Крыло Книга 4

Глава 26

Пока дошёл до ворот и вернулся в Верхний Город, успел немного проветрить голову и ещё раз всё обдумать. Результатом такого обдумывания стала мысль, что я, пожалуй, всё же погорячился. Всё же я тот ещё эксперт по аурам, дару, магии и всему теоретическому и фундаментальному. По сути, я очень узкий практик, максимально заточенный на боевые навыки. Очень велика вероятность, что я чего-то ещё не понимаю.

И вот передо мной встаёт выбор. Стоит ли идти к Эрику, что подселил мне Астарту, например? Обследовать меня он, с большой вероятностью, сможет. Может быть, сумеет даже что-нибудь починить, если это возможно, конечно. Откатить сделанные когтем перемены, чем чёрт не шутит? Проблема в том, что он может и что-нибудь нехорошее для меня сделать. А если сочтёт, что я гарантированно и очень скоро превращусь в то, что у нас здесь называется демонами? И попробует просто придушить, пока я ещё чайник, не успевший стать броненосцем? Или передаст своё видение ситуации Серсее?

Почему-то мне кажется, что вопрос о моём членстве в роду Минакуро вновь будет под вопросом. Снова. В который уже раз. Нет, понятно, что я для чего-то им очень нужен, но у любой нужды есть свои разумные пределы. Не посчитают ли Минакуро, что будет лучшим решением посадить меня в клетку и выпустить только тогда, когда придёт время исполнить свою роль?

Можно попробовать обратиться к самой Серсее. Ход неожиданный, но по-своему разумный. Кто знает, может, получится сыграть с открытыми картами. Она расскажет мне, зачем я им нужен. А я на всё соглашусь, лишь бы в конце остаться живым. Пусть даже лишённым всех регалий и отправленным куда-нибудь в местную Тьмутаракань, я и там выкручусь.

В принципе, если мне осталось не слишком много, можно и на что-нибудь самоубийственное согласиться. Но только если я с гарантией превращусь в какую-нибудь безмозглую тварь. Надеюсь, что выходы ещё есть.

Есть ещё один вполне разумный вариант. Белый Змей. Ему плевать, какой бы результат ни дало обследование моей многострадальной тушки. Хотя нет, не плевать. Если он сочтёт, что я являюсь интересным для его научных изысканий образцом, то меня ждёт будущее яркое, но короткое. И куда менее перспективное, чем в вышеописанных вариантах.

К сожалению, других компетентных специалистов не знал. А идти к Минато…

Можно, на самом деле. И пожалуй, именно к нему и надо идти. Если у них есть способ помочь — они помогут. Если я в перспективе стану злобной тварью, то честно мне об этом скажут и предупредят о том, сколько осталось времени. Заодно обсудим Харонов, в свете последних открытий отношение к ним у революционеров могло и поменяться.

Но всё это надо будет делать утром. А пока, вернувшись домой, я сел за свиток, принесённый Сигурэ. Я и раньше был предельно мотивирован заниматься саморазвитием, а сейчас чувствую прямо подъём сил, несмотря на самую позднюю ночь.

А если честно, то хотелось переключить мозги на совершенно иную задачу. Я снова начал скатываться в попытки понять, является ли то, что происходит с моим даром, превращением в демона, или это нечто совершенно иное. Ведь как минимум дар продолжает мне служить, причём лучше, чем раньше. Значит, он вполне в рабочем состоянии, здоров, в общем и целом. А значит, то, что я вижу, неправильно. У Астарты-то дар нормальный, целый. Вот и выходит, либо я вижу не то, либо интерпретируется оно не так, как надо. И даже сходство между тем, что есть у меня, и тем, что показала мне Астарта, могло мне просто показаться.

На какое-то время я погрузился в свиток. Следующий шаг в системе, придуманной Белым Змеем, всё ещё касался регенерации, но на этот раз позволял легко работать с разными тканями организма. Точнее, понимать, какую ткань сейчас исцеляешь, а какую нет. Отрабатывать последовательности, уметь быстро раскидывать приоритеты. Например, моё недавнее пулевое ранение. Мне пришлось терпеть, пока не убедился, что пуля прошла навылет. А если освою новый уровень, то смогу сначала быстро восстановить нервные окончания… Да, это будет больно, но позволит быстро определить, какое лечение следует использовать дальше. Ну а дальше мышечная ткань, костная, а после всё остальное. Но в данном случае способность точно определять отдельно друг от друга различные системы организма, это небольшой шажок перед действительно большим прорывом, полным контролем всей биологии и биохимии тела.

Сначала этот контроль достигается использованием целого комплекса заклинаний, но на следующем уровне, на четвёртом. А на пятом начинается перестройка организма уже усилием воли, просто забив на ограничения биологии. Честно говоря, читая всё это, становится немного не по себе. Это же насколько далеко можно зайти? И ведь эмоции человека — это биохимия мозга. А если отрезать эту биохимию — не останется никаких эмоций. Перспектива превращения в бесчувственную машину меня не прельщала.

Однако те задачи, что ставились на новом уровне, следующем от достигнутого мною, были весьма симпатичны. Прямое исцеление выбранных тканей. Очень интересное умение. И безумно сложное. Научить собственное подсознание воспринимать своё тело не единым организмом, а конструктором из множества систем… Потребует времени.

Медитация и всё те же заклинания, что мне уже известны. Только теперь себя травмировать не надо, другая задача. С помощью диагностических заклинаний научиться чувствовать разные ткани своего тела, выделять их. Судя по методичке Белого Змея, процесс долгий, скучный и муторный.

Работал я до самого утра, пока не проснулась Соня.

— Давно ты вернулся?

— Ещё ночью, — кивнул. — Не хотел тебя будить.

Она критически меня осмотрела.

— И мыться тоже не хотел? Ты весь в грязи! — она вздохнула. — Иди помойся, я приготовлю завтрак.

— Спасибо, милая, — кивнул я, начиная подниматься.

Принять душ действительно следовало. Хорошо ещё крови в том месте, где пуля пробила моё тело, не натекло. Соня, конечно, в курсе моих способностей в самоисцелении, но зачем лишний раз её нервировать. Пуля может и просто убить, не оставив мне возможности исцелиться.

Когда спустился, застал Соню за чтением оставленного на столе свитка. Причём я точно помню, что свиток был свёрнут, положен в тубус, и прикрыт сверху другими бумагами.

— Не помню за тобой интереса к тайным знаниям.

Соня вовсе не была смущена тем, что я её застукал.

— Новые техники от Сигурэ? — хотя интонации и были вопросительными, ответ она знала сама.

Киваю:

— Ага, они самые. Ещё один небольшой шажок к нашей свободе.

Соня свернула свиток и подняла на меня взгляд:

— И сколько ещё будет этих шагов?

— Очень надеюсь, не слишком много, — я наклонил голову. — А что?

Она отрицательно покачала головой и отвернулась. То есть всеми силами показывала, что её «ничего» на самом деле очень даже большое «чего». Ей есть что сказать, но говорить она не хочет. Я вздохнул.

— То, что в этом свитке, ещё относительно безобидно. Но то, что идёт дальше… Думаю, я остановлюсь здесь. С каждым следующим шагом остаётся всё меньше человечности.

Соня грустно улыбнулась.

— Да, нечто подобное уже слышала. Я знаю, для чего ты это делаешь. Но…

— Но?

Мне хотелось услышать продолжение, но девушка не сразу на это решилась.

— Но я не вижу во всём этом смысла. Все эти трюки не сделают тебя равным синему. А если сделают… В кого ты превратишься? — она села, не в силах смотреть мне в глаза. — В кого ты уже превратился, Като? Я… Я не знаю, что делать. Мне начинает казаться, что синий уже победил. Мы уже в его власти. Уже делаем всё, что он захочет. А всё твоё сопротивление… Он предвидел это и пользуется. Манипулирует нами. Но я не знаю, как бы я сама поступила, окажись на твоём месте.

Одарённая подняла на меня взгляд.

— И мне страшно. Страшно за наше будущее. И я боюсь тебя, — она взяла короткую паузу, давая мне ответить, но я молчал. — Ты снова убивал. Я не поверю, что это ночь прошла без крови.

Кивнул:

— Да, кровь была.

Отошёл и сел в кресло, вздохнув.

— Не потому, что я этого хотел, наоборот.

— Если ты желаешь избегать смерти, но всегда оказываешься вынужден её приносить… Может быть, ты что-то делаешь не так? — спросила Соня.

Я хмыкнул. Грустно, без всякой радости.

— Кто бы мне показал и рассказал, как поступать правильно. Куда пойти и что сделать, чтобы мои руки больше никогда не проливали крови. Кто бы мне рассказал?

— Неужели нет выхода?

Я развёл руками:

— Ну… Есть. Ты либо становишься настолько могущественным, что никто и ничто не смеет тебе приказывать. Либо наоборот, никем, никому не интересным и никому не нужным. А вместо противостояния проблемам подстраиваешься под них и тихо ворчишь на кухне под бутылочку чего-то горячительного, срывая злость на жене и детях.

Я подошёл к столу и взял свиток Белого Змея.

— Это крайности, — резонно отметила Соня. — Люди где-то посредине.

— Да, — не стал спорить. — Но я, как ни сложно догадаться, намного ближе к первым.

— Я знаю, Като. Я знаю. Только от этого знания не легче. Ты идёшь по головам. Отнимаешь жизни. Сколько крови ты прольёшь, пока окажешься достаточно высоко? И что от тебя к тому времени останется?

Я заглянул ей в глаза.

— А как же Серж? Серсея? Все члены Верховного Совета? Они тоже все поголовно убийцы, поднявшиеся по головам и по ноздри, вымазавшиеся в крови? По твоей логике они могли там оказаться только так.

Соня отрицательно покачала головой:

— Нет. Они родились с правом находится там. Им не нужно было проливать кровь, чтобы занять своё место, оно было им предназначено по праву рождения. Именно это и называется порядком. Ты льёшь кровь, потому что несогласен с существующим порядком. Когда ты защищаешь себя или меня, я это понимаю и благодарна тебе за это. Но когда ты пытаешься сломать устои… Это неправильно.

Я хмыкнул:

— Эти устои являются причиной. Какой смысл бороться с последствиями и не трогать причину?

— Это демагогия, — покачала головой Соня.

— Нет, Соня. Что я делаю не так? Закручиваю в бараний рог всех встречных Боярских, Локов и всех им подобных, когда они пытаются вытирать об меня ноги? Не отбиваюсь от одного ублюдка, считающего себя пупом земли, а хватаю за причинное место весь род, чтобы все они писаться начинали от одной мысли о косом взгляде в мою сторону? Я неправ? Я должен позволять им мстить мне? Чтобы у третьего, пятого, десятого доморощенного мстителя получилось меня или тебя достать? В этом я неправ? В том, что устраняю причину проблемы до того, как появится проблема?

— Я говорила не об этом.

— Нет, мы говорим именно об этом, — настоял я. — Я убиваю людей именно потому, что это решает проблему. Решает раз и навсегда. И буду продолжать это делать, пока до каждого разумного в этом мире не дойдёт мысль, что я опасен. Могу быть опасен, когда являюсь врагом. И заметь, для тех, кто хочет быть мне другом, я становлюсь другом. Или партнёром, как с братьями Уайтами. Они хотели получить свою выгоду с нас, но и были готовы делиться. И мы договорились, без угроз и споров. И если я узнаю, что им угрожает опасность, я не поленюсь им помочь.

— Ты всё делаешь через кровь. Совсем необязательно быть таким…

— Жестоким? — подсказал.

Соня осеклась, но продолжила:

— Ты не уступаешь, не отступаешься. Ты прёшь вперёд, продолжаешь… Атаковать. Так не делают. Не так поддерживается порядок. Ты вообще должен быть обычным парнем, одним из многих Минакуро… А ты требуешь относиться к тебе так, будто ты единственный наследник рода.

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, Соня. Я не должен быть одним из Минакуро. Я должен быть нищим безымянным беспризорником с улицы, обречённым сдохнуть ещё до десяти лет. Я не Минакуро, никогда не был и никогда не буду.

Соня удивилась, мягко говоря. Хотя куда больше на её лице отобразилось неверия.

— Этого не может быть! — прозвучал ответ.

На что я лишь хмыкнул:

— Может. Простая ошибка. А сейчас я слишком силён, чтобы род мог выбросить меня на улицу. Я стал слишком ценным. Не будь я тем упёртым бараном, способным убивать, был бы уже давно мёртв. Поэтому не надо рассказывать мне о том, что мне положено или не положено по праву рождения.

Соня смутилась. Мы уже много друг другу наговорили, и оба сильно увлеклись.

— Като, я…

— Ты не знала, — опережаю её. — И не могла знать. Дело не в том, что я пытаюсь тебя переубедить. И не в том, что я ищу оправдания своей жестокости. Для меня всё проще. Либо я доказываю всем свою силу, либо я труп.

Она отвернулась:

— Я тебя поняла.

Мы замолчали. Да, не просто так я бодаюсь с системой. Знаю, что Минато прав. Что только он и его сторонники смогут построить мир, в котором твоя судьба не предопределена по рождению. Мир лучший, чем есть сейчас.

Паузу затягивать я не стал.

— Злишься?

— Нет, — ответила Соня, всем видом демонстрируя, как она не злится.

Подошёл и сел рядом. Одарённая попыталась встать и уйти, но я её удержал.

— Ну и куда ты уходишь, если не злишься?

Она промолчала.

— Серьёзно, Соня. Вспомни Арию. Вот она живёт так, как ей суждено от рождения. И как? Сделало это её счастливой?

И здесь до меня дошло.

— Так вот, в чём дело! Ты говорила о себе! О том, что именно ты не смогла исполнить предназначенную тебе ещё до рождения судьбу.

Одарённая сжалась и повесила голову.

— Соня, Соня, — я покачал головой. — Нет судьбы, кроме той, что мы сами себе выбираем. Ты не получила любви родителей не потому, что не смогла исполнить свою судьбу, а потому что некоторые люди повели себя, как мудаки. Твои родители в том числе, местами. Тебе не повезло. Ты ни в чём не виновата, тебе просто не повезло.

— Тебе легко говорить! — огрызнулась одарённая.

Хмыкнул:

— Ой ли? Мне не повезло куда сильнее, чем тебе. Ну и что? Ты так и собираешься жить с оглядкой на планы, которые двадцать лет назад делали какие-то маразматики?

Она всё же вырвалась и встала, но не ушла.

— Если бы я не родилась девочкой…

— Нет никакого «если бы»! Нет. Бесполезно думать: если бы я родился в королевской семье, если бы я родился с третьим глазом или если бы я родился морской черепашкой. Никаких если бы. Ты та, кто ты есть, и никак иначе быть не может. Если это кого-то не устраивает, это их проблемы! Не твои, Соня!

Она вздохнула, нервно заламывая руки.

— Почему всё не может быть проще?

Пожимаю плечами, уже открыто улыбаясь:

— А всё просто. Не вижу вообще никаких сложностей. Хочешь, научу?

Она вопросительно посмотрела на меня. Я встал и подошёл к девушке.

— Смотри и повторяй за мной. Подними правую руку вверх.

Мы оба подняли правую руку, будто замахиваясь для того, чтобы бросить что-то в землю.

— А теперь резко опускаешь, говоря: ну и хер с ним, с чужим мнением!

Рукой она махнула, и даже начала повторять фразу, но резко одёрнула себя и тут же отвернулась.

— Дурак!

Вот только я слышал в её голосе улыбку.

— Вот, ты уже встаёшь на правильный путь! Главное — прояви стойкость и выдержку. Помни, самые сложные первые дни. Особенно второй и третий. Смерть, как хочется услышать, что о тебе думают окружающие. Но потом наступает освобождение. А через месяц приходит катарсис. Тебе не только станет плевать на то, что о тебе думают, ты не будешь даже задумывать о том, думают ли о тебе вообще.

Соня покачала головой, всё же повернувшись ко мне:

— Прекращай! Ты сам слышишь, как это звучит?

Приняв максимально дурашливое выражение, киваю:

— Ага.

А затем становлюсь серьёзным.

— Я знаю, что перестроить себя за один разговор нельзя. Но здесь важно само осознание проблемы. И постановка цели на изменение. Ты удивишься, но я люблю своих родителей.

Она действительно удивилась. Явно не ожидала услышать нечто подобное от меня.

— Я серьёзно. Они далеки от идеала, и выставили меня на улицу в самом нежном возрасте. Но! Всё могло быть намного хуже. Вариантов масса. И за то, чего они не сделали, я им благодарен вполне искреннее. А ты не задумывалась о том, что твои родители, преодолевая предписание, вбитое им молотками в голову, пытались тебя любить и дать детство? Пытались же?

Соня кивнула. Не слишком уверенно, серьёзно задумавшись, но кивнула.

— Вот и скажи им за это спасибо. Они тебя вполне прилично воспитали. А касательно предназначения. Наплевать. Просто наплевать.

— Хорошо, — согласилась Соня. — Наплевать на предназначение. Мы живём не для того, чтобы исполнять чужие мечты.

— Молодец! Сама придумала?

— Нет, прочитала где-то, — пожала она плечами.

— Найти книгу и дочитай до конца. Может быть, ещё что полезное запомнишь. А теперь давай всё же позавтракаем.