Кровавый Гарри

Глава 6

— Ну и кто же вы, Максим?

— Счастливый человек.

Это была чистая правда. Никогда еще Максим не ощущал такого полного восторга, не чувствовал столь всеобъемлющего счастья. Все его тело казалось переполнено дикой первобытной радостью силы.

"Магия творит чудеса", — думал он, — "правда это или нет, снится мне все или не снится, но я был бы совершенным идиотом, откажись от такого".

Неделей ранее, проснувшись после сеанса видений, он неожиданно обнаружил на своей кровати рубаху и брюки.

— Негоже голым расхаживать, — только и буркнул Иван на его вопрос.

Взглянув в зеркало, Макс завис, увидев как он изменился. Глаза стали совсем другими. В отражении на него смотрел все тот же парень, но взгляд высокомерия и превосходства гипнотизировал. Максим и сам бы смутился, наткнувшись в жизни на подобный.

Пол по-прежнему кололся, но теперь эта боль не вызывала ничего, кроме странного бодрящего удовольствия.

Тренировки изменились совершенно.

Начиналось все с физподготовки. "Дядька" гонял его палкой до полного изнеможения, а когда чувствовал, что Макс достиг предела выносливости, отходил в сторону, говоря:

— Ваш выход, господин Маг. Поджарьте этого олуха царя небесного.

Самуил, терпеливо ждавший конца разминки, направлял на Максима посох, с которого слетала белая молния, бьющая парня в грудь. Мгновение невыносимой боли, когда все тело, казалось, превращалось в камень, и не было возможности даже вздохнуть, сменялось невообразимым облегчением. Максим чувствовал, что с каждым подобным ударом с него слетает какая-то невидимая, мешаюшая двигаться, броня. По всем его членам пробегало что-то покалывающее, делающее его сильным и легким. Усталость пропадала. Он вскакивал полон, нет, даже переполненый сил и энергии, хватал привычную дубинку, и с радостным криком бросался на Ивана. Несколько минут упоения, когда наставник мог только отбиваться, и Максим знал, что тот не играет, не поддается, а действительно не может ничего, кроме парирования его натиска, были минутами высшей радости.

— Ну будет, будет, — прекращал буйство Самуил, — теперь бой.

Маг создавал видение, и Макс оказывался то в лесу, где на него нападали огромные летучие мыши-кровососы, то по колено в воде болота, окруженный непонятными, но явно очень опасными тварями, выглядевшими как помесь лягушек и крокодилов, то в пещере, где на него недружелюбно поглядывали уродливые человекообразные создания, ужасно вонявшие, и желающие им отобедать, то в помещении, где стены стремились сжаться и раздавить его. Фантазия Самуила казалась неисчерпаема, он всякий раз придумывал что-то новое, Максим же пребывал в такого рода воодушвлении, что готов был на все, и всего ему было мало.

Магия бурлила в нем, создавая постоянное настроение душевного подъема, излечивала все раны, которые Максим получал, нередко по причине проснувшейся безбашенности, когда лез прямо на опасность не задумываясь, стараясь справиться голой силой, и от того, что всякий раз получалось — пьянел совершенно.

— Потише, парень, потише, — упрекал Иван, оказавшийся зрителем всех его подвигов, — это ведь не может длиться вечно! Надо и головушкой иногда думать?

— А? Что? — Отзывался Максим, счастливо улыбаясь, после того как разорвал или спалил очередного "противника". Эйфория не желала покидать его. Да, где-то в глубине сознания бурчало что-то про "остановиться и подумать", но он полностью отдался прекрасности мгновения, и не желал портить его сам себе.

— Бесполезно, Иван, — ухмылялся Самуил. — Пока не наиграется, все попусту. Можно и понять, это ведь как быть инвалидом безруким и безногим, и вдруг обрести вновь возможность ходить. Пускай набегается…

— Когда слоны уже будут? — Спросил Максим, жадно заправляясь едой за обедом. Здесь тоже перемены не обошли стороной. Появились овощи и фрукты, мясо стало бывать не непременно вареным, но и жареным, а в предложенном как-то раз напитке Максим признал пусть плохонький, но чай. — Что там надо сделать с ними, я забыл? За бивни или за хоботы?

— Да что они тебе сделали? — Возмутился Иван. — Милейшие создания. Вы бы, господин маг, наслали на него что-нибудь посуровее, а то наш пострел что-то поверил в себя уж совершенно через край. Берегов не видит.

— Всему свое время, — отозвался Самуил, — но Иван прав, вы, мой юный друг, действительно заигрываетесь. Сила это хорошо, что магические способности постепенно возвращаются — тоже. Но без развития всегда будет тупик. Вы же совсем не развиваетесь. Хуже того — и не пытаетесь. Нет, я все понимаю, на вашем месте я бы тоже, пожалуй, не избежал подобного, но хотя бы изображал интерес к развитию. Для вида. Вы же и изобразить не утруждаетесь.

— Я не развиваюсь? — Удивился Максим.

— Вы. Не развиваетесь.

— Но дайте мне себя самого недельной давности, и я разорву "его" играючи. Как же это — не развиваюсь?

А так. Вы так увлеклись, что даже не поинтересовались что именно с вами происходит. Значит у вас есть объяснение, считаемое вами достаточным. Подозреваю, что оно как-то связано с вашим воплем "Кач!!!", с которым вы спешите в очередную переделку, чтобы скорее одолеть очередную иллюзию. Рискну все-таки вам заметить, что вы неверно трактуете происходящее, и да, не развиваетесь.

Максим с минуту смотрел на Самуила в упор. Взгляд его был полон неверия и упрека, даже враждебен, но, в итоге, он все же вздохнул и попросил объяснений.

— Конфету у ребенка отнимаете. Злые вы. — пояснил Макс наставникам.

— Дело в том, мой юный друг, — начал Самуил, — что вы не развиваетесь потому, что не узнаете ничего нового. Вы вспоминаете. Пока понятно?

— Не очень. — Признался Максим. — Для меня все новое. Магия прекрасна. Волшебство. Я волшебник. Нашлите на меня пару барашков — спалю в шашлык. Это ли не прекрасно?

— Каждый раз когда я атакую вас, юноша, я наношу смертельный удар.

— В смысле?!

— В прямом. Убиваю вас. А вы не умираете. Забавно, не правда ли?

— Эээ….

— Блокировку памяти снять без последствий, или почти без последствий, может лишь тот, кто ее поставил. Это был не я.

— И? Продолжайте.

— Продолжу. При попытке блокировку снять кому-то еще, тот на ком она стоит должен погибнуть. У каждого мага, вам, как магу, это следует знать, свой почерк. Подделать невозможно, поскольку возможно обмануть человека, но невозможно обвести вокруг пальца саму магию. Почерк у каждого свой. Как отпечаток пальца.

— Уже непонятно, но вы говорили что-то о попытках меня прикончить.

— Да, верно. Когда я услышал сумбурный рассказ Ивана о "малохольном", в котором пробудились силы магические, я не поверил. Решил, что наставник ваш сделал неверные выводы, так как не смог понять увиденное. Посмотрел на вас сам. Ничего не складывалось. Отбросив все нелогичное, я невольно пришел к самому нелогичному выводу в своей жизни. Он был таков: в момент смертельной опасности, часть блокировки слетела, освободив часть вашей магии, то есть возможность ее использовать.

— И?

— Как я уже говорил, хотя вы и привычно прослушали, использование магии напрямую завязано на знаниях носителя. Вы можете обладать сколь угодно большим потенциалом, но без знаний не сумеете даже превратить спичку в иголку. И заблокированные знания не дают возможность использовать их, то есть использовать магию. Вы же смогли использовать. И остались живы. Вывод — снятие части блокировки не смогло вас убить, хотя иначе быть не могло. Как так?

— Как? — Максиму направление, которое принимал разговор, нравилось все меньше.

— А так, — засмеялся Самуил, — не смогло и все тут. Но может все-таки это ошибка? Я наблюдал.

— И что увидели?

— О, немало. Вы смогли достать Ивана своей палкой, когда он ползал по площадке от смеха. А вы не должны были его достать ни в каком случае, даже будь он связан. Иван не просто обученный боец, — пояснил он, видя очередное непонимание на лице Максима, — у него еще и артефакт настроенный специально на эти дубины. Его нельзя коснуться ими иначе как он сам возьмет их в руки. Это сделано специально, для того, чтобы все время казалось, что еще чуть-чуть и получится. И всегда этого чуть-чуть недоставало. Чтобы испытуемый раздражался, бесился, заставлял себя лезть из кожи, но стукнуть наставника. Развитие ловкости, ничего более. А пределов у ловкости нет и быть не должно, потому — артефакт, не позволяющий сделать это.

— Но я сделал.

— Верно. И это навело на новые мысли. Например на то, что часть блокировки слетела, а вы не умерли. Так быть не должно, но факт упрям. Вы ходите, дышите, и все повреждения, нанесенные псами, зажили прямо на вас, что возможно лишь при резком вбросе маны. А тогда — может возможно посмотреть что скрыто за блокировкой, если ее больше частично нет? Я предложил вам эксперимент, и вы прошли его в своем неподражаемом стиле.

— То есть? — Макс набычился, одидая очередного подвоха.

— О, это было даже мило. На следующий день вас было попросту не узнать. Отрешенный взгляд убийцы, пара десятков лет жизни сверх предыдущего в глазах, осанка уверенного головореза, наглость, высокомерие, явственное желание подраться. Тогда я вас попросту убил.

— Что?

— Ну да, а чего вы ожидали? Ах да, вы ведь совершенно не слушаете что вам говорят. Вы опасны. Нет ничего хуже, чем оказаться втянутым в какие-то внутренние выяснения отношений аристократии, а когда вы озвучили фамилию, я, признаюсь вам, поверил сразу. Очень уж вы необычны. Знать всегда наблюдает за своими, и ситуация мне сильно не понравилась. Словно кто-то хочет вас уничтожить. Одновременно выходит, что кто-то очень не хочет, чтобы вас уничтожили. И, как показывает практика, во имя этих хочет- не хочет в исполнении аристократии, гибнут все, или почти все имеющие несчастье оказаться близко. Поразмыслив, я пришел к выводу, что лучше не затягивать, а те кто хотят вашего уничтожения все-таки в большей силе, нежели другие, иначе вы не оказались бы здесь. Формальное объяснение идеально — теперь я мог доказать, хоть и не без тонких мест, что вы маг, ваша магия блокирована, и блокировка с прорехами, то есть вы ходячая опасность для окружающих. Более того, для себя тоже. Раз магия пробилась один раз, значит пробъется и другой. Последствия непредсказуемы, но несут явную угрозу для всех. Все логично.

— Но я жив, если вы не заметили.

— Еще как заметил, уверяю вас! Получив смертельный удар, вы почти сразу вскочили с поевосходном настроении! И несложно было понять, из вас мана просто плескалась! Вы схватили свою палку и почти смогли достать Ивана!

— Кстати, простите что перебиваю, но вы не объяснили каким же образом мне удалось достать его тогда?

— Так он ведь сам вам сказал, что ничего не почувствовал? Ах, да. Понимаете, артефакт настроен так, что Иван видит заранее все ваши действия и ощущает ваши мысли направленные против него как свои, только быстрее. Кроме того, сами дубины почти незаметно отталкиваются от него в нескольких миллиметрах от тела. Вы совершили дважды невозможное. Во-первых, он не смог увидеть вашу мысль об атаке, что он и подразумевал говоря что "ничего не почувствовал", во-вторых вы силой продавили палку до его тела. Я сказал "невозможное"? Это фигура речи, в магии возможно все, абсолютно все. Вопрос лишь кому, что, и откосительно кого/чего. Сделанное возможно для представителя аристократии, но, так как здесь им делать нечего, то я и сказал "невозможное", применительно к месту. Ну а потом вы озвучили фамилию.

— Что с ней-то не так?

— А вот это вам лучше знать, я и лезть не буду. Не взыщите. Вернемся лучше к моим упорным попыткам вас укокошить. В конце-концов мне это стало нравиться! Представьте себе — вы убиваете человека, а он радуется, будто вы его не убили, а с того света вернули, живого и здорового!

— Должен признаться, — усмехнулся Максим, — приблизительно так я себя всегда и чувствую после вашей… Хм. Терапии.

— Я знаю. Так вот. Всякий раз мана из вас разве из ушей не лезет. Вывод — каждый раз слетает часть блокировки. Не вся, а лишь часть, судя по всему, ровно столько, чтобы и освобожденная магия не повредила вам. Чтобы знания не убили вас.

— Знания?

— Максим, я очень прошу вас, не заставляйте меня чувствовать себя напрасно теряющим время.

— А. Ну да. Помню. Магия — знания. Знание — сила!

— Совершенно верно. Магия невозможна без знания, и ваши знания освобождаются от оков. И возникает еще один вопрос, я не прошу конкретного ответа, как не просил у вас рассказать что именно вы узнали из видений, но скадите одно — были ли новые видения?

— Нет. Не было. Никаких ни видений, ни снов с той ночи.

— Ни кошмаров, ничего такого?

— Нет.

— Уважение перед тем кто ставил вам блок, вскоре перейдет у меня в поклонение. Фантастический мастер. Гений. Бьюсь об заклад, что вы и не заметили роста собственных знаний, не правда ли?

— Верно. Да, я как раз хотел уточнить, где эти хваленые знания, которые мои, и которые мне же возвращаются?

— А вы вспомните, что сделали с мышами-вампирами?

— Накинул сеть и рассек упырей. И что?

— А кто вас этому учил?

Максим задумался. Никто его не учил. А чему тут учить, собственно? Скастовать сеть, навести на площадь, — это руки сделали сами, детская задача. Потом прошептать… Он почуствовал, что пунцовеет.

— Ага. — Наблюдательный Самуил довольно кивнул. — Начинаете понимать.

Максим лихорадочно прокручивал в памяти все свои "победы" над создаваемыми магом фантомами. Вот он кастует, говорит заклинание, кастует, говорит, кастует, кастует, кастует, говорит. И все разное.

— Так значит..

— Вы не развиваетесь, вот что значит. Вы вспоминаете уже вам известное. Ваши знания огромны, в условиях арены, где и обыкновенный дворянин редкость — колоссальны. Вы легко станете настоящим жнецом смерти, если возьметесь за ум. Как колоссальны ваши знания, так они и недостаточны. Арена — не дуэльный клуб, и даже не армия. Судя по некоторым моментам, я могу предположить, что вы служили.

— Вы извините дурака, но все же колоссальны или недостаточны?

— О! Признание проблемы есть первый и самый главный шаг к ее решению! И то и другое. Колоссальны, поскольку ничего подобного у прочих на Арене нет, а недостаточны потому, что с вашими привычками к их применению, вам может не хватить и этого. Ваша тактика направлена на уничтожение противника любой ценой, так, словно у вас за спиной целый лазарет с десятком магов-целителей и безлимитом маны. Главное — завалить противника. Это неверно. Особенность Арены — вас никто не будет лечить. Тратить ману на преступников? Еще чего. Лечиться вам придется самостоятельно. А когда вы, наконец, снимете блокировку, не без моей помощи, прошу заметить, то новых потоков, зализывающих любые ваши повреждения, не станет. Сила будет большой. Очень большой. Да и только.

— Что же делать?

— Думать, мой юный друг, думать. И учиться. Иван уже и смотреть на ваши безумства не может. То что вы приняли за смущение и зависть, было другими чувствами. Сложно профессионалу наблюдать за дилетантами. Осознаете?

Максим осознавал и продолжал краснеть.

— Еще один вопрос, — непривычно робко обратился он, — почему вы решили мне помогать?

— Подготовка материала для выступлений на Арене Справедливости — моя профессия, безнадежный юноша. Я ведь говорил.

— Нет, я о другом. Вы собирались меня убить, а потом..

— Изменил решение? Элементарно, друг мой, все очень просто. Если не удается показать свою полезность одним, то нужно показать ее другим. Если не удается культурно убить, значит следует культурно учить. Да и интересно, как ни крути. Тренируйтесь, слушайте Ивана… Что-то еще?

— Да. Мне нужда толстая тетрадь и ручка.

— Без проблем. Найдете у себя в комнате, я распоряжусь. Все-таки кто же вы, Максим?