Коричневый дракон

Глава 19

Кира вздохнула и обреченно посмотрела на Ши'А. Девушку так и подмывало попросить дракону погрузить ее приемную мать в анабиоз. Впрочем, Кира прекрасно понимала, что делать этого никто не станет из-за беременности Софьи — последствия от такого сна могут оказаться непредсказуемыми.

В отличие от них, Валдек, император и юноши сладко посапывали, видя десятый сон. Сразу после старта челнока Мать Драконов без лишних разговоров погрузила их в анабиотический сон. Кира с легкой завистью посмотрела на спящих братьев — она и сама бы с удовольствием присоединилась к ним, но обещала помогать драконе успокаивать приемную мать.

— Объясните еще раз, почему Заххар не полетел с нами? — Софья задавала этот вопрос снова и снова, доводя тем самым Ши'А до белого каления. — Почему мы стартовали в такой спешке и летим в жутких условиях?

— Мам, ну так надо было, — Кира обняла ее за плечи. — С папой все в порядке, он прилетит следом за нами, вот увидишь.

— Не понимаю, — Софья дотронулась щекой до ладони дочери, — почему мы его не подождали?

Дракона, сидящая за пультом, оторвала взгляд от приборов и, развернувшись к женщине вполоборота, сказала:

— Ты же прекрасно знаешь, что у политиков бывают дела, о сроках окончания которых сложно судить. Он не знал, когда освободится, и поэтому попросил лететь без него.

— Допустим, это так. Но почему мы летим в стесненных условиях? Я так понимаю, что этот челнок не предназначен для перелета такого количества человек.

«Он вообще не предназначен для людей», — подумала Ши'А, но говорить этого не стала.

— Софья, давай договоримся так, — дракона развернулась к женщине полностью, — сейчас все вопросы откладываются в сторону. Позволь довести челнок до Регнала без проблем. А после посадки и отдыха в моем дворце я расскажу все как есть, без утайки.

Глядя на мать, Кира молила Владыку, чтобы та согласилась на предложение драконы. Девушка видела, как Софья переживает и мучается от неизвестности, но сил выслушивать ее стенания и повторяющиеся вопросы не осталось.

— Мам, соглашайся, — беззвучно, одними губами прошептала Кира.

— Так как? — Ши'А кинула короткий взгляд на панель управления и вновь посмотрела на женщину.

— Хорошо, сейчас я не задам больше ни единого вопроса относительно моего мужа, но как только ты сможешь, то сразу все расскажешь.

— Договорились, — кивнула дракона и собралась было окончательно развернуться к панели управления, но Софья остановила ее взмахом руки.

— Всю правду. Какой бы жесткой она не оказалась. Поклянись!

— Ну, клятву с меня брать не обязательно, — усмехнулась Мать Драконов. — Я свое слово держу.

— Как скажешь.

Мысленно поблагодарив Владыку, Кира с почтением посмотрела на дракону. Главное сейчас — пережить полет, а на Регнале уже проще будет. Девушка больше всего боялась, что у приемной матери от нервного перенапряжения начнутся преждевременные роды. Семь с половиной месяцев все же неподходящий срок для рождения малышки. Здесь, в стесненных обстоятельствах, оказать квалифицированную помощь будет сложно. Даже магические навыки Кастина, Вашека и самой драконы могут не помочь при преждевременных родах. А на Регнале есть врачи, пусть и драконы, но все же медики, и обстановка другая.

Тем временем дракона полностью переключилась на управление челноком. Первым делом она активировала защитное поле и отправила сообщение на Регнал о возвращении. Дракона обсудила все вопросы с министром обороны, красным драконом Че'Варе, относительно места посадки и карантина. Драконам предстояло сделать многое за относительно короткий промежуток времени. К моменту их прилета в указанном месте должны установить ангар, окруженный силовым полем, куда Мать Драконов и загонит челнок. Помимо этого они договорились, что поблизости будет находиться бригада медиков из числа добровольцев, плюс еще одна бригада ликвидаторов с парой мощных огнеметных пушек. Министр обороны, услышав распоряжение императрицы, выразил надежду, что к услугам второй бригады прибегнуть не придется. Ши'А усмехнулась в ответ, сказав, что сама очень на это надеется.

После этого она закапсулировала корабль, замкнув охранный контур на себя. Зная, какой страшный груз они могут привезти на планету драконов, Ши'А сделала это не раздумывая. Ей пришлось полностью переподчинить все свои внешние и внутренние рецепторы, изменить их пространственные конфигурации, перераспределить энергетические потоки. Отключив внешнее восприятие и сконцентрировавшись полностью на сфере вокруг челнока, дракона перестала реагировать на любые импульсы, идущие извне. Таким образом Ши'А, словно броней, закрыла корабль, создав карантинное поле.

С одной стороны, произведенные действия были оправданы — если они и привезут с собой вирус магии Мертвых, то он не сможет прорваться за грань ее контура. Конечно, все находящиеся в челноке погибнут, но зато жители Регнала избегут участи арлильцев. С другой — она лишила себя возможности контактировать с внешним миром, принимать или отправлять сигналы. Но данный аспект ее меньше всего интересовал, поскольку все распоряжения Че'Вере она уже отдала, детали посадки обсудила, а любая иная информация ее не интересовала.

Над выбором места посадки дракона особо не задумывалась — Вангейская гряда оказалась идеальным вариантом. Высокогорье, кентавры забраться туда не смогут, а простые драконы, помня указ императрицы о запрете прилетать на гряду, под страхом смертной казни не сунутся. Дракона не знала, сколько дней занимает инкубационный период у вируса, каким образом он размножается и существует ли катализатор для его активации. По ее расчетам неделя полета плюс пятнадцать дней в карантине на Регнале — достаточный период для того, чтобы понять, привезли они с собой вирус или нет. Мать Драконов сильно пожалела, что в свое время не настояла на доскональном исследовании магии Мертвых. Она и Меч предлагали Хранителю не стирать Зиран с лица Арлила, а изолировать его, чтобы потом все досконально изучить. Но Хранителю в тот момент было не до этого — шла межпланетная война, и он, раздираемый более глубокими проблемами, носился от одной горячей точки к другой.

Помимо прочего, Ши'А думала о Софье. Высокогорье конечно же неподходящее место для беременной женщины, но другой карантинной площадки Мать Драконов не видела. И если уж делать выбор между миллионами жизней и рождением пусть и долгожданного, но одного ребенка, Ши'А, не колеблясь ни минуты, отдавала предпочтение жителям Регнала. Конечно же Мать Драконов создаст Софье максимально благополучные условия, но в долину, в императорский дворец супруга Заххара и остальные пассажиры челнока попадут только после окончания карантина. О том, что она сама может погибнуть, дракона старалась не думать.

Полет предстоял трудный, изнуряющий: ни размять ноги как следует, ни пройтись, замкнутое пространство, стесненные условия. За себя дракона не переживала, она без движения могла проводить долгое время, а вот за людей она не была готова поручиться. Благо что мужчины сразу согласились на анабиоз.

«Девочку бы усыпить, да Софью одну оставлять нельзя, — подумала Мать Драконов, глядя на Киру. — Может, все же рискнуть и погрузить в сон обеих?»

Они летели чуть меньше пяти часов, а уже чувствовалось, что женщина устала сидеть на одном месте. Иногда она закрывала глаза и украдкой всхлипывала.

— Мам, все будет хорошо, — гладя Софью по руке, приговаривала Кира. — Мы долетим и потом папа следом. Я тебе обещаю — все будет хорошо…

— Да, родная моя, да.

Дракона потерла виски.

«Ладно. Посмотрю, сколько они протянут, а потом погружу обеих в анабиоз. Уж лучше рискнуть, чем довести обеих до изнеможения».

На четвертые сутки полета Мать Драконов привела в исполнение задуманное. Софья продержалась ровно столько, сколько смогла, но истязать себя дальше она не видела смысла и лично попросила дракону о спасительном забытье. Кира из вежливости хотела остаться с драконой до конца, но Ши'А наотрез отказалась, мотивируя тем, что ей одной будет значительно проще. Последующие дни дракона старалась думать только о полете, полностью погружаясь в управление челноком.

— Грэм, ты здесь? — не отрываясь от пульта, спросила императрица.

— А где же еще?

— Тогда почему все это время молчал? И прекрати отвечать вопросом на вопрос.

— А что? Не нравится? — хихикнул дварх.

— Грэм!

— Я тут. Что изволите, моя госпожа?

— Чтобы у тебя появилось тело и я смогла бы свернуть тебе шею, — почти прорычала дракона. — Не до шуток сейчас. Ты почему не откликался все эти дни?

— А как вы думаете? Из-за Софьи конечно же. Подай я голос, так она бы еще больше завелась на тему — где мой муж и что с ним? Она же знает, что мы с Заххаром неразлучны на протяжении многих лет. И вдруг — бац! Я улетел, а он остался. У Софьи это моментально бы вызвало подозрение.

Объяснение дварха звучало логично, поэтому дракона не стала развивать тему дальше.

— Грэм, я надеюсь, что бестелесные не подвержены воздействию всякого рода магии?

— Не знаю, не проверял, — дварх понял, что именно хотела сказать дракона. — Маловероятно, что на мне отразится безумие магии Мертвых.

— Хорошо, если так. Слушай меня внимательно: если что-то пойдет не так, если у нас на борту эта гадость, то тебе придется кое-что сделать.

— Что именно? — полюбопытствовал Грэм.

— Если безумие охватит нас всех, то ты должен будешь запустить программу самоуничтожения корабля. Это понятно?

— Но…

— Никаких «но». Не хватало еще Регнал подвергнуть опасности. Конечно, будем надеяться, что все в порядке, но! Меры предосторожности принять необходимо. Это понятно?

— Абсолютно, — согласился Грэм, — любой бы так поступил на вашем месте.

— Я рада, что ты меня понимаешь.

— Всегда к вашим услугам, — галантно ответил дварх.

За двое суток до окончания путешествия в иллюминаторе показался Регнал и несколько военных кораблей, которые сопроводили Мать Драконов до орбиты планеты.

— Почти дома. Мы справились с этим, — от вида Регнала у драконы прибавились силы.

— Потерпите еще немного, — поддержал дракону Грэм.

Вдруг неожиданно, буквально на долю секунды, Ши'А показалось, что она почувствовала Хранителя и Меч. Мать Драконов безумно обрадовалась этому, но снимать карантинный пояс с челнока, чтобы окончательно удостовериться в этом, не стала. Если Найяр и Феликс вернулись, то разворачивать корабль обратно к Арлилу она все равно не станет. По крайней мере не сейчас. Вначале необходимо закончить эту миссию, а уж потом кидаться обратно на зараженную планету. Драконе невообразимо сильно хотелось услышать голос Коричневой Леди, но она поборола в себе это желание. Безопасность подданных для императрицы была на первом месте.

Разглядывая в иллюминатор очертания родной планеты, Ши'А благодарила судьбу за окончание полета — еще бы немного и у нее сдали нервы. Последние часы перед посадкой ее мучила мысль о том, успели ли драконы построить ангар? Челнок прошел сквозь плотные слои атмосферы и, на высоте пять тысяч метров от земли его встретил летный отряд драконов. Императрица была категорически против такого эскорта, она переживала об их безопасности, но из-за отсутствия связи не могла отдать приказ. Драконы проводили свою госпожу до Вангейской гряды и, отсалютовав ей, улетели в сторону замка.

К радости Ши'А, ангар на плато был построен в срок. Она без осложнений загнала челнок в его ворота, которые тут же плотно закрылись. Как только шум двигателя стих, дракона закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, но ненадолго. Буквально через минуту Ши'А сконцентрировалась и переподчинила карантинный контур, перекинув его с челнока на ангар. Закончив это, дракона закрыла лицо руками и с шумом выдохнула:

— Дома…

— Сами выведете народ из анабиоза или помочь? — поинтересовался Грэм.

— Справлюсь как-нибудь, — потирая виски, ответила императрица. — Давай договоримся: раз уж с самого начала молчал, то и теперь не подавай голос, пока во дворце не окажемся. Но это не значит, что в экстренном случае ты будешь отсиживаться в стороне. Идет?

— Как скажете, ваше величество, буду всегда на страже, — согласился Грэм.

Первыми из анабиоза Ши'А вывела императора Шамри, Валдека и юношей, затем Мать Драконов разбудила Киру, последней проснулась Софья. Женщина чувствовала себя прекрасно, даже бодро, и все опасения Ши'А о том, что анабиоз негативно отразится на беременности, оказались напрасны. Но впереди дракону и людей ждали две недели карантина, а значит, все эти дни они будут находиться в напряжении, волноваться и ловить на себе вопросительные и недовольные взгляды Софьи. Кира предложила Матери Драконов рассказать сразу, не дожидаясь окончания недели, но императрица не согласилась с девушкой.

— Я в первую очередь думаю о безопасности ребенка. Понимаешь?

— Мама вся извелась, может, уже пора ей узнать правду?

— Узнает, но позже. Посуди сама — Софья может тяжело отреагировать на известие, перенервничать. А вдруг у нее начнутся преждевременные роды? Тут, в ангаре. Карантинный контур я снимать раньше срока не стану, как бы ты меня потом ни просила, а квалифицированную врачебную помощь никто из нас не окажет. А если какие-то непредвиденные осложнения? Нет уж, давай лучше подождем.

Кира согласилась с доводами императрицы, тем более что она сама сильно переживала за ребенка. Потекли нудные дни карантина.

Что может быть тяжелее, чем возвращение в точку отсчета? Позади тысячи километров дорог, миллиарды прожитых секунд, десятки тысяч лиц. И вдруг судьба вынуждает тебя вернуться туда, откуда все начиналось. Рифальд неторопливо шел по опустевшим улицам обезумевшего города. Взращенная им магия добралась до местных жителей, уничтожив их практически полностью. Ветер в азарте гонял по дорогам обрывки газет и хлопал открытыми ставнями окон. Ни кошки на улице, ни бездомной собаки, ни прохожего.

Магия Мертвых сдержала данное слово — Рифальд не обезумел и не превратился в монстра, жаждущего вцепиться зубами в теплую, трепыхающуюся плоть. Он оставался в полном рассудке и контролировал собственное поведение. К тому же его магические силы никуда не исчезли, что весьма облегчало жизнь и давало возможность отбиваться от зомби.

Рифальд шел по улицам своего детства и совсем не узнавал их.

— Здесь же была булочная «Три пирожка», — глядя на вывеску «Банк», вздохнул старик. — А тут был фонтан, в котором мы в жару плескались с ребятами… Зачем на его месте поставили этот дурацкий памятник мне?

Магистр обошел вокруг каменного изваяния и сплюнул с досады.

— Знал бы раньше — велел казнить идиотов… Такой фонтан загубили.

Старый колдун искал брата. Окончательно окрепнув и полностью восстановив силы, Рифальд принял единственно верное, по его мнению, решение — начать поиски с родного города. Впрочем, как только старик прошел пару кварталов, то понял, что из этой затеи толку не будет — магия Мертвых уже собрала здесь свой урожай. И хотя город почти опустел, магистр не стремился его покинуть. Торопиться магу все равно было некуда, поэтому он решил все же дойти до квартала, в котором когда-то жил вместе с матерью. Боль и тоска, десятилетиями удачно скрывающиеся на самом дне души, острым лезвием чиркнули по сознанию Рифальда.

— Я похож на мазохиста, — проворчал вслух старик.

Из-за угла ближайшего дома вышел человек и направился в сторону магистра. Отсутствующий взгляд, искаженное гримасой лицо указывали на то, что он инфицирован.

— Еще один, — проворчал Рифальд и запустил в несчастного файербол.

Короткая вспышка, и от зомби осталась лишь горстка пепла на тротуаре. Перешагнув через нее, старик пошел дальше. Дом, в котором прошло его детство, магистр узнал сразу. И четыре окна на третьем этаже он нашел безошибочно. Форточка на кухне оказалась приоткрытой, но шторы были плотно задернуты. Рифальд медленно поднимался по ступеням. Каждая из них давалась ему с трудом, он словно отматывал назад годы, прожитые вне стен отчего дома. Его могущественная власть, карьерный рост и целенаправленное подчинение себе всех, до кого он мог дотянуться. Время, проведенное в обучении у Хуса, скитание по городам и весям. И вот — день рождения, его двадцатилетие. Рифальд остановился возле квартиры. Рукой, дрожащей то ли от волнения, то ли от усталости, он толкнул входную дверь. Та чуть слышно скрипнула и открылась. Впервые за долгие-долгие годы равнодушия сердце магистра заколотилось от волнения. Затаив дыхание, Рифальд переступил порог. Совершенно незнакомая обстановка в прихожей, чужой запах…

— Глупец, на что ты рассчитывал? Вернулся почти через сто лет и хочешь, чтобы тут оставалось все по-прежнему? — упрекнул сам себя маг.

Он прошел в комнату, некогда бывшею гостиной. Справа от двери стоял рояль, которого у них никогда не было. Абсолютно незнакомые лица смотрели на него с фотографий, висевших на стенах. Рифальд стал рассматривать их в надежде увидеть мать, но ни на одном из многочисленных снимков маг не нашел ее. Обойдя всю комнату, магистр остановился возле комода. Его взгляд тут же привлекли два письма, небрежно кинутые кем-то. Он взял один из конвертов и прочел адрес и фамилию получателя:

— Шестая мануфактурная улица, дом семь, квартира сорок три. Все верно, это наш адрес, — маг сказал «наш» и даже не запнулся. — Господину и госпоже Литье.

На втором конверте значился этот же адрес, но имя адресата уже иное — мадемуазель Лоли Литье.

— Все ясно, — кидая на комод конверты, сказал Рифальд. — Братца мне тут не найти.

Любопытства ради магистр стал машинально открывать ящики комода, выбрасывая на пол их содержимое. Постельное белье, детали женского туалета, кружевные салфетки образовали невысокий холмик возле ног старика. Не надеясь найти в семейном хламе что-то более-менее интересное, Рифальд неожиданно наткнулся на длинный узкий футляр. Сделанный из дерева и обтянутый велюром, он лежал в самом нижнем ящике, в левом углу. Покряхтывая, магистр нагнулся и достал находку. Футляр показался магу знакомым, словно он когда-то уже видел его.

«С обратной стороны должно быть небольшое тиснение золотой краской в форме змеи», — подумал старик и перевернул футляр.

Почти стершаяся от времени и с трудом различимая змея, красовалась на темно-синем фоне велюра. Когда-то именно этот футляр подарила ему мать, и он хранил в нем свои письменные принадлежности: две ручки и карандаш. Рифальд взволнованно засопел и открыл футляр, чуть слышно щелкнув замочком. То, что находилось под крышкой, весьма удивило магистра.

— Интересно, чей это скальпель?

Достав его из футляра двумя пальцами, маг стал вертеть инструмент, разглядывая со всех сторон. Скальпель выглядел так, словно только что был сделан, а не пролежал долгое время в ящике комода. Решив проверить остроту лезвия, старик провел по нему пальцем и тут же отдернул руку. На месте пореза выступила капелька крови.

— Какой идиот хранит такие вещи в комоде? — проворчал старик, прислонив подушечку пораненного пальца к губам.

Он хотел было положить скальпель обратно, но его внимание привлекла надпись, сделанная на дне футляра:

«Моему сыну Трифальду, самому лучшему врачу в мире».

— Даже это, и то ты отняла у меня, мама, — с презрением в голосе сказал старик.

Он положил скальпель обратно, закрыл крышку и со всей силы, на какую только был способен, швырнул со злостью футляр в окно. В его душе бушевала ненависть к матери и сводному брату. Теперь он во что бы то ни стало разыщет братца и без сожаления убьет его. Порезанный палец дергало, а кровь никак не останавливалась. Магистр поднял с пола первую попавшуюся под руку тряпку и стер ею кровь. Затем подул на рану, чуть слышно произнося заклинание.

Ноги старика гудели от усталости, и он, недолго думая, присел на диван, стоящий возле комода. Магистр никуда не торопился, впрочем, он даже понятия не имел, в какую сторону направиться — магия Мертвых, дав задание, не стала утруждаться намеками на то, где мог находиться его братец.

В течение всей жизни Рифальд ни разу не поинтересовался, как сложилась дальнейшая судьба матери: вышла ли она замуж, родила ли еще ребенка? Все эти годы маг жил лишь мыслью о мести. Оказывается, зря не интересовался, вон оно как все обернулось. Магистра слегка трясло от гнева, и желание отыскать родственничка и разделаться с ним росло с каждой минутой. Теперь это был уже не просто уговор с магией Мертвых, а дело чести.

Резкая боль резанула Рифальда по вискам и раскрылась огненным шаром в затылочной части головы. У старика на секунду потемнело в глазах, а затем он увидел странную картину. Магистр словно находился где-то в горах, напротив него сидел мужчина и что-то говорил: Рифальд видел, как шевелятся губы, но не слышал ни звука. От горного ветра глаза у мага заслезились, и он не мог как следует рассмотреть говорившего. Его лицо показалось магистру довольно-таки знакомым, но боль в висках мешала сосредоточиться и вспомнить. Единственное, что не вызывало сомнений, это местность, которую видел старик. Наваждение оборвалось так же резко, как и началось.

— Что это было? — тяжело дыша, спросил вслух Рифальд.

Естественно, никто ему не ответил. Минут десять или пятнадцать маг сидел с закрытыми глазами и медленно приходил в себя. Что тут говорить? Подобное произошло с Рифальдом впервые и вызвало не то чтобы страх или панику, вовсе нет. В большей мере видение заинтересовало старика, особенно лицо человека, сидящего напротив того, чьими глазами он смотрел. Цепкий ум магистра сразу же включился в работу, вычисляя, кто это был.

— Ну конечно же, — радостно хлопнул себя по коленям маг. — Господин Заххар Тоин собственной персоной. Надо же… А я-то, грешным делом, считал его мертвым. Любопытно, весьма любопытно.

Дождавшись, когда глаза перестало пощипывать, Рифальд встал, прошелся по комнате и остановился напротив зеркала. Разглядывая собственное отражение, он пытался проанализировать ситуацию и сопоставить факты. Зная окружение премьер-министра Тармана, магистр мог хотя бы приблизительно вычислить его собеседника.

— А местность-то я узнал, — улыбнулся сам себе маг. — Да, да, господин премьер, ловко вы спрятались. Надеетесь отсидеться и пережить конец света? К сожалению, у вас ничего не выйдет — я попросту не дам вам такой возможности.

Окинув взглядом комнату, некогда бывшую родной и уютной, а теперь холодной и чужой, Рифальд заглянул в подпространство, отыскал телеригу, ведущую к Квергонайской гряде. Перемещение заняло несколько секунд. В это время Заххар, придерживая отца Лазурия за плечо, помогал ему выпить стакан воды.

— Неужели так начинается безумие? — вытирая мокрые губы, спросил старик.

— Не знаю, — премьер-министр с волнением смотрел на старого мага. — Как вы сейчас себя чувствуете?

— Отпустило, значительно легче.

— Так что с вами произошло?

— Самому хотелось бы узнать. Словно чей-то разум в голову влез, и в глазах все потемнело.

— Что? Не нравится, когда в твоих мозгах ковыряются? — зло бросил Рифальд.

Оба мужчины — Заххар и отец Лазурий повернулись на голос. Появление магистра Ордена Скорбного Дня было настолько неожиданным, что премьер-министр выронил из рук стакан.

— Вот, оказывается, как выглядит мой брат, — рассматривая отца Лазурия, с усмешкой в голосе, произнес Рифальд. — О-о-о… Знакомый медальон Адептов Владыки. Сюрприз, сюрприз, не скрою.

Магистр обошел вокруг мужчин, разглядывая их, словно рождественскую елку.

— Как интересно все складывается, — продолжал монолог Рифальд. — Два брата, одна кровь одной матери, и вдруг смертельные враги. Не зря, ох не зря магия Мертвых выдвинула такие требования. Она знала, что просить. И надо сказать, меня такой расклад дел весьма устраивает.

В правой руке главы Ордена загорелся огненный шар.

— Люблю, когда все красиво, — глядя на файербол, сказал Рифальд. — Знаешь, Трифальд, с детства люблю спектакли. А ты?

Он занес руку, и в это время отец Лазурий вышел из оцепенения:

— Я не твой брат…

— Даже так? Слабая попытка спасти свою никчемную жизнь.

— Он говорит правду, — вмешался Заххар.

— На каком основании я должен вам верить, господин Тоин?

— А на каком основании вы решили, что он ваш брат? — переспросил Заххар.

Погасив файербол, магистр сложил руки за спиной и с презрением посмотрел на адепта Дома Веры:

— Буквально полчаса назад я видел вас, господин Тоин, и все, что расположено вокруг его глазами. Не верите? Посудите сами — иначе как бы мне удалось вас найти?

— Почему не верим? Очень даже верим, — согласился отец Лазурий. — Я почувствовал стороннее присутствие, но это вовсе не говорит о нашем родстве.

— Откуда такая уверенность? — прищурился магистр.

— Посуди сам, — отец Лазурий и не заметил, как обращается к магистру на «ты», — многие годы я разглядывал мир твоими глазами, но при этом знал, что родственные связи нас не объединяют. Иначе давно бы отправился на поиски.

— Так это был ты? — зашипел Рифальд.

В ответ старый маг только руками развел.

— Поверь, удовольствия мне это не доставляло. Но знаешь, я отметил одну интересную вещь: видения появились лишь после того, как мне перелили донорскую кровь. Молодой врач, по имени Трифальд, стал моим кровным братом.

Откровение отца Лазурия ошеломило магистра. Почти минуту назад он даже не сомневался, что нашел брата, и вдруг такая осечка.

— Погоди, — Рифальд поднял руки, словно пытался остановить слова Адепта. — Чем ты докажешь свои слова?

— Ничем, — пожал плечами старый маг. — У меня даже мыслей таких нет — доказывать тебе что-либо. Сам решай — или считаешь, что я Трифальд, или веришь на слово, что я совершенно другой человек. В первом случае ты допустишь серьезную ошибку и потом расплатишься за нее, во втором есть шанс придумать, как спастись. Выбор за тобой.

— Иными словами, вы предлагаете мне стать союзником? — магистр чуть не поперхнулся от злости. — Вы в своем уме?

— Как видишь, да, — отцу Лазурию показалось, что он может контролировать ситуацию. — Я исхожу из того, что выбора у тебя нет. Умирать ты вряд ли захочешь, а одному с магией Мертвых тебе не справиться.

На лице Рифальда появилась угрюмая усмешка — глава Ордена готов был скорее умереть от безумия, чем заключить сделку с врагом.

— Вот тут ты ошибаешься… Ты действительно не мой брат, я вспомнил твое лицо. По всей видимости, физическое и моральное перенапряжение за последние месяцы дало о себе знать, потому сразу и не узнал своего заклятого врага — главу Дома Веры. В другое время я бы с величайшим удовольствием тебя убил — медленно, мучительно, по всем правилам нашего Ордена. Но в сложившейся ситуации намного лучше будет оставить вас двоих тут, в горах. Вы будете трястись от страха каждый день в ожидании, когда же магия Мертвых доберется до этих краев. А потом, став безумцами, растерзаете друг друга. А обо мне не беспокойтесь — я найду братца, убью его, и наш договор с магией вступит в силу.

— Вы так уверены, что она не обманет? — поинтересовался Заххар.

— Только идиоты могут быть до конца уверены, а я не из их числа. Но даже если и так — то лучше смерть от безумия, чем перемирие с Адептом и вассалом Коричневой Леди.

— Ты настолько нас ненавидишь, что готов расстаться с жизнью? — откровенно удивился отец Лазурий.

— Я вас не ненавижу, я вас презираю и считаю ничтожествами. И мне — Магистру Ордена, не пристало принимать помощь от недостойных, — Рифальд скривил лицо, словно съел пригоршню кислых ягод.

Он хотел было еще что-то сказать, но передумал. Не прощаясь с заклятыми врагами, магистр отыскал в подпространстве транспортную нить и переместился в свой замок. В запасе у него имелось целых три недели, зараженных магией он не боялся, поэтому мог смело разгуливать по всему Арлилу.

Вновь оставшись вдвоем, отец Лазурий и Заххар принялись обсуждать случившееся.

— Теперь мне понятно, — грустно усмехнулся старый маг, — почему я знал и чувствовал магию Мертвых и откуда у меня в эмополе черные пятна.

— От Рифальда? — уточнил премьер-министр.

— Нет, от его брата — Трифальда. А вот как и где он заразился этой дрянью, мы, по всей видимости, уже никогда не узнаем.