Королевства света

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Наконец Тилгрик, радостно и гордо показывая дорогу, привел затворника Вильяма. Он оказался совсем не похож на грубого, угрюмого гнома, каким его представлял себе Оскар. Это был бородатый человек, заметно стройнее, чем фермер, и у него было очень доброе лицо. Он напоминал гербила, которого кошки однажды гоняли по дому. Вильям протянул руки и тихонько дотронулся до Оскара.

– Я вас себе другим представлял, – сообщил ему приятно удивленный Оскар. – Вы кажетесь вполне нормальным.

– Не обманывайтесь на мой счет. – Вильям спрятал обе руки за спину, сплел вместе свои волосатые пальцы и стал нервно их перебирать. – На самом деле я ужасный человек.

– Да, я вижу. – Теперь была очередь Макитти улыбаться. Но только не очень широко, чтобы не спугнуть их проводника.

– Все остальные считают меня сумасшедшим, – сказал Вильям. – Вы знаете, что я не безумец. Просто мне не кажется все таким уж смешным.

– Интересно, почему они не пытались забархотать вас? – спросил Оскар, собирая вещи и бурдюк с водой.

– Ой, пытались, пытались, – заверил их провожатый. – Только на меня это, кажется, не действует. – Ему почти удалось нахмуриться, но не до конца. – Мир не кажется мне таким уж забавным. – Обернувшись, он указал на отдаленную кромку леса, начинавшегося за аккуратными полями фермера. – Нам надо идти очень быстро, если мы хотим оторваться от помощников Нугвота. Лучше, если мы уже будем глубоко в лесу к утру, когда они наверняка объявятся с еще большей толпой.

Разговаривая, он почти не прихихикивал, как заметил Оскар.

– Тогда будем идти всю ночь, не останавливаясь на ночлег, – сказал Оскар.

– Мне это подходит, – фыркнул Цезарь. – Я легко могу идти ночью, как днем. Веди нас, добрый Вильям, а мы пойдем за тобой.

Гном задумчиво поглядел на Цезаря.

– Ты не боишься идти ночью через дремучий лес?

– Мы не боимся. – Какао излучала уверенность. – Почти все мы в темноте видим лучше, чем вы думаете. И, как сказал Цезарь, мы любим бродить по ночам.

Под непрерывное прихихикивание и добрые пожелания они простились со своими необычайно «сварливыми» благодетелями Тилгриком и Мисой. Под предводительством их добродушного провожатого они тесной группкой двинулись к лесу через пашни. Вскоре они уже вступили под свод деревьев и довольно быстрым шагом стали пробираться сквозь лес, изобиловавший буйной растительностью и легкомысленными, почти невидимыми зверьками.

Скользя взглядом по верхним веткам, Оскар замечал там какое-то движение, но так никого и не увидел.

– Так, значит, даже животные, – как странно произносить слово, которым раньше другие называли его самого, – даже животные здесь покатываются со смеху?

Вильям шел впереди. Шаги у него были короткие, но энергичные. Он обернулся и сказал:

– В Оранжевом королевстве радость и веселье – основа жизни. Кто много смеется, того уважают и почитают. А таких, как я, заставляют чувствовать себя лишними. – Он пожал своими маленькими круглыми и очень волосатыми плечами. – Я не возражаю. Я люблю быть сам по себе. Честно говоря, не вижу в этом ничего смешного.

– К счастью для нас, вы хорошо знаете лесные тропинки, – Макитти попыталась польстить проводнику, ведь сейчас они полностью зависели от его расположения.

Вильям внимательно посмотрел на нее.

– Если вынужден жить в лесу, скоро узнаешь все его дорожки. Я рад, что могу вам помочь. Скажите, а в том королевстве, откуда вы пришли, такие, как я, могут выжить? Приняли бы меня там, хотя я очень редко смеюсь?

Оскар припомнил некоторых посетителей его покойного Хозяина Эвинда. Мужчины и женщины с вытянутыми лицами были гораздо более сурового нрава. Для них вся жизнь заключалась в магических знаниях. Судя по тому, что он видел, лежа в ногах у хозяина, понадобилась бы парочка заклинаний просто для того, чтобы заставить их улыбнуться. – Думаю, да, есть такие места, где ты мог бы прижиться. Но наше «королевство» во многом отличается от вашего. Ты даже и представить себе не можешь, насколько. – Он задумчиво смотрел на низкорослого бородатого гнома. – Я уверен, что тебя бы приняли, но вот только понравится ли тебе там?

– Вот как? – Не замедляя шага, их проводник прошел под оранжево-голубым кустом. Всем остальным пришлось нагибаться и отводить в сторону торчащие жесткие ветки. Пролезая под кустом, Оскар мог поклясться, как одна ветка прошептала другой: «А ты слышала новость о красном дереве с елкой?»

– Тогда, наверное, мне лучше остаться здесь, – сказал Вильям. – Хотя мне очень хочется попробовать. Вы, ребята, такие хорошие и добрые, такие нормальные люди.

Какао мягко рассмеялась. От ее мурлыкающего смеха цветы, свисавшие с соседнего дерева, радостно потянулись к ней.

– Вильям, ты просто не все знаешь.

Нельзя было точно сказать, какое расстояние они прошли, но уже через несколько дней стали замечать, что цвета вокруг них заметно посветлели. Наверное, Оранжевое королевство не такое большое, как Красное, размышлял Оскар. А может быть, благодаря провожатому они пересекли страну по прямой. И хотя было все еще угнетающе влажно, цвет все-таки заметно менялся.

– Мы приближаемся к Желтому королевству, – сообщил им Вильям в ответ на их вопрос. – В отличие от границы, которую мы делим с Красным королевством, здесь нет реки. Но уже сегодня к полудню вы будете шагать по другой стране с другим цветом.

Тай зашагал радостнее, несмотря на то, что на лицах у всех разлилась нездоровая желтизна.

– Думаю, что в Желтом королевстве я буду чувствовать себя как дома. – В предвкушении этого он улыбнулся. – Жду не дождусь, когда снова стану своего естественного цвета.

– И это, как я полагаю, будет Зеленое королевство. – Там, где Сэм не мог пройти под ветками и сучьями, он просто отводил их в сторону. – Мы хорошо продвигаемся.

– Я не знаю, что находится за Желтым королевством, – с сожалением сказал Вильям. – Каждый из нас привязан к своей родине. Но Желтая страна вам покажется совсем другой, такой же непохожей на оранжевую, как и агрессивное Красное королевство.

– А в чем отличие? – спросил Оскар.

– Ну, во-первых… – начал Вильям.

Но ни объяснить, ни закончить предложение он уже не успел. Прямо из-под земли совершенно неожиданно появились несколько фигур и преградили им дорогу. Несмотря на густой оранжевый оттенок их кожи и на изогнутые темные очки, защищавшие глаза от солнца, не узнать их было невозможно.

Правая рука Оскара сама потянулась к рукояти меча. Его товарищи также были готовы схватиться за оружие. Сэм выхватил из-за спины свой огромный топор.

Больше удивленный, чем напуганный, Вильям переводил взгляд с незнакомцев на своих высокорослых друзей.

– Вы знаете этих людей?

– Мы знакомы. – В словах Оскара, обращенных к тем, кто преградил им дорогу, не было ни радости, ни легкости. – Привет, Куол. Что занесло сюда, на этот край мира, тебя и твоих тошнотворных приятелей?

За спиной Куола Рут и Рата напряглись, но ничего не сказали. Куол скромно поклонился.

– За вами пришли, конечно. Ты думал, что мы сдадимся только потому, что вам удалось пробраться в радугу? Когда я объяснил Мундуруку, что произошло, они сразу догадались. С помощью одного заклинания мы смогли пройти за вами даже сюда.

– Мы вошли в ту же радугу, что и вы, только через другой цвет. Этот цвет. Мундуруку сказали, что вас лучше всего встречать здесь. Как видите, они не ошиблись. Мундуруку никогда не ошибаются. – Из-под его крысиного носа сверкнула улыбка. – Поймите, наконец, что от них не скроешься даже в этих странных цветных землях.

Наклонившись к Оскару, Макитти коротко шепнула:

– Это интересно: «Хаксан Мундуруку» – это не один человек, а несколько.

– Для вас это уже бесполезные сведения, – заявил Рут противным тоном, легко расслышав ее шепот, – поскольку вы все равно умрете.

– Не думаю, – Оскар со свистом рванул меч из ножен, и эхом ему вторили друзья, тоже вытащившие оружие. – Или вы забыли, что прежде чем попасть в радугу, мы легко отделались от вас и ваших трех мечущихся трупов? – У него за спиной Вильям растерянно смотрел то на путников, которых знал, то на незнакомых враждебных чужаков.

– Не так-то и легко, насколько я помню. – Рата даже не шевельнулась, чтобы взяться за меч. – Мы почти загнали вас в угол, когда вы исчезли.

– Давайте нападем на них, – прошептал Цезарь. – Мы их одолеем, прежде чем они успеют достать оружие.

– Я как раз думаю, где их арбалеты? – добавил Тай. – Я вижу только длинные ножи, болтающиеся на поясе.

– Мы не взяли их с собой. – Рут ухмыльнулся, обнажив узкие длинные клыки, сквозь которые он и его чуть более симпатичная подруга высасывали кровь у своих жертв. – Поймите, на этот раз нам не нужны такие неуклюжие приспособления.

– А, – пробормотал Цезарь, – тогда не удивляйтесь, когда я проткну вас насквозь своим неуклюжим приспособлением. – Он поднял меч и рванулся в атаку.

– Цезарь, нет! – закричала Макитти. Но остановить кота, все равно что удержать лавину. Ругаясь, Оскар поднял свой меч, когда Цезарь пролетел мимо него одним сплошным вихрем шелка и стали.

Цезарь замахнулся и стал уже опускать меч, нацеленный прямо в голову Куолу. Но тот даже не попытался отступить в сторону или как-то уклониться от удара. Вместо этого он поднял левую руку и что-то коротко и резко пролаял. Интонация была очень необычной.

Из обнаженных клыков его ухмыляющихся приятелей брызнули тонкие струйки густой крови. Похожая на обычную, она быстро начала свертываться. Как тонкие веревки, они опутали рвущегося вперед Цезаря. Прежде чем меч успел опуститься на нервничающего, но стоящего неподвижно Куола, его плотно обмотали быстро застывающие путы. То же самое произошло и с мечником, которого спеленали с ног до головы.

Шагнув вперед, Куол резко толкнул озверевшего связанного Цезаря. Совершенно беспомощный, он опрокинулся на спину, больно ударившись о землю. Так он там и лежал, яростно, но безуспешно пытаясь высвободиться. Меч был плотно примотан к боку.

Оскар крепче сжал свой собственный меч. В глазах у него сверкало бешенство его предков-волков. Так он думал, потому что дух предков-эльдертерьеров такого вдохновения не внушал.

– Что ты с ним сделал?

– Связал. – Куол обратил взгляд на тихо рычащего Оскара. – А ты бы предпочел, чтобы я убил его? Это, знаешь ли, легко устроить. – Куол все время двигался. – Я мог направить клейкую слюну моих приятелей так, чтобы она не просто связала ему руки-ноги, но и залепила бы нос и рот.

– Почему же ты этого не сделал? – Меч остался покачиваться на поясе у Какао.

– Потому что Мундуруку приказали доставить живыми большинство из вас. Для допроса. – На его лицо снова вернулась нервная самодовольная улыбка. – Жаль, что мне не позволят при этом присутствовать. Зрелище обещает быть очень увлекательным. Правда, вам, наверное, это понравится чуть меньше.

– Как ты это сделал? – Вильям показал на застывшие веревки из красно-оранжевой крови, которые надежно связывали Цезаря.

– Не нужны мечи и арбалеты, если у тебя в распоряжении есть магия. – Куол не сводил глаз с Оскара, не обращая внимания на любопытного гнома. – Хаксан Мундуруку не полагается на случай. Посылая нас сюда и подозревая, что кто-то из вас может оказаться заколдованным учеником покойного мага Эвинда, нас снарядили не силой, а несколькими заклинаниями, которые срабатывают, если мы все трое действуем сообща. Ну что, тебе от этого легче? Что же ты не набрасываешься на меня, как твой приятель, которого я спеленал? – Подергивая усами, он показал в сторону связанного Цезаря, лежавшего на земле. Мы бы с друзьями поупражнялись.

Сэм взвешивал свой топор, выжидая удобного момента, когда кто-нибудь из них отвлечется.

– Должно быть, Мундуруку очень верят в вас, если снова послали за нами, хотя вы так позорно провалили задание в прошлый раз.

Улыбка Куола угасла, и он взглянул на великана.

Бывший сумчатый больше всего опасался бывшего змея. Такой большой удав, как Сэм, мог запросто перекусить зазевавшимся куолом, несмотря на его необычайную энергию и острые зубы. Каким бы полным не было превращение из животного в человека, оно не могло истребить в нем этот первобытный – страх.

– Тебя, удав, так же легко завалить, как и твоих дружков. Если не веришь мне, давай попробуй. Вот и проверим. – Сэм не шелохнулся. Вместо этого он в своей обычной манере, не отрываясь и не мигая, смотрел прямо в глаза Куолу. Его противник почувствовал себя неуютно и, наконец, вынужден был отвести глаза. – Что касается последствий нашего предыдущего столкновения, то Мундуруку оказались такими же милосердными, как и всемогущими. – Он поднял левую руку, показав оставшиеся на ней четыре пальца. Пятый не так давно жестоко укоротили на три фаланги. – Это было все наказание, которому они меня подвергли из великодушия и милости.

Из-за спин товарищей неожиданно подал голос Тай:

– Ручаюсь, что когда вы снова явитесь к ним без нас, они укоротят на три четверти другую часть твоего тела. Хотите знать, какую я имею в виду?

– Ты будешь следующим, сопливый ободранный певец без крыльев! – Подняв свою смертоносную правую руку, Куол угрожающе шагнул вперед. Как только он это сделал, его приятели в плащах широко раскрыли рты.

– Остановитесь!

На секунду растерявшись и испугавшись оттого, что его прервали, Куол так и стоял с вытянутой рукой и открытым ртом, готовый произнести заклинание, которому его обучили Мундуруку. Он поднял брови, когда увидел низкорослого жителя Оранжевой страны.

– Что тебе надо? Тебя это не касается… Если только, – добавил он после зловещей паузы, – ты сам не ищешь на свою голову приключений.

– Я хочу сказать только одно. Потом можете продолжать свои дела.

Пока Куол колебался, Оскар воспользовался наступившей тишиной.

– Отпустите его, Мундуруку он все равно не нужен.

Красномордый наемник кивнул.

– Ну, давай, говори и убирайся подобру-поздорову, не лезь в наши дела.

– Хорошо. – Выпрямившись во весь рост (совсем не такой уж большой) и убрав в сторону бороду, чтобы не мешала, Вильям начал со всей серьезностью рассказывать: – Жила-была гимпа в Доклафе, она хохлевала жирафу…

Оскар и его друзья в удивлении уставились на своего толстенького провожатого, а он продолжал тараторить. Куол и его приспешники, напротив, продолжали завороженно слушать его. Но когда Вильям стал заканчивать свою непонятную, но лихо закрученную песенку, начали происходить совершенно непонятные вещи.

Первой метаморфозы заметила Макитти. Началось это с подобия улыбки, появившейся на лице Оскара и постепенно расплывавшейся шире и шире. Рядом Какао наливалась оранжево-розовой краской по мере того, как рифмованная песенка плавно катилась к своей комической развязке. Тай начал хихикать, и даже обычно флегматичный Сэм широко улыбался. Вскоре они все стали посмеиваться, потом хохотать и, наконец, реветь от безудержного смеха.

По лицу Макитти уже текли слезы, а Вильям, не останавливаясь, перешел ко второй истории в том же духе и в два раза смешнее. Куол, Рата и Рут точно так же корчились от безудержного смеха, не в силах устоять перед веселой песенкой. Особенно гоготали над гоблинской считалочкой ребята-вампиры.

В короткие промежутки своего непрерывного потока веселых стишков Вильям умудрился вставить несколько словечек более серьезного содержания, предназначенные для ушей Оскара, который тоже хватался за живот от смеха.

– Поспешите! Я постараюсь задержать их подольше.

– Но как – хо-хо-ха! – ты это – хи-хи-ха! – делаешь о-ох? – От такого дикого смеха у него уже болели бока.

С третьей попытки ему удалось вложить меч в ножны и дать остальным знак, чтобы они следовали за ним. Хохоча и всхлипывая, они разрезали путы на Цезаре. Перерезая ярко-рыжие веревки, они все время тряслись от смеха, и оттого чуть не поранили своего спутника. Собираясь отругать их за неуклюжесть, Цезарь вместо этого сам согнулся пополам в приступе смеха.

Путники помогли ему подняться на ноги и, спотыкаясь, протопали мимо своих мучителей. Куол обернулся и попытался пойти вслед, но к тому времени уже так сильно смеялся, что едва мог стоять на ногах. Нескончаемый поток нелепой галиматьи буквально парализовал его и его клыкастых сподручных.

– Поверьте, – посмеиваясь, сказал Вильям Оскару, когда тот уже собирался вслед за друзьями скрыться в удивительном густом лесу, – для меня это нелегко. Я не разделяю страсти моих соплеменников выяснять, кто кого пересмеет. Но это не значит, что я сам не способен повеселиться. Можно даже сказать, что жизнь в одиночку, отдельно от всех, отточила мою способность жить весело и в гармонии с окружающим миром. С тем, что растет и падает, рождается и умирает.

– Будь – ха-ха-ха! – осторожен! – предупредил Оскар.

Когда Вильям на секунду отвлекся, Куол рубанул сплеча. Но прежде, чем его нож достиг цели, гном успел ткнуть его пальцем в смехоточку под ложечкой. От непроизвольного смеха Куол согнулся пополам. А потом и вовсе покатился по земле. Позади него на земле уже корчились Рут и Рата в приступе истерического смеха.

– Скорей! – поторопил Вильям хохочущего и рыдающего Оскара, который уходил заплетающимися ногами. – Легкое волшебство не сравнится с сильным юмором, но даже у самой хорошей шутки есть предел возможностей.

– Сколько – ха-а-ха-хи! – ты сможешь – о-хо-ха! – продержать их? – слабо выдохнул Оскар.

– Довольно долго, – заверил его Вильям со смешком. – К тому времени, как вы доберетесь до Желтого королевства, здесь уже будут Нугвот и его люди. Я тогда смогу предоставить им возможность веселить и сдерживать незваных гостей. Ну, теперь ступайте. А когда окажетесь в безопасности, и у вас будет немного свободного времени, выпейте за меня – только не облейтесь при этом.

Едва найдя в себе силы кивнуть, Оскар повернулся и заспешил за своими товарищами. Экзотические деревья и оранжевые цветы тянулись в сторону гнома, чтобы разделить его вдохновенное веселье. По мере того как непрерывный поток глупостей, распеваемых Вильямом, затихал, пес постепенно приходил в чувства. Его друзья тоже успокаивались, хотя в последующие часы бывали моменты, когда Цезарь встречался взглядом с Таем, Макитти или Какао, и все снова начинали смеяться, вспоминая о том, что только что произошло.

– Знаете, – говорил позднее Тай, у которого все еще болели бока от смеха, – если в последнем куплете Вильяма заменить косую корову на доярку Милкову, то получится еще смешнее, но…

– Ради Бубастика, – молила его Какао, – не смеши меня больше! – Слегка морщась, она держалась за бок, чуть пониже ребер. – У меня и так все болит, как будто из меня вытащили все внутренности и положили обратно как попало.

– Может быть, именно это и произошло с Куолом и теми двумя. – Пробираясь по лесу, Цезарь продолжал отдирать и вычесывать остатки красно-оранжевых липких веревок из волос и одежды. При этом он горевал, что в нынешнем положении не может достать языком до некоторых проблемных участков. – Если повезет, то Вильям насмешит их так, что они лопнут от смеха.

Время от времени они слышали, как в лесу позади них что-то буцкало и хрякало. Тогда они выхватывали оружие и вставали в боевую стойку. Но каждый раз оказывалось, что это всего лишь какой-нибудь необычный лесной житель со смехом и гоготом продирается сквозь чащу. Заметив путников и испуганно смеясь, он пускался наутек в другую сторону. Даже пища здесь была счастливая. Добыча гибла от их мечей без единого крика, всегда с улыбкой на лице и с последним смешком. Фрукты, когда их срывали с ветвей, радостно вздыхали, а ягоды хихикали высоким тонким голоском, попадая на зуб голодным путникам.

Скорчив рожу, Какао сплюнула что-то хихикающее и стала неохотно жевать сладкую мякоть.

– Чем быстрее мы выберемся из этого леса, тем лучше. Я предпочитаю есть дичь, которая молчит, а не дразнит меня, когда я ее жую.

– Могло быть хуже, – Оскар обернулся через плечо. – Она могла бы давать сдачи.

– Пусть бы она дралась, – прикрикнула на него Какао. – Мне нравится, когда моя добыча немного сопротивляется. Что хорошего в мышке, которая даже не пытается убежать? В чем тогда удовольствие? – Она поморщилась. – Я бы, наверное, не смогла убить мышь, которая смеется мне в лицо.

– Т-ш-ш-ш. – Макитти подняла руку, и все остановились. – Я думаю, лес скоро закончится. Стало заметно светлее.

Дальше они пошли осторожнее, и разговоры стихли. Они не знали, чего ожидать, но уже привыкли на границе между двумя королевствами быть готовыми ко всему. Их уже трудно было чем-то удивить. Но то, что они увидели, выйдя из густой чащи, явилось совершенно неожиданным.

Дневной свет, несомненно, изменился. Он не только стал ярче, он приобрел интенсивный лимонный оттенок. Он даже мог казаться нормальным, если бы в желтый цвет не было окрашено все остальное: высокая густая трава вместо леса, ленивая желтая река, прозрачные птицы, парившие высоко над головой в глубинах шафранового неба.

И огромная стена из известняка, возведенная вдоль реки и полностью перекрывавшая дорогу на восток.

Оскару даже пришлось откинуть назад голову, чтобы увидеть верх Бробдинанской Стены. Она была очень высокой, и на первый взгляд казалась столь же прочной. Подойдя поближе и рассмотрев ее как следует, они поняли, что стена сложена из непробиваемых желтых глыб, которые действительно нельзя было сдвинуть с места. Ее сложили камень за камнем, кирпич за кирпичом, чтобы не пропустить лазутчиков. Оскар и его друзья приуныли.

– Как вы думаете, мы можем ее обойти? – спросила Макитти, озирая стену по всей длине.

– Ну уж перелезть-то мы через нее точно не можем. – Оскар озабоченно взглянул туда, откуда они только что пришли. Интересно, – подумал он, – Куол и его вампиры, наверное, уже вырвались от Нугвота и сейчас несутся сквозь чащу, чтобы схватить улизнувшую добычу.

– Было время, когда я бы смог. – В голосе Тая звучала тоска.

– Идите сюда! – Цезарь отошел немного вниз по течению и теперь звал остальных.

– Что там такое? – крикнул Оскар, сложив руки рупором. – Дорога через стену?

– Не через стену. – Цезарь стоял у стены, почти скрытый легким изгибом бастиона. – Но, может быть, сквозь нее.

Ворота, которые увидел Цезарь, были массивные, срубленные из тяжелых деревянных брусьев и украшенные затейливой резьбой из завитушек и спиралей. Они доходили почти до верха гладкой каменной стены и тяжело нависали над головами путников. Макитти первая заметила повторяющиеся рисунки, украшавшие стену.

– Вы видите? – Она пальцем указала на один особенно выделяющийся завиток в форме улитки. – Из каждого рисунка спиралью выходят лучи, иногда они соединяются в сложный узор. Я думаю, они так или иначе обозначают солнце.

– Тут их несколько десятков, и все разные. – Тай ползал на четвереньках и рассматривал огромный диск у основания ворот. – Здесь есть одно, состоящее из множества колец.

– А вот на этом по краям вырываются языки пламени. – Цезарь засмеялся. – Кто бы это ни вырезал, он понятия не имел, что делал. Солнце, конечно, горячее, но оно же не горит!

– Думаю, ясно, почему в этой стране люди так много внимания уделяют солнцу. – Оскар осматривал железные петли и запоры, удерживающие массивные створки вместе. – В конце концов, это же Желтое королевство.

– Королевство есть королевство. – Отойдя к берегу сверкающего ручейка, Цезарь задрал голову и внимательно осмотрел верхнюю кромку стены. – Если бы я мог лазать, как прежде, я бы точно уже был наверху ворот.

– И я тоже, – согласилась Макитти, – да и Какао. А вот что бы делали остальные?

– Для меня слишком высоко. – Оскар стоял рядом с Цезарем. – Я никогда не умел хорошо лазить. Мне почему-то кажется, что и подкопаться под эту стену я не смогу.

Сэм отозвался о вставшей на его пути преграде одним глубоким вздохом: своими толстыми пальцами он не сумел бы ухватиться за края камней и тонкие трещинки.

– Значит, мы застряли. – Макитти еще не сдалась, но заметно растерялась.

– Не обязательно, – Какао осматривала стену. – Если кто-то из нас перелезет через стену, можно попробовать открыть ворота с той стороны.

– А если хранители ворот будут возражать? – спросила ее Макитти.

Она нахмурилась.

– Какие такие хранители? Я никого не вижу и не слышу.

– В том-то и дело. Зачем им охранять такие огромные и крепкие ворота? Но если там есть какой-то пост или застава, то можешь не сомневаться, они тебя увидят. И еще неизвестно, как отреагируют.

– Почему бы просто не спросить у них?

Все обернулись и посмотрели на Тая, который стоял у ворот.

– И как ты предлагаешь это сделать? – кисло поинтересовался Цезарь.

Повернувшись, Тай обеими руками уперся в створки и толкнул их. Массивные деревянные ворота резко заскрипели и слегка приоткрылись. Примирительно улыбаясь, Тай ответил на вопрос: – Ворота не заперты.