Квартира 302

3

Когда Генри пришёл в себя второй раз, было уже не утро. И даже не день – тени на рабочем столе лежали так, как обычно бывало часа в три-четыре пополудни. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше.

Генри встал с кровати, ожидая, что организм вот-вот закатит очередную истерику. К счастью, опасения оказались напрасными – если не считать ощущения, будто голова набита хлорной ватой.

Он надел брюки, брошенные на спинку стула, потом принялся за рубашку. Светло-голубая ткань смялась и кое-где потемнела. Надо бы постирать да погладить, рассеянно подумал Генри, отлично зная, что не сделает этого ни сегодня, ни завтра. У него хватало проблем, и грязная рубашка была последним делом, о котором стоило беспокоиться.

Облачившись, он почувствовал себя человеком. Одежда лучше, чем что-то иное, дало вспомнить: он есть Генри Таунсенд, двадцать восемь лет, исправный налогоплательщик и полноправный гражданин Соединённых Штатов. Не безымянное, безрукое-безногое существо, которое утром пялилось на вентилятор. Генри застегнул последнюю пуговицу на рукаве. Мир стал немного правильнее.

Но только немного.

Он посмотрел на телефон. В последний раз, когда вчера вечером он проверял его, аппарат не работал. В мембране была лишь звенящая тишина. Никаких предпосылок, что сегодня в трубке будет жизнерадостный гудок, не было – но Генри всё же в благоговейном трепете поднял рычаг. Пусто. Как и следовало ожидать.

Бросив трубку с плохо скрываемым раздражением, Генри направился к выходу из спальни. Но внезапная трель заставила его замереть. Телефон зазвонил… Секунду назад он не работал, ну а теперь решил подать голос.

Что за?..

Он обернулся очень медленно, с ощущением, что меж лопаток упёрли ствол пистолета. Телефон по-прежнему восседал на тумбочке у изголовья кровати – белый, пластмассовый, совершенно безобидный. Почувствовав взгляд хозяина на себе, он опять заверещал.

Сделав над собой усилие, Генри поднял трубку опять. На этот раз динамик не молчал: что-то беспрерывно скрежетало, хрустело, хрипело и визжало. У Генри немедленно заложило ухо.

– Алло? – громко спросил он, стараясь перекричать шум помех.

Здравствуйте, мистер Таунсенд. Вас беспокоят с телефонной станции. На вашей линии были небольшие неполадки, но теперь все проблемы устранены, и…

Чушь собачья. Это было бы даже не смешно.

– Помоги… мне… – прохрипела трубка искажённым женским голосом. – Скорее…

Генри моргнул:

– Алло?..

– … спас…

И снова вакуум, веющий космическим холодом. Будто остро отточенное лезвие ножа перерезало тонкую нить. Трубка в ладони налилась тяжестью олова. Генри постучал по корпусу аппарата, наугад нажал несколько кнопок. Голос не вернулся.

Сглотнув слюну, Генри вернул трубку на место. Что ж, теперь ему было о чём подумать. Эта женщина… она просила помощи. У него – у Генри Таунсенда, человека, который даже выбраться из собственной квартиры не может. Ирония? Издёвка? Или просто ужасающее бессилие?

Помоги… мне…

Голос был незнакомым – Генри в этом не сомневался. Будь это кто-то из бывших подружек, он бы узнал. Итак, незнакомая женщина звонила за помощью. По телефону, который чёрт знает какой день находился в глубокой коме. Было в этом что-то не просто непонятное, но явно жуткое.

Впрочем, когда Генри проследил взглядом по белому шнуру, который тянулся от телефона к розетке, по его спине действительно пробежал холод.

Провод был перерезан. Конец шнурка с выглядывающими из-под изоляции разноцветными проводками лежал на полу. Кто-то приходил, когда Генри спал. Кто-то был в его спальне и оборвал последнюю надежду достучаться до внешнего мира.