Конь бледный

Глава девятая. Ода кулачным бойцам

НИИ «Агропром»

Как бы «крестоносцам» ни хотелось поскорее выбраться на свет божий из подземелий НИИ, нужно было соблюдать осторожность. Это ведь Зона, тут на каждом шагу подстерегает опасность. Зазеваешься — и тут же угодишь в одну из многочисленных аномалий или очутишься в лапах или зубах какой-нибудь твари. А то и попросту на пулю двуногого собрата нарвёшься.

Поэтому отец Иоанн первым делом сверился со своим верным ПДА и тут же озадаченно крякнул.

— На двенадцать часов скопление людей. Человек пятнадцать, не меньше. На три и на девять часов — по три… Нет, на девять — пятеро.

Степан присвистнул. Надо же, задница какая. Вдвоём против двух десятков бойцов… Тут шансы выйти победителем, мягко сказать, невелики. Хотя, конечно, можно попробовать. Но как быть с человеколюбием святого отца? Ещё заартачится, чего доброго.

Словно подслушав его мысли, Опрокидин сокрушенно покачал головой.

— Не дури! У нас цель иная. Нам бесшабашное геройство и авантюризм сейчас совсем ни к чему. Попробуем договориться для начала.

— А если?…

— Ну, если… Тогда и поглядим…

На всякий случай щёлкнул предохранителем «Форы».

— Эй, там! — крикнул во всю мощь священнической глотки. — Не стреляйте!

Сначала снаружи не доносилось ни звука. Потом хрипловатый мужской голос, в котором слышался восточный акцент, неуверенно окликнул:

— Кито там? Байкер, ты, что ли, старый шайтан?

Заслышав такое обращение, отец Иоанн не удивился, а, ехидно ухмыльнувшись, поставил пистолет на предохранитель.

— А то кто же, Султан-джан?!

— Ну, тада выхадите, — милостиво позволил невидимый собеседник. — Толка без глупастей. И напарника сваего передупреди, читоб не баловался, а то сам панимаешь…

— Ладно, ладно! — пообещал батюшка и, обернувшись к Степану, коротко пояснил: — Это бандиты из группировки «Затон». Слыхал о такой?

— Бандиты… — скривился Чадов, словно от приступа острой зубной боли.

— Бандит бандиту рознь, — наставительно молвил священник. — И среди них есть нормальные люди. «Затон» не воюет со сталкерами-одиночками. По крайней мере до недавнего времени не воевал. Их главарь — узбек Мирза Каримов по кличке Султан. Он мой должник, так что, может быть, прорвёмся.

И, подняв высоко руки с зажатыми в них «Форой» и АКМ-74, первым подался наружу. Степан поспешил за напарником. Ступив пару шагов, он вдруг почувствовал адскую боль в затылке. Словно кто-то пытался пробуравить его мозг. Перед глазами заплясали цветовые пятна, на мгновение сложившиеся в яркую картинку: мёртвая девушка, лежащая на асфальте, и струйка вязкой крови, кажущейся в темноте чёрной. Видение было настолько реалистичным, что парень даже почувствовал приторно-сладковатый запах.

Наверное, батюшка уловил его состояние. Потому как на мгновение обернулся и пристально глянул Степану в глаза. Боль сразу же прошла, в голове прояснилось. Ну, силён пастырь в искусстве внушения, ничего не скажешь. Правильно себе выбрал профессию.

Выйдя на улицу, Чадов с отцом Иоанном очутились в некоем дворе, со всех сторон окружённом высокими стенами, сложенными из массивных бетонных блоков, от чего создавалось впечатление, что они находятся на дне колодца. Такие же блоки, а также целые и разбитые плиты штабелями лежали посреди двора. Тусклый солнечный свет почти не проникал в «колодец». Степан в который раз подумал, что Зона — это совсем другой мир, резко отличающийся от привычного, находящегося всего-то в паре десятков километров отсюда. Разве сравнить изнуряющее жаркое августовское солнце на ослепительно-голубом небе над Киевом или тем же родным Харьковом и вот это блёклое пятно, еле видное из-за тяжёлых свинцовых туч?

Их тотчас окружила группа людей, одетых в чёрные кожаные куртки и плащи, на рукавах которых красовалась традиционная бандитская эмблема — ухмыляющийся череп с пробитым теменем. Вооружены парни были кто чем. У одних были обрезы дробовиков, у парочки журналист приметил пистолеты-пулемёты «Гадюка-5», но больше всего было старых добрых ПМ.

Легонько подталкивая «крестоносцев» стволами в спины, подвели их к стоявшему чуть в сторонке низкорослому крепышу лет тридцати пяти. По внешнему виду в парне сразу угадывался уроженец Востока. Смуглый, щекастый, нос-пуговка. Чёрная окладистая борода-лопата. Узкие умные чёрные глазки, хитро поблескивая, с любопытством ощупывали задержанных.

— Точно, Байкер, — удостоверился он и, распахнув объятия, полез к Опрокидину целоваться.

Батюшка не стал чиниться и последовал этой восточной традиции, когда близкие знакомые и друзья при встрече трутся щеками.

Отстранившись, Султан пытливо поглядел на Степана.

— Это мой новый друг, — представил спутника священник. — Степан Чадов, журналист из Киева.

Заслышав род занятий гостя, узбек поморщился. Среди его людей тоже пробежал недовольный говорок. Видно, щёлкопёров, да ещё и столичных, здесь недолюбливали.

— Отмычка, нах? — презрительно констатировал Мирза.

— Нет, — поспешил разубедить его Опрокидин, — он не новичок, нанятый мною для прощупывания проходов. Плясун сам неоднократно ходил в Зону…

— Пылясун? — удивился бандит. — Так это он?

Взгляд его стал настороженным и оценивающим.

— Хм… Надо же, Пылясун…

— Так вы слышали обо мне, уважаемый? — осведомился Чадов. Султан не удостоил его ответом, склонил голову набок и вновь принялся разглядывать отца Иоанна.

— Дашли до меня слюхи, чито ты в попы подался, Байкер. Правда, чито ли, нах?

Бандиты оживлённо загоготали.

— Истину рекли, — смиренно ответствовал батюшка.

— Чито, нагрешил сильна? — хихикнул Султан. — Замаливать пора?

Хохот среди его людей усилился.

— О том не мне или тебе судить, — просто молвил Опрокидин, крестясь. — Токмо одному Господу Богу.

Каримов поперхнулся смешком и свирепо глянул на свою шайку. Смех мгновенно прекратился.

«Ну, у них и дисциплина», — подивился Степан.

— Ладна, — хлопнул себя ладонью по ляжке Мирза. — Чито это я вас на пароге держу? Вы же гости, а гость от Бога. Пайдём са мной…

Огромная, растянувшаяся на несколько квадратных километров и застроенная множеством малых и больших сооружений территория бывшего Научно-исследовательского института «Агропром» была лакомым кусочком, из-за которого постоянно велись свары, споры и войны между разнообразными группировками, составляющими население Зоны.

То патриоты из «Долга» грызутся с анархистами из «Свободы» за право установить здесь оплот борьбы с мировым Злом, средоточие которого бывшие офицеры видели в окружающих Чернобыльскую АЭС землях. Победят и сразу же с основательностью и дотошностью начинают, вернее, продолжают обживаться на покорённом участке. Укрепляют стены бронированными листами, взрывают подземелья, заваривают люки и всевозможные входы-выходы, чтоб мутантам неповадно было лезть. Отключив насос, откачивающий грунтовые воды, пытаются затопить туннели, дабы извести прячущихся там мутантов.

То «свободовцы», воспользовавшись катаклизмами Зоны, заставившими «долговцев» временно убраться на завод «Росток», оккупируют оставленные идеологическим противником палестины и упиваются проявлениями матери порядка Анархии. Еле-еле налаженное отставниками хозяйство без зоркого глаза и рачительных рук тут же начинает приходить в упадок. Все препоны, преграды и ловушки против жутких порождений Зоны с непонятной скоростью ветшают, ожидая, пока кто-то вновь не спохватится и не начнёт их восстанавливать.

А то бандитам повезёт, и вот тогда начинается настоящий сыр-бор. Джентльмены удачи, не разбираясь что к чему, просто грабят «награбленное», живя одним мгновением и мало заботясь о дне грядущем. А что о нём заботиться? Разве можно предугадать, что с тобой случится здесь завтра, если в Зоне ежеминутно и ежесекундно под дамокловым мечом находишься. Одному Господу ведомо, когда Хозяевам Зоны взбредёт в голову перерезать тонкую нить, на которой висит эта угроза. Но до Бога, как говорится, высоко, а до Хозяев совсем недалеко.

С недавнего времени, если сказать точно, то с тех самых пор, как объявился пресловутый Конь Бледный, на «Агропроме» установилось шаткое равновесие, сродни «водному перемирию» из сказки о Маугли. Контролировавшие территорию три силы — бандиты, разместившиеся поближе к контролируемой ими Свалке, «долговцы», дислоцирующиеся в северной части, и военные, оккупировавшие южную часть, — как бы заключили между собой негласный договор о нейтралитете. Каждый занимался собственными проблемами, а в дела «соседей» не совался. Даже тогда, когда вот, как нынче, большая часть «Затона» погибла во время вылазки на Свалку, оказавшись на пути невиданного гона мутантов.

«Долговцы» хоть повели себя по-людски, выразив ловцам фортуны вежливое соболезнование, дескать, все под Богом ходим. А вояки промолчали в тряпочку. Им вообще на всё наплевать. Окопались у себя в пятиэтажке и, знай, укрепляются, наворачивая вокруг да около новые и новые мотки колючей проволоки.

— Ещё и ток по ней пустили, суки!

Султан со всей дури хряснул кулаком по столу. Жалобно зазвенели друг о дружку гранёные стаканы, наполненные водкой.

Они находились в штабе бандитов. По всей видимости, помещение это некогда выполняло аналогичные функции у «долговцев». Стены были солидно укреплены бронированными щитами, расписанными под армейский камуфляж. Местами ещё даже сохранились настенные лозунги патриотического содержания, к которым бандюки подописывали похабные слова, резко менявшие весь смысл возвышенных фраз.

— Прикинь, — уткнувшись носом в плечо отца Иоанна, горестно всхлипнул узбек. — У меня две трети людей полегло, а им насрать!

— И что они там охраняют? — осторожно полюбопытствовал Степан.

— А хер их знает, Пылясун, этих вояк грёбаных! — Султан вылил водку в рот и, запрокинув голову, шумно прополоскал выпивкой горло.

Вытаращил глаза, прислушиваясь к ощущениям.

— Так-таки ничего не знаешь? — усомнился батюшка.

Бандит нахмурился.

— Ну, савсем немнога, — виновато развёл руками. — Чито-та там умники делают. Шибка секретнае.

— Умники — это учёные?

— Ага, — подтвердил Султан. — Вечно они это, экскрементируют, экскрементируют, нах.

Журналист фыркнул в кулак.

Узбек подозрительно глянул на него, но ничего не сказал. Вместо этого взял кусок хлеба, макнул его в банку с «Завтраком туриста», подцепил кусок консервы и закусил.

Угощались уже второй час. За это время опорожнили две бутылки «Казаков» и доедали третью банку знаменитых с советских времён консервов.

«Крестоносцы» поведали предводителю «Загона» свою историю. Султан поцокал языком, повозмущался, несколько раз пообещал поиметь в сугубо извращённой форме мам всех похитителей ребёнка. Но видно было, что на самом деле ему вся эта история глубоко параллельна. Его больше волновали насущные проблемы собственного отряда.

— Так что, отпустишь нас? — в очередной раз задал щекотливый вопрос Опрокидин.

— А тебе чито, Байкер, плохо у меня в гостях? — уклонился от прямого ответа хозяин.

Сам же отчего-то косил глазом на журналиста, рассматривая его так, словно в первый раз увидел.

— Времени нет рассиживаться, — ответил святой отец. — Промедление смерти подобно.

— Как гаварил великий Ленин, — хохотнул Султан.

Чадов удивился было начитанности узбека, но затем увидел на одной из стен эту самую фразу, подписанную именем вождя мирового пролетариата, и успокоился.

— Симерть, симерть, — зафилософствовал джентльмен удачи. — Она тут за нами по пяткам скачет…

— Это ты о Коне Бледном? — напрягся пастырь.

Бандит сосредоточенно засопел.

— Вы его тоже видели? — вмешался журналист.

— Есили бы я его видел, то нэ сыдел би сейчас тут с вами. Май люди видели. И гиде они теперь?

— И что это, по-вашему?

— Шайтан!

— Ты не ответил, — вернул разговор в прежнее русло священник. — Отпустишь нас?

— Атпустить не магу, — вздохнул Каримов. — Угавор с вояками и «долговцами» есть: никого пастароннего не прапускать через территорию без сагласавания.

— И что, ты плюнешь на закон гостеприимства? — усовестил его отец Иоанн. — Выдашь нас на расправу?

— Я бы и хател вам памочь, — буркнул Мирза. — Но меня тут же заложат, и тагда мине несдабравать.

— Ты боишься собственных людей? — удивился батюшка.

— Шакалы они поганые! — плюнул в сторону двери вожак. — Каждый спит и видит, что займёт маё место!

— Что же делать? — пригорюнился Степан.

— Не может быть, чтобы не было выхода! — решительно молвил Опрокидин. — Султан, ты мой должник, помнишь ли? Я ведь спас тебе жизнь.

— Да помню я, помню, — не стал отнекиваться бандит. — Есть адин выхад… Вернее, делавое пиредлажение…

— Ну, говори, не томи!

Каримов выпил ещё полстаканчика, заев коркой хлеба с «Завтраком туриста», и лишь потом приступил к делу.

— Видите ли, май люди в паследнее время сыльна упали духом. Я, как настаящий камандыр, нах, должен заботиться об их настраениях. Правильна?

— Разумеется, — подтвердил священник, недоумевая, к чему клонит узбек.

— Вот! — поднял вверх палец Султан. — Паэтаму я пиредлагаю вам сделку. Вы устроите нам здесь спартивный праздник, шоу, нах, а я вас за эта атпушу на все четыре стороны. Если пабедите, канечна… И людей дам. Люди вам абязательна панадобятся. Патаму чта шестера против сотни «грешникав» — эта плахой расклад. Савсем плахой, нах…

— Какое шоу? — не понял Чадов.

— Баи без пиравил, — бухнул прямо в лоб узбек. — На пабедытеля. Ведь пабедытеля нэ судят, нах!

Лукаво прищурил свои и без того узкие глазки, превратившиеся от этого в щелочки.

— Ну, ты и гнида, Султанчик, — не поверил своим ушам батюшка. — Это же…

— А чито? — крякнул бандит. — Когда ещё поймаешь двух таких мастеров рукапашнаго боя? У нас тут развлечений мала. Баб совсем нет, только водка, ахота на мутантов и наркота.

— Мы согласны, — процедил сквозь зубы отец Иоанн. — Кого выставишь против нас?

— Такых же гастей, как и вы, — подмигнул Мирза. — Каторых никито не будет искать…

— Но это форменное самоубийство! — воскликнул журналист. — Сражаться врукопашную в этих защитных костюмах? Нонсенс! А без них сдохнем из-за радиации.

— Не валнуйтесь, — успокоил его Султан. — Зидесь есть специальный зал для тренировок, абарудованный «долговцами». Туда пачти не праникает радиация. Так что драться можна в лёгких кастюмах.

— У меня два условия, — тоном, не терпящим возражений, сказал Опрокидин.

— Какие? — насторожился главарь бандитов.

— Первое: мы дерёмся не до смерти. Второе: мы не выступаем друг против друга. Идёт?

— Дагаварылись! — хлопнул в ладоши Каримов и не удержался, чтобы не съязвить: — Вот чито значит стать попом…

Их провели в импровизированную раздевалку, где предложили удобные защитные костюмы заморского производства. Хоть на них и не было никаких опознавательных знаков, но качество пошива говорило само за себя.

Наверное, у миротворцев позаимствовали, подумал Степан. Каким именно образом произошло это «одолжение», журналист не захотел уточнять. Есть и есть, зачем лишние вопросы. Главное, что в них удобно было двигаться.

— А как вы начали изучать боевые искусства, отче? — полюбопытствовал Чадов, переодеваясь. — Это не расходится с православными канонами?

— С канонами это не то что не расходится, а даже наоборот, — пояснил батюшка. — Нельзя забывать, что христианская церковь — это в первую очередь церковь воинствующая. По Священному писанию именно она станет первым заслоном на пути Тьмы в конце всех времён. Вот и надобно совершенствоваться, чтобы продержаться подольше и дать остальному миру возможность собрать силы. В Зоне это ох как пригождается.

— Насколько я знаю, очень долго церковь двояко относилась к боевым искусствам. Чётко отделяя практиков восточных единоборств… Что-то изменилось по отношению к «восточникам»?

— Невежество, только невежество причина этой двоякости. Так называемая «восточность» — надуманный невеждами термин, оправдывающий отсутствие у этих же невежд здравого смысла и желания совершенствоваться. Слава Богу, наконец это поняли. Многие священнослужители и прихожане занимаются единоборствами и не скрывают этого…

— Но ведь единоборствами занимаются не только христиане…

— Все мы братья. И с мусульманами, и с иудеями мы находимся в одной ветхозаветной традиции. Поэтому никаких разногласий у нас нет и быть не должно. И с представителями других традиционных религиозных конфессий нам тоже делить нечего. Зло же, его природа, во всех традициях одинаково. Религия — это прежде всего вера в Любовь! Но в Любовь не абстрактную, а в жертвенную. Когда, например, один человек отдаёт всего себя, защищая честь страны, честь своей команды, другой человек ложится под пулю, прикрывая собой ребёнка, а третий умирает за рабочим столом в НИИ, положив всего себя на алтарь науки. Это одна вера, одна жертва, одна Любовь.

В раздевалке, кроме них, готовились к бою ещё пять человек. Седой верзила с уродливым шрамом через всё лицо, худощавый парень в красном защитном костюме (Степан окрестил его «Модником»)… Здоровущий зверообразный негр. Откуда здесь взялось дитя знойной Африки? Темнокожих вообще в Зоне не так много. Прежде всего среди миротворцев. А такой монстр сразу бросается в глаза. Вон, всё лицо исписано тонкой вязью причудливой татуировки. Не иначе, состоял при своём боссе в роли экзотического пугала.

Двое остальных производили впечатление тёртых калачей. На их физиономиях явственно читалось уголовное прошлое. Угрюмые бритые качки с квадратными челюстями и такими же квадратными плечами. Наверняка тоже из какой-нибудь противоборствующей с Каримовым группировки.

Журналиста и священника встретили настороженными взглядами. Особенно встревожились Модник и седой. Наверное, они недолго были здесь в плену, и предстоящий бой страшил их. Из остальной тройки дольше всех рассматривал «крестоносцев» негр. Покончив с разглядыванием, одобрительно поднял вверх большой палец правой руки и осклабился.

Неужели он не понимает, зачем их всех сюда привели? Или просто таким уж дружелюбным уродился, что способен по достоинству оценить бойцовские качества соперника.

Особенно расслабиться (или наоборот — собраться) им не дали.

— На выход! — взмахнув пистолетом, хмуро распорядился один из приведших их сюда «затоновцев».

Участников поединка по длинному коридору провели в большое помещение с хорошим освещением и, как и обещал Султан, надёжной защитой от радиации. Чадов оценил толщину свинцовых плит, покрывавших стены. Это сколько ж металла на них пошло? И всё это, наверняка, стоило немалых денег. Да уж, «Долг» не скупился, оборудуя место для тренировок личного состава. Что ж, ещё древние греки утверждали, что в здоровом теле здоровый дух.

Бойцов провели в центр зала, прямо к рингу, который тоже был устроен по всем правилам.

Вокруг ринга размещались зрители, удобно устроившиеся за столами, заставленными бутылками с водкой и немудрёной закусью. Рожи по преимуществу были мало отягощенные интеллектом. А чего ещё ожидать от бандитов?

При появлении «гладиаторов» публика оживилась.

Бесцеремонно разглядывая бойцов, словно те были забавными диковинками, подвыпившие бандиты обменивались оценивающими репликами.

На ринг взобрался один из «затоновцев», по всей видимости, исполняющий роль конферансье и рефери.

— Итак, господа, — обратился он к публике, — мы начинаем состязания. Путём жеребьёвки определены четыре пары первого круга. Четверо победителей образуют две пары во втором круге. Наконец в последний круг выйдут оставшиеся двое. Один из них и будет объявлен победителем.

Зрители одобрительно загудели.

Интересно, заволновался Чадов, кто же будет восьмым?

И тут им со святым отцом был преподнесён сюрприз. Потому что восьмым поединщиком оказался… Мирза Каримов собственной персоной. Его появление было встречено бандитами бурной овацией.

— Нэ ажидали? — расплылся узбек в довольной улыбке.

— Что за комедия, Султанчик? — осведомился Опрокидин.

— А рэшил моладость вспомнить. Кровь паганять, нах, читоб не застаивалась.

И, повернувшись к Степану, добавил:

— Ми же с табой земиляки, Пылясун. Я тоже в Харькаве начынал. На Благавещенскам базаре фируктами таргавал, да. Хурма-мурма, кишмиш, дыни-шмыни. И тоже терениравался у сэнсея Голдина.

Вот так сюрприз!

— Чито, нэ знал? А учитэль минога мине а тибе рассказывал. Гаварил, чито ты его лючший ученик. Типер пасмотрим, кито из нас лючший.

В чёрных узких глазах Плясун увидел смертный приговор, вынесенный ему бандитом. Этот щадить не будет.

Ладно, время покажет…

Внезапно вновь накатила уже знакомая головная боль. Померкло в глазах. Померещилось, что он — это уже не только он, Степан Чадов, но и кто-то ещё. Некто дикий и страшный, ненавидящий весь род людской и горящий одним желанием — сеять вокруг себя Смерть. Из груди вырвался хриплый рык. И парень не узнал собственного голоса. Хотел было обратиться за помощью к отцу Иоанну, чтобы тот снова помог справиться с непонятным недугом, но зверь внутри намертво запечатал его уста.

«Не сметь! — явственно раздалось в ушах. — Смерть, смерть всем и каждому!»

…Струйка вязкой крови, кажущейся в темноте чёрной…

Рефери развёл бойцов по парам. Негр стал напротив седого, Опрокидин — напротив первого из «шкафов», Султану предстояло сойтись со вторым мордоворотом, а Степану — с «Модником». Журналист с облегчением вздохнул. Хорошо всё-таки, что не с Каримовым. Не теперь.

Зрители принялись бурно обсуждать образовавшиеся двойки. Из карманов были извлечены бумажники, а оттуда — купюры. Азарт завладел разгорячёнными спиртным умами. Святое дело — сделать ставку на кровь ближнего своего.

Первыми на ринг вышли чернокожий и долговязый с седыми волосами.

Чадову было интересно, каков негр в бою.

Оба противника находились в разных весовых категориях. На фоне глыбообразного тёмного парень со шрамом казался лёгкой тростинкой. Однако в боях без правил комплекция не имеет решающего значения. Как дополнительный нюанс — да. Но главное здесь техника, мастерство.

И вот она-то у седого подкачала. Это стало ясно уже после первых прыжков и серии молниеносных ударов, которая была проведена «Шрамом» вхолостую. Выполнены они были технично, нечего грешить, но ни один из них не причинил негру видимого урона. Он только вяло отмахивался от наскоков противника, будто отгонял назойливого комара.

Среди зрителей послышались смешки и подзадоривающие выкрики. Одни предлагали соплеменнику начистить рожу этому «немытому медведю». Другие, наоборот, призывали гиганта размазать седого по асфальту. Где они нашли битумное покрытие на ринге, непонятно.

«Меченый» раззадорился. Левой рукой, которая у него явно была сильнее, он попытался нанести удар в ухо, при этом правая нога устремилась прямехонько в пах «зулуса». Здоровяк слегка повернул голову, и первый выпад пришёлся по касательной. Седой не сумел совладать с вложенной в удар силой, которая повлекла его вперёд, от чего он потерял равновесие и пошатнулся. Правая нога высоко задралась и оказалась прямо в руках негра.

Тот угрюмо усмехнулся, а затем, поудобнее ухватившись за нижнюю конечность «Шрама», одним махом сломал её о своё колено. Раздался противный хруст, и вслед за ним послышался протяжный вой, который тут же и оборвался, потому что чернокожий закрыл широко распахнутый рот седого гигантской ручищей. И скривился — обезумевший от боли парень впился зубами в его ладонь.

Негр страдальчески посмотрел на публику, ожидая решения участи проигравшего. Зрители, разумеется, требовали крови. Пожав плечами, «зулус» тяжело вздохнул и положил вторую руку на затылок обречённого. Степану показалось, что гигант просто погладил по седым волосам, будто жалея парня. Потом бережно опустил тело на пол ринга и перелез через натянутые канаты. Оставшийся на поле брани не шевелился.

Рефери подал знак, и двое телохранов очистили ринг, освобождая пространство для второй пары.

Ею стали батюшка и мордоворот.

Отец Иоанн заметно уступал «шкафу» ростом и статью. Бандит скептически поглядел на противника и хмыкнул. Опрокидин пожал плечами. Мал золотник, да дорог.

Первые удары наносились соперниками нехотя, вяло. К вящему разочарованию раззадоренных первой кровью наблюдателей, которые тут же потребовали от рефери призвать лентяев к порядку.

Султан подмигнул судье, и тот недолго думая пальнул из своего пистолета. Пуля пролетела прямо над головами горе-бойцов, срезав у священника прядь волос.

Средство подействовало. Батюшка с воплем подпрыгнул и быстро замолотил кулаками по гладкой голове соперника. Тот очумело выпучил глаза, которые тут же налились кровью, и резким движением стряхнул с себя разухабистого барабанщика. Повёл тугими плечами вправо-влево, да как двинул правой прямо в нос нахалу. Тот мгновенно кровью умылся. Зашатался, как подпиленное дерево, и с открытым ртом повалился наземь.

Не удовлетворившись этим и не дожидаясь особого приглашения, мордоворот подскочил к лежащему и стал изо всей дури пинать его ногами по корпусу. Зрителям это не особо понравилось. Ничего технически красивого в таких ударах не было. Не то что в нокауте, встреченном зрителями единодушным рёвом одобрения. От «шкафа» потребовали прекратить безобразие. Тем более что Опрокидин сделал жест, означающий, что он признает поражение.

Султан осуждающе покачал головой.

— Нада же, спырыгнул! Ну, Байкер, нэ ажидал!

Отец Иоанн виновато развёл руками. Что, мол, поделаешь. Не мой день.

— Адихай, — милостиво разрешил главарь «Затона». — Гостем будишь. Я дабро помню. Но мы в расчёте, идёт, нах?

Пастырь, утирая расшибленный нос, кивнул. Договорились. Однако за столы к зрителям не пошёл, а встал тут же, у ринга, показав Чадову глазами, что всё идёт как надо.

Степан созерцал всё происходившее на ринге в каком-то тупом оцепенении. Словно глядел кино. Подмечал особо удачные выпады и атаки, а финалы поединков казались чем-то театральным, ненастоящим. Когда же лицо батюшки окрасилось кровью, произошло и вовсе непонятное. Из груди журналиста вновь вырвался звук, похожий на звериное рычание. А ноздри хищно раздулись.

Ещё сильнее затрепетали они, когда на ринг вслед за зеркальным подобием недавнего победителя взошёл Мирза Каримов.

В голове запульсировало: «Враг! Враг!»

Словно прочитав чадовские мысли, узбек повернулся к журналисту и, погрозив кулаком, глумливо улыбнулся.

Плясун снова зарычал. Захотелось тут же перепрыгнуть через верёвки и разделаться с обидчиком. Порвать его на куски. Отправить в царство Смерти.

Не дав сопернику опомниться, Мирза тут же перешёл в атаку. Сложившись пополам, молнией метнулся в ноги здоровяку, обхватил руками его колени и с силой дёрнул на себя. Взмахнув руками в воздухе, гигант мешком свалился на ринг, пребольно ударившись спиной.

Быстро, однако, оправившись, он встал на колени и сделал захват, сжав правой рукой шею Каримова, а левой заколотив ему по рёбрам.

При виде этого бандиты заволновались и начали подбадривать своего предводителя громкими выкриками.

Непостижимым образом извернувшись, Мирза выскользнул из цепких рук крепыша и боднул его головой в грудь, одновременно вскакивая на ноги. «Шкафчик» отлетел в угол и повис на верёвках, схватившись рукой за горло. Ему явно не хватало воздуха, он задыхался.

Закрепляя успех, Каримов прыгнул на здоровяка. Сначала сел ему на грудь и нанёс град мелких ударов кулаками по лицу. Потом, свернув крепыша калачиком, поставил его на голову и ударил ладонью в пах.

«Чего он возится?» — недоумевал Чадов.

С техникой боя шиванат Мирза вполне мог управиться с противником уже на первой минуте. Правда, это было бы не столь зрелищно, как сейчас.

Бросив здоровяка бревном лежать на ринге, вожак «Затона» стал картинно прохаживаться вдоль верёвок, сотрясая кулаками и раскланиваясь перед рукоплещущей публикой.

«Шкаф» зашевелился и, опершись на локти, стал подниматься. И тут Мирза, оттолкнувшись ногами от пола, взмыл в воздухе, пролетел несколько метров и плюхнулся задом прямо на грудь врага. Тот страшно захрипел, изогнулся и обмяк.

Всё было кончено.

Изящно поклонившись зрителям, Каримов снова нашёл Чадова и вытянул кулак сначала в сторону сражённого им здоровяка, а потом ткнул им в направлении журналиста. Угроза была красноречивой. Держись, мол, тебя ожидает такая же участь.

Степан пожал плечами и пошёл на ринг.

По пути поискал глазами отца Иоанна и, найдя, кивнул священнику. Тот ответил.

«Модник» выглядел жалко.

Вжавшись спиной в угол, затравленно смотрел на того, с кем ему придётся сойтись в спарринге, словно чувствуя, что у него нет ни малейших шансов на победу.

А Чадов тоже глядел на соперника и не видел его. Что-то обожгло грудь. Это подаренный Опрокидиным крест отчего-то нагрелся.

Журналист сделал положенный в шиванате жест приветствия и пустился в пляс, заходя на малый круг тандавы. Все его мысли сосредоточились только на танце, на правильном и точном выполнении всех движений.

Со стороны это выглядело завораживающе.

Полуобнажённый красавец-брюнет с дико горящими глазами бабочкой порхал по огороженному верёвками квадрату, наворачивая круги и неумолимо приближаясь к замершей в углу и словно загипнотизированной жертве. Впрочем, какая же это бабочка? Самый настоящий паук!

Остановился в полушаге от цели и стал хищно втягивать носом воздух, ловя исходящие от несчастного флюиды животного ужаса.

«Муха», не желая принять и поверить в неизбежное, затрепыхалась и бросилась навстречу судьбе. И оказалась прямо в руках охотника. Но сколько же у него этих рук? Две, четыре или, может быть, шесть? Шевелятся, двигаются, бегают. Как будто плетут вокруг тела жертвы кокон из прочной паутины.

Сплели.

И принялись играть продолговатым мячиком, подбрасывая его вверх и ловя попеременно то одной, то другой рукой-щупальцем.

Да когда же прекратится эта жуть? Хватит! Довольно!

«Кокон» летит вперёд, покидает пределы, очерченные верёвками, и с грохотом плюхается прямо на один из столов, обдавая оцепеневших зрителей брызгами разлитого спиртного и кусками развороченных яств…

Степан оглянулся по сторонам. Куда это запропастился «Модник»? И почему все как-то странно смотрят на него? Особенно отец Иоанн, нервно кусающий бледные губы и часто крестящийся. Зато во взгляде Султана читалось искреннее удивление и одобрение.

Зверь в голове плотоядно облизнулся при виде врага.

— Первый круг состязаний закончен! — торжественно провозгласил рефери.

«Как так закончен?» — не понял сначала журналист.

И тут его взгляд наткнулся на разгромленный стол, с которого трое сидевших за ним бандитов поспешно убирали безвольный тюк человеческого тела.

«Господи! — не поверил глазам своим молодой человек. — Это я?…»

Ответом ему было довольное урчание насытившегося кровью хищника.

— Начинаем второй круг! — объявил конферансье. — Результаты второй жеребьёвки…

Предугадать, как именно составят пары, было нетрудно.

Мирзе достался негр, а Степану — бритый здоровяк.

И снова Чадов обрадовался. Но не тому, что опять не бьётся с Каримовым, а потому, что не ему выпало драться с «зулусом». Отчего-то он нравился Плясуну.

Видно, Султан решил больше не выпендриваться. Зачем зря расходовать силу, которая может пригодиться для финального поединка. Никто из присутствующих уже не сомневался, кто выйдет в третий, завершающий круг.

Как только чернокожий, перемахнув через верёвки, разогнулся на ринге, он сразу был атакован бородачом.

Правая рука Каримова, превратившись в живое копьё, ткнулась в брюшной пресс гиганта. Из развороченного пупка полилась кровь. Негр схватился руками за живот, не давая внутренностям вывалиться наружу. Его лицо посерело.

Султан, оскалившись, ткнул указательным пальцем «зулусу» под кадык, а когда великан начал валиться на пол, сделал пальцами «козу» и вогнал их в широко раскрытые глаза сына Чёрного континента и дёрнул на себя.

Темнокожий медленно опустился на колени и с глухим стуком ткнулся лбом в пол ринга. Да так, согнувшись под углом, и застыл.

Каримов понюхал окровавленные пальцы и брезгливо тряхнул ладонью. Алые брызги полетели в сторону следующей пары, приблизившейся к ристалищу. Одна из капель попала в лицо Чадова, запачкав ему лоб. Журналист утёрся, но только размазал кровь в большое пятно.

Так, с тёмно-красным пятном над переносицей, Степан и вступил в свой второй бой. Странно, однако парень готов был поклясться, что его лоб как будто горел огнём. Этот зуд раздражал, мешал сосредоточиться.

…Струйка вязкой крови, кажущейся в темноте чёрной…

Ни с того ни с сего заслезились глаза. Словно туда кто насыпал перца.

Парень потёр их кулаками и пропустил тяжелейший удар в челюсть. Щелкнул зубами, ощутив, как рот наполняется чем-то солоноватым.

Нужно сосредоточиться. Но головная боль становилась всё сильнее, пока не разорвалась внутри черепа световой вспышкой.

Из света вынырнуло большое тёмное пятно, угрожающе двинулось на молодого человека. Он присел, уходя с линии удара, а потом, выставив перед собой руки с растопыренными веером пальцами, устремился вперёд, как утопающий, рвущийся из глубины на поверхность. Пальцы угодили во что-то твёрдое, преодолели сопротивление и завязли уже в мягком и горячем. Степан сжал кулаки и дёрнулся назад.

Поскользнулся на ровном месте и чуть не упал. Однако вовремя сгруппировался и всего лишь опустился на колено.

Туман в голове начал рассеиваться. Уже почти полностью оправившись, увидел, как сверху на него рушится соперник. Принял массивное тело на кулаки и с силой отшвырнул от себя. «Шкаф» долетел до верёвок-ограничителей и повис на них.

Наконец-то организм Степана вновь обрёл равновесие, и журналист сфокусировал взгляд на противнике.

Что это?!

Вся грудная клетка мордоворота была разворочена так, будто её располосовал своими когтями хищный зверь. Чадову как-то пришлось видеть в Индии человека, разорванного тигром. Картина не из приятных.

Неужели вот это сделал он? Похлеще, чем исход поединка с «Модником».

— Третий круг! — изрёк рефери. — И пусть победит достойнейший!

Степан и Мирза медленно двигались и выжидали.

Был бы противником Чадова кто-то другой, этой заминки не было бы, всё решилось бы очень быстро. Но против него стоял шиванат. Боец талантливый, сильный, резкий. Неприятель, которого, вне всякого сомнения, стоило опасаться.

Как видно, подобные мысли посещали сейчас и Каримова, потому что он тоже осторожничал.

Бойцы вились на месте неспешно и аккуратно, стараясь не сделать ни одного лишнего движения, глядя друг другу прямо в глаза и пытаясь уловить там мимолётный проблеск неуверенности или замешательства. Проблеск, которого хватит для того, чтобы одной моментальной атакой решить всё.

Когда встречаются два сильных бойца, сказал как-то Голдин, то побеждает тот, у кого лучше техника. Когда у обоих техника на одном уровне, то побеждает тот, у кого больше опыта. Когда оба одинаково опытные, то побеждает тот, у кого сильнее дух. «А если и дух у них одинаково сильный?» — спросил тогда Степан наставника. Голдин усмехнулся и ответил: «Тогда победит тот, кому в тот день больше повезёт».

Журналист смотрел на Султана и понимал, что это именно тот самый случай. Их техника более-менее равна, опыта у Степана немного больше, но бандит быстрее. Дух? Да и с духом у его противника всё в порядке, отметил про себя парень. Оставалось одно — надеяться на удачу. Ну или чуть-чуть ей помочь.

Чадов сделал неловкое движение и чуть подался вперёд, как будто споткнулся. Его противник не заставил себя ждать. Как стрела, выпущенная из тугого монгольского лука, он кинулся вперёд, далеко выбросив перед собой левую руку. Рука с раскрытыми подобно китайскому вееру пальцами летела прямо в глаза Степана.

Это был первый удар классической «Золотой связки Чертынхана». Связки, от которой нет защиты, если её не знать.

Давным-давно в свите хана Бабура, того самого основателя династии Великих Моголов, был нукер по имени Чертынхан. И однажды в бою с воинами коварного Шейбани-хана он бросил меч и стал драться голыми руками. Вечером того же дня, когда воины Бабура делили добычу и перевязывали раны, Бабур подошёл к своему верному нукеру и сказал: «Знаешь, когда ты бросил меч посреди сражения, я уже было подумал, что ты струсил, и хотел самолично отрубить тебе голову, но ты проявил недюжинную доблесть и дрался голыми руками, как настоящий лев». «Да, о повелитель. Бой был очень жаркий, а я в своих тренировках всегда больше уделял внимания искусству руки, нежели искусству меча. Когда совсем тяжело, руками мне драться сподручнее».

Эта удачная придумка Чертынхана вошла в шиванат лет четыреста тому назад под именем «золотой связки» и с тех пор непременно изучалась всеми поколениями учеников. Степан её тоже знал, и знал прекрасно, но дело в том, что у каждого бойца шиванат она своя. Первый удар всегда один и тот же, а вот что дальше… Дальше уже можно только гадать, какой сюрприз приготовил тебе твой противник. Если только ты сам не приготовил ему своего собственного, коронного сюрприза.

Журналист точно просчитал этот выпад Султана.

Сделал лёгкое движение вперёд, как будто потерял равновесие, в надежде на то, что опытный боец, заметив оплошку противника, использует её на все сто. Каримов её использовал. И Степан этого ждал.

Пулей вылетела рука бандита, но ещё быстрее журналист метнулся наискосок влево, хватая своей левой рукой, как тисками, кисть противника у запястья, а правой подбивая того под нос.

Следующее произошло в мгновение ока.

Рывок вперёд, запрокидывание головы Султана и подбив пяткой левой ноги под его колено — слились в одно движение. Бандита словно вихрем подхватило. Он беспомощно взбрыкнул ногами и со всего размаху рухнул на землю вниз головой.

По рядам зрителей прошёл стон.

Чадов смотрел на лежавшего у его ног соперника, и зверь в груди требовал: «Добей! Добей! Смерть!».

Повинуясь этому приказу, нога парня уже поднялась, чтоб опуститься на беззащитный кадык Султана, но тут сквозь кровавую пелену, застилавшую мозг журналиста, пробился крик батюшки:

— Сгинь! Сгинь, нечистый! Именем Господа велю, убирайся прочь!

Злобный рык был ему ответом.

— Очнись, парень! — воззвал глас, вопиющий в пустыне. — Да воскреснет Бог, и расточатся врази его!

На душе отпустило. Перед глазами возник пылающий взор отца Иоанна. Этот взгляд подействовал на Чадова, как ведро холодной воды. Мысли прояснились.

Уже совсем другим взглядом он посмотрел на вставшего на четвереньки Султана и подал ему руку, чтобы помочь подняться. Бандит не оттолкнул руку помощи.

Встал, отряхнулся, угрюмо зыркнул на священника и журналиста и вдруг заулыбался.

— Ты лючший, — по-дружески беззлобно ткнул бывшего противника в грудь. — Учитель был прав, нах.

И добавил, адресуясь уже к обоим:

— Вы пабедили, значит, свабодны!

И тут Зона вздохнула…