Кровь с молоком или неоплаченный долг (СИ)

Глава 17

Ад на земле

Графиня фон Эммерих, жена капитана королевских гвардейцев, стояла на паркете своей роскошной гостиной с листком в руках. По мере того, как она погружалась дальше в письмо мужа, ее красивое лицо становилось растерянным и удивленным. Она настолько увлеклась чтением, что даже не услышала, как к ней подошла свекровь. Одетая, как всегда не по возрасту в смело открытое платье, с безупречной прической, красивая и статная, госпожа Стефания с надеждой заглянула через плечо Клодии в измятый листок, исписанный размашистым неровным почерком.

-Так когда же ждать нашего героя?-сквозь наигранную веселость в голосе Стефании слышалась тревога за сына. Клодия растеряно опустила руку с письмом, янтарные глаза вдруг наполнились слезами:

- Яромир пишет, что не сможет пока приехать домой. Он не покинет Готхейм, пока ничего не узнает о судьбе Римара и Рюга.

Двери приоткрылись, и появивший в них слуга торопливо объявил:

-Госпожа, к вам графиня Забельская и баронесса фон Шлотерштайн!

Не успел он закончить свою речь, как послышался стук каблучков, двери распахнулись настежь, и в комнату попросту ворвались Лиза и Элина. Жена Римара была совсем не похожа на себя. Светлые волосы выбивались из прически, глаза покраснели от бесконечных слез. Лиза в мужском костюме выглядела слегка уставшей, она только что приехала в Златоград верхом в сопровождении Ланы и двух охранников. Но настроены обе были крайне решительно. Клодия взглянула на мрачное лицо своей давней подруги и сунула руку с письмом за спину.

Госпожа Стефания, предчувствуя не слишком приятный разговор, попыталась придти невестке на помощь, предложив гостьям присесть с дороги. Но Элина не слишком вежливо отказалась и тревожно заявила, что последнее письмо она получила больше месяца назад, из Ротенбурга, и несмотря на конец войны, других известий от мужа нет. Лиза подтвердила, что также перестала получать и без того редкие письма. Кроме того, ее и днем и ночью изводила странная тревога, и она, поручив детей свекрови, отправилась в Златоград. Ведь война закончилась, и она могла покинуть родной город, не боясь нарушить данную мужу клятву.

Клодия попыталась изобразить на лице удивление:

-Да ведь и я долго не получала никакой весточки. Мужчины, что с них взять. Не слишком-то они любят бумагу и чернила!А может письма просто затерялись в пути...-продолжала на ходу импровизировать она. Но Элина заглянула ей за спину:

-А что это там ты прячешь , милая подруга?

Больше скрывать не имело смысла, Клодия молча протянула скомканный листок подругам, и они, едва не разорвав его на две части, принялись разбирать не слишком понятный почерк Яромира. Дочитав до конца, обе глубоко вздохнули, чтобы унять рвущиеся наружу рыдания. Лиза решительно заявила:

-Я еду туда. Ни за что не поверю, что с ними случилось что-то плохое, это какое-то глупое недоразумение!

Элина взяла ее за руку:

-И я с тобой!Даже не думай меня отговаривать!-на нежном, словно фарфоровом, личике

Застыла суровая решимость, и Лиза, немного подумав, согласно кивнула. Клодия обняла их за плечи:

-Я ни за что не отпущу вас одних. Кроме того, ужасно хочется посмотреть, будет ли Яромир рад моему нежданному появлению!

Госпожа Стефания наконец обрела дар речи:

-Но милые мои, вы же женщины!Что вам там делать, чем вы сможете помочь?

Клодия тряхнула непокорной гривой каштановых кудрей, и янтарные глаза вдруг на мгновение стали почти желтыми, в ее движениях проскользнуло что-то звериное:

-Могу заверить, что не всякая женщина беззащитна!

Стефания неожиданно сдалась. Пусть едет, она уж точно не даст ее мальчика в обиду.

-Отправляйся с Богом, с Марком будет все в порядке. Ты только подробно расскажи, как кормить, сколько гулять. Я уж не подведу!

Лиза недоверчиво взглянула на такую легкомысленную с виду Стефанию, но Клодия улыбнулась:

-Она справится, Марк свою бабушку просто обожает!

Пара ведер холодной воды с размаху обрушилась на голову заключенного. Не слишком надеясь на волшебную силу живительной влаги, боец особого отряда от всей души наподдал связанному пленнику сапогом в живот. Вампир с трудом открыл глаза и тут же крепко зажмурился. Окна выходили на солнечную сторону, сейчас был полдень, и солнце, усиленное еще парой дорогих зеркал, било ему прямо в глаза. После беспросветного мрака камеры, где не было ни одного окошка, глаза резануло болью, сразу потекли слезы.

Окованный железом носок сапога снова врезался ему в живот:

-Не слишком ли ты торопишься плакать, выродок?Ты зачем-то нужен господину епископу Альбрехту, я должен убедиться, что ты не повредился рассудком. Удары по голове да еще пару хороших глотков сонного зелья не всякий выдержит, но вы же, гады, живучие!

Парень явно наслаждался своей властью. В отряд он попал совсем недавно, настоящего вампира он видел впервые, и надо сказать, особого впечатления пленник на него не произвел. Нелюдь совсем по-человечески старался защититься от ударов, сжимаясь в клубок и выставляя вперед скованные цепью руки. Он даже ни разу не попытался пустить в ход свои острые клыки. Его мучитель с презрением плюнул и еще раз пнул свою жертву.

Все произошло слишком быстро, он даже не понял, как очутился на полу с разбитым в кровь носом, на шею была накинута цепь, сковавшая руки пленника. Вампир рывком поднял его на ноги, слегка стянув цепь, словно удавку. Он наклонился к к незадачливому охраннику и почти ласково прошептал:

-Если еще хочешь пожить, то веди себя тихо, кстати вынужден заметить, что твоя кровь отвратительно воняет!

Искать ключи было бесполезно, и оглушив тюремщика, Рюдигер разоружил его, позаимствовав неплохой нож и короткий меч. Сжимая меч двумя руками, он осторожно выскользнул в длинный коридор, где было подозрительно тихо и пусто. Цепи на запястьях мешали держать оружие и тревожно позванивали, он молил Бога, чтобы это брякание не привлекло других стражников.

Он помнил их смелую вылазку в ночной город. Стены, за которыми скрывалось мрачное здание Инквизиции, были высокими и прочными, наверняка тут куча охранников. К штурму такой крепости надо было серьезно подготовиться. По крайней мере его и Римара тут явно недостаточно. Когда они уже отъехали на довольно приличное расстояние, их встретил вооруженный отряд. Короткая, но жестокая схватка на темной улице, наброшенная на него откуда-то сверху сеть, которую не брало лезвие меча, несколько ударов по голове, больше он ничего не помнил. Во рту остался отвратительный привкус какого-то зелья, виски сверлила тупая боль. Судьба жестоко подшутила над ним, и он попал в руки того самого Альбрехта, о тайных делах которого старался разузнать.

Уйти далеко у него не получилось. Коридор вдруг наполнился звуками, от которых боль в висках стала еще сильнее. Громко топали солдатские сапоги, гремело оружие, он слышал их разговор, но с трудом разбирал слова. Сзади к нему спешили телохранители епископа, а из-за поворота навстречу шагал сменившийся патруль. Кажется он переоценил свои силы, эта отрава, которую в него влили, не жалея, все еще действовала. Преодолев внезапный приступ слабости и тошноты, он встал в боевую стойку и сжал меч, решив хотя бы продать свою жизнь подороже. Если он не сумел вырваться из лап инквизиции, то шансов выжить у него нет. Медленно, словно во сне, подбежавший первым, стражник занес меч, но получив неожиданно сильный отпор, отступил, зажимая рану в боку. Следом налетели другие, десятник вскинул арбалет, громко приказав отойти, чтобы он как следует прицелился.

Но наконец дохромавший до них невысокий седой человек негромко, но так, что все слышали, приказал во что бы то ни стало взять мерзавца живым и по возможности невредимым. Тогда на него навалились уже всем миром, несмотря на то, что меч в скованных руках все еще был смертельно опасен, и еще двое поплатились за свою необдуманную смелость. Слово седого коротышки имело здесь большую силу, в конце концов Рюдигера сбили с ног, рукоять чужого меча опустилась на голову, перед глазами поплыли красивые цветные звезды, и он отключился.

Принцесса Шарлотта грустно посмотрела на лучшую подругу. Самая красивая фрейлина при дворе, ее наряды всегда так изысканны, а манеры безупречны. Что бы не случилось, она всегда сдержанна в проявлении эмоций, хотя на деле вовсе не была бесчувственной ледышкой. Шарлотта знала, что Элина сильно переживала предательство родного отца, всегда была готова помочь друзьям делом, а, если надо, и кошельком

Своего мужа она полюбила с первого взгляда и на всю жизнь, просто считала не слишком приличным выставлять свою любовь на всеобщее обозрение. Когда она рассказывала о нем подруге, ее лицо преображалось, глаза загорались, и Шарлотта начинала по-хорошему завидовать Элине. Принцесса считала Римара довольно заурядным молодым человеком, слишком скромным, хотя несомненно красивым. Высокий и стройный, с черными волосами и серыми глазами он составлял прекрасную пару изящной светловолосой Элине.

У их малышки Эльвиры были светлые локоны матери и серые глаза отца в обрамлении длинных темных ресниц. Хотя тетка Элины, Маргарет утверждала, что со временем волосы девочки потемнеют, станут такими же черными, как у Римара. Ах, если бы Шарлотта могла так же страстно и безоглядно, как подруга, полюбить Станислава. К сожалению ее острый ум всегда преобладал над сердцем, и к своему мужу она испытывала скорее дружеские чувства.

Теперь она была очень удивлена желанием Элины немедленно ехать на поиски мужа. Шарлотта не слишком верила в чудеса, тем более на войне. Может быть лучше оставаться в неведении, чем заливать слезами свежую могилу. Впрочем, для лично для нее было бы лучше знать правду, какой бы она не была. Кое в чем она все же может помочь подруге.

-Я выделю вам охрану и сопроводительные письма. Никто не посмеет вас задерживать, Вы не должны терять ни одного дня! Да и немного денег не помешает!

Элина нахмурилась, но принцесса взяла ее за руку:

-Пожалуйста, никаких возражений, позволь просто помочь тебе хоть чем -нибудь!Я бы и сама с удовольствием поехала с тобой, навестила Станислава, но здоровье отца не позволяет мне оставить его.

Это была вовсе не отговорка, Максмилиан Третий вот уже второю неделю не вставал с постели. Придворные лекари не могли определить причину странной болезни. По ночам он горел словно в огне, а днем, совершенно обессилевший, не мог сделать и пары шагов.

Его дочь с головой окунулась в государственные дела, решительно поставив на место некоторых высокопоставленных господ, которые считали, что политика-дело вовсе не женское. Между тем лучше королю не становилось, и по дворцу поползли слухи, что спасти Его Величество может только чудо.

Римар очнулся на каменной мостовой одной из улиц Лангдорфа. Уже почти рассвело, и только бурые пятна засохшей крови на булыжниках напоминали о разыгравшемся здесь ночью сражении. Он с трудом встал и не успел сделать и шага, как его вырвало чем-то омерзительным горьким, но имеющим сладковатый привкус. Отдышавшись, он с изумлением поднял лежавший рядом палаш, кинжал висел на поясе, и даже кошелек был на месте. Неизвестные, напавшие на них ночью, оставили его в живых, просто бросив на улице, как ненужную вещь. Они пытались изображать грабителей, но мастерство, с каким они владели оружием, и слаженные четкие действия заставляли в этом сомневаться.

Кажется их целью был барон фон Шлотерштайн, на второго алданца они не обращали внимания, уверенные, что он не будет большой проблемой. Но он сумел убедить их в обратном, на краткий миг ему даже показалось, что еще чуть-чуть, и победа будет за ними. Осознав свою ошибку, неизвестные занялись друзьями всерьез. И все же, если бы не подлая хитрость их противников, возможно гвардейцам удалось бы вырваться из их лап.

В утреннем тумане послышался стук копыт, конь темно-серой масти ткнулся влажными губами в ухо хозяину. Римар с трудом взобрался в седло, и медленным шагом направил коня по узкой улочке. Он понятия не имел, кто были напавшие на них ночью люди, но его друг был у них в руках. Осознав собственную беспомощность в чужом городе, молодой человек чуть не заплакал.

В это время конь, предоставленный сам себе, неожиданно резко остановился, утнувшись носом в колодец. Римар слез на землю, и чуть пошатываясь, с грохотом раскрутил цепь и вытащил ведро ледяной воды. Он с удовольствием напился сам и напоил коня. Подошедшие к колодцу молодые женщины с ведрами в руках, видимо служанки в богатых домах, тихонько хихикали над симпатичным незнакомцем, который по их мнению провел веселенькую ночку. Не обращая внимания на их шуточки, он быстро вскочил в седло. Несколько глотков воды вернули его к жизни. Вскоре он уже выезжал из городских ворот с твердым намерением вскоре вернуться, и не одному. Они с друзьями перевернут все в этом чертовом Лангдорфе с ног на голову, но выручат Рюга из беды.

Верховный Инквизитор был в прекрасном настроении. Он весело поинтересовался у командира особого отряда, как там себя чувствует заключенный. Тот не очень охотно ответил:

-Все с вашим кровососом в порядке, сидит на цепи в подвале. Зато двоих моих людей завтра похоронят, а пятеро в лазарете. Если бы не ваш приказ, я бы заставил его заплатить за каждого из них. Неужели он так необходим ? Может, когда вы закончите свои дела, и он станет не нужен, вы отдадите его моим ребятам?

Епископ улыбнулся командиру Псов, словно неразумному ребенку:

-Терпение, Бруно, имей терпение! Может быть потом. . Но пока ни ты, ни твои убийцы не тронут его без моего приказа даже пальцем! Поверь, у меня большие планы на этого нелюдя, тебе понравится, будь спокоен!

В сопровождении троих телохранителей Альбрехт спустился на нижний, подвальный этаж здания Инквизиции. Здесь были специально оборудованные помещения для допросов с пристрастием, вдоль коридора тянулись двери камер, чем-то напоминающих загоны для скота. Только у хорошего хозяина скоту живется намного лучше. В коридоре стойко держался запах гнилой соломы и мочи, к нему добавлялся запах крови, ползущий из комнаты для допросов. Идущий первым охранник немного повозился с ключом и распахнул дверь камеры. Нагнувшись, он вытянул руку с факелом и осветил тесное помещение. Пленник сидел на соломе, прислонившись спиной к стене. Он равнодушно взглянул на непрошенных гостей и закрыл глаза.

-Вам, господин барон, кажется не слишком здесь нравится, раз вы пытались покинуть это

место, даже не удостоившись беседы со мной?-насмешливо поинтересовался глава Инквизиции.

-Война окончена, вы не имеете права удерживать силой подданного другой страны, дворянина!Вам придется ответить за это!- гордо заявил пленник с неожиданным в его положении высокомерием. Невысокий старичок неприятно рассмеялся:

-Не имеем права, говоришь?Это у себя дома в Алдании, ты можешь считаться уважаемым

членом общества и потомком старинного дворянского рода, а здесь ты никто и ничто. Жалкое подобие человека, вы оскверняете землю своим существованием.

Вампир еле заметно умехнулся:

-Как много слов...Однако войну-то вы проиграли.

-Да, война закончилась, скоро все вернутся к обычной жизни, а вот о тебе никто и не вспомнит, ведь никому неизвестно, что ты в наших руках. Так что советую забыть про гордость и быть посговорчивее, чтобы немного облегчить свою незавидную участь!

-Да в чем же заключается моя вина?-устало поинтересовался Рюдигер, он уже понял, что его собеседник приведет сотню причин, согласно которым ему нет места на земле.

-Ну в во-первых уже одно то, что ты не человек, делает тебя опасным, -торжественно заявил епископ. Рюдигер нашел в себе силы возмутиться:

-Я что виновен уже тем, что родился на свет?И когда же вы поймете наконец, что мы тоже люди, хоть и отличаемся от остальных!

Старый хитрец встревожено покосился на возмущенно загремевшего цепями пленника и продолжил:

-А во-вторых ты причинил лично мне страшную боль!

Вампир с удивлением уставился на него, но епископ продолжил:

- Это твой нечестивый меч лишил одного из лучших моих людей правой руки. Георг был дорог мне как сын, но он по всей вероятности погиб в вашей безбожной стране. Имя его убийцы я не узнаю, но кто сделал его калекой, мне известно!Мейер сам назвал мне это имя!Ведь это тебя зовут Рюдигер фон Шлотерштайн, не правда ли?

-И что же мне было ждать, когда он прикончит меня первым?-проворчал Рюдигер. - Ведь это же было в бою, там раздумывать некогда!

-Ну и в-третьих, ваш проклятый род, ведущий видимо свое начало прямо из ада, был долгое время хранителем знаменитой Чаши жизни. Вот уже двадцать пять лет, как это сокровище в наших руках, но мы ничего не знаем о ее свойствах.

Пленник разочарованно прислонился к холодной стене, зашуршав соломой:

-Да мне ничего об этом неизвестно, меня тогда и на свете не было, тут вы просчитались.

-И наконец, -вдохновенно продолжил епископ, -меня всегда поражала ваша способность к заживлению ран, ваша невероятная живучесть. К сожалению, долгое время вас просто уничтожали, что несомненно было необходимым. Но была упущена возможность изучить, понять, что помогает вам исцеляться чуть ли не на глазах. В Готхейме вампиров, пожалуй, не осталось, но раз уж ты попал к нам в руки, эту возможность мы не упустим! Начнем прямо сейчас!Отведите его в лабораторию, да не будьте такими олухами, как вчера, закуйте в серебро и глаз не спускайте!

От слов епископа все внутри неприятно сжалось и похолодело, но Рюдигер постарался не думать о том кошмаре, который по всей видимости ожидал его. С равнодушным и даже надменным видом он позволил надеть на себя серебрянные оковы. Взглянув на чуть живого от страха стражника, он не удержался от улыбки, которая получилась похожей на оскал. Увидев так близко острые клыки, тот в ужасе отшатнулся от вампира и даже уронил ключи.

Яромир спустился по лестнице на нижний этаж дома, удивленный словами часового, что его ожидают три весьма сердитые дамы. Он с удивлением увидел трех недовольных женщин, устроившихся на мягких креслах. Дом богатого торговца из Тауберга подвергся их бесцеремонному вторжению. Все они были ему слишком знакомы.

Элина с усталым видом привалилась к бархатной спинке кресла. Лиза, напряженная словно струна, присела на краешек, готовая вскочить в любой момент. Третья дама, одетая в замшевую куртку и такие же штаны, сидела прямо на пушистом мягком ковре, скрестив ноги в высоких, напоминающих чулки сапогах. Рыжие кудрявые волосы были заплетены в аккуратные косы, красивое , не тронутое загаром, лицо с мелкой россыпью веснушек было строгим и решительным. На стройной шее висело жутковатое ожерелье из звериных клыков, за поясом торчал кинжал, за плечом висел арбалет. Девица явно приехала не на прогулку. Яромир с удивлением признал в ней Лану. Спустившиеся следом за ним Римар и Важек на минуту застыли, как вкопанные.

Затем Римар бросился к Элине и, схватив в охапку, закружил по всей комнате, рискуя сбить с ног друзей. Важек застыл на месте, не находя слов и не решаясь подойти к Лане. Невысокий и худенький, с острым носом он выглядел моложе своих лет, и казался едва ли не ровесником юной дикарки. Она, вскрикнув от радости, вскочила с ковра и первая шагнула к нему. Взяв парня за руку, она вдруг жутко смутилась и покраснела. Лиза с замиранием сердца смотрела на второй этаж, но больше никто оттуда не появлялся. Она побледнела и с силой вцепилась в подлокотники кресла.

Яромир хотел подойти к ней и как-то успокоить, но что-то огромное, черное и лохматое сбило его с ног, уронив прямо на пушистый ковер. Огромная волчица принялась облизывать его лицо, шумно дыша и поскуливая. Яромир, смеясь, отбивался. Затем, встав на ноги, он сдернул покрывало с дивана и накинул на зверя. Через минуту рядом с ним стояла, кутаясь в покрывало, слегка растрепанная и счастливая Клодия.

Элина неожиданно осознала, что для нее весь кошмар последних месяцев закончился. Она крепко обнимала мужа и совсем не хотела покидать его сильные руки. Сейчас она впервые в жизни совершенно не думала о приличиях. Римар же благодарил Бога, что она приехала в Тауберг именно сегодня, а не парой дней раньше. Ведь он только вчера добрался до своих.

Яромир увел Клодию наверх, что она привела себя в порядок и выглядела, как подобает супруге капитана королевских гвардейцев. Важек и Лана, стесняясь чужих взглядов, вышли на улицу. Лиза ощутила, что струна внутри нее вдруг с треском оборвалась. Она закрыла лицо руками и, сгорбившись, зарыдала в голос. Римар и Элина бросились ее утешать. Она согласно кивала в ответ на их утешающие искренние слова, но слезы все не кончались, лишь на мгновение стихали, но тут же снова обрушивались горячим соленым потоком ей в ладони. Наконец водопад превратился в два тоненьких ручейка, но и они исчезли. Лиза последний раз всхлипнула и подняла покрасневшие глаза на стоящих вокруг.

Вдруг дверь резко распахнулась, и в уютную чистую гостиную, громко смеясь, ввалились Марек с Бориславом, оставляя на красивом ковре черные следы огромных сапог. Сзади них чуть смущенно топтался Терн.

-Эй, капитан, к вам тут говорят жены прибыли. Что же вы, госпожа баронесса, наших прихватить с собой не догадались!Мы бы тоже не отказались обнять и потискать своих женушек!-Марек взглянул на только что переставшую рыдать Лизу и пожалел о своей шутке. Борислав взлохматил и без того непослушные волосы ладонью:

-Ты, Лизавета, не реви только, не надо! Мы твоего мужа из-под земли достанем, обязательно найдем. Ведь без него нам домой лучше и не соваться!

-А то, -подхватил Марек, -старший братец ни за что не простит, что мы его заклятого друга из беды не выручили! Да и дядька Иоганн прибьет ненароком! О твоей бабке и не говорю даже, со свету сживет, если узнает! А если всерьез, то мы своих в беде не бросаем!

Лиза слабо улыбнулась и благодарно посмотрела на деревенских приятелей. Может, что нибудь у них и получится.

Рюдигер думал, что подвал, где держали заключенных и выбивали из них признания с помощью разнообразных пыток, находится на самом нижнем этаже здания. Однако пройдя по длинному коридору, они спустились еще ниже. Шагнув в в просторную , хорошо освещенную комнату, они попали в царство алхимика. Небольшого роста, в запачканной и местами прожженной рясе, человечек был совершенно лысым.

Стол перед ним был заставлен самыми необычными стеклянными колбами и пузырьками. В некоторых что-то дымилось и шипело, в глиняных плошках были насыпаны цветные порошки. Вдоль стен тянулись длинные полки. Здесь тоже было, на что посмотреть. Кроме глиняных горшочков, на каждом из которых был нарисован непонятный символ, здесь стояли прозрачные сосуды, в которых плавали невиданные создания со множеством щупалец, змеи и ящерицы, и даже человеческому сердцу тут нашлось место.

Из одного сосуда на барона строго глянул единственным глазом жуткий уродец, напоминавший только что рожденного младенца. Далее следовал ребенок с рыбьим хвостом вместо ног и чья-то ладонь с шестью пальцами. Еще один зародыш имел подобие хвоста и большие заостренные уши.

От мысли, что живые и разумные существа всего лишь объект для изучения и непонятных опытов, Рюдигеру стало не по себе. Он с тревогой вглянул на такого безобидного с виду ученого, который перестал стучать в ступке фарфоровым пестиком и с почти детским удивлением уставился на троих стражников и их закованного в серебро пленника.

-Признаться, я не поверил господину епископу, когда он обещал мне такой редкий объект для исследований. Настоящий живой вампир, я думал, вас почти не осталось...

«Дать таким, как ты волю, и вообще никого на свете ни останется!Всех в банки пересажаешь!»-с отвращением подумал Рюдигер.

-Погружаясь в тайны мироздания, забываешь обо всем. Ведь в большом мире война с Алданией, и тебе не повезло. Но зато повезло мне и несомненно, науке!-алхимик шагнул ближе, а Рюдигер, напротив, отступил назад, насколько позволяли кандалы. Маленький алхимик казался ему настоящим прислужником дьявола, и барон очень не хотел быть разрезанным подобно лягушке в его богопротивных опытах.

Один из стражников предостерегающе поднял руку:

-Брат Иеремия, он может быть очень опасен. .

Но ученый нетерпеливо заметил:

-Но ведь серебро сдерживает их, это всем известно. К тому же у меня есть замечательное приспособление!-он показал на некое подобие кровати с железными тисками для рук и ног.

-Мне не терпится начать!Помогите нашему гостю расположиться поудобнее!-он взял со стола маленький остро заточенный нож с узким лезвием.

-Первым делом надо проверить его способность к восстановлению!

Стражники нерешительно переминались с ноги на ногу. Представив себя во власти этогонедоноска с ножом, Рюдигер в панике рванул руки в стороны, не обращая внимания не жгучую боль. Мягкий металл не выдержал, цепь со звоном лопнула. Освобожденная от оков рука врезалась в одного из охранников, и он отлетел к правой стене. С полок с жалобным звоном посыпались редкие экспонаты.

Приподняв второго стражника за ворот куртки, вампир бросил его на стол алхимика. Солдат проехал по нему, сбивая колбы и пузырьки, содержимое склянок смешивалось, при этом что-то дымило, шипело и даже взрывалось. Одна из колб пролилась прямо на его руку, мигом оставив обугленную дыру в одежде и заставив его корчиться от боли.

Третий стражник быстро выскочил за дверь. Рюдигер не пытался его остановить. Он нагнулся и поднял с пола нож с узким острым лезвием, при крепко этом схватив за ногу пытавшегося скрыться под столом брата Иеремию. Подняв алхимика, словно куклу, барон ловко уложил его на хитрую кровать. Тиски на руках и ногах защелкнулись сами, практически обездвижив пленника. Рюдигер с задумчивым видом повертел нож в руке:

-Ты прямо заразил меня своей жаждой знаний. Может теперь проверим и твою способность заживлять раны?

Ученый , кажется, потерял дар речи, и только таращился на него выцветшими голубым глазами, которые от страха стали в два раза больше.

В это время дверь в лабораторию распахнулась, и она стала быстро заполняться стражниками. На пленника направили арбалеты. Командир отряда, молодой парень с рыжими кудрявыми волосами, удивленно уставился на разгромленную лабораторию.

Его солдаты тихо переговаривались между собой. Маленького алхимика здесь недолюбливали, считая безбожником и опасным чародеем. Но покровительство епископа защищало его от любых нападок, по крайней мере до той минуты, пока сюда не заглянул Рюдигер фон Шлотерштайн.

Весь пол был покрыт осколками стекла и лужами с резким запахом, в которых плавали диковинные уродцы. Предводитель отряда быстро отодвинул ногу от лилового комка со множеством щупалец и почти с сочувствием обратился к вампиру:

-Сам видишь, сопротивляться бесполезно, а бежать тут некуда. Может, пойдешь с нами по-хорошему?

Признав его правоту, Рюдигер со вздохом согласился. Хорошенько размахнувшись, он метнул стилет в уцелевшую полку. От сильного удара с нее полетели оставшие склянки с уродцами и банки с порошками. Теперь картина была полной. Он с удовлетворением окинул взглядом созданный им хаос и поднял руки.

Лиза еще раз поглядела на свое отражение. Из зеркала на нее смотрела красивая, богато одетая дама. Однако глаза от бесконечных слез были красными, а лицо на удивление бледным. Видимо сказывались бессонные ночи и перенесенная месяц назад простуда.

Благополучно пережив зимние морозы, ранней весной она подхватила сильную горячку и почти две недели пролежала в кровати, став предметом всеобщей заботы. У ее постели сменяя друг друга, дежурили ее мать, свекровь, тетушка Крина и Настасья. Всегда отличавшаяся крепким здоровьем, Лиза была готова сквозь землю провалиться, что доставила им столько хлопот. Но болезнь вскоре отступила, оставив лишь слабость, которая постепенно исчезла, и частое желание заплакать.

Не желая, чтобы к ней продолжали относиться как к беспомощному ребенку, она сняла со стены шпагу, прихватила с собой удивленную Лану и отправилась в гости к крестному Рюга. Старый солдат переживал не лучшие времена. Он почти справился с хромотой, что было несомненно чудом. Ведь после такого ранения и молодые парни нередко оставались калеками. Для его деятельной натуры было невыносимо сидеть дома, когда другие сражаются на войне.

С испугом наблюдавшая за ним тетушка Крина не раз втолковывала ему, что война вот-вот кончится, готхеймцев окончательно разобьют и без него. Поэтому появление у них в доме Лизы, желающей освежить в памяти приемы фехтования и обучить им своенравную дикарку, она восприняла с облегчением. В другое время она осудила бы молодую жену барона за столь бессмысленное занятие. Предназначение женщины дарить и оберегать жизнь, а не обучаться тому, как ее отнять.

Но заметив, с какой радостью ее муж откликнулся на это предложение, она перекрестилась. Пусть лучше учит девчонок железками тыкать, чем сходит с ума от тоски. Она же с удовольствием приглядит за малышами. Очаровательные и беспокойные Алекс и Ульрика иногда казались знахарке родными внуками, которых у нее никогда не было. Видимо понимая это, дети платили ей горячей привязанностью.

Лиза вспомнила их недавние занятия и улыбнулась Лана оказалась на редкость способной. Недостаток опыта юная вампирша восполняла скоростью и силой, быстро став довольно опасным противником. Ей же самой нравилось сжимать в руке эфес шпаги и чувствовать, как с каждым движением в нее вливается уверенность в себе, возвращается ощущение здоровья и молодости.

Она еще раз посмотрела в зеркало. Может оставить все как есть? Безутешная жена, плачущая все ночи о неизвестно куда пропавшем муже...Ну уж нет!Она не доставит этим высокомерным готхеймцам такого удовольствия. Придется прибегнуть к женской хитрости, Элина не откажется одолжить ей румяна и краску для губ. Через полчаса все было готово. Немного краски и белил скрыли следы бессонных ночей и горьких слез, пышные волосы с некоторым трудом были уложены в высокую прическу, голубое платье прекрасно сидело на стройной фигуре, она выглядела именно так, как должна выглядеть дама ее круга.

Спустившаяся со второго этажа Элина поторопила ее. Они должны были побывать у графа Конрада фон Левенхайда. По поручению короля Готхейма Карла Четвертого он занимался вопросами по возвращению и обмену пленных. Римар был твердо уверен, что их друг попал в руки безжалостной готхеймской инквизиции, и призывал немедленно ехать в Лангдорф. Яромир поддерживал его, возмущенно заявляя, что никто не имеет права лишить свободы гражданина другой страны, потомка знатного рода, и те, кто это сотворил, еще пожалеют о своей глупости.

Но Важек убедил друзей, что стоит попытаться отыскать Рюга вполне мирными способами. По условиям мирного договора между Алданией и Готхеймом все пленные с обоих сторон должны были вернуться домой.

Лиза ожидала увидеть важного и надменного пожилого господина, но граф фон Левенхальд, которому король предоставил самые широкие возможности, был ничуть не старше ее самой. Золотистые волосы спускались до плеч, небольшая бородка была аккуратно подстрижена. Красивое лицо было строгим и усталым, серые глаза покраснели от возни с бумагами. Граф оторвался от списка фамилий и взглянул на вошедшую, а точнее сказать, ворвавшуюся в зал даму.

Лиза только сейчас заметила, что левая рука молодого человека была перевязана. Это говорило о том,что он провел вовсе не за пером с ченильницей. Граф внимательно выслушал прекрасную посетительницу. Обычно просьбы всех женщин были совершенно одинаковы и отличались только именем дорогого им человека, и той страной, за которую воевал пропавший без вести. Но выслушав решительную светловолосую красавицу, он слегка удивился. Буквально полчаса назад не менее решительная и тоже очень красивая женщина с черными волосами с такой же тревогой в голосе умоляла узнать хоть что-нибудь о судьбе Рюдигера фон Шлотерштайна. Первая дама была законной супругой пропавшего и матерью его двоих детей. Вторая же носила имя и титул одной из самых известных и богатых в Готхейме семей. Ситуация осложня-лась тем, что этот незадачливый барон сумел бесследно исчезнуть уже после заключения мира. В Лангдорфе...Внезапно Конраду показалось, что он близок к разгадке.

-Скажите пожалуйста, госпожа баронесса, ваш муж обычный человек или...-он растерянно замолчал, не зная как потактичнее задать свой вопрос. Нельзя же спросить в упор милую женщину с чуть дрожавшим от беспокойства голосом, кто отец ее детей, человек или исчадие ада, безбожный выродок, как принято считать в Готхейме.

Красавица гордо вскинула голову и с вызовом посмотрела на Конрада:

-Он вампир, но неужели это так важно. . Его семья известна и уважаема, если речь пойдет о выкупе, деньги не будут проблемой...

Граф Левенхальд слегка смутился. Молодой человек был честен и прямолинеен, не умел лгать и притворяться. Сейчас он боялся, как бы прекрасная посетительница не прочла у него на лице удивления и отвращения к пьющим кровь.

-Видите ли, это важно в том случае, если он попал в руки Инквизиции. Епископ Альбрехт имеет в Лангдорфе огромную власть, но я думаю, он все же не осмелится идти против королевского приказа. Я дам соответствущие распоряжения, и уже завтра мы сможем поговорить с их представителем. Кстати судьбой вашего мужа интересовалась маркграфиня Оливия фон Мерингер. Она обязана ему и его другу спасением жизни и очень огорчена их внезапным исчезновением.

Тревога на лице женщины сменилась еле сдерживаемым гневом, но она справилась с собой и поспешила покинуть кабинет. Выйдя за дверь, она увидела Римара и Элину, которые были заняты оживленной беседой с черноволосой красавицей. Чуть поодаль с недовольным видом стояла хорошенькая блондинка, видимо служанка. Она иногда бросала на Элину сердитые взгляды, но дочь королевского советника видимо не считала прислугу достойной своего внимания, и все усилия Гизелы пропали зря.

Римар расцвел в улыбке:

-Лиза, позволь представить тебе госпожу фон Мерингер. Мы были гостями в ее замке, пока не оправились от ран. Госпожа Оливия, это и есть дама сердца моего лучшего друга.

Оливия с интересом разглядывала свою счастливую соперницу. По утверждению Гизелы любая женщина рядом с вампиром не протянула бы и года. Но стоявшая перед ней дама вовсе не выглядела ни бледной, ни больной. Ее цветущая красота говорила о крепком здоровье, а дерзкий взгляд ясных серых глаз о сильном характере. Хотя на взгляд Оливии в баронессе было что-то простонародное. На минуту ей даже показалось, что она сейчас отбросит все правила хорошего тона и устроит скандал ничуть не хуже базарной торговки. Но Лиза только мило улыбнулась:

-И я, и Элина, мы бесконечно вам благодарны за вашу доброту и христианское милосердие!

«И радуйся, что этим все и ограничилось, а то я бы здорово подпортила тебе и личико, и прическу!»-мрачно добавила она про себя. Почему-то госпожа фон Мерингер вызывала у нее непонятное раздражение. Её забота о пропавшем госте казалась Лизе подозрительной.

Оливия ответила ей такой же милой улыбкой:

-О, для меня это было вовсе не трудно. Ведь они спасли мою жизнь и честь, -она обратилась к Римару, -к сожалению, вы поторопились покинуть Раунштаг. Я просто места не находила от беспокойства и, как оказалось, не зря. Но я каждый день молю Бога, что бы все закончилось благополучно!

Элина с беспокойством следила за Лизой. Она хорошо понимала, что творится в душе подруги и опасалась, как бы измученная неизвестностью и долгим ожиданием та попросту не вцепилась маркграфине в волосы. Она вмешалась в обмен любезностями:

-Мы все молимся об этом, но если вы не против, нам пора!Увидимся завтра, посмотрим, что нам ответят из Лангдорфа.

Конрад фон Левенхальд смотрел в приоткрытое окно, как Оливия фон Мерингер легко взлетает в седло, и совершенно не боясь измять атласное лиловое платье, усаживается по-мужски. Эта женщина была непохожа ни на одну из знакомых ему замужних дам или юных девиц. Он был очарован ее необычной для Готхейма южной красотой, несомненным благородством и смелостью, с которой она разыскивала пропавшего вампира. Ему вдруг захотелось познакомиться с ней поближе.

Рюдигер снова вернулся в свою камеру. Больше никакие опыты над ним продолжать не собирались. Казалось, про него просто забыли. Теперь он был крепко закован в железо, а не в оказавшееся таким ненадежным, мягкое серебро. Раз в день дверь открывалась, и в нее просовывали миску с едой и ломоть отсыревшего хлеба. По мнению вампира это вряд ли можно было назвать едой, скорее помоями. После перенесенных испытаний ему точно не помешала бы пара глотков свежей крови, но тут об этом нечего и мечтать. Но тарелку нормального супа и кусок мяса могли бы обеспечить заключенному. Вода в кувшине и та была несвежей, застоявшейся. Но раз его тюремщики считают, что он недостоин жить, с чего им заботиться о нормальных условиях.

-Послушайте, но ведь это просто невозможно есть!-возмущенный вампир протянул стражнику почти полную миску, -Это уже два дня, как протухло, там и черви завелись!-

-Вы только посмотрите, господину не нравится!Ну и сиди тогда, не жравши! - захохотал стражник, - Или жди, когда к тебе еще какого-нибудь еретика подселят, тогда и пообедаешь, как привык!

Он со смехом захлопнул дверь, из-за которой все еще слышались жуткие ругательства узника. Наконец шаги стражника стихли в конце коридора, Рюдигер рассержено пнул ногой в стену, по привычке проверил на прочность торчавший из каменных блоков железный крюк, на котором была закреплена цепь, и в отчаянии опустился на солому.

Постепенно он успокоился, Неплохо бы в самом деле, что бы здесь появился кто-нибудь еще, кроме крыс. Эти жуткие твари пока еще боялись его, но с каждым днем наглели все больше. Совали нос в миску с едой, бегали по нему, когда он спал, и были его единственными собеседниками.

Днем еще было слышно шаги и голоса охранников, звон ключей и крики из камеры пыток. Но ночью наступала жуткая, почти сверхъестественная тишина. Темнота в тесном помещении, лишенном окошек, сгущалась, становясь совсем непроглядной даже для него. В такие минуты Рюдигер переставал понимать, жив ли он еще, или уже умер. Страх остаться здесь навсегда, в темном вонючем подвале среди крыс, и никогда не увидеть своих близких, да и просто дневного света, заползал в душу, словно змея, грозил лишить рассудка. В отчаянии он принимался твердить заученные с детства молитвы и незаметно засыпал тяжелым тревожным сном.

В этот раз ему снились родные места. Высокие стройные сосны, уходящие верхушками в синее небо. Берег, заросший травой, в которой краснеют словно капельки крови, ягоды земляники, обрывом спускается вниз, к реке. Здесь пахнет хвоей и сыростью, но женская рука тянет его вперед и увлекает за собой на горячий песок.

Полуденное солнце, словно раскаленный огненный шар , неожиданно нависает прямо над ним, рискуя спалить заживо. Он уже чувствует, как трещат волосы и горит кожа. Белый речной песок под босыми ногами раскалился не хуже адской сковородки. Открыв глаза и едва не ослепнув от бьющего в них яркого белого света, он перестает понимать, что сон, а что явь. Над головой действительно синее небо, ясное без единого облачка, и безжалостное июньское солнце, под ногами расскаленое железо. Наконец он понимает, что прикован цепями к дымоходу на крыше здания. Отсюда открывается прекрасный вид на город, видно собор и ратушу, и вдалеке можно разглядеть башни Раунштага. Вот только, солнце жжет все сильнее. Похоже о нем просто забыли, оставив его тут на весь день.

Никогда до этого он не думал, что ласковое летнее солнце может быть таким беспощадным. Несколько лет назад, когда в Куличках восстанавливали старый замок, он не раз забывал надеть рубаху в летнюю жару, настолько увлекали его строительные работы. Расплатой за это были болезненные ожоги и возмущенные причитания жены . Но смазанные особым бальзамом тетушки Крины, они быстро заживали, и не шли ни в какое сравнение, с тем, что происходило сейчас. Лето только вступило в свои права, но жара стояла просто нестерпимая. Солнце, казалось, стало ближе к земле, и жгло всех без пощады. На улицах днем нельзя было застать ни души. Жизнь замирала, и оживлялась к вечеру. Без крайней необходимости люди старались в жару не выходить на улицы. А ему пришлось проторчать на раскаленной крыше целый день, да еще по пояс раздетым. Наконец рядом с ним откинулась крышка люка, и из отверстия появились стражники.

-Э, да он совсем поджарился, наверно долго не протянет, -их голоса делаются тише, и пропадают, в глазах темнеет. В себя он приходит уже в камере.

-Ну что, как там солнышко?-ехидно интересуется епископ. -Надеюсь, тебе понравилось?

К сожалению, брат Иеремия и слышать о тебе не хочет, к тому же у него ни одной склянки не уцелело, так что с изучением твоих возможностей придется подождать. Ты совсем не хочешь помочь нам, но к счастью вы слишком крепко спите и в это время совершенно беззащитны. Но возможно солнечные ванны улучшили твою память, может ты что-нибудь расскажешь о Чаше Жизни.

Пленник неожиданно улыбается обожженными губами:

-Вот бы взглянуть на нее, может хотя бы покажешь?

Инквизитор становится серьезным.

-Это невозможно, она хранится не здесь...Кстати, я слышал, ты жалуешься на еду и наверное страдаешь от одиночества. Я решил это исправить.

Дверь открылась, и в нее втолкнули испуганного тощего парня с разбитым лицом в когда-то бывшей белой рубахе. Его также приковали к стене, правда его цепь была длиннее и давала некоторую свободу действий. Вскоре епископ с телохранителями покинули их. Небольшое окошко на двери сегодня оставили открытым, и сквозь него в камеру проникает немного света. Новенький, загремев цепью, допрыгал до своего соседа и наклонился над ним, с состраданием рассматривая страшные ожоги на груди и плечах. Даже лицо обгорело. Насколько он понимал, выжить с такими ожогами невозможно.

-И откуда ты такой закоптившийся, с костра что ли сняли?-вздохнул парень, не ожидая ответа лежавшего перед ним полутрупа. Но тот неожиданно открыл глаза и растянул в улыбке распухшие потрескавшиеся губы, показав острые клыки:

-Не с костра, а всего лишь с крыши. Никогда не думал, что загорать так опасно для жизни!

Его сосед быстро вернулся на свое место и забился в самый угол. Рюдигер с усилием сел, привалившись обожженной спиной к стене. Теперь холодные стены подземелья слегка облегчали нестерпимую боль. Вот уж точно все познается в сравнении!Непристойно ругаясь, он дотянулся до кувшина с водой и с наслаждением выпил все до капли.

Из темного угла неожиданно раздался голос:

-Выглядишь, как демон, а ругаешься, как портовый грузчик! Кто же ты такой?

-Ах, извините, забыл представиться, -хрипло рассмеялся Рюдигер, -барон Рюдигер фон Шлотерштайн, подданный короля Алдании, несказанно рад знакомству!

Из угла неуверенно донеслось:

-Мне тоже очень приятно. Я Клаус Летнер, студент. А ты человек или...что-то другое?

-В Алдании нас называют пьющими кровь, у вас вампирами, мы считаем себя людьми, поскольку были ими до времен Черной Звезды. Сам выбирай, что тебе больше нравится!-

насидевшийся в тишине и одиночестве Рюдигер выдал целую тираду в ответ на вопрос парня.

-Ничего себе...Так вы есть на самом деле! Вот уж никогда бы не подумал, что буду делить

Камеру с вампиром! -студент выбрался из темноты, видимо любопытство пересилило страх. Высокий, одного роста с Рюгом, он выглядел не слишком складным из-за худобы, темно-русые волосы почти доходили до плеч, о чертах лица было сложно было судить из-за синяков и ссадин, но карие глаза смотрели на мир честно и открыто. Еще раз посмотрев на вампира, он удивленно охнул, страшные ожоги заметно подсохли и уменьшились, вместо опухшей покрытой волдырями маски, на него смотрело красивое молодое лицо.

Вампир приветливо улыбнулся, и сердце Клауса ушло в пятки.

-Студент, это звучит совсем неплохо. Ну, а сюда тебя за что упрятали? Чем ты не угодил этим лицемерам?

-Если в двух словах, то в одной книге я отыскал чертеж странного приспособления, надо натянуть плотную материю на деревянный каркас и не ошибиться в расчетех, и человек , спрыгнув с высокой башни, может парить в небе, словно птица!Ты только представь себе! Я просто бредил этим целый год, истратил кучу денег, сломал ногу, но в конце концов у меня получилось!

-Не может быть, ни за что не поверю, чтобы кто-то мог летать подобно птицам! Разве что какое-нибудь запретное колдовство!-в голосе Рюдигера прозвучало недоверие.

-Ты говоришь точь-в-точь, как люди епископа!-обиделся студент. -Но в этом нет никакого чародейства, просто немного математики, дюжина неудачных попыток, и даже лучшие друзья начинают видеть в тебе сумасшедшего... Испытав однажды чувство полета, ты уже не можешь отказаться от этого добровольно. . Но эти монахи ничего не понимают. Они хором утверждают, что все это бесовское искушение. . Хотя, может они даже правы. . Моя страсть к полетам принесла мне только неприятности, возможно и до костра недалеко. Никогда не думал, что окажусь в подвале инквизиции и буду рассказывать о своем изобретении жуткому существу.

-Я бы попросил выбирать выражения, господин студент, -в глазах вампира зажглись на мгновение красные огоньки, -за время пребывания здесь я услышал столько оскорблений, что их хватило бы по крайней мере на сотню дуэлей. Я, знаете ли, совсем не привык считать себя кем-то низшего сорта. На первый раз я прощаю вам эту дерзость, но впредь будьте осмотрительны в выражениях!

Однако на Клауса Летнера эта довольно напыщенная речь произвела совершенно обратное впечатление. Он весело рассмеялся.

-Да ты говоришь так же, как все эти зазнайки аристократы. Дескать они лучше всех на свете уже по праву рождения. Ну да, ведь ты же барон фон. . Ох, прости, я толком не запомнил твою фамилию. Хотел бы я посмотреть на вампира, дерущегося на дуэли.

Должно быть забавная картина!-он не выдержав, фыркнул от смеха.

-Это было бы последним, что ты увидел. Не стоит меряться силами с одним из нас, если ты, конечно, не обучался с раннего детства у лучших мастеров клинка. Тогда у тебя еще есть небольшой шанс выжить. -теперь уже Рюдигер позволил себе усмешку.

Студент неожиданно стал серьезным:

-Извини, я не хотел никого обидеть, просто я был уверен, что все, чем вы занимаетесь, это спите днем в гробах, а ночью рыскаете в поисках подходящей жертвы, чтобы напиться крови.

Рюдигер пожал плечами:

-Ты, должно быть , говоришь о вечно живущих, которыми в Алдании непослушных ребят пугают!Такое сравнение просто оскорбительно для меня, но поскольку ты и твои сограждане по самые уши увязли в нелепых суевериях, то я прощаю тебя еще раз.

Он попытался выпрямиться, и тут же застонал от боли. Тонкая корочка, уже успевшая появиться на ожогах, треснула, и оттуда побежали тонкие струйки крови.

-До чего же злое солнце этим летом!Можно подумать, что оно в сговоре с епископом, чтобы его черти утащили!

Клаус взглянул на соседа с состраданием и поспешил сменить тему разговора.

Наступившее утро заявило о себе голосами стражи, скрипом железных дверей и тяжелыми шагами заступающего на дежурство отряда. В приоткрытую дверь втолкнули две оловянные миски. Затем дверь быстро захлопнули, но в небольшом окошке появилась пара любопытных глаз. Клаус, сморщив нос, зачерпнул ложкой жидкую бурду и стал с интересом изучать. Рюдигер в этот раз долго не раздумывал. Его ожоги за ночь почти прошли, и теперь его мучал голод. Организм требовал восстановления сил, истраченных на самолечение. Сейчас тюремная еда казалась ему вполне съедобной. Он с сожалением отставил чистую миску. Клаус, уже успевший попробовать странное варево, великодушно протянул свой обед вампиру.

-А ты точно не хочешь?-поинтересовался тот. Студент утвердительно кивнул.

-Ну тогда спасибо!-он в считанные мгновения покончил с едой.

Сосед пристально рассматривал его, с трудом веря в чудесное исцеление. Но не успел он ничего сказать, как дверь распахнулась снова.

-Ну, чернокнижник, если тебя за ночь не съели, собирайся на допрос!-хмыкнул появившийся на пороге стражник. Клаус испуганно отступил назад, но там была лишь стена. Он беспомощно оглянулся на Рюдигера, тот спокойно кивнул ему:

-Не вздумай ни в чем признаваться, они только этого и ждут!

Человек был одет во все черное, на груди висел большой серебряный крест. Сальные темные волосы были собраны в хвост на затылке, лицо было одутловатым и бледным, как будто он годами не видел солнечного света и свежего воздуха. Представитель Святой Инквизиции с деланным почтением поклонился графу Левенхальду и с нескрываемым презрением посмотрел на баронессу фон Шлотерштайн. Как можно опуститься до подобного, стать женой отвратительного создания, произвести на свет подобных ему тварей. А по ней и не скажешь, держится на удивление гордо, словно супруга принца крови, а не жуткого порождения тьмы.

- Мы давно уже вернули всех подданных Алдании, которые были в наших руках, всех до последнего человека. -последнее слово он произнес с нажимом и ехидно улыбнулся.

После того, как служитель церкви покинул кабинет королевского уполномоченного, Лана, одетая, как служанка в богатом доме, нащупала тонкое лезвие стилета в рукаве и шепнула Лизе:

-А можно я отрежу ему голову сегодня ночью?

Ее госпожа, последние надежды которой только что разбились вдребезги, рассеянно ответила:

-Нет, только не сегодня, может как-нибудь в другой раз.

Оливия, до этого с невозмутимым видом сидевшая на небольшом бархатном диванчике, возмущенно воскликнула:

-Да ведь он же врет нам прямо в глаза, какое явное пренебрежение королевским указом!

Похитить чужестранца, когда уже подписан мирный договор, что они себе позволяют!

Она гневно взглянула на Конрада фон Левенхальда своими глубокими темными глазами, и он сам для себя неожиданно произнес:

-Я думаю, что пора поставить этих обнаглевших монахов на место. В Готхейме есть только один человек, чьи приказы не обсуждаются, это Его Величество Карл Четвертый. Если они забыли об этом, то мои солдаты сумеют освежить их память.

Яромир и Римар с неподдельным интересом посмотрели на королевского посланника, с чего бы ему взбрело в голову так шутить. Но молодой человек был совершенно серьезен.

-Его Величество уже давно настораживают попытки Святой Инквизиции вмешиваться в те дела, которые ее явно не касаются. Похоже, кое у кого сложилось впечатление, что он может влиять на политику как внутри страны, так и за ее пределами. Моих людей вполне хватит, чтобы обыскать каждый уголок в их мрачной крепости.

Яромир широко улыбнулся:

-В таком случае, господин граф, мы должны как следует обсудить наши совместные действия, чтобы наш друг не расплатился жизнью за благородные намерения вашей светлости!

Королевский посланник непонимающе уставился на Яра, но тот продолжил, совершенно не смущаясь:

-Как только ваши люди постучат в ворота, они тут же примутся заметать следы. Пока вы доберетесь до того места, где держат узников, в камерах не останется никого, кто мог бы вызвать малейшее подозрение!Поэтому наш план должен быть не только дерзким, но и продуманным!