Кот играет с огнем

Глава 1

Ночная прохлада опустилась на окружавшие городок холмы. Рассыпанные по небосклону звезды сияли неровным светом, словно посылая на землю сигналы далеких и древних миров. Наверху, на открытом всем ветрам склоне, среди зелёных волн высокой пышной травы притаился маленький охотник. Его жёлтые глаза горели, усы и уши были плотно прижаты к гладкой голове. Он медленно продвигался вперед, сосредоточенно следя за мышью, которая робко высунулась из своего глубокого подземного убежища.

Кот был крупным и сильным; серая бархатная шкура обтягивала рельефные, без капли жира мышцы. Но красавцем его назвать было трудно. Из-за белого треугольника на носу его глаза казались посаженными слишком близко. Складывалось впечатление, что он смотрит на мир, неодобрительно сдвинув брови, будто не ожидая ничего хорошего.

Однако в его золотистых глазах сверкали искорки остроумия, а рот кривился в хитрой усмешке. Это внушало подозрение, что его интересы не ограничиваются банальной охотой на мышь, которой вскоре предстояло испытать остроту его зубов. Нет, этот серый кот видел мир иначе, чем его собратья.

Приникнув к земле, он старательно прятал белые лапы и грудь, чтобы их не было заметно среди зарослей темной травы. Он бы предпочел родиться целиком серым: это значительно упростило бы охоту. Однако в таких делах выбирать не приходится, и он смирился. В конце концов, ему очень шли аккуратные белые носочки и манишка.

Мышь сдвинулась чуть вперёд – на сантиметр, не больше пугливо всматриваясь в шевелящиеся тени. Она дрожала всем тельцем. Высунувшись из норы, мышка стала стрелять по сторонам черными глазками и при любом постороннем движении была готова мгновенно исчезнуть. Её чуткие уши подергивались, улавливая в шелесте ветра звуки, которые могли бы означать угрозу. Зверек мелко вздрагивал от привычного страха; каждая крошечная мышца была готова к стремительному бегству в тесное, но безопасное укрытие среди крепких корней.

Кот неотрывно смотрел на свою добычу. Горящие, как раскаленные угли, глаза светились голодом и жаждой крови. Он чувствовал отдающий плесенью запах мыши; его губы растянулись, приоткрывая блестящие резцы, розовый язык едва заметно двигался, словно пробуя на вкус соблазнительный аромат. Плечи подрагивали от предвкушения свежего деликатеса; кот то и дело облизывал нос, как будто уже успел отведать теплого и сочного мышиного мяса. Однако проклятый грызун выходить из укрытия не торопился. Джо стоило громадных усилий сохранять неподвижность.

Внизу раскинулся городок Молена-Пойнт, мирно спавший в этот предрассветный час. Небольшие коттеджи стояли среди громадных раскидистых дубов, преграждавших путь порывистым ветрам с океана. Защитой служили также окружавшие город холмы, к склонам которых лепились дома и магазинчики, словно котята к материнскому животу. В центре городка возвышалось здание суда с устремленной к темному небу башней, бледной и одинокой, словно могильный камень. Строение в средиземноморском стиле вмещало два зала заседаний, конторы всевозможных городских служб, а в дальнем крыле располагался департамент полиции. Судебный процесс, который после перерыва должен был возобновиться нынешним утром, вызывал у кота не только досаду, но и серьёзную озабоченность.

Уже несколько недель их тихий городок не говорил ни о чем ином, кроме смерти Джанет Жанно и пожаре, который стал причиной её гибели. Самые серьезные подозрения падали на молодого человека, которому и было предъявлено обвинение. Эти события повергли местных жителей в полное смятение и превратили обычно тихий городок в настоящий бедлам. Слухи и догадки так и кипели повсюду, в кафе и магазинах только это и обсуждали. Прогуливаясь по улицам и ловя обрывки разговоров, Джо больше ничего нового ни услышал. Хотя его собственный интерес основывался не столько на слухах, сколько на озабоченности личного характера.

Мышь снова шевельнулась, чуть подавшись вперёд из норы. Сантиметр, другой – храбро и неосмотрительно она вылезла из своего убежища в траве. Теперь она оказалась так близко к Джо, что ему пришлось стиснуть челюсти, чтобы удержаться от извечного Охотничьего рыка. Он почти распластался но земле и бесшумно скользил, не шевеля ни единой травинки. Всем своим существом он нацелился на аппетитную жертву.

Мышь замерла.

Джо тоже замер; его сердце колотилось от досады на допущенную неловкость.

Однако мышь его не заметила. Остановка была вызвана всего лишь желанием собраться перед броском через открытое место. Она сосредоточенно смотрела туда, где возле следующей травяной кочки среди зеленых стеблей исчезала крохотная тропинка шириной не более сантиметра. Мускулы Джо напряглись, губы растянулись в хищном оскале» жёлтые глаза блестели.

Мышь стремглав бросилась вперед к тропинке, и тут Джо рванул ей наперерез. Одним движением кривых, словно турецкие сабли, когтей он забросил мышь в пасть» Острые клыки пронзили извивающийся комочек. Жертва отчаянно сопротивлялась – но тщетно. Лишь одно апокалиптическое мгновение отделяло её от последней черты. Она взвизгнула, и тут кошачьи зубы сомкнулись, впиваясь глубже в сладкую живую плоть. Мышь ещё раз пискнули, дернулась и затихла.

Он склонился над ней, раздирая теплую тушку, высасывая ароматную горячую кровь и хрустя косточками, полными полезных минеральных солей. Содержимое маленького желудка его удивило. Обычно там обнаруживаются семена травы или ещё что-нибудь растительное. Однако на этот раз Джо был вознаграждён прекрасной закуской: в мышином желудке оказался сыр. «Камамбер», – подумал он. Не иначе как ей удалось заглянуть к кому-то на пикник или забраться и кухню одного из домов, что были рассыпаны по склону. Он также различил вкус анчоусов и даже черной икры. Джо усмехнулся. Прежде чем стать его добычей, мышка неплохо подкрепилась на вечеринке.

Какая ирония судьбы! В последний раз в Жизни мышь поужинала не как-нибудь, а на серебряном подносе. Собравшаяся на коктейль компания невольно устроила зверьку восхитительную трапезу, предоставив перед смертью возможность отведать роскошных деликатесов. Ухмыльнувшись, Джо вообразил попавшего в мышиный рай маленького грызуна, который теперь до скончания веков будет питаться воспоминаниями об анчоусах, белуге и камамбере.

Джо пытался есть неторопливо, наслаждаясь каждым кусочком – восхитительным вкусом крохотной печенки, ещё недавно бившегося сердечка, но мышь кончилась прежде, чем он успел замедлить темп.

Когда больше ничего, кроме хвоста, не осталось, он облизнулся и принялся умываться. Хвост он не ел никогда.

Потом кот замурлыкал басовито и удовлетворенно. Вот это жизнь – такая, какой она и должна быть. Долой сложность иной реальности, которая несколько месяцев назад так грубо посягнула на его обычные кошачьи радости. В данный момент ему вполне достаточно было оставаться просто котом. Церемонно вымыв лапы и щеки, он уставился в усыпанное звездами небо. Опьянённый безбрежностью ночи и неустанным коловращением вселенной, воодушевленный сочной питательной мышью, которая согревала его желудок, Джо наслаждался чудесным мигом бытия. Вот так, живым я здоровым, свободно странствовать по диким холмам и брать от земли всё, что захочется, – вероятно, это и есть кошачий рай.

Предрассветный ветер усилился, ероша шерсть, дразня и возбуждал. А сверху, из бескрайней небесной выси доносились крики козодоя, что кружил под звездами, время от времени ныряя вниз и заглатывая насекомых, неразличимых даже острым кошачьим глазом. Джо потянулся и зевнул.

Только одно могло сделать эту ночь ещё лучше, а его удовольствие ещё больше – присутствие таком же любителя ночной охоты, как он сам.

Облизнув усы, он приподнялся на задних лапах, оглядывая склон. Он всматривался и зелень палисадников, которые слабо освещались тусклым сиянием уличных фонарей, и ожидал, что среди теней мелькнет изящный силуэт маленькой кошки, стремительно бегущей вверх по склону среди раскидистых дубов.

Но тени оставались неподвижны. Он смотрел и смотрел, и разочарование Наполняло его. Дульси не появлялась. Возможно, она проспала. В последнее время её одолевали странные видения, от которых она просыпалась и начинала беспокойно бродить, разгоняя остатки сна.

Он уже собирался отвернуться, когда увидел далеко внизу между двух палисадников большое движущееся пятно. Он застыл, продолжая наблюдать»

Однако это была не Дульси: тень казалась слишком большой. Вскоре она исчезла. Возможно, это всего лишь кусты качались на ветру. Не видя ни единого признака приближения Дульси, кот сник, чувствуя себя одиноким и потерянным. Она почти всегда присоединялась к нему на охоте в такую чудесную ночь, когда ветер дул не слишком яростно, а небо, по её словам, напоминало черный шелк, усыпанный бриллиантами. Кот снова привстал и разочарованно обшарил взглядом узкие улицы, которые извивались и пропадали, и появлялись вновь, карабкаясь по зелёным склонам. Как бы занята она ни была, могла бы найти немного времени и составить ему компанию.

Ещё коту очень хотелось, чтобы во время предрассветной охоты его подруга не заговаривала о судебном процессе. «Я уже сыт по горло разговорами об этом проклятом деле» – подумал Джо. Последние несколько недель Дульси ничем иным не интересовалась. Казалось, она думать не может ни о чем, кроме пожара в студни Джанет Жанно и постигшей её ужасной смерти, а также о Робе Лейке, которого и обвинили в убийстве. Дульси была совершенно уверена в его невиновности. Более того, она твердо решила доказать свою правоту.

В день смерти Джанет, сразу после пожара, они направились вверх по склону, привлеченные активностью устремившихся туда полицейских машин. Расследование обещало быть серьезным. Спрятавшись неподалеку от пожарища, там, где земля не обжигала им лапы, кошки наблюдали, как полицейские работают в огороженном пространстве среди дымящих черных развалин. Дульси была одновременно испугана и зачарована. Они видели, как подъехали машины без опознавательных знаков, как судмедэксперты осмотрели тело Джанет Но когда погибшую аккуратно опустила в специальный мешок Дульси отвернулась, дрожа.

А затем, когда за убийство Джанет арестовали Роба Лэйка Дульси, сгорая от любопытства, отправилась навестить его В тюрьме.

Кошка с интересом наблюдала за сидящим в одиночке Лэйком. Мало-помалу у них даже завязалась какая-то странная дружба. Дульси устраивалась у зарешеченного окна камеры а узник, словно исповедуясь, говорил с ней о произошедшем несчастье. Вскоре Дульси пришла к выводу, что Лэйк невиновен, и безоговорочно заняла его сторону.

«Странный он какой-то, этот Лэйк, – думал Джо. – Какой мужик будет изливать душу кошке, причем даже не своей собственной?»

Конечно, Дульси была обворожительна. Возможно, она смотрела на Лэйка тем же сияющим взглядом, которым легко покоряла сердца туристов; а очарованные владельцы магазинов охотно приглашали её зайти, забывая о привычных опасениях за свой товар.

«Значит, она состроила ему глазки, и он не устоял. Что ж, немудрено». Но позволить обвиняемому заморочить себе голову, купиться на уверения Лэйка в его невиновности было, по мнению Джо, глупо и опасно. Большое жюри не стало бы предъявлять Лэйку обвинение без веских на то оснований. В любом случае судебный процесс был заботой полиции, а не кошек.

Но Дульси так не считала.

«И главное, невозможно её переубедить. Она, словно отчаянный сыщик-любитель, будет продолжать всюду совать свой любопытный нос, пока не нарвется на неприятности».

Он зашипел в ночную пустоту и почесал блошиный укус. Она была всего лишь кошкой, маленькой кошкой, но полагала, что знает больше, чем все адвокаты и прокуроры вместе взятые. Считала себя проницательнее, чем двенадцать выбранных присяжных и сам судья штата. Маленькая полосатая нахалка, чью самоуверенность поднял бы на смех любой здравомыслящий сородич.

Джо не принимал во внимание то, что этим летом они уже расследовали вместе одно убийство и помогли полиции схватить преступника. Там было совсем другое дело.

Ниже по склону ветер раздувал траву, гнал по ней длинные волны, перекатывал их, подражая морю. Над головой, ловя ветер козодой внезапно и стремительно, словно потерпевший крушение самолет, спикировал вниз, прямо на кота. Джо не стал уворачиваться, хотя, будь это представитель иного, более агрессивного семейства ночных пернатых, возможно, ему пришлось бы срочно искать убежище. Но в последний момент птица свернула в сторону, проглотив на лету очередную мошку. Бедняга козодой питался исключительно насекомыми. Джо улыбнулся. Господь в своей непостижимой мудрости создал множество весьма странных существ.

Обернувшись, чтобы снова оглядеть холм, кот на мгновение застыл, а затем расплылся в улыбке. Вот и она. Действительно, стремглав пересекая лужайки, к нему приближалась быстрая тень, такая гибкая и грациозная, что его сердце учащенно забилось. Он жадно следил за каждым её движением. Вот она пролетела через улочку и исчезла в высокой траве. По траве пробежала рябь, отмечая этот скрытый от взоров стремительный бег.

Она вырвалась из зарослей уже гораздо дальше, проскочила последний цветник, ещё одну пустынную улицу, темной быстрой пулей ударила в заросли кустарника и стала взбираться всё выше и выше по крутому склону. На полпути к вершине холма она остановилась, приподнялась на задних лапах и замерла, оглядывая склон в поисках Джо. Сердце кота затрепетало.

Дульси увидела его. Несколько мгновений она стояла, приподнявшись на задних лапах и сложив передние на животе, затем снова бросилась вперед – то прыжками, то бегом. Когда она снова исчезла, верхушки травы дрогнули и закачались словно от порыва ветра.

Она вырвалась из травы буквально перед самым носом кота; мурлыча, наклонилась к нему – разгоряченная и взбудораженная пробежкой. Он чувствовал, как колотится её сердце. Взгляд изумрудных глаз ласкал его, кончик хвоста пританцовывал. Она пылко лизнула его в щёку. Уже несколько недель она представляла собой сгусток страсти; но это волнение было вызвано не любовью – хотя её любовь была ему известна, – а лихорадочной тревогой из-за произошедшего убийства. Отсюда и целеустремленность, горевшая в её зеленых глазах и неожиданные вспышки горячности.

Джо любил её такой – взволнованной, яркой и энергичной однако её поведение начинало беспокоить кота. Дульси посещала тюрьму слишком часто, слушала Роба Лэйка слишком внимательно – в общем, была поглощена дедом слишком сильно. Жизнь только-только наладилась, после того как они раскрыли убийство Сэмюэла Бекуайта. Но теперь смерть Джанет снова взбаламутила её. Страстность её увлечения захватывала и терзала кота, как собака кролика. Джо начинал задумываться: может ли жизнь с Дульси быть чем-то иным, кроме хаоса? О собственном недавнем и не менее горячем любопытстве он предпочитал не вспоминать.

Кроме того, Дульси была захвачена не столько самим убийством, сколько попыткой понять, что заставляет людей совершать такие преступления умышленно и даже с каким-то непостижимым удовольствием.

Преднамеренное убийство не укладывалось в кошачьем сознании, поскольку находилось за пределами жизненного опыта. Хладнокровно спланированное убийство абсолютно чуждо кошкам. Оно не имеет ничего общего с убийством для пропитания, выживания, тренировки охотничьих навыков или даже с инстинктом. С кошачьей точки зрения, смерть Джанет была бессмысленной. Абсурдной. И Дульси снова и снова тщилась понять подобное человеческое безрассудство. Пыталась найти ответ, который веками искали ученые, да так и не нашли.

Кто мог объяснить ей, что для маленькой кошки эта задача столь же непосильна, как попытка комара проглотить солнце?

Но Джо не мог долго сердиться на неё. Она была его любовью, его озорной зеленоглазой чаровницей. Вот и сейчас кошка прижалась к нему, одарив обезоруживающим взглядом. Он лизнул нежный персиковый мех на украшенной шоколадными полосками мордашке, облизал её ушки. Она приподняла шелковистую лапку и улыбнулась, а затем игриво шлепнулась на спину и принялась кататься по траве.

Но в следующую минуту Дульси уже была на ногах и, отпрыгнув в сторону, притворилась, что собирается убежать. А когда кот бросился за ней, она замерла, взглянув на него широко распахнутыми глазами, и ринулась прочь, легкая и быстрая как птичка, подхваченная порывом ветра. Он помчался за ней вверх по склону, проскакивая сквозь волны травы, продираясь сквозь заросли ракитника, – вверх, к гребню холма, забираясь все выше и выше. Наконец кошки достигли вершины я повалились наземь, чтобы отдышаться. Дульси лежала рядом с Джо – мягкая, теплая, нежная.

– Нужно было побегать, – сказала она. – Встряхнуться, чтобы избавиться от всех этих заморочек. Я вся зачерствела, пока сидела на карнизе над залом суда. Думала, меня удар хватит.

«Так не торчи там целый день», – подумал он, однако промолчал.

– А потом я то и дело засыпала, пока шли неинтересные моменты, хотя голуби все время болтали у меня над ухом. Да и эти судейские зануды не лучше – жужжат и жужжат, словно пчелы, А от бормотания обвинителя так в сон и клонило.

– Не нужно было тебе тратить на это весь день. – Джо больше не в силах был сдерживаться.

Дульси вскинула голову, округлив глаза.

– Оставался всего час до перерыва. Разве тебе не любопытно, что там происходило? – Взгляд изумрудных глаз был невозмутим. Она потерлась щекой о его плечо. – Лэйк не убивал её. Я клянусь тебе. Мы не можем допустить, чтобы его осудили.

– У тебя нет никаких оснований для такой уверенности. Ты не…

– Нет ни единой прямой улики. Говорю тебе, у них нет ничего, кроме косвенных доказательств. Этот детектив Мэррит толком и расследования-то не проводил. На самом деле обоснованной версии у него нет. – Она дернула ухом. – С другой стороны, чего ещё можно было от него ожидать? Харперу он никогда не нравился, капитан даже на работу брать его не хотел Мэррит – обычный назначенец, поставленный на должность из политических соображений. Могу поспорить, Харпер не хотел давать ему это дело. Тут наверняка не обошлось без вмешательства мэра. Мэррит так напыщенно держится на этом процессе. – Дульси почувствовала, что объясняет не слишком понятно. – И вообще, почему эти судебные заседания тянут так долго? Столько всяких мелких затруднений и миллион всевозможных правил!

– Они не торопятся и придерживаются правил, поскольку действуют осмотрительно и тщательно. – Он раздраженно поглядел на холмы за спиной у Дульси. – Они не спешат, поскольку следуют установленным процедурам и руководствуются фактами, а не интуицией.

Она зашипела и недовольно дёрнула хвостом.

– Ты мог бы попытаться смотреть на это дело непредвзято. Джо не ответил.

Однако в конце концов Дульси угомонилась и сладко зевнула ему в морду, отбросив на время разногласия. Лежа бок о бок на теплом бугре, они наблюдали, как просыпается городок. Зажегся свет в некоторых домах, и по всему городу начали вспыхивать огни, словно одновременно в сотнях домов сработала сигнализация. Небо побледнело, и вскоре поднимающийся ветер принес запах кофе, а затем жареных сосисок. Вдалеке послышался детский смех, залаяла собака.

Рассвет озарил холмы. Клубы тёмных туч побежали с океана к северу, возможно, неся с собой дождь. Может, тучи пронесёт мимо, намочит Сан-Франциско, а не их городок.

– Роб сейчас проснётся, ему просунут в окошко под решеткой завтрак на подносе, – сказала Дульси.

Джо вздохнул.

– Я нужна ему, – упрямо сказала кошка. – Он говорит со мной так, будто у него больше нет ни одного друга в этом мире. – Она лизнула кончик хвоста. – Возможно, ему легче разговаривать с бессловесным зверем. – Она лукаво улыбнулась. – Ну да, Роб ведь считает меня бессловесной. И зачем лгать кошке? Он же думает, что может рассказать мне все как на духу, я не пойму и не смогу повторить.

Джо ничего не сказал. У Дульси на все находится ответ. Невозможно переубедить её. Она увязла в деле о смерти Джанет Жанно всеми четырьмя лапами. Немного раньше тем же летом, ища подход к убийце Сэмюэла Бекуайта, они невольно оказались втянутыми в расследование, поскольку их собственным жизням угрожала опасность. Они оба стали свидетелями преступления, слышали звук удара по голове, видели, как Бекуайт упал, отчетливо разглядели нападавшего. А убийца каким-то образом узнал, что они могут сообщить о нем полиции. С того мгновения, когда этот человек увидел их, он понял, что кошки могут на него указать. И если бы он их поймал, он бы расправился с ними без промедления.

Кошки вынуждены были включиться в расследование смерти Бекуайта, поскольку на карту были поставлены их собственные жизни. Но убийство Джанет Жанно – совсем иное дело.

Дульси проникновенно посмотрела на приятеля. По мере того как становилось светлее, её черные зрачки медленно сужались, уступая место изумрудной радужке.

– Неужели тебе не хочется, чтобы понес наказание настоящий преступник? Тебе ведь правилась Джанет; Клайд одно время даже встречался с ней. Ты же не хочешь, чтобы её убийца остался на свободе и наслаждался жизнью, в то время как она мертва. – Она ткнулась носом в щеку Джо и лизнула его ухо. – Первым свидетелем сегодня утром должна выступить соседка Джанет, Элиза Трест. Мне очень хочется послушать, что она скажет. Ну же, Джо, пойдем со мной в суд.

Он только молча глядел на неё.

Дульси вздохнула и направилась вниз по склону, пробираясь через высокую траву.

Увещевания бесполезны, она всё равно сделает по-своему. Ворча, он потрусил следом за ней, удивленный и раздосадованный.

Но на полпути по склону она снова заговорила:

– Забыла тебе сказать: там внизу какой-то неизвестный пёс. Сейчас его не видно, однако он преследовал меня. Здоровенный такой.

– Я не видел никаких посторонних собак, когда поднимался. Только боксер и золотистый ретривер – две толстобокие плюшки.

Эти псы были вполне безобидны, они могли ради забавы погнаться за кошкой, но когтей боялись. Если никто из городских кошек не удосуживался научить собаку приличным манерам, этим занимались Джо и Дульси. Несколько раз у них были весьма увлекательные пробежки по холмам, хотя умная кошка никогда не позволит клацающим челюстям подобраться чересчур близко. Даже игривый, но забывшийся от азарта пёс может превратить невинную игру в кровавый поединок. А если собака почует вкус крови, она может растерзать жертву даже не успев сообразить, что делает.

– Это большой коричневый пёс, дворняга, – сказала Дульси. – Он держался поодаль, за кустами, однако наблюдал за мной и двигался следом. Возможно, он и не опасен. После того как мисс Трест даст показания, я собираюсь ещё разок сходить в сгоревшую студию Джанет. Но теперь я хочу попасть внутрь, даже если там по-прежнему всё оцеплено.

– Ты это серьезно?

– А почему бы и нет? Кто знает, что мне удастся найти.

– Да ладно тебе. Ты же сама видела, как полиция все досконально исследовала, осмотрела и сфотографировала. Мы там проторчали достаточно долго, чтобы в этом убедиться. Мне меньше всего хочется провести сегодняшний день на пепелище.

Обгоревший склон представлял собой адское испытание для кошачьих лап, а от едких испарений щипало в носу и слезились глаза. Разумеется, никакая охота среди этих головешек была невозможна – мелкая живность, что не погибла в огне, сбежала подальше и ещё долго не посмеет приблизиться к выжженной пустоши.

Пожар оставил на поросшем буйной зеленью склоне огромную проплешину диаметром более полукилометра. Семь окрестных домов сгорели дотла, и только два остались нетронутыми. Мертвые черные деревья стояли голыми, а запах гари был повсюду. Джо совсем не воодушевляло предложение пройтись по земле, усыпанной пеплом, битым стеклом и острыми искореженными кусками металла.

Но мысль о том, что Дульси отправится туда одна, была ещё нестерпимей. Он искоса взглянул на неё.

– Составь мне компанию – пробежимся до моего дома. Эх, вот бы мы нашли на пожарище что-нибудь стоящее.

Дульси одарила его обворожительной улыбкой, и они направились вниз сквозь пышные сады между уютными домиками, пересекая извилистые городские улицы. Они миновали небольшой парк, что тянулся вдоль шоссе 1; там дорога уходила в туннель на восемь кварталов, потом сворачивала, шла ещё два квартала к югу и упиралась в широкую аллею, разделявшую Морской проспект пополам. Тенистая и прохладная, она отмечала центр города и пролегала между магазинами до самого пляжа. Кот и кошка пробежали трусцой по пружинистому мягкому дерну; опавшие листья шуршали и разлетались под быстрыми лапами.

Магазины ещё не открылись, но Джо и Дульси чувствовали запах сырого мяса из лавки мясника и свежего хлеба и булочек с корицей – из булочной. Они с наслаждением втянули носами аромат свежей рыбы: неподалеку разгружали картонные коробки с лососем и палтусом. Грузчики увидели, что кошки остановились и смотрят, и зашикали на них, отгоняя подальше. Кошки зашипели в ответ, развернулись и удалились. Больше они не останавливались, пока не добежали до улицы, где жил Джо.

Там они расстались, на прощание коснувшись друг друга носами. Дульси потёрлась щекой об усы Джо.

– Я зайду к тебе попозже, – сказала она, сверкнув глазами.

Джо смотрел, как она, помахивая хвостом, бежит к зданию суда. Дульси двигалась легко, словно пританцовывая, а её изогнутые шоколадные полоски эффектно мелькали на фоне светлых стен магазинов и галерей.

Она взглянула на противоположную сторону улицы – в витрине книжного магазина были установлены часы. Семь тридцать. Она первой доберется до камеры, вскарабкается по высокому дубу до третьего этажа и снова устроится на карнизе залеченного окошка. Она будет наблюдать за Робом Лэйком, возможно, разделит с ним завтрак: ему нравилось скармливать кусочки сосисок и яичницы, просовывая их через решетку, побудет с ним, выслушает его стенания, а в девять начнется суд.

Повернув налево, к дому, Джо перебежал по газону на ту проспекта, что вела на север. Прикидывая расстояние до неторопливо двигавшихся машин, он вприпрыжку пересёк проезжую часть.

Ладно, если Дульси так приспичило разгадывать загадки, лучше уж заняться убийством Джанет Жанно, чем мучиться над удивительной тайной собственного происхождения. Этим летом с них уже хватило. Внезапно накрывшая их лавина совершенно не свойственных кошкам мыслей, а также способность к человеческой речи стали для них настоящим шоком. Когда Джо впервые опробовал свои потрясающие таланты, пришлось призвать на помощь хладнокровие и выдержку. Он был напуган, но старался сохранять самообладание. С Дульси было не так. Она бросилась в новую жизнь с диким азартом, торопясь воспользоваться открывшимися возможностями с истинно кошачьей страстью. Она хотела узнать о мире все и сразу. Пытаясь в одночасье постичь смысл вселенной, она сводила Джо с ума. Даже просмотр телепрограмм перестал быть непритязательным способом проведения досуга: Дульси готова была впитывать информацию безостановочно.

С самого детства Дульси смотрела телевизор вместе с хозяйкой. Уютно свернувшись на коленях Вильмы Гетц, она наслаждалась музыкой и мельканием изображений, а также непонятными, но чарующими голосами. Когда кошка начала понимать человеческую речь, она стала смотреть телепередачи уже специально, впитывая малейшие детали. Она чинно, словно прилежная ученица, сидела на коленях у Вильмы и поглощала новые знания с такой жадностью, словно всю жизнь ждала, когда ей представится случай учиться и делать открытия.

К счастью, у Вильмы был вкус и все подряд она не смотрела. Хотя и самой Дульси хватало сообразительности не строить представления о мире только на основе телепрограмм.

Миновав Морской проспект, Джо пробежал три квартала до дома – маленького белого коттеджа с палисадником, где он жил со своим другом и покровителем. Их с Клайдом домик, уютно расположившийся под раскидистыми дубами, был старым и порядком обветшавшим. Фундамент порос мхом, крыша позеленела и тоже кое-где покрылась мхом, а там, где в неё упирались ветви, требовалось закрепить отставшую дранку. Клайд всегда ужасно ворчал, когда нужно было поменять несколько полос дранки, хотя подпилить ветви, чтобы они не задирали крышу, ему и в голову не приходило. Да и вообще он не слишком заботился о состоянии жилья, разве что клочковатую траву на лужайке подстригал. Однако потрепанный временем домишко был обжитым, уютным и безопасным. Клайду Дэймену стукнуло тридцать восемь. Он был коренастым и темноволосым. Когда-то, ещё до встречи с Джо, он был женат. Клайд любил профессиональный бокс и вообще все соревновательные виды спорта. Он регулярно качал мышцы на тренажере, стоявшем в спальне для гостей. Нередко можно было увидеть, как он лежит, придавленный штангой, между потертым письменным столом и кроватью. Эта деятельность сопровождалась неизменным ворчанием и кряхтением. Клайд любил пиво и женщин, хотя в выборе женщин за последние два года он стал гораздо разборчивее. Джо никогда не мог понять, что женщины находят в Клайде, однако они постоянно появлялись в его доме, пили с ним пиво и готовили ему ужин.

Клайд выудил Джо из водосточной канавы, когда тот был ещё подростком; котёнок лежал там, умирая от жара, виной которому был сломанный и инфицированный хвост. Это случилось в Сан-Франциско, причём не в лучшей его части. Вообще, можно сказать, что Джо родился в несколько неудачном месте.

Клайд направлялся по своим делам, когда заметил котёнка, лежавшего в сточном желобе. Позднее он рассказывал, что Джо выглядел просто как комок мусора или дохлая крыса, но что-то заставило его резко затормозить.

Выбравшись из машины, Клайд склонился над Джо, потрогал его, затем осторожно ощупал, проверяя, нет ли переломов.

Обнаружив, что сломан только хвост, он отвёз котёнка к ветеринару, а затем домой, в свою маленькую квартирку на Саттер-стрит. Клайд ухаживал за Джо как за младенцем, постоянно воркуя над ним, лечил его, кормил с ложечки и давал лекарства. С тех пор они не расставались.

Год спустя они переехали из Сан-Франциско в Молена-Пойнт. Странная метаморфоза произошла с котом уже здесь. Клайд на удивление стойко выдержал этот удар.

Джо пробежал во всклокоченной траве, которая росла на пятачка веред домом (Клайд иносказательно называл это лужайкой), вспрыгнул на бетонные ступени, нырнул в кошачью дверку и по обыкновению поморщился, когда пластиковая створка хлопнула его по спине. «Люди даже до Луны добрались, – рассуждал Джо. – неужели они не в силах изобрести более удобную конструкцию для кошачьей дверки? Или это просто не стоит в списке первоочередных задач?»

Кот пересёк гостиную и прошел в столовую, которой Клайд пользовался редко. Едва он открыл дверь на кухню, весь домашний зверинец ринулся к нему словно отряд камикадзе. Два больших пса гарцевали вокруг и наступали ему на лапы, ухмыляясь во всю ширь слюнявых пастей. Три кошки жеманно отряхивались и тыкались в него, изящно и бессмысленно помахивая хвостами.

Запах свежего кофе наполнял кухню. Судя по звукам Клайд находился в душе. Отогнав дружелюбных глупых псов, Джо запрыгнул на стол. Старый Лабрадор и пожилой голден встали на задние лапы, не сводя с него глаз, затем снова принялись ходить взад-вперед, дожидаясь, пока Клайд выйдет из ванной и приготовит им завтрак. Кошки, просительно мяукая, вились вокруг ножек стола, как будто Джо мог открыть для них банки с едой. Они чрезвычайно почтительно относились к нему с тех пор, как обнаружили произошедшую с ним перемену.

Он бросил на них покровительственный взгляд и отвернулся. Им путь на стол был запрещен. И хотя они часто не слушались Клайда, Джо они подчинялись беспрекословно. Бедняжки так и не смогли понять, почему он так внезапно и пугающе изменился» но его авторитет в их глазах вырос неизмеримо. «Черт побери, я бы и сам хотел понять, почему это произошло со мной и Дульси», – думал Джо.

Джо и Дульси было известно, что их порода, похоже, берёт начало в глубине веков – в Египте и средневековых поселениях кельтов. Вильма с Клайдом провели весьма основательные исследования и пришли к впечатляющим и тревожным результатам. В городской библиотеке Молена-Пойнт они обнаружили упоминания об ирландских могильных курганах, где имелись особые двери, украшенные резными изображениями кошек. В египетской, итальянской и кельтской история и нашлись рассказы об исчезнувших людях и появившихся на их месте кошках. От этих историй у Джо возбужденно топорщились усы.

Ему очень нравились его новые способности, однако никакой нужды копаться в туманном прошлом он не видел. Что выросло, то выросло – говорящий кот, поумнее некоторых людей, сообразительный и одаренный. Преувеличивать не стоило. Но Дульси вообразила, что где-то существуют и другие их собратья. Кроме того, её очень интересовало, какие ещё таланты они могли бы в себе обнаружить. Сам Джо об этом предпочитал не размышлять.

Сейчас, забравшись на кухонный стол, он уселся на утреннюю газету и быстро прочитал. Вся первая полоса была посвящена процессу над Робом Лэйком. Что бы ни творилось в мире – голод, наводнение, война, стихийные и социальные бедствия с миллионами жертв, местную газету это не будет интересовать, пока присяжные не вынесут решение по делу Роба Лэйка.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ. ЭЙМС ТРЕБУЕТ ОТСРОЧКИ, ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ВЫЗЫВАЮТ СОМНЕНИЯ.

Сомнения, говорите? Ну-ну, Неужто местным репортёрам больше писать не о чем?

«А если Дульси права? – подумал Джо обеспокоено. – Что если Лэйк не убивал Джанет? Если она не перестанет лезть в это дело и решит найти настоящего преступника, то может пострадать и сама».

Несмотря на человеческое сознание, Дульси все-таки была кошкой. Маленькой и хрупкой кошкой. И вопиюще уязвимой. Если она будет суетиться слишком открыто, если не станет тщательно скрывать свои необыкновенные таланты, она нарвётся на серьезные неприятности. Один человек в Молена-Пойнт совсем недавно уже пытался убить их, узнав, что они не обычные кошки. Возможно, об этом знают и другие.

Тревожась за Дульси, надеясь, что она все же прислушается к голосу разума, Джо вздохнул и растянулся на газете.

«Но кто может её урезонить? Она будет гнуть свою линию, пока не пострадает сама – или пока не раскроет это проклятое Убийства».