Король Восточной долины

5

Кев закусил губу и, бросив быстрый взгляд на небольшой частный домик, возле которого они припарковались, упрямо помотал головой.

— Я туда не пойду.

Кевин, сидящий за рулем своего старенького автомобиля, тяжело вздохнул и устало откинулся на спинку сидения. Переубедить брата он пытался на протяжении всего пути, приводил веские аргументы и даже, казалось, сумел добиться результата… а теперь вот все началось сначала.

— Кев… — парень пытался говорить как можно более спокойно и ровно, — Брат… Ну, скажи, неужели ты и в самом деле не хочешь увидеть папу и маму, неужели не хочешь обнять их?

— Хочу! — в голосе ответчика прозвучала такая горечь, что брат его, изумленный донельзя, повернулся к парню всем корпусом. Он, как уже было сказано, сидел за рулем машины, тогда как Кев расположился на пассажирском сидении рядом.

— Я не хочу разочаровать их, пойми ты это! — Трес резко выдохнул и, скрестив руки на груди, на несколько мгновений закрыл глаза, старательно уговаривая себя успокоиться, — Не хочу услышать… Даже не знаю, что именно, но я боюсь, Кевин, боюсь, что я не нужен им! Они… они же так хотели, чтобы я исчез тогда, столько сделали для этого…

— Прекрати! — Кевин, все-таки не выдержав, нахмурился и, не желая больше ждать, решительно покинул автомобиль. После чего обошел вокруг и, подойдя к двери со стороны пассажира, распахнул и ее, серьезно взирая на упрямого, как баран, парня.

— Родители хотели, чтобы исчезла тень, могущая меня уничтожить, чтобы исчезло то, что могло стереть мою личность. Кев, они не знали тебя, не знают до сих пор — покажи им, что достоин быть их сыном!

— Сын — импортер наркоты и контрабанды? — Трес кривовато, безрадостно усмехнулся, но машину все-таки покинул и, замерев возле нее, немного ссутулился, засовывая руки в карманы штанов. Одет сегодня он был не в пример более презентабельно — Кевин не обманул молодого человека и снабдил его необходимыми вещами. Хорошо было то, что размер одежды у братьев совпадал — все-таки Кев выглядел почти клоном Кевина, отличаясь разве что цветом глаз, да немного волос. Кроме того, выяснилось, что среди вещей младшего Хилхэнда имелось несколько брюк и рубашек, приобретенных некогда именно его братом.

Из этих вещей он и выбрал себе наряд, и сейчас, выспавшийся, причесанный, умытый и гладко выбритый, одетый в темно-синюю рубашку и светлые джинсы, обутый в новые кроссовки, недавно приобретенные Кевином, действительно мог рассчитывать произвести хорошее впечатление на родителей. И, прекрасно сознавая это, тем не менее, бесконечно колебался, никак не находя в себе сил решиться на такое знакомство.

Брат его, впрочем, решимость его успешно подменял своей и сейчас, уверенно схватив Кева за руку, почти потащил его к крыльцу отчего дома. Машину он бросил хоть и с закрытыми дверцами, но не запертой, свято убежденный в том, что такая развалюха никому не понадобится.

— Тебе не обязательно сразу же вываливать на них все о своих недостатках, — Кевин, не обращая внимания на слабое сопротивление брата, продолжал разглагольствовать на ходу, — Я прошу тебя просто представиться им, познакомиться! Разве это так сложно?

— Сложно! — Кев неожиданно резким движением вырвал ладонь из хватки брата, — Что я им скажу? «Здравствуйте, дорогие родители, я забежал поздороваться, потому что завтра меня или убьют, или я умру сам»?!

— Да никто тебя не убьет!.. — взвился, было, молодой врач, однако, тотчас же напомнив себе не горячиться, торопливо успокоился, — Кев… Даже если бы ты и в самом деле был обречен, сегодня ты можешь умереть сиротой при живых родителях, просто не пожелав встретиться с ними. А познакомившись, поговорив, ты умрешь, по крайней мере, человеком, знающим, что такое семья. Ну, скажи мне… — Кевин остановился возле ступеней крыльца, и повернулся к брату, — Скажи, неужели ты не хочешь начать новую жизнь? У тебя есть тело, есть шанс узнать, что такое жизнь, ощутить себя самостоятельным, отдельным человеком! Ты можешь стать не просто преступником Тресом, которого никто не знает в лицо, ты можешь стать моим братом, Кев! Занять место, причитающееся тебе по праву, занять свое место в своей семье!

Трес устало опустил плечи. Доводы были вескими, аргументы весомыми и сопротивляться их тяжести у него уже не получалось.

— Ладно… Я хочу этого, ты прав, брат, хочу!.. И родителей хочу увидеть. Хочу обрести семью, хочу узнать… какого это… Зайди первым, Кевин. Если я вломлюсь просто так, я… не хотел бы, чтобы с ними что-то случилось.

— Так бы сразу, — Кевин широко улыбнулся с нотками нескрываемого облегчения и, выудив из кармана ключи, отпер дверь, немного понижая голос, — Ты побудь пока тут, не на улице, но возле двери, хорошо? Я пройду, поговорю, потом позову тебя. Только не убегай!

Кев дернул уголком губ и, вызывающе сунув руки в карманы, очень мрачно кивнул. Радость от предстоящей встречи в душе его по-прежнему заглушало беспокойство.

Кевин, непрестанно оглядываясь на брата, торопливым, хотя и уверенным, нескрываемо хозяйским шагом, направился вперед по коридору. Где искать в двухэтажном доме родителей, он знал.

Сегодня, в выходной день, когда все нормальные люди отдыхали от праведных трудов, отец и мать молодого человека, конечно, как и всегда в это время, сидели в нижней гостиной, мирно попивали чай и либо вели неспешную беседу, либо читали каждый свое — отец газету, а мама книгу. Последняя еще, вполне вероятно, могла вязать, но это уже были детали.

В предположении своем парень оказался прав. Родители и в самом деле обнаружились в том самом помещении, куда он, еще раз оглянувшись на напряженного брата, заглянул в первую очередь и, услышав шаги сына, подняли головы.

— А, сынок… — мужчина, читающий утреннюю газету, отложил ее, приветливо улыбаясь, — Нечастое в последнее время удовольствие тебя видеть. Наконец-то решил провести выходной, как нормальный человек?

— И правильно! — женщина, действительно вяжущая что-то на спицах, отложила вязание, поднимаясь из кресла, дабы обнять сына, — Я давно говорю, что ты работаешь на износ! Так нельзя, Кевин, надо заботиться о себе!

— Вот-вот, — поддержал ее супруг, не давая сыну вставить и слова, — Врач, а о собственном здоровье позаботиться забываешь. Ладно, рассказывай, что у тебя нового, как дела?

Парень, только что буквально рвавшийся поведать обо всем случившемся и досадовавший на не дающих ему сказать и слова родителей, внезапно замялся, смущаясь. С чего начать, он не знал.

— Дела… ну, да, у меня все отлично, просто есть кое-что… Нет, тоже очень хорошее, но мне надо вам рассказать. Это важно.

— Так, — мистер Хилхэнд, человек решительный и серьезный, сцепил руки в замок, приподнимая подбородок, — В чем дело?

Кевин куснул себя за губу. Он представлял, как нервничает сейчас брат, разумеется, слышащий каждое его слово, и хотел сократить время его переживания, но подобрать слова оказывалось невероятно затруднительно.

— Вы… вы помните, я путешествовал на Соломоновы острова? Пол Галейн, Шон Рэдзеро, Перчатка Соломона… — он неловко переступил с ноги на ногу. Мама молодого человека вздохнула и покачала головой.

— Еще бы не помнить, если ты едва не погиб там…

— Да, несколько раз, — Кевин поморщился, вспоминая не самое приятное путешествие и, постепенно переходя к главному, решительно прибавил, — А в результате потерял брата.

Мистер Хилхэнд нахмурился и тяжело вздохнул. Вновь говорить о сыне, которого потерял много лет назад, вспоминать о человеке, что мучил второго его сына, оставшегося в живых, а после наконец исчез, ему не хотелось.

— Кевин…

— Нет, послушайте, Кев жив! — парня прорвало; терпение закончилось, и он решил дать себе волю, — Он правда, по-настоящему до сих пор жив, снова жив!

— Снова?.. — миссис Хилхэнд, испуганно переглянувшись с супругом, нахмурилась, — Неужели ты… он опять… — рука ее красноречиво метнулась к голове сына, и тот недовольно тряхнул последней.

— Да нет же! — парень резко выдохнул, сознавая необходимость все-таки объясниться, — Тогда, на островах, мой друг Пол загадал Перчатке желание, пожелал нам с братом обоим свободы, пожелал, чтобы друг друга больше не мучили. Я… тогда ощутил, что он исчез. Мы ушли, не подумав осмотреть пещеру, просто ушли, а Кев… Оказалось, Перчатка поистине сотворила чудо — Кев жив, у него свое собственное тело, это… это и в самом деле он, мой брат, живой, настоящий, родной брат-близнец!

Повисло молчание. Некоторое время родители Кевина переваривали его слова, переглядываясь, пытаясь их осознать, пытаясь понять, не сошел ли сын с ума… Наконец, отец подал голос.

— Сынок, ты уверен, что ты…

— Где он? — мать, более чуткая, чем супруг, угадавшая истину каким-то шестым, материнским чувством, взволнованно подалась вперед, — Кевин… неужели это может оказаться правдой?.. Наш сын… твой брат… жив??? Где же, где он?!

— Он здесь, — молодой человек, не зная, каким еще образом ответить на вопросы, легко пожал плечами и, не сдерживая улыбки, отступил на шаг, вновь выходя в коридор. Повернул голову, взирая на мнущегося у входной двери брата и, приглашающе махнув рукой, окликнул:

— Кев!

На несколько секунд все будто замерло. Кев, едва ли не дрожа от волнения, быстро шел по коридору к гостиной; родители застыли без движения, не зная, чему верить.

Кевин, не в силах терпеть муки ожидания, сделал шаг навстречу брату и, обняв его за плечи, решительно вывел из коридора, представляя родителям.

Отец вскочил на ноги. Мать, совершенно оцепенев, приоткрыла рот, потрясенно, пораженно созерцая сына, которого никогда не видела и которого считала погибшим много лет назад.

— Я… — Кев, чувствуя, что должен произнести хоть что-то, на миг неуверенно сжал губы и, виновато улыбнувшись, прибавил, — Привет.

— Сынок… — миссис Хилхэнд, наконец пришедшая в себя, бросилась к нему и, не решаясь заключать в объятия, подняла дрожащую руку, осторожно касаясь его щеки, — Сынок!..

— Я, — Трес быстро облизал губы и, неуверенно оглянувшись на брата, кивнул. Как себя вести, он знал не больше, чем мать.

Проблему в категоричной форме разрешил Кевин: выпустив плечи брата, он легко толкнул его вперед, в объятия матери, а та, явно не сознавая, почему старший сын вдруг подался к ней, крепко обняла его, прижимая к себе.

— Мой сын, мой мальчик… — шептала она, — Кев…

Парень закрыл глаза. Он был взрослым человеком, повидавшим и пережившим многое, он давно приучил себя контролировать собственные чувства… но сейчас готов был разрыдаться от счастья, впервые в жизни ощущая объятия родной матери.

— Мама… — сорвалось с его губ слово, которое дети выучивают первым, слово, которое впервые произнес уже в двадцатишестилетнем возрасте.

Мистер Хилхэнд, потрясенный до глубины души, неуверенно шатнулся вперед, сделал шаг, другой… Замер, всматриваясь в лицо сына, лицо, так похожее на другое, видимое им часто, но все-таки совершенно иное, почти незнакомое, а затем, приблизившись в несколько шагов, неуверенно провел ладонью по его волосам.

Кев аккуратно выпустил мать из объятий и, волнуясь, взглянул на отца. Встречи с ним он боялся больше всего, прекрасно сознавая, что родитель вряд ли будет рад узнать, каким вырос его сын.

— Па… — голос сорвался, и парень закашлялся, — Папа, я… — закончить он не успел.

Мистер Хилхэнд, сейчас совершенно не думающий о его грехах, счастливый не меньше жены, крепко сжал вновь обретенного сына в объятиях.

…По прошествии получаса вся счастливая семья мирно сидела в гостиной и попивала свежезаваренный чай.

Кева устроили на диване, и мама, севшая с ним рядом, с улыбкой любовалась сыном, непрестанно гладя его волосы. Парень, чувствующий себя на седьмом небе от счастья, ничуть не возражал против этого и лишь весело смеялся, когда отец шутливо бурчал, что жена его «совсем затискала мальчишку».

Ему было хорошо. Наверное, впервые за всю свою жизнь он действительно ощущал себя на своем месте, по-настоящему чувствовал себя живым человеком, и был совершенно счастлив этому.

Мистер Хилхэнд сидел в кресле, максимально близко к дивану; Кевин устроился в другом кресле, с улыбкой наблюдая за семейным единением и наслаждаясь как собственным счастьем, так и счастьем родных.

— Чем же ты теперь займешься? — отец, подлив вновь обретенному сыну чая, заинтересованно склонил голову набок, — Не стану врать, мистер Галейн некогда известил меня о твоей… не совсем законной деятельности, сынок, сказал, что ты… рассказал, кто ты.

— О том, что я — Трес? — Кев широко ухмыльнулся и, глотнув чая, блаженно вздохнул, — Да, это так, папа. И, если честно, я уже говорил Кевину, что хотел бы вернуться в свой особняк, дабы получить доступ к моим прежним ресурсам. Не хочу, чтобы это было разграблено какими-нибудь глупцами из числа тех, что крутились раньше вокруг меня — они же считают, что я мертв.

— Ты говоришь, что тобой кто-то интересуется, — мистер Хилхэнд нахмурился, — Значит, не все полагают, что ты мертв. В особняк возвращаться опасно, Кев, это слишком рискованно, зачем он тебе? Если только ты собираешься…

Трес уверенно мотнул головой, едва не облив сидящую рядом маму чаем.

— Нет, к тому, что было, возвращаться больше я не хочу. Мне бы сейчас только пообщаться с Диксом, задать пару вопросов… Кевин, Диктор говорил, когда они подъедут?

Кевин легко пожал плечами — определенных сроков Шон не называл, поэтому ответить вот так запросто на вопрос брата он не мог.

— Как только он его уговорит, они подъедут сюда, — отозвался он и, переведя взгляд с отца на мать, поспешил объяснить, — Дикс — это Гилберт Диксон, мы с ним работаем вместе. Ну, а Диктор…

— О нем ты рассказывал, — заметила женщина и, быстро улыбнувшись, чуть сдвинула брови, опять взирая на старшего сына, — Но зачем он тебе? Кевин рассказывал об этом Диксе, как о человеке, знающем очень много… что ты хочешь узнать от него, сынок?

Кев глубоко вздохнул и, отпив еще чая, сжал кружку обеими руками. Лицо его помрачнело.

— Хочу знать, сколько мне осталось жить, — тихо молвил он и, не желая запугивать родителей, решительно продолжил, — Хочу знать, что за обруч привиделся мне над той чашей, о которой я рассказал. Я хочу понять, с чего мне начинать новую жизнь, хочу знать, что ждет в ней Кева Хилхэнда!.. — парень внезапно примолк и, окинув родственников долгим взглядом, смущенно улыбнулся, — Может, мне сменить имя?.. Я не задумывался прежде, но если я в самом деле хочу стать полноценным человеком, меня не могут звать так же, как и моего брата!

— Пожалуй, — Кевин мягко усмехнулся, откидываясь на спинку кресла, — Я и то, обращаясь к тебе, чувствую себя до крайности глупо, как с отражением говорю. Мало того, что похож на меня, как две капли воды, так еще и зовешься моим сокращенным именем!

Мистер Хилхэнд, которого этот поворот разговора, по-видимому, заинтриговал, поднялся на ноги и, сев на подлокотник кресла, мечтательно улыбнулся.

— Честно сказать, я всегда хотел назвать тебя Джейсоном, — он почесал в затылке, переводя взгляд с одного своего сына на другого, — Старший сын — Джейсон Хилхэнд, младший — Кевин… Мама, правда, была не согласна.

— Я и сейчас не согласна, — миссис Хилхэнд немного нахмурилась и, ласково обняв старшего сына за плечи, мягко прибавила, — Но сейчас решать будет уже наш сын, Райдер, а не мы. Не только мы.

Кев, совершенно довольный таким вниманием, воодушевленно кивнул и, взъерошив приглаженные матерью волосы, задумчиво скользнул пальцами по подбородку.

— Я согласен с мамой и не согласен с папой. Я не хочу быть Джейсоном, — он поднял взгляд на отца и виновато пожал плечами, — Прости, пап. Но я привык, что мое имя начинается на «К» и хотел бы, чтобы это так и оставалось. Хочется зваться как-то броско, звучно… а мне ни одного имени на букву «К» в голову не приходит, такое чувство, что Кевин занял единственное!

Мать молодых людей весело рассмеялась и, сама взъерошив волосы сына, поднялась на ноги.

— Я принесу словарь имен, уверена, в нем найдется то, что тебе понравится.

Кев благодарно улыбнулся и, усмехнувшись, прибавил.

— Кстати, большой плюс в том, что у меня даже нет паспорта. Теперь я могу назваться как захочу, а где сделать документы… — изумрудные глаза его загадочно сверкнули, — Думаю, знаю.

Женщина покачала головой и, не желая вдаваться в подробности криминального прошлого сына, поспешила отправиться за словарем имен. Супруг ее, словами отпрыска заинтересованный значительно больше, немного подался вперед.

— Сын, — голос его прозвучал негромко, но довольно серьезно. Кев поднял голову, взирая на отца с удивленным вопросом во взгляде.

— Я бы не хотел тревожить маму этими разговорами, поэтому спрошу, пока она ушла. Ответь мне честно — ты действительно больше не планируешь возвращаться к своему прошлому?

Трес глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку дивана, задумчиво закусил губу. Вопрос, признаться, поставил его в тупик, вызывая определенное затруднение, ибо ответа на него молодой человек пока не знал и сам: искренне желая вести более законопослушную жизнь, он понимал, что делать умеет не многое, а то, на что способен, законным назвать трудно.

— Сложно сказать… — наконец без особой охоты отозвался он и, потерев переносицу, глубоко вздохнул, подаваясь вперед и облокачиваясь на собственные колени. Лицо его посерьезнело.

— Сейчас конгломерат обезглавлен, а это значит, что царит сумбур и идет борьба за власть. Итог этой борьбы непредсказуем, и может статься, что дела пойдут куда хуже, чем при моем управлении… — он чуть качнул головой, словно разговаривая с самим собой, — Впрочем, как я понял со слов брата, мое место сейчас уверенно занимает Диктор, и в нем я не сомневаюсь — этот парень способен подмять под себя даже тех, кого я записывал в тузы. Он — мой козырь, всегда им был и навсегда останется, он с этим справится, если только… — Кев тряхнул головой, не договаривая, и резко сменил тему, — Мой особняк — символ власти, папа. Занять его стремятся многие, и далеко не все отступят, увидев в окне Шона Рэдзеро. Чикаго нужен глава, нужен человек, которого будут бояться и уважать, как боялись и уважали меня… Но, если я заявлюсь, как паренек с улицы, не пряча лицо, меня в лучшем случае выставят взашей. Значит, вернуться я должен как Трес — пусть ненадолго, на пару дней, но должен, чтобы шавки заткнули пасти и убедились в том, что хозяин жив! — парень немного приосанился, и тотчас же поник, — Но это и опасно. Я не имею понятия, кто расспрашивает обо мне и с какими целями, я лишь надеюсь, что Диктору удастся разузнать… где, черт бы его побрал, его носит, мне интересно?!

— Остынь, — Кевин, как раз услышавший шаги возвращающейся матери, торопливо прижал палец к губам, — Потом поругаешься на него… Ты нашла что-нибудь, мама?

Миссис Хилхэнд, вернувшаяся в гостиную, широко улыбнулась и покачала головой. Искать имена по дороге она, собственно, и не планировала, спешила к родным и любимым, дабы решить этот важный вопрос вместе с ними.

— Я думаю, что искать мы будем все вместе. Или вы уже что-нибудь успели придумать? — она подозрительно перевела взгляд со старшего сына на младшего.

Кев старательно замотал головой.

— Нет-нет, я хочу решить этот вопрос в кругу семьи. Правда, думаю… должно ли новое имя быть похоже на мое старое?

— Учитывая, что ты не хочешь светиться… — Райдер Хилхэнд покачал головой и, поднявшись на ноги, принял из рук супруги толстый словарь, — Впрочем, сейчас взглянем. Так, «К»… Хм. Ким? — он вопросительно глянул на сына, — Или, скажем, Кирк?

Трес поморщился. Имена, конечно, требованиям его соответствовали, но отклика в душе не находили.

— Клэй? — мать молодого человека, заглянув через плечо мужа, продолжила читать, — Клайв, Киф… Клэв! По-моему, подходит и похоже на носимое тобою на протяжении двадцать шести лет, сынок.

Кев задумался. Имя, конечно, звучало неплохо, вполне подходило ему по запросам и было похоже на то, каким он привык называться…

— Клэв Хилхэнд… — медленно вымолвил он, будто пробуя имя на вкус и, устремив взгляд на брата, неуверенно улыбнулся, — Звучит? Что думаешь?

Кевин пожал плечами — ему имя не понравилось.

— Если ты хочешь попытаться скрыть свою личность, надо придумать имя хоть немного более отличное от твоего, — молодой доктор вздохнул, — А то Кев-Клэв… тут только дурак не догадается!

Мистер Хилхэнд решительно хлопнул ладонью по странице словаря и резко кивнул.

— Хорошо! В таком случае, пойдем в алфавитном порядке, не будем игнорировать длинные имена. Итак…Кадби, Калверт, Кайт, Карвер…

— Стоп! — Трес, так и подскочив на диване, даже немного приоткрыл рот, глядя на отца почти изумленно, — Карвер… Карвер Хилхэнд, черт побери! — он вскочил на ноги, широко разводя руки в стороны, — Мне это нравится, клянусь! И, по-моему, вряд ли кто проведет параллель, а?

Райдер неспешно закрыл словарь и, переглянувшись с супругой, широко улыбнулся. Вариант ему понравился.

— Карвер и Кевин Хилхэнд. Наши сыновья, Адена. Кажется, теперь и я чувствую, что наша семья стала полной…

***

Арчибальд окинул презрительным взглядом валяющего без сознания Билли, и повернулся к Рэдзеро. Тот о чем-то негромко беседовал по телефону, отдавая довольно короткие и резкие приказы, что, в целом, мужчине нравилось, говоря о несомненной силе Диктора, но в данный момент раздражало. Пустая болтовня не казалась ему сейчас достойным занятием.

— Что будешь делать с падалью? — он вежливо подождал, пока Шон завершит беседу и кивнул на их недавнего противника, ставшего жертвой. Парень равнодушно повел плечом.

— Сейчас подъедет мой человек, он отправит посылочку обратно адресату… — блондин немного склонил голову набок, вглядываясь в лицо Ножа, — Надеюсь, Ди-Ре не слишком расстроится, что его посланник оказался столь болтлив. Скажи, Арчи… — взгляд голубых глаз скользнул к Альфе, становясь колким, — Как ты связан с Ди-Ре?

Молле не повел и бровью. Ответ на этот вопрос казался мужчине настолько очевидным, что почти и не заслуживал быть произнесенным.

— Он когда-то помогал мне разобраться с Ником Конте. Я полагал, об этом известно всем.

— Я не об этом, — Шон нахмурился, вглядываясь в собеседника, — Как ты связан с ним сейчас?

Арчибальд не ответил, демонстративно отворачиваясь. Беседа с Диктором в его планы, безусловно, входила, получить от него информацию он желал… но сам рассказывать ему что-то не хотел.

— Что такого в особняке Треса, что Ди-Ре вдруг так заинтересовался им? — блондин, продолжая допрос, прищурился, сверля взглядом затылок мужчины. Тот равнодушно повел плечом, засовывая руки в карманы пальто.

— Не имею ни малейшего понятия.

— А что Ди-Ре нужно от самого Треса? — Диктор чуть нахмурился; в голосе его зазвучали металлические нотки. Арчибальд, мигом уловив их, удивленно обернулся через плечо — того, что мальчишка вдруг решит командовать им, он не ожидал.

— Ты бы мог и сам догадаться об этом, если бы немного подумал, мальчик, — бросил он и, приподняв один уголок губ, холодно уведомил, — От Треса Ди-Ре нужна только смерть.

Шон, начиная догадываться, что дело не так просто, как ему хотелось надеяться, да и Альфа пожаловал к его дверям не просто так, отвел одну руку в сторону.

— Но Трес мертв.

— Хватит, Диктор, — Молле неспешно повернулся к собеседнику всем корпусом, окидывая его насмешливым взглядом с ног до головы, — Трес жив, и ты прекрасно знаешь это — именно он приходил к тебе вчерашней ночью. Полагаю, тебе известно и где он находится… и что-то мне подсказывает, что говорить этого ты не пожелаешь.

Блондин хмыкнул и, скрестив руки на груди, медленно прошелся из стороны в сторону, изучая пейзаж перед собой и совершенно не глядя на ожидающего его реакции мужчину. Он чувствовал, он понимал, что интуиция не подвела его — на сей раз они с Альфой не были союзниками, выступали по разные стороны баррикад, и выдавать Треса такому, как он, было бы верхом глупости.

— А что от Треса нужно тебе, Арчи? — он остановился довольно внезапно, окидывая собеседника насмешливым взглядом, — Неужто Ди-Ре потребовал вернуть должок и означил цель?

Арчибальд усмехнулся — это скрывать смысла он не видел.

— Ты удивительно догадлив для своего возраста, ребенок, — хладнокровно бросил он, — И даже делаешь весьма верные предположения. Полагаю, можешь догадаться и еще кое о чем: когда я выбираю себе цель, я иду до конца. Трес обречен, и тебе же будет спокойнее, если ты просто сообщишь мне, где он.

Шон, кусая губы, окинул собеседника долгим насмешливым взглядом и покачал головой. Его душил смех, его разбирало веселье — угрожающий расправой Хищник не имел ни малейшего понятия, кого избрал своей жертвой, и Рэдзеро, представляя его реакцию в будущем, готов был расхохотаться от души.

— Знаешь… — он все-таки попытался взять себя в руки, — Мне очень жаль, Арчи, но, боюсь, на сей раз убить избранную жертву тебе не удастся.

Молле скептически изогнул бровь.

— Вот как?

— Как только ты его увидишь… — Шон кивнул, продолжая, — Поверь, ты не пожелаешь убивать его. Хочешь убедиться?

Мужчина сделал равнодушный жест рукой, который вполне можно было трактовать как повеление предоставить необходимые доказательства. Рэдзеро хмыкнул и, достав из кармана мобильный телефон, проверил время на нем.

— Домой я зайти уже не успеваю. Ну, что ж… Сейчас я должен встретиться с Диксом, у нас есть кое-какие дела, а потом… мм… часов в семь вечера, я полагаю, ты можешь наведаться в особняк Треса. Я приведу его туда и с удовольствием представлю тебе. Найдешь место?

— Найду, — Арчибальд едва заметно сузил глаза: провокация казалась ему очевидной, — И рискну предупредить тебя, Диктор, что если я увижу хотя бы одного лишнего человека…

— Единственным, кого ты увидишь, будет Трес, — перебил его Рэдзеро и, выглянув из-за плеча собеседника, приветливо махнул кому-то, — Дрейк! — после чего вновь перевел взгляд на мужчину, — Сейчас тебе лучше уйти. Мои дела отношения к тебе в данный момент не имеют.

Альфа, абсолютно не желающий принимать приказов от этого человека, от этого сопляка, мальчишки, но в этот миг и сам не желающий доле задерживаться здесь, безразлично отвернулся и, не глядя на приближающегося молодого человека, уверенно и быстро зашагал прочь.

У него было время до вечера, и он рассчитывал провести его с пользой.

***

Он остановился напротив большого особняка, скрывающегося за забором с массивными воротами в нем, и с интересом склонил голову набок.

Так-так. Значит, вот где прячется от посторонних глаз мистер Пол Галейн, известный в определенных кругах как Цыган. Любопытно, он все еще носит серьгу в ухе?

Наблюдатель усмехнулся и слегка покачал головой. Он пришел сюда, памятуя о дружбе, связывающей Шона Рэдзеро с этим человеком, памятуя о том, как они живо обсуждали что-то в последний раз, когда он видел их… Каковы шансы, что Галейн может прояснить загадочные намеки Диктора и его странное поведение?

Мужчина в раздумье коснулся подбородка. Да, странное, очень странное поведение. Если учесть, что Рэдзеро некогда работал на Треса, если учесть его нежелание признавать то, что бывший босс жив, внезапное намерение свести Хищника с его жертвой выглядело, по меньшей мере, непонятно. По большей же — откровенно подозрительно, и Арчибальд не удивился бы, обнаружив по приходу ловушку.

Может быть, Пол Галейн сумеет что-то прояснить — он ведь, кажется, респектабельный бизнесмен, законопослушный человек, вряд ли он пожелает потворствовать преступнику. Правда, с тем же успехом можно предположить, что мужчина не захочет говорить ничего Альфе, зная, что тот тоже далеко не ангел.

Он усмехнулся, окидывая оценивающим взглядом забор вокруг особняка Цыгана. Высоковат, но перелезть вполне возможно, надо лишь выбрать место и подходящее время, когда его никто не заметит.

Место, впрочем, он уже наметил. Вон там, немного левее входа, перегороженного воротами, где забор ненадолго нырял за кусты и деревья, буйно разросшиеся здесь. Осталось выбрать время, но Молле не ждал проблем и с этим. Люди по улице почти не ходили, проезжали разве что на автомобилях, и мужчина прекрасно понимал, что водитель, будучи сосредоточен на дороге, заметит залезающего на чужую частную территорию нарушителя намного реже, чем обычный пешеход. А даже если и заметит — сделать ничего не успеет, проедет мимо.

Он хмыкнул и, привычным движением поправив воротник пальто, легко пересек не слишком оживленную автомобильную трассу, уверенно скрываясь в тени деревьев и кустов. Там он, быстро оглядевшись по сторонам и, удостоверившись, что никто на него не смотрит, скинул пальто и уверенным движением забросил его на забор. После чего подпрыгнул сам и, уцепившись за верхнюю часть последнего, ловко подтянулся на руках, закидывая сначала одну ногу, затем другую.

Спрыгнул с той стороны и, оглянувшись, сдернул висящее на заборе пальто, вновь надевая его.

Вот и все. Среди белого дня забрался на участок чужого особняка и остался совершенно незамеченным. Да, Пол Галейн беспечен — ни охраны, ни сигнализации… Пожалуй, следует дать ему добрый дружеский совет.

Альфа ухмыльнулся и, не желая оттягивать момент приятной встречи, уверенно зашагал по газону, похоже, никогда не знавшему человеческой ноги, к высокому крыльцу красивого особняка.

Хозяина его он не боялся — слишком хорошо знал его, и прекрасно понимал, что в драку тот не полезет, да и полицию вызовет вряд ли. В конечном итоге, в деле спасения его дяди Энди*, он, Арчи, сыграл далеко не последнюю роль.

Впрочем, первым человеком, с которым Хищнику довелось встретиться на территории этого особняка, оказался отнюдь не его хозяин. Им оказался тот, кого увидеть мужчина не ожидал совершенно, тот, кого видеть он не хотел смертельно и с кем предпочел бы никогда не встречаться.

Да, ненависть его осталась в прошлом. Да, пережитое вместе ненадолго сблизило, сплотило их. Но от застарелой неприязни избавиться он не мог никак, да и, говоря начистоту, не пытался. В ней уже не было желания убить, не было бешенной ярости, не было ничего, что подпитывало его ненависть прежде, — теперь это была просто неприязнь, антипатия, ровное и спокойное недовольство человеком, которого он знал слишком давно.

Завидев его, выходящего из особняка и дружески прощающегося с хозяином, Арчи на секунду замер, недоверчиво хмуря брови, а затем, не желая таиться, резко произнес, убежденный, что будет услышан:

— Доминик.

Названный Домиником мужчина, который, говоря начистоту, услышать голос этого человека здесь тоже не ожидал, удивленно обернулся, вскидывая брови. Выглянувший из-за его плеча хозяин дома, обнаружив незваного гостя, нахмурился.

— Возле моего дома не принято ходить по газонам, — неприязненно процедил он: в отношении своего участка Пол был очень щепетилен.

Молле равнодушно глянул на него.

— Да мне плевать, — бросил он и, сунув одну руку в карман пальто, немного склонил голову набок, — Что ты забыл здесь, Конте?

Доминик Конте, усмехнувшись, шагнул чуть вперед, все-таки покидая дом, хотя и подозревая, что сейчас придется вернуться в него вновь.

— Во-первых, здравствуй, — осадил он Хищника приветливой улыбкой, — А во-вторых, этот вопрос должен быть адресован скорее к тебе, Арчибальд. Ты же забрался на чужую частную территорию!

— Кстати, как? — вставил Галейн, недовольно дергая себя за серьгу, по-прежнему болтающуюся в ухе, — Сигнализация у меня, вроде бы, включена, да и камеры… хотя я был занят, чтобы смотреть на них.

Молле насмешливо улыбнулся, переводя взгляд с одного из своих собеседников на другого. То, что дела у них, судя по всему, общие, было понятно и интересовало немало.

— Могу я узнать, чем именно?

Цыган очаровательно улыбнулся.

— Я так не думаю, — спокойно ответил он и, тяжело вздохнув, приглашающе махнул рукой, — Заходи, раз пришел, Альфа. Не знаю, зачем явился, но подозреваю, что пришел ты ко мне, а не к Нику.

Доминик неспешно опустил подбородок, сверля явившегося без приглашения гостя проницательным взглядом.

— Справедливо… — медленно молвил он и, шагнув в сторону, демонстративно указал на входную дверь, — Заходи, Арчи, поболтаем. Хотя, признаться, я в голову не могу взять, чем мы можем помочь тебе.

Хищник приподнял подбородок и, двигаясь очень неторопливо, почти вальяжно, с грацией тигра приблизился к крыльцу, на котором стоял объект его недавней ненависти. Видеть Конте все еще было неприятно, беседовать с ним — тем более, однако, выбора ситуация не предоставляла.

— Ты — ничем, — коротко отозвался, тем не менее, он, останавливаясь у подножия лестницы и переводя взгляд на хозяина особняка, — А вот к тебе, Цыган, у меня есть занимательный разговор… — мужчина немного сузил темные глаза, отслеживая реакцию собеседника и внушительно вымолвил, — Трес.

Доминик, сам наблюдающий за старым знакомым с большим вниманием, недоуменно нахмурился. Таких вещей с Полом он не обсуждал, область их интересов лежала в другой плоскости, поэтому сейчас мужчина был нескрываемо изумлен.

— До меня доходили слухи о смерти Треса, — он немного повернул голову вбок, — С чего вдруг он заинтересовал тебя?

Альфа досадливо вздохнул и, сознавая, что давать какие-то объяснения все-таки придется, неприязненно покосился на него. Ответ он надеялся получить от другого и другой, поэтому вмешательство было ему, мягко говоря, не слишком приятно.

— Скажи, Ник… — проникновенно начал он, медленно поворачивая голову и взирая на старого знакомого в упор, — Вы что, сговорились? Сначала я встретил попытавшегося задержать меня Дерека, потом Карла… теперь под ногами у меня путаешься ты. Не соблаговолишь отойти в сторону, чтобы я мог спокойно побеседовать, не слушая глупых вопросов?

Отпор был резок, и Конте, без особой охоты капитулируя, поднял руки вверх, отступая на шаг. Вступать в полемику с опасным преступником в его планы сейчас как-то не входило.

Арчибальд, удовлетворенный этим, легко поднялся по ступеням наверх и, не желая и дольше задерживаться на улице, уверенно вошел в дом, слегка потеснив его хозяина. В том, что Ник Конте последует за ним, мужчина не сомневался и не ошибся.

— Итак, Трес, — Молле остановился в прихожей и, сунув руки в карманы пальто, склонил голову набок, вглядываясь в мрачноватого Цыгана, — Мне известно, что он жив, Пол. Что Диктор виделся с ним, даже более — Диктор пообещал устроить нашу с ним встречу. И вот это мне странно более всего, — он прищурился, не переставая сверлить собеседника взглядом, — Он сказал, чтобы я явился в особняк к семи вечера, поклявшись, что кроме Треса, там никого не будет. Учитывая, что мне известно о его прошлой связи с этим человеком, такой альтруизм вызывает подозрение. Что ты можешь об этом сказать?

Галейн, выслушавший его с нескрываемым любопытством, внезапно ухмыльнулся и, быстро облизав губы, попытался скрыть ухмылку. Ему, судя по всему, ситуация внезапно показалась забавной.

— Больше он ничего не говорил? Знаешь… Трес ведь прячет лицо обычно, — он куснул себя за губу, — Уверен, что сумеешь узнать его?

Арчи помрачнел. Происходящее ему нравилось с каждым мигом все меньше и меньше — мужчина чувствовал, что из него делают дурака, и испытывал в связи с этим обоснованное раздражение.

— Диктор обронил, что, увидев Треса, я не захочу убивать его, — он нахмурился, — Тебе известно, что это значит?

Пол, не в силах сдержаться, негромко хохотнул и, прикрыв рот рукой, слегка покачал головой.

— Известно, — оспаривать очевидное он не стал, — И, поверь, Хищник, увидев Треса, ты и в самом деле не пожелаешь убивать его… Но, честно говоря, я не хочу портить тебе сюрприз. Дождись семи вечера и, поверь, никаких ловушек Шон готовить тебе не будет. Ему нет в этом нужды.

Арчибальд резким движением поднял подбородок; в глазах его появилось что-то пугающее. Ему готовили какую-то подставу, какую-то ловушку, смысла которой он никак не мог понять, его обставляли, как мальчишку, и это неимоверно бесило, но поделать он с этим ничего не мог.

— Как же мне жаль… — неспешно вымолвил он, окидывая собеседника долгим взглядом, — Что я не могу пытать тебя, Галейн. Не хочу, чтобы вмешался Доминик и усложнил ситуацию еще больше, — он бросил мрачный взгляд на упомянутого мужчину и, гордо выпрямившись, процедил, — Припомню тебе это во время встречи наедине, — и, не прибавив больше ни слова, решительно вышел, покидая особняк и с хлопком закрывая за собою дверь.

Доминик, сам ничего не понявший, хмурясь, проводил его взглядом, затем повернулся к давящемуся смехом Полу. Что происходит, он не знал.

— Так, — Галейн откровенно смеялся, и Конте это почему-то очень не нравилось, — Он ушел, теперь можешь рассказать мне. Что за шутку вы решили провернуть с Арчибальдом? Чем тебя так насмешили его слова?

— Я скажу, — Цыган, пытаясь погасить улыбку, помахал перед собою рукой, — Но клянись, что не испортишь Хищнику сюрприз, Ник! Клянись, потому что, поверь, это стоит того. Видишь ли… — мужчина глубоко вздохнул, успокаивая веселье, — Трес — брат-близнец Кевина. А за Кевина, как нам всем известно, Арчибальд готов едва ли не жизнь отдать…

* Т. Бердникова, «Проклятие с шипами»