Кот, дракон и одна попаданка

Глава 30. Маскарад

Заклинание, которое предлагал Эрхард, было устойчиво практически ко всем способам снять "маску" со шпиона. Но у него была и одна особенность – оно не могло менять важные параметры: сделать мужчину женщиной, прибавить или убавить много в росте или весе. На Власа подобная магия действовала слабо – слишком много в нем намудрили. Поэтому он просто обратился в кота, а на козлы сел Эрхард… Эрик. Глава их небольшой (и полностью лживой) семьи.

Маано Эрик Шталь – сотрудник службы финансового учета королевства или попросту ревизор. Он получил от Саши огненно-рыжие волосы и россыпь веснушек, а еще потерял свои "драконьи" глаза. В нем все еще чувствовали перевертыша, благо по внешнему виду теперь нельзя угадать, в кого именно он обращается. Для всех решили говорить, что он лис. Сашья – ей пришлось немного изменить свое имя под местные стандарты – его супруга. Ради такого случая она вернула себе свои светлые волосы, а еще добавила загар и пару килограммов веса. И их сын Маугли – такой же рыжий и веснушчатый, как его ненастоящий отец. Разумеется, тоже лис и тоже не мог обращаться до конца их "разведки". Их черный кот так и остался Власом. Он сидел рядом с Эриком на козлах и смотрел вокруг себя взглядом, полным презрения и недовольства – перспектива быть котом в ближайшие дни Власа не прельщала вовсе не из-за звериного обличья, а потому что из-за этого у Сашьи Шталь не будет личного слуги.

Все нужные для поддельных личностей документы они получили в деревеньке на пересечении дорог. Там была почтовая служба, и отец сделал для Эрхарда… Эрика все необходимое. А чтобы объяснить повозку, Эрик получил хобби – алхимия. Из подпола (о котором дракон догадался лучше любой таможни) достали немного ингредиентов, а саму повозку магически видоизменили, как и лошадей.

В Эфорд въехали где-то после обеда. От традиционного провожатого отказались – и так знали, где нужная гостиница. Маугли печально смотрел на пацанов его возраста, что сидели на заборчике у городских ворот, щелкали семечки и хохотали.

– Что такое? – спросила Саша.

Парень улыбнулся:

– Я как-то познакомился с сыном нашей работницы… он не знал, кто я. И притащил меня сюда, на въезд в город. Мне раньше казалось, что здесь сидят только те, кому денег не хватает. Но на деле провожатых, особенно в нашем городе, берут не так уж часто – раз пять-шесть за день, много не заработаешь. Они сюда приходят просто повеселиться… это забавно.

Саша улыбнулась. Да уж, простые радости подросткового безделья, которые вряд ли были доступны сыну правителя. Хорошо, хоть один раз удалось сбежать из-под опеки слуг…

– Ну, сейчас ты вполне сможешь с кем-нибудь познакомиться и тоже повеселиться, попутно узнавая городские сплетни.

Маугли удивленно к ней обернулся. Поняв, что она имеет в виду, – они же семья под прикрытием – он широко улыбнулся:

– Что, даже на заднике трамвая можно прокатиться?

Саша опешила. К такому жизнь ее не готовила.

– Нет, нельзя, – раздался голос Эрхарда. – У тебя строгий отец, и он против подобного безобразия…

Маугли недовольно надул губы, но в глазах плясало веселье: то ли он уже катался так на трамвае, то ли не очень-то и хотел.

Так как Эфорд являлся практически столицей перевертышей, город был огромным. И в центре действительно ходили трамваи. Магические. Вообще, здесь и автомобили были, но это пока нестабильное изобретение – любой маг-шутник может легко и быстро уничтожить такой магический транспорт. С трамваями было проще – в городе есть кому следить за порядком, а вот оказаться в испорченном артефакте посреди какого-нибудь леса – такая себе перспектива.

В Эфорде и без трамваев было на что посмотреть. Здесь было невероятно много цветов. Клумбы, вазоны, горшки на окнах – город утопал в цветах, а от обилия ароматов кружилась голова. И дома здесь невысокие – мало какой выше третьего этажа. Практически везде окна открыты нараспашку, носятся дети, летают мелкие птички, бегают животные.

Саша уже читала, что перевертыши любят цветочные ароматы. Когда они находятся в человеческом обличье, им проще, когда вокруг вкусно пахнет. Нюх у них не такой сильный, как в животном обличье, но все еще острый, и цветы – их способ отвлечься от обилия разнообразных запахов на что-то более приятное. А дома низкие, потому что перевертыши – не обязательно волки и собаки, хотя их большинство. Есть еще птицы, которым неудобно жить в городах в высокими зданиями.

Животный образ передается по наследству, но могут быть и выверты генетики, когда родители совсем уж противоположных видов, или если один из родителей – не перевертыш. Но таких случаев немного и в основном перевертыши получают животных образ одного из родителей. Поэтому их сообщество делится на кланы. Одни достаточно многочисленные – как волки и собаки. Другие совсем крошечные вроде клана щук – их всего человек десять наберется.

Внутренний зверь совсем никак не влияет на силу и статус человека. Символ этого – правящая семья, где все члены семьи обращаются в собак. И это при том, что в городе живут кланы львов, барсов и даже мамонтов. Да, в этом мире живы мамонты… или что-то наподобие – огромных слонов с длинными бивнями и мехом на спине вроде принято называть мамонтами, эти животные встречаются в северных частях королевства.

– Наша гостиница, – произнес Эрик, тормозя.

Саша оглядела небольшое здание. Стены, обложенные камнем, ярко раскрашенные двери, традиционное обилие цветов. В отличие от всех предыдущих мест, где они останавливались, эта гостиница была рассчитана на более долгий срок проживания и на семейные пары. Снять комнаты здесь можно не менее чем на десять дней, и это всегда будет мини-квартира с одной ванной на несколько комнат и небольшой кухонькой, где нет плиты, но все равно можно сообразить что-то вроде салатика… ну, или чаю выпить. Чайник-артефакт – местный аналог электрического – в комнатах был.

Чтобы соответствовать легенде, они сняли относительно небольшой номер – две спальни всего. Одна вроде как ребенка, вторая – для Саши с ненастоящим супругом. За Власа в образе кота дополнительную плату не брали, уточнили только – приучен ли он к лотку. Если бы Влас умел прожигать взглядом, женщина за стойкой сгорела бы дотла.