Корона с шипами

30

— Девушка все еще жива, сир. — Эдериус внимательно разглядывал собственные ладони. Средний и указательный палец были перевязаны повыше суставов шелковыми тесемками. Ангелина не знала, для чего это — чтобы предотвратить появление водяных мозолей или чтобы прикрыть волдыри.

Со своего удобного наблюдательного поста в комнате, примыкающей к покоям Изгарда, Ангелина видела почти все, что там происходило. Они со Снежком уже собирались ложиться спать, но тут через брезентовую перегородку до нее донесся голос Эдериуса. Он пришел сообщить что-то, и, судя по тону, новости были плохие.

— Что еще? — спросил Изгард, поворачиваясь к Ангелине спиной. — Ты не явился бы сюда только из-за этого.

Ангелина придвинулась ближе к откидной перегородке. В ее комнате было темно, но в покоях Изгарда горел свет. Снежок путался у нее под ногами. Похоже, он кого-то или что-то выслеживал. Скорее всего поднимавшийся от коптящей лампы дым.

— Угомонись, Снежок, — прошептала она, — не шуми.

Обижают Снежка. Не велят шуметь.

— Сир, — Эдериус по-прежнему не поднимал глаз, — я нарисовал узор, и результат смутил и обеспокоил меня. Боюсь, эта девица представляет куда большую угрозу, чем мы предполагали. Она носит с собой кольцо, парное Венцу.

— Парное? — Изгард подошел к писцу. — Что значит «парное»?

Эдериус отступил на шаг.

— Я видел его, сир. Оно сделано в точности из такого же золота и повторяет каждый изгиб, каждый шип Короны.

Ангелине не нравилось, как звучит голос Эдериуса. Раньше он определенно был более сильным, более звучным. Виной всему это бесконечное путешествие. Со дня битвы у реки Кривуши Изгард никому покоя не давал, заставлял скакать от восхода до заката. Долгие часы, проведенные в седле, временные, наспех разбитые лагеря, походная пища, недосып сказывались на всех. Ангелине опротивела такая жизнь. Она денно и нощно сокрушалась, что покинула крепость Серн. Изгард направлялся в Бей'Зелл, и, судя по разговорам, которые она слышала в лагере, там состоится следующее, еще более кровопролитное, сражение.

Ангелина нахмурилась и приложила ухо к щели в перегородке.

— Боюсь, они хотят уничтожить Корону с шипами, — говорил Эдериус.

— Они? Кто они?

— Та девица и Райвис Буранский.

Изгард подскочил к писцу. Движения его были столь стремительны, что Ангелина увидала лишь, как промелькнула мимо щели тень короля. Он ударил кулаком по походному столу; какие-то металлические коробочки, перья, мелки задребезжали, посыпались на пол.

— Разве они до сих пор вместе? Ты же сказал, что девица поехала в монастырь одна.

Эдериус закашлялся. Сначала это был обычный кашель, но, когда он попытался заговорить, начался настоящий приступ — старик побагровел, спазмы сжимали грудь, все тело сотрясалось, изо рта потекли слюни.

Ангелина рванулась было к нему. Эдериусу плохо без нее, Эдериус страдает. Но стоило ей положить руку на брезентовую перегородку, Снежок предостерегающе заворчал.

Стой.

Ангелина заколебалась. Взгляд ее метался от Снежка к Эдериусу, от Эдериуса к Изгарду. Пальцы судорожно перебирали брезент. Глаза Снежка как-то непривычно сузились. Ангелина посмотрела на свою никчемную собачонку, а потом положила руку на живот. Снежок прав. Нельзя раздражать Изгарда. Сейчас не время. С тех пор как они прибыли в Мэрин и узнали, что Кэмрон Торнский несколько часов назад эвакуировал всех жителей, Изгард словно с цепи сорвался. Его что угодно могло вывести из себя: некстати сказанное слово, дерзкий взгляд, а тем более вторжение к нему в покои.

Кашель Эдериуса постепенно затихал. Он поднес к лицу белый платок, а когда кашель прошел, свернул его и спрятал в карман.

Все еще держась за живот, Ангелина с облегчением вздохнула. Пора бы ей научиться сперва думать, а потом уже действовать. Эдериуса вовсе не обрадовало бы ее вмешательство. Она только доставила бы им обоим лишние неприятности. Но все-таки ужасно, что старик так болен, а никому даже в голову не приходит подлечить его.

Изгард загрузил беднягу работой сверх всякой меры. Когда весь лагерь отдыхает, Эдериус корпит за своим письменным столом, чертит и рисует ночи напролет. Ангелина не раз, когда утренняя дурнота или ночной голод поднимали ее с постели, пробиралась к палатке Эдериуса и стояла там, освещенная желтоватым бледным пламенем сторожевых костров и углями жаровен. У Эдериуса всегда горел свет. Каллиграф недосыпал уже много недель подряд.

— На, выпей.

Ангелина встрепенулась, заслышав голос мужа, посмотрела в щель и увидела, как Изгард подал Эдериусу бокал с водой. Точнее, Ангелина надеялась, что там была вода, а не вино. Вино от кашля не помогает, наоборот. Чай с медом и миндальным молоком — вот что действительно нужно Эдериусу. Может, попозже она велит Герте отнести писцу этот целебный напиток.

Лицо Ангелины сморщилось в темноте. Ведь Герты с ней больше нет! Она едет домой через горы в сопровождении двух грубых мужланов, которым и дело до нее нет, больная и бесконечно одинокая. Ангелина сжала руки в кулачки. Как она могла забыть об этом? Она просто дурочка, вот и все. В голове у нее ветер гуляет. Она никак не усвоит, что надо сначала подумать, а потом уже действовать. Даже у глупенького Снежка больше здравого смысла, чем у нее.

— Ну, может, ты наконец соблаговолишь сообщить мне, где сейчас находятся Райвис и его девица? — спросил Изгард.

Ангелина больше не видела Эдериуса, но слышала, как он поставил бокал на стол и прокашлялся.

— Полагаю, сейчас они едут в Бей'Зелл, сир. Они опережают нас примерно на сутки.

Изгард провел рукой по лицу.

— Похоже на правду. Там они собираются встретиться с Кэмроном Торнским. — Внезапно он повернулся прямо к щели в перегородке.

Ангелина замерла. У Снежка шерсть поднялась дыбом.

Изгард уставился прямо в темноту за щелью. Но он не видел Ангелину, не видел ни комнаты, ни шатра, ни лагеря. Он смотрел куда-то мимо, вдаль. Взгляд у него стал какой-то мутный и отсутствующий.

Наконец король заговорил:

— Эти трое хотят получить то, что принадлежит мне, и только мне. Торн хочет мой трон и мою страну, Райвис из Бурано хочет отнять у меня жизнь, а девчонка покушается на мою корону. Нельзя позволить им продолжать в том же духе. Бей'Зелл должен быть взят — и незамедлительно. Через три дня Короне с шипами исполнится пятьсот лет, и ее сила станет моей силой.

Ангелина похолодела. Кожа на лице и руках покрылась пупырышками, стала жесткой, как брезент палатки в морозную ночь. Снежок начал скрести ковер у них под ногами.

— Ш-ш-ш, тише, — зашикала на него Ангелина. Песик, наверное, чувствует то же, что она: он испуган, хотя сам не знает почему.

Изгард повернулся к писцу, ткнул пальцем ему в грудь.

— Это вы с Гэмбероном рассказали мне, какая сила заключена в Короне. Вы оба настаивали на том, что Бей'Зелл должен быть взят в пятисотлетие со дня ее обретения. А теперь ты заявляешь, что какая-то сопливая девчонка может отнять ее у меня. Как же так? Вы говорили, что Венец с шипами нельзя уничтожить. Вспомни, что случилось с Гэмбероном — Корона исколола, растерзала его.

Эдериус шагнул вперед и снова попал в поле зрения Ангелины.

— Но, сир, ведь мы так мало знаем о Венце. — Голос его еще был хриплым после приступа кашля. — Мы знаем, что это — мощное военное орудие, что король Хирэк боялся утратить его и велел изготовить особый узор, связавший Венец с Гэризоном и его королями. Знаем также, что с помощью выгравированных на Короне фигур и письмен можно влиять на разум человека, изменять тело и саму природу его. Но в большинстве случаев мы вынуждены действовать вслепую. Я не такой великий ученый, каким был Гэмберон. Мне нужно больше времени, чтобы...

— Времени? — Изгард лязгнул зубами от ярости. — Времени у нас нет. Через три дня мы будем в Бей'Зелле. Ничто не должно помешать захвату города. Ничто. Сандор и его армия меня не беспокоят, оборонительные сооружения Бей'Зелла — тоже. Там всего одна крепость, способная противостоять моему натиску, — замок Бэсс. Спроектированная и построенная гэризонцами, она создана, чтобы выдерживать осады. Ты же только что изволил сообщить мне, что Райвис Буранский и девица, которая хочет отнять у меня Корону, направляются туда.

Изгард поглаживал рукой один из столбов шатра. Ангелина успела достаточно хорошо изучить своего мужа и заметила, что, когда он замышляет недоброе, ему обязательно надо прикасаться к чему-нибудь, что-нибудь ощупывать, осязать.

Ангелине вдруг захотелось очутиться в кровати, с головой накрыться одеялом, заснуть. Она больше ничего не хотела слышать. Она уже собиралась отойти от щели, но тут Изгард встряхнул головой и заговорил:

— У нас больше нет времени на изучение Короны, друг мой. Я требую их смерти. Смерти всех троих. Мы дождемся, пока они соберутся в замке Бэсс, — и перебьем их. Я сегодня же отправлю туда солдат. Они получат самых быстрых в лагере лошадей. Я велю им не останавливаться ни на секунду до самого Бей'Зелла. У меня есть план замка Бэсс. Если солдаты не замешкаются в пути, у них будет шанс захватить крепость врасплох. Торн не ждет нападения так скоро. Ни он, ни Райвис Буранский не предполагают, что мы вышлем отдельный отряд вперед армии.

Изгард подошел вплотную к Эдернусу. Инстинкт подсказал Ангелине, что сейчас он прикоснется к писцу. Она оказалась права. Изгард ущипнул старика за щеку.

— И ты, друг мой, — нежно проворковал король, — сделаешь так, чтобы эти трое вышли из замка Бэсс только вперед ногами. Я пошлю своих людей. Ты пошлешь им на помощь всю мощь Венца. Все, чему ты научился за последние несколько месяцев, должно быть использовано против Бурано и Торна. Все должно пойти в ход, каждый узор. Преврати солдат в любых чудовищ, которых способны породить твое перо и Корона с шипами, вылепи из них, что хочешь, — и пусть существа эти нападут на крепость Бэсс. У нас нет выбора. Венец принадлежит мне, Гэризон принадлежит мне, а прошлые злодеяния до сих пор не отомщены. — Изгард понизил голос, ноготь его впился в щеку Эдериуса. — Райвис Буранский прожил на свете лишних двенадцать лет. Из-за него умерла моя сестра, из-за него у меня нет семьи, нет никого, кроме этой безмозглой девчонки, моей жены.

Изгард продолжал говорить, но Ангелина не слушала больше. Безмозглая девчонка... Ротик ее жалобно скривился. Мир сразу утратил свои краски, в нем стало холодно и тесно, как в узком темном тоннеле. Она словно попала в капкан. Значит, она ничего не значит для Изгарда. Ничего. Когда-то он любил ее — во всяком случае, в день помолвки он признавался в любви, но это прошло. Теперь он ее ненавидит.

Снежок почувствовал, что у хозяйки испортилось настроение, подошел и положил голову ей на ногу. Ангелина знала, что сейчас ей положено взглянуть на песика и улыбнуться — так уж у них было заведено. Но ей не хотелось улыбаться. В памяти всплыли слова отца: Вот что бывает со скверными длинноухими девчонками, которые подслушивают под дверью.

У Ангелины заныло сердце. Капкан защелкнулся. Изгард ненавидит ее, отец умер, Герта уехала. Она одна, совсем одна.

Снежок тихонечко заскулил.

Ты не одна. Снежок здесь, с тобой.

Конечно, Ангелина любила Снежка, но есть вещи, которые не понять даже самым преданным никчемным собачонкам. Все переменилось. Она больше не чувствовала, что живет в большом, надежном коконе, где с ней не может случиться ничего плохого, потому что она жена Изгарда и его королева. Она в военном лагере, и единственный ее защитник — муж, человек, которому отдать приказ убить другого человека — все равно что о погоде поговорить. Это она только что слышала своими собственными длинными ушами. Мало того — теперь она знает, какого он мнения о ней, и нетрудно представить, что с такой же легкостью с губ Изгарда сорвется и другой приказ, более личного характера.

Что-то оборвалось, затрепыхалось у нее в животе. Сначала Ангелина подумала, что это от страха, но трепыханье не проходило. Это впервые пошевелился ее ребенок. Он лежит в материнской утробе, как в коконе, и она — единственная защита его в этом жестоком враждебном мире.

Ангелина медленно начала пятиться от щели в перегородке. Снежок не отходил от нее. Изгард продолжал говорить, оглаживать и ощупывать предметы, строить планы, замышлять козни, но Ангелину это больше не интересовало. Никогда впредь она не сделает такой ошибки, не вообразит, что Изгард любит ее.

Тесса прохаживалась по палубам «Мустанга» и в уме набрасывала различные узоры. Она то и дело останавливалась — у мачты, у перил или у лестницы в трюм, — вытаскивала из-под корсажа кольцо и просто разглядывала его. Что же Илфейлен нарисовал на том пергаменте? Как он ухитрился привязать Колючую Корону к Гэризону? Какие фигуры, какие символы он использовал? Как расположил их? И как ей узнать, с чего начать и чем кончить?

Тесса вздохнула и по крайней мере восьмой раз за последний час водворила кольцо на место. Ответа она так и не получила. Нарисуй проблему, а затем разреши ее, сказал Аввакус. Но как же нарисовать эту самую проблему, не имея представления, как она выглядит?

Спина начинала болеть, и Тесса поспешила опереться на перила. Весь солнечный день она гуляла по кораблю, и, видимо, это плохо сказалось на ее легких.

Они с Райвисом уже два дня находились на борту «Мустанга». Завтра корабль прибудет в Бей'Зелл. Путешествие получилось на удивление спокойным, и Тесса смогла немножко передохнуть и восстановить силы. «Мустанг» был первоклассным быстроходным судном с командой, укомплектованной опытными и умелыми матросами в белоснежной льняной форме. Они лазили по матчам, ловко управляясь с парусами и, казалось, не замечали прохаживающихся по палубам внизу многочисленных пассажиров.

Тессе нравилось, что ее никто не беспокоит. Она поправлялась очень медленно. Она до сих пор не могла подняться по лестнице, не передохнув на середине пути, а прошлой ночью, когда ей приспичило облегчиться, предпочла воспользоваться горшком прямо в каюте, а не тащиться в гальюн. Райвис говорил, что на полное выздоровление не приходится рассчитывать раньше чем через несколько недель, а может, и месяцев. Тесса заскрипела зубами от ярости и решительно оттолкнулась от перил. Нет уж, она не позволит себе проболеть так долго!

Три дня. Им осталось всего три дня. Изгард со своей армией явится в Бей'Зелл в тот день, когда Корона с шипами отметит свое пятисотлетие. Райвис прав: Изгард планировал это с самого начала.

Тесса машинально запустила руку за корсаж и опять вытащила кольцо. Она должна подумать. Наверняка она что-то упустила, какую-то деталь, которая подскажет ей, что делать. Из слов Аввакуса следовало, что Илфейлен не сделал ни одной копии. Его обыскивали каждый вечер, дабы убедиться, что ничего не вынесено из скриптория. Даже пергамент осматривали, проверяя, не наметил ли мастер иголкой контуры рисунка. Но Илфейлен, очевидно, раскаивался, что взялся за эту работу. Почему же в таком случае он ни разу не попытался исправить содеянное? Тессе это представлялось полной бессмыслицей. Она засунула кольцо обратно под корсаж. Ощущение такое, точно ловишь моль в темной комнате.

Тесса брела по освещенной вечерним солнцем палубе и прокручивала в голове все сказанное Аввакусом в тот единственный день, что они вместе провели в пещере на Острове Посвященных.

От нагретой солнцем палубы пахло воском. Приятно поскрипывали доски в корпусе покачивающегося на волнах корабля. В такой ясный безоблачный день Тессе легче было поверить в существование иных миров и даже эфемер. В конце концов, всё и все на свете не более чем эфемеры. Люди живут, потом умирают и исчезают. Возможно, для того, чтобы возродиться в другом времени и в другом месте. А может, и нет. Тесса не знала. Лишь одно не вызывало сомнений: как и эфемеры, люди способны изменять ход вещей.

Тесса остановилась. Она способна изменить ход вещей. Аввакус намекнул на это в пещере. Доверяй себе, сказал он. Это были чуть ли не последние его слова. Тесса повернула обратно в каюту. Нужно найти Райвиса.

Тесса вышла из тени только что поднятого матросами паруса и тут же заметила Райвиса. Он только что вылез из ведущего в трюм люка. Тесса хотела было окликнуть его, но ее опередила какая-то женщина. Дама в черном. Тесса похолодела от ужаса: на мгновение ей показалось, что это Виоланта Араззо. Но потом женщина повернулась, и Тессе увидела, что она не такого высокого роста, как Виоланта, и черты лица у нее вовсе не такие совершенные. Тесса вздохнула с облегчением. Это всего лишь одна из пассажирок, из тех, что плыли с ними еще на «Бураве». Дамочка, у которой вуаль едва прикрывает брови.

Женщина откинула вуалетку и рассмеялась. Райвис рассмеялся в ответ; она игриво коснулась его руки. Нахалка флиртовала с ним! Тессе кровь бросилась в лицо. Однажды она уже промолчала и позволила сопернице увести Райвиса. Больше она этого не допустит. Дудки!

Райвис увидел Тессу, но дама с вуалеткой не замечала ее. Она продолжала смеяться, грудь ее соблазнительно поднималась и опускалась. Тесса, не раздумывая, подлетела к ним и решительно взяла Райвиса под руку.

— Вот ты где, — выпалила она, не удостоив даму под вуалью даже взгляда. — Я тебя уже обыскалась. — Она притворилась, что только сейчас заметила незнакомую пассажирку. — Ох, извините. Я вас перебила?

Дама окинула Тессу ледяным взглядом. Это была по-своему привлекательная, очень ухоженная, дорого и со вкусом одетая женщина. Вышитая кружевная вуалька красиво развевалась вокруг ее лица.

— Ничего серьезного. Я просто спросила, в котором часу мы прибываем в Бей'Зелл.

— Ах так. В таком случае вам нужно обратиться к капитану. — Тесса прижалась к Райвису. — Я только что видела его на юте. Поспешите, может быть, успеете перехватить его.

Дама поджала губы. Лицо ее было густо напудрено, и частички нежно-бежевого порошка оседали на вуали.

— Что ж, пожалуй, я пойду, — обращалась она исключительно к Райвису. — Спокойной ночи. Не сомневаюсь, что мы еще увидимся до конца плавания. — Она поклонилась с продуманной медлительностью, продемонстрировав соблазнительную ложбинку между грудями, и важно удалилась.

Стоило ей отойти немного, Райвис освободился от цепкой Тессиной хватки, скрестил руки на груди и расхохотался.

Более насмешливого смеха Тесса в жизни не слышала. Он ее прямо-таки взбесил.

— Пошли, — резко сказала она, — нечего тут стоять и скалить зубы. Помоги мне спуститься в каюту. Я и так почти весь день проторчала на палубе. — Она с отвращением почувствовала, что краснеет.

Райвис замолчал, но глаза его продолжали смеяться. Он кивнул вслед даме под вуалью:

— Богом клянусь, никогда еще мне не приходилось быть свидетелем столь эффектного отступления. Однако бедным женщинам приходится быть очень осторожными с соперницами. Страшно подумать, что случилось бы с бедняжкой, если бы ты ее застигла при попытке поцеловать меня. — Он притворно вздрогнул. — Юнге пришлось бы оттирать от палубы засохшую кровь.

Тесса изо всех сил старалась не улыбнуться, но слишком уж заразительно было веселье Райвиса.

— Помоги же мне спуститься, — как могла строго повторила она.

Райвис поклонился и протянул ей руку. Лайковые перчатки были теплыми и гладкими, как его кожа.

— Я как раз собирался пойти поискать тебя, — сказал он. — Нам надо обсудить план действий.

Тесса кивнула: она рада была сменить тему.

— Мне нужно время. Нужно выяснить, хотя бы примерно, как выглядел узор Илфейлена: как он был скомпонован, какие использовались краски и так далее. В противном случае это будет все равно что рисовать пейзаж в темноте. Мне нужно хоть от чего-то оттолкнуться.

Они спустились по лестнице, и Райвис повел Тессу к каюте.

— И сколько времени тебе нужно?

Тесса пожала плечами:

— Наверняка больше, чем у нас есть. Надеюсь, Эмит сможет хоть чем-нибудь помочь. Не исключено, что какая-нибудь зацепка найдется в бумагах Дэверика. Не знаю. Если бы я спасла... — Она покачала головой и поправила себя: — Если бы Аввакус не погиб, я могла бы спросить его, как получать знания с помощью узоров. Тогда бы я сама сумела выяснить, что же такое нарисовал Илфейлен. Если бы время не поджимало — я все сделала бы самостоятельно. Я чувствую, что смогла бы. Именно для этого меня и перенесли в ваш мир.

Райвис привел Тессу к себе в каюту, теплую, темную, пахнущую деревом. На этот раз, в отличие от путешествия на «Бураве», они жили раздельно. Райвис настоял на этом, сказал, что за время плавания ей надо хорошенько отдохнуть и он не хочет мешать.

Райвис высек огонь и зажег свечу. Тесса увидела скромную, с солдатской аккуратностью убранную комнатку. На полке над койкой стояли пузырьки с лекарствами, которыми Райвис пичкал ее каждый день, и ничего больше. Тессе почему-то стало грустно.

Она опустилась на койку и сложила руки на коленях. Силы вдруг покинули ее. Некоторое время она молча смотрела на Райвиса, потом заговорила:

— Я думаю, все мы эфемеры: ты, я, Кэмрон. Все мы в один день оказались в Бей'Зелле. Тебя и Кэмрона задержали в городе непредвиденные обстоятельства, меня перетащили туда вовсе из другого мира. И каким-то образом мы сошлись вместе. — Тесса ощупала кольцо под платьем и продолжала: — Я думаю, это потому, что в нашей власти изменить ход вещей.

Райвис недоверчиво взглянул на нее:

— За двадцать один год мне никого и ничего не удалось изменить, даже себя самого.

У Тессы гулко заколотилось сердце. Двадцать один год, двадцать один год? Нет ли и здесь какого узора?

— Двадцать один год назад умер твой отец? — спросила она.

Райвис кивнул.

— А семь лет спустя твой брат выгнал тебя из поместья Бурано?

— Из поместья, за которое мы семь лет сражались бок о бок, — с горечью в голосе ответил Райвис. — Он сказал, что я прирожденный солдат, а солдатам место только на поле боя.

— А не случилось ли с тобой чего-нибудь... — Тесса быстренько подсчитала в уме, — двумя годами позже, летом?

Райвис словно окаменел. Именно окаменел: застыл каждый мускул на лице, перестала вздыматься и опускаться грудь. Глаза из карих стали абсолютно черными. Молчание длилось целую вечность.

— На второе лето после разрыва с Мэлреем умерла моя жена, — наконец выговорил он.

Тесса растерялась:

— Извини, я...

— Не извиняйся, — оборвал ее Райвис, — спрашивай дальше. У нас нет времени на прошлое.

Тесса почувствовала, что ее осадили. Она так мало знала о Райвисе. Они чужие люди, чужие во всех отношениях. Ей не следовало забывать об этом.

Райвис выжидающе смотрел на нее. И Тесса задала свой последний вопрос. Правда, это был не совсем вопрос: ответ она знала заранее.

— Через пять лет после смерти твоей жены, осенью, случилось еще что-то важное, не так ли?

Райвис закусил шрам на губе.

— Поздней осенью я вернулся с востока. В тот день, когда нога моя ступила на землю Дрохо, Мэлрей послал своих приспешников убить меня.

Тесса опустила глаза. Она не смела взглянуть Райвису в лицо, столько гнева и боли было в его голосе.

— Двадцать один год, — тихо заговорила она, понимая, что молчать еще тяжелее, — двадцать один год. Пять узоров. Дэверик манипулировал не только моей жизнью, но и твоей тоже.

— Смысл?

— Мы оба, ты и я, двадцать один год ничего и никого не могли изменить. Ничего не могли сделать — он держал нас. — Тесса рискнула поднять глаза и с удивлением увидела интерес на лице Райвиса. — До нашей встречи в бейзеллском переулке я не смела быть самой собой. Как будто кто-то присматривал за мной и направлял каждый мой шаг.

Райвис снял перчатки, провел рукой по волосам. Он выглядел усталым, и Тесса впервые задумалась, когда и сколько спит ее спутник. Когда бы она ни проснулась, он всегда оказывался рядом.

— Даты на рисунках Дэверика совпадают с датами важнейших событий наших жизней?

— Да. Мы оба замешаны в чем-то. Стали частью какого-то узора. Плана. Связаны одной судьбой.

— И ты говоришь, мы способны изменить ход вещей?

Тесса кивнула:

— Я уверена в этом. Поэтому мы здесь, вместе. Поэтому Кэмрон Торнский ждет нас в Бэй'Зелле.

— А как насчет нас самих, Тесса Мак-Кэмфри? Сможем ли мы измениться сами?

— Во всяком случае, можем попробовать.

Райвис улыбнулся — сначала одними губами, но потом, не сразу, постепенно, и глазами тоже.

— Знаешь, ты очень красивая.

— Как та женщина с вуалью?

— Какая еще женщина? С какой вуалью? — Райвис больше не улыбался. Он смотрел прямо в глаза Тессе. — Я сегодня не видел ни одной женщины, кроме тебя.

Тесса раскинула руки и позволила Райвису обнять себя. Он молча, жадно, как будто давно уже ждал этого приглашения, привлек Тессу к своей груди. Он не целовал ее, только прижимал ее тело к своему, словно она могла согреть и защитить его. Тесса взъерошила ему волосы, провела рукой по щеке. Просто прикасаться к Райвису уже казалось ей невероятной, почти чрезмерной роскошью. Она поверить не могла, что заслужила право на такое счастье.

Он восхитительно пах, чем-то хорошим, чистым и немножко чужеземным, странным. Кожа на шее была грубой, колючей, и Тесса провела по ней ладонью, стараясь уколоться как можно сильней.

Она лежала у него на руках, прижималась к нему, трогала его лицо и шею и чувствовала, что дает Райвису что-то очень важное, только не знала, что именно.

Минута проходила за минутой, поскрипывали доски, оплывала свеча. Постепенно мерное покачиванье убаюкало Тессу.

Райвис бережно взял ее за плечи, заглянул в лицо.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, — поспи, я посижу рядом.

Тесса покачала головой:

— Нет, не надо сидеть, лучше ляг рядом со мной. — Она подвинулась, подобрала ноги, освобождая место Райвису. — Нам обоим нужно отдохнуть.

Райвис хотел было что-то сказать, но раздумал. Он снял сапоги, потом вспомнил про свечу и поднялся потушить ее. Тесса в последний раз взглянула на него. Волосы Райвиса взмокли от пота, шрам на губе казался совсем белым, на лайковой тунике отпечаталось ее тело.

Тесса погрузилась в сон, как только Райвис вытянулся рядом с ней. Ей снились узоры, Молдеркей и его склеп, дама под вышитой вуалью и отпечаток собственного ее тела на кожаной тунике.

Утром она проснулась первая. Стараясь не разбудить Райвиса, Тесса осторожно встала, оправила юбку, пригладила волосы и вышла из каюты. Зайдя по дороге в гальюн, она поднялась на палубу.

Лучи утреннего солнца обливали «Мустанг» нежно-золотистым светом. На палубе почти никого не было, только старик матрос свертывал канат да юнга драил палубу. Тесса прошла мимо, не заговаривая с ними, оперлась на перила и всмотрелась в даль в поисках каких-нибудь признаков земли. Минуты через две она заметила неровную, изломанную линию. Бей'Зелл. Тесса невольно напряглась, кровь отхлынула от ее лица, щеки стали очень белыми и холодными. Этот город был целью ее жизни.

Тесса смотрела на приближающийся берег и проигрывала в уме свои сны. Постояв еще немного, она оторвалась от перил и направилась обратно в каюту. Аввакус и Молдеркей ошиблись. Илфейлен сделал-таки копию своего узора, и она поняла, каким образом.