Крыло Книга 4

Глава 29

Мы покинули город относительно легко. Олимпия выпустила свою ауру, привлекая общее внимание, а я в этот момент банально прицепился снизу к одной из выезжавших повозок. Да, предварительно я посмотрел, насколько тщательно проверяют повозки на воротах. Практически не проверяют, лишь заглядывают внутрь. Волчица спокойно вышла сама. Уже за городом Олимпия нашла пару лошадей, купила за дёшево. Как ей удалось, я не выяснял, неважно это.

Путь до поместья занял три дня. Прибыли мы глубокой ночью, когда особняк уже спал. Впрочем, здесь постоянно жили лишь слуги, семья, состоящая из немолодого мужчины, его жены, сестры, да семи детей, трёх парнишек и четвёрки девочек. Слуг будить не стали, отец семейства открыл нам двери и зажёг лампы, после чего вернулся в свой домик.

Здесь было прохладно, как в замке, в котором мы останавливались с сестрой и прочими Минакуро. Разожжённый камин не сильно спасал. Меня больше позабавила бадья для мытья, стоявшая на огне. Стальное корыто изнутри было покрыто деревом, для удобства.

Мы забрались в неё вдвоём, желая смыть пыль и грязь дороги. Бедных лошадок мы загнали, завтра отдадим их слугам, на забой. И рано утром, позавтракав, снова тронемся в путь. К счастью, это будет завтра.

Я зарылся в волосы разомлевшей лежавшей на моей груди девушки, прижимавшейся ко мне спиной, пытаясь отыскать её ушко. Оли вяло сопротивлялась, поворачивая голову, чтобы усложнить мне задачу. Чтобы отвлечь её внимание, я подключил руки, изучая нежными касаниями подтянутый животик волчицы, порой опускаясь ниже. Наконец девушка сдалась, отреагировав на касание глубоким вздохом, расслабилась в моих руках и позволила дотянуться до ушка и спуститься к шее.

За окном сверкнула молния.

— Вовремя мы, — сказала Оли.

Меня же куда больше молнии интересовало её сбившееся глубокое дыхание.

— Да, — согласился я, прерываясь от поцелуев и уже целенаправленно разогревая девушку.

Три дня мы были наедине друг с другом, но только неспешная езда на лошади располагает к беседам на коне и у костра на привале. Когда скачешь на пределе выносливости лошади, весь день с минимальными остановками на попить и напоить лошадей, сильно не до бесед. Да и ночной лес, несмотря на относительную безопасность, не располагал к разговорам, а уж тем более чему-то большему. Поэтому, как ни странно, не только наедине, но и в обстановке, располагающей к общению и близости, мы оказались только сейчас.

Да, молодые возлюбленные готовы на всё на свете наплевать, когда ими овладевает страсть. И я с Оли этому наглядное доказательство. Тот старый склад был последним местом, подходящим для любви и страсти. Однако, в пути мы с полным взаимопониманием все свои силы бросили на дорогу. Лишь вечерами, перед сном, прижимаясь друг к другу не столько словами, сколько чем-то большим, показывали друг другу желание быть рядом, во всех смыслах.

И то, что близости волчица ждала ничуть не меньше, чем я, прямо сейчас я ощущал всем своим телом. Все больше вздохи напоминали стон. Её руки просочились между нашими телами, чтобы не было обидно, и чтобы я тоже испытал сладостные муки ласки.

— Кровать… — всё, что она смогла сказать между уже не вздохами, а стонами.

Я поднял Олимпию, не обращая внимания на стекающую с наших тел воду и прохладу комнаты, и отнёс на ложе.

Через какой-то время мы всё же вернулись в бадью, временно утолив жажду друг в друге. Но шевелиться ни ей, ни мне не хотелось, и мы просто сидели так, наслаждаясь присутствием любимого.

— Куда отправимся?

Я не без сожаления отвлёкся от изучения каждого изгиба спины волчицы.

— Не к соседям точно. Жаска, Ондерон, Хильберстрейл… Язык сломаешь… Всё не то. Не думаю, что нас будут там преследовать, но… Соблазн вернуться, ощущения близкого присутствия вроде как родного дома. Я бы отправился куда-нибудь подальше.

Олимпия кивнула:

— Хорошо. Я в детстве читала о востоке. О стране Муря на самом краю мира.

— Муря, это не страна, а народ, — поправил я. — А страна называется Империя Басукимо. На восток, так на восток. Разве что полгода на кораблях плыть придётся.

— Ну и что? — спросила Оли.

И правда. Какая разница?

— Нет, ничего. Хотя, подозреваю, в конце пути от кораблей нас будет изрядно тошнить.

— Шесть месяцев не сходить с корабля? — задумалась Оли.

Отрицательно качаю головой:

— Нет. Корабли встают на стоянку, пополняют запас воды, еды. Парусины, наверное. Что там ещё нужно кораблям?

— Зачем вода в плавании?

Я улыбнулся объясняя:

— Морская вода солёная. Непригодна для питья. Приходится брать с собой запас пресной воды.

— М-м-м, — протянула волчица. — А сделать пригодной?

— Не знаю. Но, вроде как, возить с собой пресную проще.

— Ясно… Я не знала.

Улыбнулся ещё шире:

— А ещё на корабле укачивает. И нужно есть лимоны. Или капусту.

— Почему? — обняв мою руку, спросила волчица.

Я в общих чертах рассказал, что знал о путешествиях на парусных судах. Оли слушала меня внимательно. Или просто любовалась. Не уверен, оба варианта подходили в равной степени.

— Поэтому на кораблях возят коз.

Волчица кивнула:

— Да, молоко я люблю.

Я задумался.

— Кстати, насчёт молока. Тебе для твоего женского здоровья нужен знающий целитель?

Девушка немного удивилась:

— Нет, — и, подумав, добавила. — Не больше, чем любой девушке.

Кажется, она не поняла намёка.

— Хм. Можно неприличный вопрос?

Неприличный вопрос от голого мужчины, который тебя обнимает, да?

— Да, — в привычном лаконичном стиле ответила Оли.

— Твои способности оборотня как-то влияют на рождение детей?

Волчица смутилась. Редкое, но очень милое зрелище.

— Да. Почему ты спросил?

Ухмыляюсь.

— Если мы будем проводить наши ночи так, как эту, появление щенят станет только вопросом времени.

Оли опустила и отвела взгляд, будто то, что она хотела сказать, ей не нравилось. Или вызывало ещё какие-то неприятные чувства.

— Не станет. Чтобы появились дети… У всех, кто способен оборачиваться зверем, первый ребёнок всегда…

Она замолчала, опустив голову. Я притянул одарённую к себе.

— Оли. Всё хорошо, расслабься.

— Нет, я… Я закончу. Первый ребёнок должен быть зачат в форме зверя.

Оу. Ого.

— Хм. А это физиологически выполнимо?

Они кивнула:

— Да. Там, — это слово она выделила, явно подразумевая промежность, — всё так же.

— Необычно, — дал я оценку такому нюансу. — Хотя и не критично. С другой стороны, мы точно сможем контролировать этот вопрос, что по-своему хорошо.

Оли обернулась на меня со смесью странных чувств на лице.

— Ты не хочешь… щенков?

Улыбаюсь.

— Хочу. Только не прямо сейчас. Путешествовать с маленькими детьми возможно, но проблем с этим будет, я чувствую…

Своих детей в прошлой жизни у меня не было, но однажды, уже после встречи со Странником, был у меня контракт на охрану. Охранял я молодую маму двух детей, боявшуюся летать. И потому отправившуюся из Сиднея в Рио-де-Жанейро кораблём, точнее, на личной яхте её мужа, оплатившего мои услуги, маршрутом через Японию, Гавайи, Сан-Франциско, панамский пролив и так далее. И даже несмотря на ещё двух охранников и три няньки молодой маме, желающей по максимуму освоить туристическую программу каждого города, где происходила остановка, приходилось серьёзно себя ограничивать. Где-то детки плохо спали из-за жары, где-то проявлялась аллергия, а где-то они банально болели от местного климата. И то, что одна из нянек была педиатром, положение не спасало. Каким адом может обернуться плавание здесь… Впрочем, магическая медицина как раз имеет преимущества перед медициной моего прошлого мира.

— Да и не только в самом путешествии дело, — продолжил я мысль. — Сначала надо осмотреться там, в Басукимо. Может, мы там через месяц взвоем на пару и убежим куда-нибудь. А если не убежим, то минимально освоиться, занять устойчивое положение. Воспитание детей — ответственное…

Не дожидаясь конца моей речи, Оли пересела ближе и положила голову мне на плечо, приобняв.

— Спасибо.

Я запустил ладонь в её волосы.

— Не за что пока. Мы ещё не знаем, что нас там может ждать. Может у них женщинам дворянского происхождения работать вообще нельзя, а положено только в доме сидеть да по саду гулять. Или, наоборот, откажут нам в статусе аристократов. Не смертельная проблема, на самом деле, просто временные мелкие неудобства. Но тогда и тебе придётся поработать.

— Я готова, — тут же отозвалась волчица.

Хмыкнул:

— В тебе я нисколько не сомневаюсь. А ещё у них там война какая-нибудь может идти. Так что сначала доберёмся, потом освоимся, а потом дети. Только в такой последовательности.

— Хорошо, — согласилась Оли, и я слышал улыбку.

По тому, что я смог прочитать об этой империи, сложно было составить предварительное мнение. Скудная информация, больше походившая на какие-то байки. Путешественники, добиравшиеся до Басукимо, и оставившие об этом записки, мягко говоря, демонстрировали некоторую некомпетентность. А те два единственных настоящих исследователя мира, что давали непредвзятое описание увиденного, услышанного и понятого… Успели осмотреть только порт да столицу. Не знаю, почему так совпало, но обоим путешественникам, побывавшим в Басукимо с разрывом в сорок лет, пришлось вскоре после приезда спешно покидать империю. Поэтому никаких данных ни о размерах Басукимо, ни о численности населения, просто нет. Да, менее грамотным в этом деле гостям империи, большую часть своего времени проводившим в столице, удалось собрать некоторые представления о жителях этой страны. Напоминавшей мне Японию моего мира. Однако их заметки имели неизвестную долю недостоверности. И даже корреляцию не провести, очень уж разные получились описания.

Жили там нелюди или не совсем люди. Муря напоминали людей, но по описаниям их лица всё же отличались другими пропорциями. Принять одного из них за обычного человека невозможно, на этом сходились все. Но всё прочее, культура, быт, устои, всё это было описано слишком противоречиво. Отличный повод увидеть всё своими глазами.

— Ты первый на моей памяти, кто так легко воспринимает нашу звериную форму, — призналась Оли.

Непривычно длинная фраза.

— Ну как-то же вы семьи заводите?

Она кивнула:

— Нет, на самом деле. Мужчины могут. У них нет ограничений. А женщины нет. Редко попадаются даже такие, что могут преодолеть страх.

Она замолчала, но я ощущал, что ей хочется сказать что-то ещё. Не ошибся.

— Я знаю от мамы. У неё был мужчина, что вроде преодолел страх. Но, когда они остались наедине и она обратилась… Он не смог. Это ущемило его гордость, и они расстались. Когда я рассказала о тебе, она не поверила. Помнишь тот день? Ты уходил из моего дома, когда там стояли мы с мамой. В других обликах.

Я хмыкнул:

— Так она хотела проверить мою реакцию?

Олимпия кивнула.

— Забавно. И как?

Волчица улыбнулась.

— Она была поражена. И посоветовала сделать всё, чтобы… ну…

— Понимаю, — кивнул. — Но всё же надеюсь, что ты со мной не только из-за моей непрошибаемости.

Одарённая заглянула мне в глаза. Улыбаюсь:

— Я понимаю, наверное, насколько для тебя, и в целом для вас, значит сама возможность свободно находится рядом с человеком. Хотя… — я задумался, вспомнив нашу первую встречу. — Вначале я тебе не очень нравился.

Оли, кажется, смутилась.

— Я не знала, как реагировать. Привыкла чувствовать страх. А когда встретила тебя… Проще поверить, что это какой-то трюк. Обман. Тифи сомневалась больше всех. Но у неё приглушённая чувствительность. Она подавляет зверя больше нас. Усыпляет его.

— А ты?

Волчица отвлеклась от воспоминаний.

— Стараюсь не пользоваться сывороткой, когда нет острой необходимости.

— Вы этот наркотик называете сывороткой?

Она кивнула:

— Да, и это не наркотик. Не совсем. Им нельзя пользоваться, как наркотиком.

— А как ты справляешься со зверем?

Мне действительно было интересно.

— Мне не нужно. Вспышки бывают очень редко. И я могу себя контролировать, привыкла. Когда ты рядом — легче. Зверь реагирует на то, что вокруг. Когда вокруг только страх, накапливается злость, ярость. А когда только нежность, любовь… Мне не нужна сыворотка, когда ты рядом.

Я обнял девушку и прижал к себе.

— А Зак действительно поспорил с Алексасом? — вспомнил я.

— Да, — Оли улыбнулась. — Он тебя уважал. По-своему, но уважал. И поспорил, что ты справишься со страхом за несколько минут. Я тогда обиделась. Когда ты пришёл, и не было никакого страха. Я посчитала, что вы сговорились, и ты принял какое-то вещество, чтобы подавить страх. На тебя обиделась и на него. Объясняла потом, что для нас это не шутки.

Кивнул.

— Понятно. Ну, как видишь, никаких шуток. Мне, правда, интересно, с чем связан мой иммунитет. Но это не более, чем любопытство.

Оли вывернулась из моих объятий и посмотрела в лицо.

— Ты говорил что-то про…Что мои чувства должны быть не только из-за твоей защиты.

— А, ты об этом. Я понимаю, насколько вообще может понять один человек чувства другого, как для вас важно не ощущать страха от близкого. Но всё же… — я задумался. — Впрочем, нет. Не думаю, что взаимопонимание между нами основывается только на этом. Одно дело, что я не боюсь.

— Я поняла, о чём ты, — улыбнулась волчица. — Нет, не только в этом. Я нравлюсь тебе. Всегда. Я чувствую. И когда я зверь, и когда охочусь, и когда стою в крови с головы до ног. Мне не нужно быть той, кем я не являюсь. С Заком было совсем не так. Он не понимал. Не понимал, зачем мне нужна охота. Не понимал, почему я хочу побыть одна или только с ним, чтобы больше никого не было рядом. Много не понимал.

Я поморщился.

— Вот в этом я полностью разделяю твои чувства. У нас с Соней тоже… Не получилось. Сначала всё было неплохо, но она слишком паинька. Слишком правильная. Да, в определённые моменты она принимала мои действия, как-то для себя их оправдывая, видимо. Но… Это не то. С тобой мне проще. Не нужно думать, что сказать, как сказать. Что можно делать, о чём можно рассказывать. Счастье, оно именно такое.

Олимпия улыбнулась, разделяя мои чувства.

— А что ещё сказала твоя мама? — напомнил я. — Там ведь наверняка было что-то ещё.

Волчица не стала отрицать:

— Было. Но тебе я не скажу. Это наше, женское.

Я удивился, потому что впервые, вроде как, видел у Олимпии такое кокетство.

— Неужели что-то такое, что ты не готова мне доверить?

Одарённая улыбнулась. Хитро и самодовольно.

— Может, и так.

И замолчала. Может быть, хотела, чтобы я спросил настойчивее. А может, и не хотела вовсе. Поразмыслив немного, я решил всё же не настаивать. Что-то важное расскажет сама, а остальное. Ну, со временем, так или иначе.

Вечно разлёживаться в бадье с водой невозможно, так что мы приняли волевое решение помыться, и наконец, убрать купальню. Сказано — сделано. И пусть за этими двумя словами скрываются тридцать три удовольствия, полученные мною в процессе натирания спинки Олимпии и созерцания её в неглиже. Жизнь, чёрт возьми, хороша.

— Значит, завтра мы отправляемся в путь? — спросила волчица, накинув на голое тело нечто вроде халата.

Киваю:

— Да. Портами нашей славной страны я бы предпочёл не пользоваться, просто на всякий случай. Да, на корабле путешествовать быстрее, да и комфортнее намного. Но границу перейдём сами. Предлагаю отправиться в Ондерон, а дальше смотреть по месту.

Временем мы, по сути, не были ограничены. Куда нам спешить? Обычное путешествие двух молодых влюблённых. А если выпадут нам какие-нибудь приключения… Что же, нас это только развлечёт. В опасные неприятности мы сами постараемся не соваться, а всякие там пираты, бандиты и прочая ерунда не представляет серьёзной угрозы. Для меня — точно. Главное: не терять Олимпию из вида.

— В Ондероне есть Собор Артура Андраса, я хочу его увидеть.

Ухмыляюсь:

— Легко! Для тебя всё что угодно.