Корпус обреченных

Глава 18

— Боюсь, рановато для ритуала посвящения, дорогой Феликс.

Я привалился к опоре двухъярусной кровати — весьма прочной, к слову. Юсупов с укоризной уставился на меня.

— Ну, Алексей, зачем вы лишаете нас удовольствия? Теперь мы курсанты, можно сказать, элитного ведомства. Нам нужно придумать нечто особенное… Я так и вижу — ночь, пустые коридоры Михайловского замка, по которым бродит призрак императора Павла Первого… И мы, со свечами или даже факелами, в лучших традициях рыцарских орденов спускаемся в подвал для тайного посвящения…

Я покачал головой.

— Не о том думаете, Феликс Феликсович. Ритуал должен представлять собой всю суть нашей службы, а мы пока что понятия не имеем, что от нас потребуется.

— Вот вы-то нас и просветите, Алексей! Вы же сражались с тварью, что вылезла из аномалии.

Я вытаращился на Юсупова во все глаза. Нет, понятно, что он рано или поздно бы все выяснил, но все же не следовало сообщать об этом вот так, словно мы обсуждали меню на ужин.

На меня тут же уставились все, кто был в комнате.

— Вы закрывали аномалию? — Побледнел Лева. — И ничего не рассказали нам?

Я равнодушно пожал плечами.

— Нам с великим князем Андреем Федоровичем пришлось отлучиться с одного мероприятия…

Лева тут же схватил меня за рукав пиджака, а Феликс только поддержал инициативу будущего лекаря.

— Рассказывайте! Расскажите нам, как там все было!

Я не растерялся, но молчал, прикидывая, как много дозволено знать этим ребятам. С одной стороны, Шереметева и остальные наверняка придумали программу, которая постепенно введет их в курс дела. С другой же, я не видел смысла утаивать от ребят, с чем им на самом деле придется столкнуться. Чем раньше они поймут, что ни хрена это не курорт, тем выше вероятность, что дойдут до конца обучения.

Я жестом велел всем собраться вокруг меня, и они столпились, жадно ловя каждое мое слово.

— Что вам известно об аномалиях, господа? Но прежде чем начнем, предлагаю как следует познакомиться.

— Меня вы уже знаете, — широко улыбнулся Юсупов. — Как и, полагаю, господ Львова, Безбородко и Эристова.

Я кивнул и уставился на тех ребят, кому еще не был представлен.

— Вячеслав Одоевский, ваша светлость, — кивнул мне сосед хиляка Безбородко. — Сожалею, что моя семья не смогла присутствовать на вашем приеме.

— Проехали, — отозвался я. — Вижу, у вас Изумрудный ранг.

— Да, ваша светлость. У моей семьи крепкие гены.

— На чем специализируетесь?

— В основном боевики. Не могу дождаться возможности увидеть аномалию своими глазами…

Одоевский был зачислен во вторую экспериментальную группу. Он показался мне крепким парнем. В первую очередь — энергетически. Сам по себе он был среднего роста, не худой и не полный, с круглым лицом и раскосыми темными глазами. Но фонило от него стабильным сильным эфиром. Парень явно хорошо освоил искусство концентрации.

— Рад знакомству, господин Одоевский. Надеюсь, сразимся вместе.

— И я надеюсь, — улыбнулся новый знакомый. — Уверен, здесь каждый хочет выяснить, каково сражаться рядом с Черным Алмазом.

Я криво усмехнулся.

— Не думайте, что это панацея. То, что я могу держать сразу несколько крепких энергетических каналов, еще не значит, что со мной вы станете бессмертными. Тем более что нам противостоит аномальная сила, природа которой не изучена.

Юсупов, к моему удивлению, резко посерьезнел.

— Никто и не думает, что вы единственный герой-спаситель, дружище Алексей. И всех нас беспокоит то, что мы не понимаем, с чем придется иметь дело. Но вы видели аномалию и выжили. Мы хотим знать, что нас ждет.

Говорит ли им все сразу? Пожалуй, рано.

— Много ртути, сильные магические барьеры и необходимость использовать смекалку, — вздохнул я. — Аномалия опасна тремя моментами: самим порталом, тварью, что из него вылезает, и губительной энергией. Портал серьезно фонит в моменте, твари опасные и кусаются, а порой и ядовиты. Остаточная энергия сродни радиации — медленно отравляет собой все, на что попадет. Вот с чем нам придется сражаться.

Я наблюдал за реакцией ребят. Лева приуныл, Одоевский, Эристов и Безбородко казались напуганными, а Феликс о чем-то задумался.

— А при чем здесь ртуть, Алексей? — спросил он.

— Шереметева и остальные установили, что ртуть препятствует распространению этой аномальной энергии. Поэтому ее нещадно льют в месте аномалии. Еще есть гипотеза, что оружие из сплавов ртути — амальгам — может быть эффективно против тварей.

Юсупов нахмурился.

— В одном из наших дворцов есть старинное оружие. Копья, штыки и даже стрелы с наконечниками из странного сплава. Экспертиза установила, что они содержат большое количество ртути. Потому мы не выставляем их в публичных залах — ведь ртуть токсична…

Так-так…

— Случайно не в бывшем ли Шуваловском дворце, Феликс Феликсович?

Юсупов вытаращился на меня во все глаза.

— Откуда вы знаете?

— Да так, — улыбнулся я. — Полагаю, и вы скоро узнаете. Если ее превосходительству Шереметевой будет угодно. Пока я не имею права разглашать.

Но главное я только что выяснил — Юсуповы хранили еще один артефакт времен Елизаветы Петровны и ее тайного ордена. Они сами не знали, чем владели, но все же смогли сохранить оружие. Теперь дело техники — через Феликса убедить его родителей передать артефакты на экспертизу, проанализировать состав и создать нечто подобное или даже улучшенное. Все же технологии с тех пор здорово продвинулись.

Феликс покачал головой, и по его взгляду я понял, что просто так от него не отделаюсь. Но сейчас он не стал мучить меня вопросами — не хотел прилюдно обсуждать семейную коллекцию. Тем более что в этот момент двери комнаты распахнулись, и на пороге возникла целая компания будущих курсантов во главе с кузеном Андреем.

— Ну наконец-то!

— Вороницкий, Романов, Щербатов, Румянцев, Ламздорф, Брюс, Волконский, — сержант Баранов по очереди впустил новоприбывших в нашу обитель. — Наконец-то все в сборе. Десять минут на размещение. Ровно в час будьте на первом этаже — общий сбор с куратором.

За стенами нашего помещения тоже царило оживление — в соседних комнатах расселяли остальных курсантов. Сержант на всякий случай принюхался и, не почуяв дыма, молча вышел.

Андрей в первую очередь поприветствовал меня.

— Кузен Алексей!

— Теперь я просто господин Николаев, — улыбнулся я, но позволил родственнику заключить себя в объятия.

— А я на время обучения — просто Романов, — отозвался Андрей и, отпустив меня, улыбнулся остальным. — Господа, счастлив служить рядом с вами.

Андрей был молодцом. Держался уверенно, превосходства не демонстрировал, но никто из собравшихся не забывал, что он являлся сыном фактического главы государства. Поэтому ребята держались с ним подчеркнуто уважительно. Забавно, что со мной они держались примерно так же — но потому, что я был Черным Алмазом.

Итак, у нас намечалось два лидера в одной группе. Интересно, за кем пойдут — за мной или за Андреем? Впрочем, конкурировать пока что было рано и не за что.

Новоприбывшие быстро расположились: Андрей занял место на одной кровати с Юсуповым, на другой разместились Вороницкий и Щербатов, крайнюю у стены заняли Брюс и Волконский, а Румянцеву и Ламздорфу досталась первая от входа.

— Ну что, господа, — Андрей открыл свою сумку и вытащил мятую форму. — Мне сказали, в подвале можно воспользоваться гладильными инструментами. Полагаю, всем нам нужно привести форму в порядок перед завтрашним первым построением…

Юсупов кивнул.

— Я насчитал десять утюгов. Лучше не затягивать, если не хотите стоять в очереди, Андрей Федорович…

Я пока что изучал будущих сослуживцев. В нашей группе сильнейшими были мы с Андреем и Юсуповым. Остальные — Рубины да Сапфиры. Во второй группе блистал Алмазным рангом Волконский — рослый детина, как выражалась матушка, гренадерской наружности. Вроде бы выпускник Пажеского корпуса, также закончил исторический факультет Державного университета. Парень явно метил в командующие.

Следующий за ним — Георгий Румянцев, наследник рода. Изумрудный ранг, превосходное домашнее образование, законченный экстерном Московский университет по русской словесности. Несмотря на серьезный ранг, Румянцев держался отстраненно, словно и вовсе не желал здесь оказаться. Наверняка очередная жертва родительских амбиций. В этом году внезапно стало модно отдавать детей в Спецкорпус.

Остальные притихли на фоне более титулованного соседства и словно ждали указаний от меня или Андрея.

— С глажкой разберемся позже, — я взглянул на часы. — Через две минуты сбор внизу. Поторопимся, господа.

Собравшись, мы организованной группой спустились на первый этаж — от меня не укрылось, что Баранов наблюдал за нами и, кажется, остался доволен.

У подножия лестницы уже толпились другие курсанты. Дежуривший на этаже краснолицый сержант взмахнул рукой:

— Сюда, господа новоприбывшие!

Нас проводили в просторное полупустое помещение — мебели здесь было мало, никаких стульев и столов не предусматривалось. Зато на стенах обнаружились стенды с разной полезной информацией.

— О, требования к форме одежды, — сказал Лева. — Зимняя, летняя, парадная, даже церемониальная есть… Хорошо, что они картинки повесили.

И действительно, на стендах разместили фотографии моделей в разных видах обмундирования — в анфас, со спины и в профиль. К ним прилагался список комплекта вещей для каждого случая. Теперь хотя бы понятно, в каком виде завтра являться на построение.

А ведь мне еще завтра и образцом работать… Хорошо хоть, что пока что это летняя повседневная. Самый простой вариант.

— Нам пока выдали только повседневную, — сказал Юсупов. — Видимо, парадную еще не доставили.

— Да и на что она нам сейчас? — рассуждал Андрей. — Пока что никаких смотров не планируется. Тут бы с учебой разобраться…

Я был согласен с кузеном. Красивая форма — дело хорошее, но пока что хотелось бы взглянуть на расписание занятий.

— Вот, здесь распорядок дня! — я наконец-то нашел таблицы с перечнем предметов для каждой из групп.

В целом он показался мне вполне приемлемым и почти что студенческим. Подъем в шесть, зарядка и приведение в порядок. В семь завтрак. В восемь начинались занятия — три «пары» до обеда в час дня. После обеда еще два занятия — но на этот раз они проходили как спецкурсы и факультативы. За час до ужина давалось свободное время, час ужин — в половину седьмого. После ужина — свободное время для самоподготовки, в половину десятого — вечерний чай, а в десять вечера — отбой.

По воскресеньям занятий не было, но предполагалось посещение воскресной литургии в церкви, полдня спортивных занятий, свободное время, а по вечерам — культурные мероприятия. Что бы это ни значило.

— Весьма гуманно, — кивал Андрей, изучая распорядок. — Интересно, когда вывесят расписание занятий?

— Думаю, скоро.

Нам пришлось отлипнуть от стенда, когда в зал уверенной походкой вошел подтянутый мужчина средних лет. Под мышкой он держал папку с документами, в руке — форменную фуражку. Я задержал на нем взгляд. Погоны — майорские. Видимо, это и был наш куратор.

Его сопровождали сержант Баранов и еще один сотрудник, которого я здесь еще не видел.

— Господа, прошу тишины!

Ему почти не пришлось повышать голос — все затихли в предвкушении.

— Разрешите представиться. Майор Ланской Олег Александрович. Куратор учебной части. — Его светлые голубые глаза внимательно изучали каждого из курсантов. — В мои полномочия входит ответственность за вашу явку на занятия, утверждение общих и коррекция индивидуальных программ обучения. Мой кабинет располагается здесь, на первом этаже. В ближайшие недели мы с вами будем видеться очень часто, а с некоторыми группами станем плотно работать весь год и далее. Ко мне следует обращаться по всем вопросам, связанным с учебной программой и внутренней дисциплиной.

Ланской носил ранговый перстень с рубином, и на той же руке я заметил глубокие шрамы от чудовищного ожога. Странно, что он не свел их. Впрочем, насколько я понял, в среде служащих не было принято подвергать себя косметическим процедурам. Шрамы и боевые ранения украшали не меньше орденов и медалей.

— Прошу вас внимательно изучить информацию на стендах. В частности, распорядок дня, планы корпусов, требования к внешнему виду и явке на построение. С завтрашнего дня вы начинаете жить по новому порядку. Сегодня вам выдадут учебные принадлежности — вы сможете получить их здесь с пяти часов. Отмечу, что вы не имеете права выносить учебные материалы за пределы учреждения. Это понятно, господа курсанты?

— Да, ваше благородие! — хором отозвались мы.

— Теперь об учебном плане. Занятия делятся на две категории: общие и групповые. Некоторые теоретические лекции вы будете слушать в большой аудитории, а практику станете отрабатывать по группам. Существует базовая программа — это три-четыре занятия в день, включая физподготовку. Также каждому из вас надлежит выбрать для себя спецкурсы и факультативные предметы. В течение ближайших недель вы посетите ознакомительные занятия, а затем сможете записаться на них. Для спецкурсов не менее двух и не более трех. Для факультативов — не менее одного и не более трех.

Лева поднял руку.

— Ваше благородие, разрешите задать вопрос?

— Задавайте, господин Львов.

В отличие от Баранова, наш куратор уже явно успел изучить наши личные дела и знал нас в лицо.

— Не будет ли накладок в занятиях? Например, два спецкурса в одно время…

— Мы составляем расписание так, что накладок быть не должно. Если выбранный учебный план вызовет у вас трудности, обращайтесь ко мне. Ваше обучение — главный смысл вашего пребывания в стенах этого учреждения, господа. — Ланской снова принялся блуждать взглядом по нашим лицам. — Но обучение — не только посещение лекций, отработка боевых навыков и сдача экзаменов. Здесь готовится будущий командный состав для Спецкорпуса. Вы — будущие офицеры, которым уже скоро придется брать на себя ответственность за жизни и здоровье своего личного состава, мирного населения и даже безопасность окружающей среды…

Понятно, началась обработка. Я уже почти начал скучать, но в этот момент майор переглянулся с Барановым, и тот подал ему какой-то листок.

— Вы, господа курсанты, увы, еще не до конца поняли степень ответственности, которую вам предстоит нести в будущем. И моя задача как вашего куратора — донести ее до вас с первого дня обучения.

Он развернул папку и положил лист, а затем едва заметно улыбнулся.

— Напомните мне первый принцип обучения командованию. Есть смельчаки?

Зал молчал. Я не стал возникать, потому что хотелось немного пожить спокойно.

— Что ж, желающих нет. — Ланской взглянул на нас поверх своей раскрытой папки. — Повиновение и подчинение, господа. Соблюдение дисциплины. Чтобы за вами пошли люди, вы должны понимать, с кем работаете. И должны сами научиться исполнять приказы, прежде чем получите право их отдавать. У меня уже набрался список тех, кому стоит обратить на это особое внимание.

По залу прокатился тихий вздох. Все замерли.

— Итак, сегодня на выдаче обмундирования отличились скандалами господа Гончаров, Брюс и Татищев. С завтрашнего дня каждый из них в свободное от учебы время отправляется в помощники интендантам.

— Так и знал, — шепнул Лева, покачав головой. — Не стоило шум поднимать…

— Это не все, — Ланской покачал головой, изучая другие фамилии в этом странном списке. — За опоздания на явку господа Романов и Волконский всю следующую неделю объявляются дежурными по соблюдению расписания курса и должны обеспечивать своевременную явку курсантов в места назначения.

Я покосился на Андрея. Кузен только кисло улыбнулся.

— Виноват, ваше благородие. Наказание принимаю смиренно.

— Теперь перейдем к любителям неуместной дипломатии. В попытке недопустимого подкупа вышестоящих лиц замечены трое. Господин Юсупов назначается в помощники на раздачу блюд в столовой. Господин Львов назначается помощником в медсанчасть. Господин Николаев…

Все уставились на меня так же удивленно, как до этого таращились на Андрея. Думали, что и он, и я останемся неприкосновенными, а сейчас осознали, что любимчиков здесь нет и не будет. По крайней мере, пока что.

— Господин Николаев назначается разносчиком блюд в офицерскую столовую, — заключил Ланской. — Все наказания действуют до ближайшего воскресенья.

По залу прокатился тихий шепот. Я же пожал плечами и выдержал взгляд куратора. Тот с громким хлопком закрыл папку.

— Весь сегодняшний день, все ситуации были проверкой на вашу готовность, господа. И на самом деле ее не выдержали почти все вы. Каждый по-своему. Не думайте, что если сегодня вас не оказалось в списке, то вы справились.