Королевства света

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

– Вот так, – прошептал Тай. – Так близко подобраться к цели путешествия, чтобы тебя раздавили, как муравья. – Веко Всевидящего простиралось от горизонта до горизонта, с востока до запада, насколько они могли видеть. Никакой мыслимой возможности спастись не было, и кенар прямо об этом сказал.

Только Оскар со своим несгибаемым оптимизмом отказывался пасовать перед надвигающейся тьмой.

– Значит, нам надо найти немыслимую.

– О, хорошо сказано, мастер лающих речей! – с сарказмом огрызнулся Цезарь. – Я так полагаю, у тебя меньше минуты, чтобы придумать что-нибудь, пока нас не сморгнули с этого света. – Мечник стоял твердо, и взбудораженная глазная жидкость пенилась вокруг его ног. Он закрыл глаза и приготовился к неминуемой гибели.

Макитти стояла спокойная и собранная, хотя и потерявшая всякую надежду.

– Подумать только, мы сами все устроили. Если бы мы не убивали столько негвенов и ворвелов и не позволили твинам так свободно размножаться… – Ее голос совсем заглушил жутковатый звонкий свист надвигающегося века.

По мере приближения оно, казалось, стало двигаться еще быстрее. Но это была всего лишь иллюзия, вызванная близким расстоянием. Какао закрыла глаза, Макитти бесстрастно отвернулась. А Оскар не мог оторвать взгляд от мчащейся на него стихии. Вот она уже рядом, вот накрыла их и – перехлестнула через них. Несмотря на свое решение храбро встретить судьбу, он содрогнулся. Веко достигло его головы.

И прошло мимо.

Все еще припав ко дну, он повернулся, чтобы проследить за краем этой огромной телесной заслонки, пока она двигалась дальше к северу, закрывая собой небо с облаками. Там, где они стояли, между глазной жидкостью и внутренней стороной века, оставался воздушный зазор шести футов в высоту. У Сэма возникли трудности, и он лег ничком, чтобы не столкнуться с телесной преградой. А все остальные могли даже стоять.

– Знаете что? – Открыв глаза, Какао оказалась в абсолютной темноте. Она тихонько подняла руку и пощупала внутреннюю поверхность века. Резиновая материя слегка прогибалась под ее пальцами, но больше никак не реагировала. – Мы не умерли.

– Может быть, – с надеждой откликнулся Тай, – веко оттянется назад, после того как прореагирует на беспокойство твинов.

Временем легко пользоваться, но это дорогое оружие.

В отсутствие дневного света они не могли точно определить, сколько времени прошло. Конечно, решила Макитти, прошло немало часов, когда она, наконец, встала с того места, где сидела по грудь в глазной жидкости.

– Нам нужно идти на восток. Я постаралась хорошенько запомнить, где это, пока мы не оказались в полной темноте. Если аккуратно ставить одну ногу перед другой, мы сможем продолжить свой путь, хоть и очень медленно. В мешках, которые несет Сэм, у нас есть вода и еда, под ногами у нас твердая почва, а если понадобится, мы сможем охотиться на негвенов на ощупь.

Цезарь высказал возражения против предлагаемого плана действий.

– Я горжусь своим чутьем, но я ни черта не вижу. Хомяк будет корчить мне рожи, а я даже не замечу. Конечно, мы можем попробовать идти в нужном направлении. Но может получиться так, что мы потеряем ориентацию и будем кружить на одном месте, пока не выдохнемся.

– У тебя есть предложение получше? – спросила Макитти резко.

– Нет, – проворчал он. – Если вас послушать, так у меня никогда нет идей получше.

Стараясь быть все время в пределах слышимости, они выстроились за Макитти и двинулись в путь. Каждый время от времени подавал голос, чтобы все убедились, что никто не потерялся. Так они шли, останавливаясь, только чтобы поесть, попить и отдохнуть. При полном отсутствии ориентиров польза от такого продвижения могла оказаться сомнительной.

– Свет! – восклицание Какао застало всех врасплох. – Я вижу свет!

Оскар продолжал идти, пока не налетел на нее. То ли от возбуждения, то ли от безразличия, но она даже не стала возмущаться.

– Где? Я ничего не вижу.

– И не увидишь, любитель падали. – Судя по тому, откуда раздался голос, Цезарь стоял чуть впереди и правее. – Он прямо перед нами, у нас на пути.

– Это веко наконец открывается? – спросил Тай.

– Поработай своими птичьими мозгами, – укоризненно сказал Сэм приятелю. – Свет появился впереди нас. Если мы не развернулись в другую сторону, значит, он идет с востока. Тогда Око появилось на юге и проморгнуло на север. Если бы оно сейчас откатывалось назад, то свет сначала появился бы на севере.

– Он синий, – объявила Макитти ободряюще. – Ну, конечно, он и должен быть синим.

– Это странно. – Цезарю пришлось зажмуриться. Даже кошачьему зрению нужно время, чтобы приспособиться к свету после полной темноты. – Свет, кажется, идет из нескольких источников.

Бледно-голубое свечение, надвигавшееся на них, появилось вовсе не потому, что кто-то огромный опять моргал. Оно было гораздо скромнее. Свет покачивался, мерцал и перемежался темными пятнами, которые не светились. По сравнению с дневным светом и даже отраженным лунным, этот был совсем слабый. Но в полной темноте даже его хватило, чтобы рассмотреть, что у появившихся фигур, похожих на червей, совсем не было глаз, зато были зубы: короткие, уродливые, зазубренные треугольные зубы, торчащие по краям круглой пасти, приспособленной, чтобы хватать и сосать.

– Это не похоже на негвенов, – неизвестно зачем прошептал Оскар, – и на вроврелов, это вообще ни на что не похоже.

Вдруг ближайший из синих червей устремился в его сторону. Оскар едва успел выхватить свой меч и с силой рубанул змеящуюся синь чуть повыше разинутой пасти размером с кулак. Из раны фонтаном брызнула голубая жидкость и забрызгала ноги Оскара. Она стекала вниз, оставляя мерцающие полосы, будто его одежду облепили голубые светлячки. Постепенно все угасло и снова слилось с темнотой.

Раненый червяк в удивлении отполз назад. Но тут же из-под зернистой поверхности дна винтом выползли наружу сначала один, потом еще один червяк. Они были такие же светящиеся и такие же уродливые, как и первый.

– Это еще один вид паразитов, которые живут в Оке, – заметил Цезарь. Понаблюдав, как черви нападали на его приятеля, он и сам вытащил меч. – Судя по клыкам, ручаюсь, что они охотятся на других паразитов.

Наблюдая за тем, как приближаются, словно призраки, светящиеся голубые фигуры, Оскар держал свой меч наготове. На его лезвии, угасая, все еще мерцала голубым светом кровь, или что там было у той твари, которую он зарезал.

– Может, они увидят, что мы – не их обычная добыча, и оставят нас в покое, – сказал он.

– Я бы не стал ручаться за это своей жизнью. – Встревоженный Тай свободно держал перед собой один из своих ножей. – Давай, Оскар, ты подойдешь к ближайшему из них и объяснишь, кто ты такой. А мы подождем здесь и послушаем, как он будет смущенно извиняться.

Один из огромных червей высунулся наполовину из воды, то есть глазной жидкости, и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал изучать их какими-то органами, которые совсем не были похожи на глаза. Когда он нырнул обратно в воду, второй червяк проделал то же самое. Макитти насчитала их дюжину. И каждый был немного крупнее и толще Сэма в его природном виде.

– Мы убивали негвенов и других паразитов. – На фоне извивающихся синих теней, настроенных явно враждебно, был отчетливо виден силуэт Какао с мечом в руке. – Мы сможем убить и этих.

– Ага, – скептически пробормотал Цезарь. – Конечно, сможем.

Какао резко обернулась к нему:

– И почему ты всегда такой противный пессимист?!

– Я такой, каким мне нравится быть. И буду таким, когда захочу, – ответил он.

От страха и гнева голос ее звенел:

– Ну, мне это надоело! Вставай и сражайся или заткнись и удирай, но только будь честен хоть раз!

Задумчиво глядя впред, Оскар отрывисто сказал:

– Сделай это еще раз.

Ошеломленные спорщики непонимающе посмотрели в его сторону:

– Что сделать еще раз? – спросила Какао.

– В ярости попрыгай вверх-вниз, – сказал он ей. – Кричи, если хочешь, но главное – прыгай.

– Эй, послушай, – заявил мечник. – Она уже и так меня обругала. Не хватало еще, чтобы ты ее к этому подталкивал.

– А ты, – спокойно ответил Оскар, не сводя глаз с приближавшихся голубых червей, – делай то же самое. Макитти, ты тоже.

Три кошки растерянно переглянулись.

– Мы, наверное, чего-то не понимаем, а? – наконец спросила Какао у Оскара.

– Когда ты со всей злости кричала на Цезаря, – объяснил Оскар, – твои волосы летели во все стороны. Когда кошки прыгают, их шерсть лезет повсюду. Разве ты не помнишь? Нескольким посетителям Хозяина Эвинда даже пришлось обсуждать с ним важные дела на улице, на крылечке – из-за вас троих. – Цезарь непонимающе уставился на Какао. А вот по изменившемуся выражению лица Макитти стало ясно, что она начала понимать.

– Правильно! – чирикнул Тай. – Оскар прав.

Я однажды слышал, как один из гостей сказал, что нет ничего более раздражающего, чем кошачья шерсть. – Он замахал на спорщиков руками. – Прыгайте, как велел Оскар. Двигайтесь, трясите головами, взъерошьте свою шерсть – вернее то, что от нее осталось.

Еще не совсем уверенные, Макитти и Какао исполнили просьбу – лохматили волосы руками, трясли головами, мотали локонами. Цезарь неохотно присоединился к ним.

– Прекрасная задача для первоклассного мечника: он вынужден сражаться с кудрями. – Наклонив голову, он снова и снова перебирал пальцами свои голубоватые локоны. В бледном свете от фосфоресцирующих червей Оскар видел, как со всех троих приятелей-кошек сыпались волосы.

Ему в ноги ткнулся еще один червь, и он отогнал его мечом. Круглая клыкастая пасть съежилась. Но потом червяк полез снова, стараясь обойти ту острую штуку, которая преграждала путь. Уж очень хотелось ему вонзить цепкие зубы в мягкую плоть, которую червь почувствовал совсем рядом.

Вдруг его пасть захлопнулась и сжалась. Отпрянув назад, червь будто колебался, застыв перед напряженным псом. А потом он чихнул.

Он чихнул так сильно, что забрызгал голубыми соплями Оскара с ног до головы. Он продолжал чихать до тех пор, пока не свалился на дно, и там дергался и дрожал, выплевывая голубую пену.

Когда путешественники увидели, что даже немного кошачьей шерсти возымело такое удручающее действие на нападавших, у них сразу прибавилось сил. Как именно шерсть подействовала на тварей, они не знали, да их это особенно и не волновало. Расчесывая длинные волосы, Цезарь изумленно смотрел на результаты. Он вдыхал кошачьи шерстинки каждый день, и ему они никогда не причиняли беспокойства.

А вот червям шерсть определенно не нравилась. В их водной среде, думал Оскар, бедным тварям никогда не попадалось ничего столь раздражающего. Один за другим, они разворачивали свои убийственные пасти, мощным рывком ныряли вниз и, чихая, прятались в глубинах. Их победили такие простые и маленькие штуки – волоски, которые попадали им в горло, начинали колоться, щекотать и зудеть…

– Смотрите! – На этот раз показывал Тай. Но не потому, что его зрение стало острее. Просто он случайно посмотрел в ту сторону.

С севера стал появляться свет. Он несся к ним, будто какая-то невидимая рука проказливо крутила стрелки часов, управляющих ходом времени. На самом же деле это открывалось Веко Всевидящего, причем делало это резко и неожиданно.

– Это из-за шерсти, которую мы накидали! – догадалась Макитти. – Она не только отогнала червей, но еще и стала раздражать Око! – Повернувшись к Цезарю, кошка вдруг вцепилась в его волосы и изо всех сил тряхнула их.

– Ты, тупой, безмозглый мешок мышиных потрохов! Ты что же это делаешь? – заорал он.

Макитти мрачно улыбнулась и одной рукой показала на небо.

– О, – пробормотал Цезарь. – Да, точно. – И он принялся дергать ее волосы, отрывая волоски, которые сами по себе еще не собирались выпадать.

Поблизости Какао трясла свою шевелюру. Оскар хотел было предложить помощь, но не был уверен, что его предложение правильно поймут. Поэтому он просто отошел и наблюдал, как три кошки обдирали шерсть со своих голов и кидали ее вверх.

И это, кажется, принесло свои плоды. Веко продолжало открываться. Не желая показаться надменным, он тоже выдернул пару клочьев из своей головы. Сэму нечего было выдирать, а волосы Тая, скорее всего, были бы такими же безобидными, как горстка перьев.

Они продолжали сыпать волосы до тех пор, пока Веко полностью не открылось и они не увидели южный горизонт. Снова у них над головой было лазоревое небо, по которому проплывали голубые облака. Снова они могли видеть путь на восток.

– Давайте не будем терять времени. – Макитти припустила вперед довольно резвым шагом. – Мы не знаем, когда Око опять почувствует раздражение, закроется и погрузит королевство в темноту. Нужно воспользоваться временем и светом!

– Все на восток, галопом! – Цезарь попытался угнаться за Макитти. – Какао, можешь перестать дергать меня за волосы.

Она медленно отпустила его.

– Верно, могу. Какая жалость. Мечник заморгал:

– Что ты сказала?

– Я сказала, какая жалость, что у меня сейчас не четыре лапы. Я могла бы помчаться вперед и разведать путь получше.

– Лучшего пути нет. Все это королевство плоское, сырое и мелкое. – Уронив руки, он смотрел на свою подружку. – Ты уверена, что сказала мне именно это?

– Конечно. – Вместо четырех лап Какао были даны разговорчивость и обходительность, которые дополняли ее броскую красоту.

– Если Веко вернется, мы просто снова натрясем волос. – Оскар радовался и тому, что у них открылся новый совместный дар, и тому, что вернулись открытое небо и свобода. Сильные ноги легко несли его по мелководью.

– Не думаю, что можно рассчитывать на то, что это еще раз спасет нас. – Как обычно, Макитти сомневалась даже в уже достигнутых успехах. – В следующий раз, когда мы начнем раздражать его, вместо того чтобы проморгаться, Око захочет почесаться.

– Почесаться? – Вечно жалующийся и придирающийся Цезарь показал на ровное мелкое море, по которому они шли. – Чем?

– Хочешь проверить? – спросила Макитти многозначительно.

Хорошенько поразмыслив над этим, мечник решил ускорить шаг.

Веко больше не моргало. Извилистые черви с толстыми телами и острыми зубами тоже не беспокоили путников. Вот такой внутренней силой обладала кошачья шерсть. Не показывались им ни негвены, ни вроврелы, ни, конечно же, твины. Да это было и к лучшему. Никому из друзей не хотелось сейчас их видеть.

Они увидели свою долгожданную цель задолго до того, как дошли до нее. После относительно ровной страны башни Фиолетового королевства сначала предстали как неровная темная полоса на горизонте. По мере приближения неровные очертания превращались в захватывающее дух зрелище. Аметистовые башни с высокими колоннами сверкали, как кристаллы, в великолепном сиреневом солнечном свете.

– Наконец-то. – От восхищения и усталости Макитти замедлила шаг. – Было время, когда я уже сомневалась, увидим ли мы это Фиолетовое королевство!

– Великолепно. – Какао скользила взглядом по очертаниям огромного города, вырисовывавшимся на фоне неба. – Это самое красивое и самое цивилизованное из всех мест, где мы побывали.

– Не торопись раздавать восторженные похвалы. – Длительный переход по воде был особенно тяжелым для маленького щупленького Тая. Но, несмотря на свои усталые предупреждения, он и сам почувствовал прилив сил при виде цели, к которой они стремились. – Может быть, отсюда это смотрится привлекательно, но кто знает, что ждет нас внутри? Может, королевством правит деспот-убийца, или в городе свирепствует чума, или он настолько перенаселен, что чужаки туда не допускаются.

– А ты не мог бы хоть раз для разнообразия помолчать? – Цезарь шагал по воде, тяжело поднимая ноги.

Тай виновато пожал плечами.

– Я такой. Птицы чирикают неугомонно, а канарейки даже больше, чем остальные. Превращение в человека не изменило мою натуру.

Оскар не стал так горячо, как его товарищи, выражать свое восхищение сияющими чудесами нового королевства. Во-первых, он очень устал. У него гудели ноги, и ему надоело быть мокрым. Очень хотелось уютно свернуться калачиком на первом же клочке сухой земли. Во-вторых, он не мог заставить себя расслабиться, по крайней мере, до тех пор, пока они не выйдут из соленого, вязкого, мелкого моря, покрывавшего Око.

Впереди был манящий берег, что заставило заждавшихся путников совершить последний дикий рывок. Наконец они устало рухнули на прогретый солнцем песок. Вот теперь они точно благополучно выбрались из Ока с его многочисленными паразитами и опасным веком. Даже Тая, лежавшего у лилового куста, потрясло осознание того, что они совершили. Они пересекли всю радугу, прошли по всем цветным королевствам и сейчас оказались на краю последнего из них, совсем рядом с конечной целью.

Правда, это только в том случае, если распутный капитан Ковальт знал, о чем говорил.

Неукротимая Макитти настаивала на том, чтобы сразу отправиться в город, откуда до берега доносились приглушенные звуки городской жизни. Но ее спутники возражали. Все устали от долгого перехода. Даже Сэм растянулся во весь рост, чтобы впитать живительные лучи солнца.

– Сегодня вечером, – говорил ей Цезарь, лежа на спине между двух лиловых кустов-близнецов. – Войдем в город сегодня вечером. Ты не думаешь, что мы заслужили несколько часов отдыха?

Уперев руки в бока, Макитти строго посмотрела на него сверху вниз. Какао расположилась поблизости, а рядом с ней устроился Оскар. Время от времени его тело вздрагивало, и он одной ногой подбрасывал в воздух кучку сиреневого песка. Просто так.

– Там, в Годланде, гибнут люди и животные, – напомнила Макитти мечнику.

Выражение полного довольства постепенно исчезло с его лица.

– Я это знаю не хуже тебя, жесткий хвост, и мне очень жаль. Но мы не можем сделать больше того, что в наших силах. Если мы будем себя принуждать, мы рискуем навредить себе и травмировать наши человеческие тела. В конце концов, мы можем совершить фатальную ошибку, и вовсе не потому, что невежественны, а просто из-за усталости. Бывают моменты, Макитти, когда отдых так же необходим, как пища. – Он пересыпал рукой песочек. – Ляг, полежи хоть немного и расслабься, если можешь.

Она все еще рвалась в путь, но уже засомневалась. Потом неохотно села и вытянула ноги. Ощущение мелкого теплого песка под ее натруженной спиной и ногами не просто расслабляло. Несмотря на собственные возражения, она позволила себе понежиться на песочке под солнцем.

К вечеру друзья чувствовали себя намного лучше и действительно посвежели после лениво проведенного на берегу дня. Там же, на песке, они и поели. Впервые за много дней им не надо было беречь продукты и воду от соленого Ока. Оскар даже не возражал, когда время от времени в его бутерброде из лепешек и вяленой рыбы попадались крупинки песка. Как он скучал по косточке, хоть какой-нибудь косточке, которую можно было бы погрызть! Как велико было искушение после сытного обеда на закате проспать беспробудным сном до утра! Но Макитти этого бы не допустила. Она поддалась на уговоры и молчала только до вечера. Время истекло, и теперь они пойдут в город.

– Кроме того, – подбадривала она своих друзей, – если на посту стоят стражники, то мы как раз застанем конец их смены, когда внимание уже рассеяно и они хотят поскорее уйти домой.

Но никаких стражников не было. Через каждую сотню ярдов стояли сводчатые арки, под которыми не было ни деревянных, ни металлических ворот. Ничто не мешало путникам зайти, а жителям выйти из города. Кроме того, красиво разукрашенные стены, изображавшие очень счастливых людей самых разных сословий, были довольно низкими, так что при желании можно было легко перелезть через них.

Позади стены стояло несколько более высоких строений, с которых хорошо был виден сам город и берег, обозначавший границу между Синим и Фиолетовым королевствами. Когда примолкшие путники прошли через ближайшую арку, они увидели, что крыльцо у этих строений нависало над улицей. Красиво украшенные полотнища и ленты свисали с веревок, натянутых поперек улицы, как разноцветные флажки на такелаже корабля. Мощеная мостовая, на которую они вскоре вышли, была приятно сухой. И за это Оскар был несказанно благодарен судьбе. Он на всю жизнь насмотрелся на воду, или, по крайней мере, до тех пор, пока не придется идти по морю в обратную сторону.

Путники еще не дошли до центра города, когда Оскар почувствовал, что волосы у него на загривке стали дыбом. На то было две причины: во-первых, это случилось от того, что он увидел вокруг, а во-вторых, потому что у него на загривке осталось не так уж много волос.

Макитти смотрела на него в упор. Причем смотрела глазами довольно мускулистой взрослой черной кошки. И, как и раньше, от носа до левого глаза у нее тянулась яркая белая полоса. Когда она заговорила, ее уши подрагивали. И волосы на макушке были изрядно прорежены.

– Клянусь хвостом всепожирающего Великого Тигра, ты снова собака!

– На себя посмотри, – посоветовал он ей. – Это обратное развоплощение вас тоже касается.

Посыпались возгласы удивления, волнения и даже страха. Они все стояли посреди улицы, кроме Сэма (которому не на чем было стоять) и рассматривали себя. Без всякого предупреждения, какого-либо волшебного знака, вспышки света или громогласного слова они снова были превращены в животных. Их человеческая одежда кучками лежала вокруг них. Все, что осталось от чудесного превращения, вызванного смертью Хозяина Эвинда, была способность говорить. И, конечно же, первым ею воспользовался Цезарь, снова ставший котом. Его знакомый голос выразил всеобщее смятение.

Красивый пушистый красновато-белый кот произнес, двигая челюстью, которая сломала хребет многим незадачливым грызунам:

– Что, черт возьми, мы теперь будем делать?