером роста интереса к Арктике. Если сейчас будет подписано соглашение о запрете промышленного рыболовства в Арктическом бассейне, за исключением Баренцева моря и частично Чукотского моря, то тогда делить вообще будет нечего. Околополюсные претензии Дании, Канады и России носят политический, а не экономический характер.

Существует ли в Арктике какое-нибудь пространство для бизнеса?

Конечно существует. Дело заключается в том, что мы осваиваем Арктику давно и долго. Вывоз сельскохозяйственной продукции, продукции лесного комплекса начался в конце XIX века Северным морским путем из Оби и Енисея.

В 30-х годах XX века происходила длительная трансформация форм организации руководства хозяйственной деятельности на Севере и в конечном счете было постановление ВСНХ1936 года, которое окончательно сформулировало задачи Главного управления Северного морского пути (ГУСМП) по освоению Арктики. Если отбросить лозунги, последовательность была такая:

1. Народно-хозяйственное освоение арктической территории (все острова европейской Арктики и территории и акватории севернее 62 градуса в азиатской части).

2. Создание транспортной инфраструктуры, которая для этого нужна.

3. Создание системы гидрометеорологического наблюдения и радиосвязи, которая для этого и нужна.

4. Повышение уровня жизни местного населения, ну, святое дело.

Сейчас мы имеем дело с точно такой же ситуацией. Государство не может планировать и навязывать инвестиционный процесс, оно должно создать некие условия для реализации инвестиционного процесса. Для того чтобы это делать, государство должно ответить на один-единственный вопрос: что оно хочет в Арктике?

В Арктике две первоочередные задачи: первая — не дать загнуться местному населению (как коренному, так и пришлому), вторая — показать наше присутствие в Арктической зоне. Мы восстанавливаем военные базы, мы восстанавливаем систему аэродромов, часть которых была заброшена в 1990-х. Политическая задача — это показать наше присутствие в Арктике, продемонстрировать, что мы это осваиваем, что мы ведем там хозяйственную деятельность. В принципе, тех проектов, которые сейчас реализуются в Арктической зоне, с лихвой хватает, чтобы говорить, что мы там присутствуем.

Теперь относительно того, что может государство. Развитие инфраструктуры: какой и для чего? Инфраструктура, которая обеспечивает погодные наблюдения, прогноз условий, достаточно переменчивых, для транспортных операций и т. д., потихоньку восстанавливается: восстанавливается система метеостанций, переходят на автоматические станции.

Всех интересует вопрос о ледоколах. Вопрос заключается в том, для чего они нужны. Атомфлот заключил контракты на обеспечение вывоза продукции, работает с Норильским горно-металлургическим комбинатом, обеспечивает проекты Ямал СПГ и Новый Порт, наверное, он будет обеспечивать вывоз угля из Диксона и т. д.

Стоимость транспортировки по Северному морскому пути значительно выше, чем южными путями. Безусловно, мы обеспечим северный завоз по Северному морскому пути, потому что другого пути нет: либо по рекам, либо вдоль побережья. Насколько нужно развивать инфраструктуру? Сколько нужно ледоколов и т. д.? Существующих будет хватать на обеспечение этих четырех проектов, которые реализуются в акватории Севморпути. Безусловно, в принудительном порядке ледоколы будут обеспечивать северный завоз и военные базы на Севере. Будет ли хватать на оставшееся коммерческое судоходство — не знаю, этого никто не знает. Мы должны исходить из того, что государство не занимается благотворительностью, оно развивает инфраструктуру (помимо оборонительной) на коммерческих условиях. Развивать инфраструктуру под какие-то мифические транспортные проекты «кто-то что-то повезет из Роттердама в Иокогаму» я не вижу смысла: если мы пересчитаем стоимость содержания ледокола на этот период, то груз станет не золотым, а просто платиновым… Инфраструктура в Арктике, финансируемая за счет государственного бюджета, должна развиваться до того предела, когда будет обеспечено устойчивое развитие региона с точки зрения обеспечения вопросов национальной безопасности: политической, оборонительной, экономической, экологической и т. д. Все, что сверху, должно решаться на условиях коммерческих и предполагать возвращение вложений.

Можно ли представить себе целеполагание для Арктики в ближайшие двадцать, тридцать или сорок лет?

Власти и СМИ формируют несколько излишне оптимистичное представление о развитии Арктического региона. Арктика, в сухом остатке, осваивается для двух задач — добыча природных ресурсов и развитие транспортной системы. Добыча природных ресурсов без развития транспортной системы невозможна. Эту внутреннюю задачу и обеспечивает развиваемая арктическая транспортная инфраструктура. Говорить же о развитии Северного морского пути как транзитного коридора Восток-Запад, великого Северного шелкового пути, в ближайшее время нет экономического обоснования.

Нет ясного и четкого понимания тех экономических драйверов, которые будут развивать регион. Связка очень проста: Арктика покоряется через освоение ресурсов, больше там ничего делать нельзя. Осваивать природные ресурсы надо исходя из того, что это будет выгодно. Для того чтобы осваивать, надо по крайней мере понимать, что осваивать. Все эти карты, которые любят публиковать Роснедра и другие правительственные структуры, администрации регионов — с бесконечными точечками золота, олова, угля и чего-то еще, — это все наши предположения, это рудопроявления, по которым есть некоторая предварительная ресурсная оценка. Да, какое-то олово там есть, но никто его не оценивал с точки зрения экономики освоения и т. д. У нас есть несколько нефтегазовых проектов, которые реализуются после их экономической оценки. Есть освоение Норильска, как я уже говорил, начато освоение Таймырского угольного бассейна, на Новой Земле, наверное, пойдут в дело полиметаллы. Олово, Ляховские острова, про которые все говорят… но никто же не считал, там нет запасов (ресурсы — это наше представление, запасы — это то, что мы можем добыть, то что лежит в мешке). За точками на карте пока ничего нет.

Сейчас у государства нет ясного понимания развития Арктического региона, поставленных задач по этому поводу. Такие города, как Архангельск и Мурманск, просто не знают, что они будут делать в ближайшее время. Сейчас, на мой взгляд, нужна одна-единственная вещь — ясное и честное изложение ситуации, которая сложилась в Арктике. Мы живем в системе мифов. Самое страшное, что и власти не понимают суть драйверов экономического развития. Мы живем в мифологизированной Арктической зоне, и ничем хорошим это не кончится.

Первый этап развития — удержать то, что есть; второй этап — оценить, насколько это будет востребовано в прекрасном будущем, и только затем… Так как же развивать Арктику?

Что такое Арктика (или Арктическая зона)? Давайте Арктику делить по меньшей мере на три части. Первая — территория традиционного освоения (Архангельская область, Ненецкий округ, Мурманская область, Красноярский край — Норильск, юг Ямало-Ненецкого АО), где оседлое население (причем не только коренные малочисленные народы, но и поморские пионеры и трудовые ресурсы начала и конца XX века). Вторая — зона суши, находящаяся на удалении от коммуникаций, являющаяся фронтиром освоения. Мы можем использовать те же самые применяемые на суше технологии, проводя площадную экспансию. Применение новых технологических решений не является здесь критическим условием развития. Третья зона — шельф, акватория, находящаяся за исходными линиями определения территориального моря. Это terra incognita, в обозримом будущем ничего там не будет, в первую очередь из-за отсутствия технологий, хотя политические игры продолжают «изображать» освоение арктических шельфов. Вот только в горизонте ближайших двадцати лет добыча на шельфе не просматривается. Все проекты, которые сейчас действительно реализуются в Арктике, — это суша («Норильск», «Диксон», «Ямал СПГ», «Новый Порт», «Варандей», «Новая Земля» и т. д.). Для шельфа пока не вижу необходимости даже определять инвестиционные проекты. Арктика — это регион, изученный в недостаточной степени, чтобы принимать всерьез планы ее широкомасштабного освоения, за исключением отдельных инвестиционных проектов.

Те проекты, которые, как мы предполагаем, до 2030 года будут развиваться — уголь Диксона, производство и сжижение газа на Ямале, нефть, — это нормальные инвестиционные проекты, которые работают на мировой рынок. 98 % добычи полезных ископаемых в Арктике ориентировано исключительно на экспорт, на внутренний рынок уходит очень-очень мало.

Когда осуществлялось государственное финансирование и поддержка предприятий, создавались социальные образования: месторождения и рудники обрастали детскими садами, школами, санаториями, профилакториями и т. д. Сейчас никто в здравом уме и твердой памяти не будет ни на каком месторождении строить город. Во-первых, никому не нужно социальное обременение; во-вторых, проще работать вахтовым методом, как это происходит во всем мире: люди меняются через месяц, два, три, в зависимости от ситуации.

Вопрос о накопленном экологическом ущербе — вещь, конечно, правильная, но он настолько политизирован, настолько заточен на международное общественное мнение… С одной стороны, показывают вышибающие слезу фильмы относительно бережной уборки накопленного экологического ущерба на Земле Франца-Иосифа, Земле Александры и т. д., где доктора наук сначала делают анализ каждой бочки, а затем сливают бензин — к бензину, дизтопливо — к дизтопливу, перекладывают в контейнеры и аккуратно увозят на Большую землю. С другой стороны, открываешь газету «Моряк Севера», издаваемую Северным морским пароходством, а там на первой полосе написано, что «еще издалека с судна, которое было отправлено для доставки на Большую землю собранного металлолома, мы увидели высокие клубы жирного черного дыма, это сжигались собираемые отходы нефтепродуктов». Нонсенс! Я считаю, что на Севере есть масса нерешенных проблем с ветхим жильем, отсутствием рынка труда и т. д. Да, ей-богу, подождут бочки на Земле Франца-Иосифа!

Значит, одной из базовых задач является осознание Арктики как страны возможных сокровищ будущего или региона мира, не очень интересного для общей цивилизационной активности?

Знаете, что нужно Арктике? Социальная ответственность. Социальная ответственность государства перед людьми, которые не должны быть социально дезориентированы, забиты лозунгами. За это приходится дорого и больно расплачиваться. Сейчас это приводит к дискредитации государства в глазах людей. В Арктике есть масса рабочих мест, никем не занятых. Там нужны инженеры в рамках существующего или создаваемого производства.

Есть ли сейчас какие-то сверхцели или суперприбыли, которые мотивируют выход в Арктику? Нет. Есть естественное ожидание, что при возникновении благоприятных условий освоения арктические районы (побережье, господь даст, шельф) смогут позволить обеспечить человечество необходимыми природно-минеральными ресурсами, которые будут исчерпаны на суше. В этом случае мы приходим к простому эффекту весов: где будет дешевле — в традиционных районах или в Арктике?