Коммандос из демиургов

ГЛАВА 21

Вывалившись из портала прямо во дворе дома ведьмы, я трупиком упала на мать сыру землю. Ощущения, прямо скажем, незабываемые. Уши заложило, как при взлете самолета, желудок вознамерился выйти через горло, а из носа потекла кровь. Я, конечно, пару раз уже сокращала расстояния такой переброской, но, мягко говоря, была подшофе и поэтому, благодаря анестезии, неприятных последствий не испытывала. Сейчас все получилось наоборот, я оказалась трезва, аки слеза младенца, и меня скручивало от боли. Отсюда вопрос — вот как после этого не выпивать на дорожку? Остальные, за исключением Кабана, для которого хождение через пространство — дело привычное, так и не очнувшегося метаморфа и драконов, выглядели не лучшим образом. Выползший последним дрожащий Сосискин выразил нашу с ним общую мысль:

— Больше я на сухарь такой экспресс-доставкой не пользуюсь!

Заприметив друга Косточку, пес скорчил из себя умирающего и простонал:

— Товарищ! Не дай умереть во цвете лет, принеси кусочек колбаски!

— Да сейчас! Бегу и падаю! Ты все равно одной лапой в могиле, так чего это я тебя кормить должен? — Домашний питомец Маньки не уступал по характеру моему другу.

Не слушая их перебранку, я вцепилась в сержанта и с трудом поковыляла проведывать наших больных.

Комната, где мы первый раз зависли с ведьмой, сейчас мало походила на будуар мещанки. На смену статуэточкам и вазочкам пришли пучки трав, склянки и потрепанные книги. Вместо купеческой кровати с немереным количеством подушечек по окнам теперь стояли две узкие койки, возле которых собрался целый консилиум. Едва мы вошли, как на нас с тревогой посмотрели осунувшиеся Манька, Головастик, Ырк и его коллега. Весь их облик вопил: «Ну, какое еще дерьмецо вы нам хотите подкинуть?» И как в воду глядели, потому что следом за нами вошел Синий с бьющимся в агонии парнем на руках.

— Кого вы опять принесли сюда и почему он у вас умирает? — устало спросил орк.

— Это меняющий облик, а вот что с ним, я не знаю, — виновато пожала плечами.

— Сколько дней он не перекидывался? — поменявшись в лице и заикаясь, уточнил профессор.

Я была не в лучшем настроении и посему сердито пропыхтела:

— Прошу пардону, но у меня времени не было узнавать этот факт из его биографии. То чужие задницы спасала, то он в кому упал, так что не в курсе, сколько, но явно более двух дней.

— Тысяча Всадников ночи мне навстречу — выругалось светило науки и, буквально вырвав метаморфа из рук телохранителя, аккуратно положило его на пол.

— Норкс, Маньшана, помогите мне, еще пара минут — и он уйдет к предкам!

Может, это и жестоко, но в этот момент меня больше интересовал Крыс, поэтому, дав дорогу профессионалам, я прошла к постели недовампира. Сердце болезненно сжалось, едва посмотрела на мальчишку. И без того худой и бледный, сейчас он напоминал худосочное привидение манекенщицы, умершей от дистрофии. Мертвенно-белая кожа, заострившийся нос, провалившиеся щеки, потускневшие волосы. Присев на краешек кровати, я взяла его ледяную ладонь в свою и закусила губу, чтобы позорно не разреветься. На плечо опустилась рука:

— Оказывается, ты можешь сострадать, Бессердечная Змея. — По голосу опознала Хвача.

Как ни странно, его фраза привела меня в чувство. Медленно повернула голову, скорчила презрительную гримасу и ответила:

— Еще у меня есть на жопе шерсть, хоть редкая, но своя. Но лично тебя в данный момент должно волновать не мое душевное состояние, а жизнь моего подопечного! Он, если что, шкурой рисковал, чтобы вытащить твоего друга из тюрьмы. И если ты, идиот, сейчас скажешь, что не можешь поставить его на ноги, тоже ляжешь, только, в отличие от Крыса, не на кроватку девичью, а на кладбище.

— Капитан, я в порядке, — с трудом открыв глаза, едва слышно прошептал демиурчик и сделал попытку улыбнуться.

— И прям сейчас готов встать под ружье? — скрывая за подколкой вздох облегчения, подмигнув, уточнила ехидность.

Его ответ утонул в радостном вопле Кабана, который, оттолкнув меня, начал хватать за плечи больного.

— Леркас, тьху, Крыс, ты жив!

— Если ты не перестанешь его трясти, то он точно умрет, — проворчал нарочито недовольным голосом зеленомордый. — Я его с трудом вытащил из Долины ушедших, орк и маг день удерживали, а теперь ты вытряхиваешь из него с трудом вернувшуюся душу.

— Надо было просто сказать, что я ему кишки на кулак намотаю за дезертирство! — усмехнулось мое извращенное чувство юмора.

— Ученик, как только ты поправишься, я с тобой разберусь! — оттеснив нас с сержантом, многообещающе протянул вампир.

— Мы с тобой побеседуем о способах владения холодным оружием, — машинально потирая перевязанную руку, прошелестел наемный убийца.

— Ты у меня будешь с утра до вечера тренироваться! — жизнеутверждающе рявкнула Тайка и добавила:

— Так, что вы тут раскаркались? Дайте пациенту отдохнуть, а то возьмет и загнется, а он мне должен, как земля колхозу! — вставил свои пять копеек Сосискин.

Ну и вот кто после этого скажет, что мы не одна команда? Заслуженно погордиться собой и друзьями мне не дал Косточка, проскрипевший:

— Валите на улицу, вы мешаете!

Я повернулась на звук, и челюсть упала на коленку. Первый раз мне пришлось так близко наблюдать, как творится волшебство. Ырк и Норкс, склонившись над телом метаморфа, махали руками, как ветряные мельницы, и что-то шептали себе под носы, а Манька с закатившимися глазами стояла с занесенным в руке кинжалом, полыхающим синим огнем. Зрелище продрало меня до печенок, а тут еще орк заорал, как автомобильная сигнализация, его корешок завыл, аки мартовский кот, а ведьма полоснула ножичком по плечу парня. Раздался оглушительный хлопок, за которым последовал неприличный звук (никто потом так и не признался, кто так оконфузился), а тело метаморфа стало меняться…

И начался мультфильм в режиме реального времени. Перед глазами мелькали женщины, мужчины, старики, младенцы, незнакомые звери, рыбы и птицы, эльфы, дроу, гномы и совершенно незнакомые мне личности. Голова шла кругом, мозг не успевал за сменой обликов. Вдруг страдалец выгнулся дугой, изо рта хлынула бурая жидкость, тело приподнялось над кроватью и, повисев неподвижно пару мгновений, рухнуло назад. Черты лица очередного мутанта начали оплывать, и через мгновение передо мной лежало наимерзотнейшее существо. Цветом кожи оно напоминало дождевого червяка, такое же тошно-розовое. Грушевидная голова, на которой отсутствовали волосы, брови и глаза, а вместо носа зияли три дырки. Отвисшие щеки, бескровные губы, похожие на присоски, торчащие выше макушки уши, подозрительно смахивающие на заячьи. Но самое противное заключалось в том, что тело пульсировало и дрожало, как желе, и по нему крупными каплями стекала маслянистая жидкость, воняющая тухлятиной.

Резко захотелось подышать свежим воздухом, и я пулей вылетела на улицу. Следом раздался топот лап и через мгновение — звук, сопровождающий метание харчей. Не успела моя душенька с комфортом расположиться на завалинке, как следом вывалилась вся честная компания, брезгливо зажимая носы.

— Оно что, всегда теперь так будет смердеть? — Мое обоняние немедленно потребовало ответа от коренных жителей.

— Пока он находится в своем естественном облике, да, — дыша через рот, «порадовал» меня Зорро.

— Ну и долго он будет напоминать переваренную помесь креветки-мутанта и кальмара-олигофрена? — на минуточку оторвавшись от чистки желудка, простонал пес.

— Пока не вернутся силы и он не сможет перекинуться, — озвучил приговор гоблин, после чего несчастный ушастый страдалец снова скрылся в кустах.

Для общего развития попросила рассказать поподробнее про меняющих облик, потому как прекрасно помнила единственную фразу, которая присутствовала в материалах по Изменчивому — «точных сведений нет». А мне нужна была информация, чтобы прикинуть, как в мои планы можно вписать такую дивную «зверушку», если она не слиняет от нас, как только оклемается.

Метаморфы и прочие народы прорву веков жили в мире и согласии. Вернее будет сказать, что остальные расы просто не подозревали о существовании подобного феномена. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Однажды безымянному охотнику посчастливилось наблюдать, как подстреленная им зверушка превращается… барабанная дробь… в красну девицу. Видимо, истекающий кровью меняющий облик решил надавить на амурные чувства мужчины. Но процесс охмурения не задался. То ли мужик был не той ориентации, то ли давно страдал половым бессилием, а может быть, являлся верным семьянином — доподлинно неизвестно. Но вместо любви с первого взгляда в его груди вспыхнул костер алчности.

Он быстро скумекал: какой правитель или криминальный авторитет откажется иметь такого универсального шпиона или штатного убийцу? Правильно, никакой. Так была создана Гильдия охотников за меняющимися, которая благополучно существует и по нынешний день. Правда, теперь она не может похвастаться многочисленностью по причине резкого снижения популяции «дичи».

Но на заре зарождения «бизнеса» власть имущие пытались по-хорошему договориться с пойманными метаморфами, хотя те наотрез отказались сотрудничать по религиозным убеждениям, о которых не пожелали распространяться. Ни заманчивые посулы, ни пытки, ни шантаж не могли сломить их волю. И тогда на помощь пришла магия. Сколько пленников замучили маги, некроманты и прочие «ученые», пытаясь приручить их или заставить служить, история не знает, кто же считает «расходный материал», если впереди маячат царская награда, почести и очередное научное звание.

В ходе «экспериментов» было выяснено, что метаморф может прожить, не меняя облика, не больше одного дня, и ему необходимо хоть пять минут в сутки пребывать в своем естественном виде. Если этого не сделать, потенциальный диверсант погибает. Параллельно с таким открытием было совершено еще одно — меняющихся можно подчинить с помощью специального артефакта (как раз его-то и сняли наши кудесники) и одной хитрой травки, весьма похожей по своим свойствам на опийный мак. Эта отрава притупляла все реакции метаморфов, и они могли не меняться два дня. Вот только привыкали они к ней моментально и становились наркоманами от одной дозы. Средняя продолжительность (в буквальном смысле эксплуатации) живущего в неволе раба дурмана и артефакта составляла не более полугода, но даже за это время пленники приносили своим владельцам баснословную прибыль.

Помимо желающих обогатиться нашлись и радетели за чистоту крови, считавшие, что таких тварей надо уничтожать, дабы ни один папаша не сомневался в своем отцовстве, и им усиленно подпевали попы-фанатики, считавшие дивных созданий порождением злых сил. Напрасно меняющие облик пытались доказать, что от них не рождаются полукровки и они молятся светлым богам, — их никто не слышал. Запылали костры, закачались виселицы, заработали палачи. Кого-то казнили, кого-то выкупали работорговцы, кто-то умирал в застенках. Потом массовая истерия сошла на нет (жажда наживы сильнее любой веры), но в некоторых странах до сих пор действует закон, по которому пойманного метаморфа казнят только за один факт его существования.

В настоящее время их не только практически не осталось, они еще повсеместно занимают нишу между домашним скотом и человеком последнего сорта. Любой бедняк имел больше прав, чем они.

После рассказа мне срочно захотелось кому-нибудь разбить лицо, причем желательно — облеченное властью. И если до этого я планировала нанести визит местному монарху в ближайшее время, то сейчас просто распирало сделать это немедленно. Заметив, как у меня нехорошо задергался глазик и сжались кулаки, Владыка обреченно вздохнул:

— Я, конечно, понимаю, что ты жаждешь надрать королевскую задницу, но давай хотя бы пару дней отдохнем, дождемся недоумков и дадим восстановить силы остальным?

— У меня нет времени ждать сопляков! — отрезала злость. — И потом, в бой пойдут одни бессмертные, неизвестно, что нас ждет в жилище сиятельной особы. Поэтому, бронированный чемодан, завтра ты, я и Сосискин нанесем визит вежливости местному царьку.

— А чего сразу Сосискин? — возмутился резко оживший умирающий лебедь.

— Ну-у, если ты доверишь мне вопросы вытряхивания королевской сокровищницы, то можешь оставаться, — задумчиво протянула моя подленькая натура.

— Да я тебе не доверю бутылки пустые сдать! — подпрыгнул на месте пес. — Ты ж наивная, как Красная Шапочка, а там явно матерый волчище будет!

Вот что ни говори, а все мужики одинаковые, просто к каждому нужен свой подход. Кому-то лысынку погладить, кому-то пузико почесать, кому-то в уши сиропа налить, а с кем-то и примитивное манипулирование проходит. На какое-то мгновение мне даже стало жалко монарха: если меня еще как-то можно пережить, пусть с потерей зубов, но можно, то визит Сосискина чреват банкротством с последующим летальным исходом. Но я быстро подавила в себе приступ сострадания, припомнив увиденное в Лесном урочище. Кстати, не мешало бы узнать, там хоть что-нибудь от него осталось или так, одно пепелище?

Пока я вытрясала из ударной группы доклад о проведении операции (слава богу, обошлось без жертв среди мирного населения, а виновные понесли справедливое наказание), на крыльце появились падающие от усталости чародеи. Не задавая вопросов, драконы переместили их на базу, а все остальные почапали на своих двоих.

В кои-то веки я проявила себя как радушная хозяйка. Пока все мылись, переодевались, быстро приготовила ужин (ор Сосискина: «Ты меня по миру пустишь со своей благотворительностью!» — весьма стимулировал закончить все побыстрее.), накрыла на стол и позвала всех трапезничать.

Пока все насыщались, я молчала, но стоило только Ырку отложить вилку и сыто откинуться на стул, как я, утащив всех в гостиную, кинулась с расспросами о состоянии здоровья дроу, демиурчика и метаморфа. Полчаса Норкс и профессор запугивали научными терминами. От всяких страшных слов типа «многоступенчатая магическая интоксикация» я озверела и, грохнув кулаком по коленке Владыки, заорала:

— Не надо мне капать на мозги, они у меня только что напудрены! Можно просто сказать, какая засада была и что вы сделали, чтобы разрулить ситуацию! Иначе, клянусь слабительным, я вам поставлю клизму на сорок ведер!

Видимо, про клизмирование профессура была наслышана, рисковать своим здоровьем не захотела и очень быстро отрапортовала о состоянии здоровья каждого из пациентов.

Как нетрудно догадаться, хуже всех пришлось меняющему облик. Его организм был полностью отравлен наркотой и истощен под влиянием артефакта подчинения. Судя по состоянию магического фона, его не снимали почти четыре дня. Если бы браслет не удалось сломать, а отраву вывести, то к закату он умер бы. Сейчас он все еще находился в тяжелом состоянии, полностью дурман вывести не удалось, но Пилюлькин с Айболитом не теряли надежды справиться с недугом за несколько дней. Это что касается физического состояния, за целостность разума они ручаться не могли.

С Крысом ситуация была получше. Наша с Тайкой художественная штопка, помноженная на особенности организма демиурга, подкрепленные к тому же магической поддержкой шамана и прочих, дали потрясающие результаты. Через пару дней парнишка сможет встать в строй, но ему придется посидеть на диете, причем исключительно кровяной. Кабан, услышав такое дело, моментально вызвался стать донором.

— Молодец, хорошо командира воспитала, — умилилась гордость и изложила свои соображения по поводу награждения отличившегося, уж коли он от медали отказался.

Что касается Мечника, то по сравнению с остальными он, можно сказать, не пострадал. Попав под действие заклинания, дроу оказался под гипнозом, но как только чары развеялись, пришел в себя. Правда, его магические способности сейчас были на нуле, поэтому его верный друг гоблин, напичкав пострадавшего повышающими уровень силы отварами, погрузил его в оздоровительный сон и пообещал, что уже завтра красноглазый будет в полном порядке.

Я мило всех поблагодарила за проделанную работу и предложила разойтись по койкам. Но не тут-то было. Тайка потребовала объяснить мое молчание на тему второй ипостаси телохранителей. Пришлось напускать на себя покаянный вид и неразборчиво лепетать: «Я не хотела тебя пугать». На меня обиделись: видите ли, я приняла кадрового военного, видевшего на своем веку кучу нежити и нечисти, за кисейную барышню. Пришлось совершать все положенные по такому случаю реверансы.

Потом на меня накинулись Зорро и Кровавый, не желающие пускать мое высочество к их законному величеству. Мне вот интересно, за кого они больше переживали — за меня или за самодержца?

Тут пришлось вертеться, как вша на гребешке. Мужикам-то не скажешь, что там, куда меня зовет чувство справедливости, может быть крайне опасно. Сильный пол хлебом не корми, дай только пальцы веером раскинуть, и плевать, что потом, как правило, сопли кровавые пузырями!

«Вспомни, что ты женщина, хоть своеобразная, но вроде как с грудью, и ноги не кривые! — зашипел мозг. — Давай, хлопай ресничками, строй из себя великосветскую кокетку, иначе завтра на хвосте у тебя будет целый выводок рыцарей в сверкающих доспехах, и тебе испортят всю обедню».

Добавила в голос хрипотцы, томно прикурила, выдохнула:

— Мальчики, вы что, мне хотите всю операцию сорвать? Я-то художница не местная, порисуешь — хрен найдешь, но вам-то тут жить и жить! Одно дело юная, трепетная девица в образе очаровательной простушки, которая элегантно намекнет монарху на творящееся беззаконие и робко попросит покарать обидчиков. Другое — когда два здоровых бугая ему кости переломают. Такой конфуз, знаете ли, не забывается!

— Это, ты что ли, трепетная лань? — мерзко заржал Владыка.

— А побои на высокопоставленном теле ты представишь в суде как попытку защиты девичьей чести? — поддакнул хвостатый скептик.

— Еще один намек в мою сторону, и кто-то заработает себе инвалидность, — сдвинула брови мстительность.

Дураков связываться со мной не было, и народ начал усиленно собираться покинуть мое общество. Тайка, трогательно поддерживая Зорро под локоток, почему-то повела его в сторону своей палатки. Вампир под предлогом проверки самочувствия ученика направил свои стопы к Маньке. Туда же собрался и Сосискин, заявивший, что им с его другом есть что обсудить. Я перепугалась и пощупала ему нос:

— Ты не заболел, друг мой энцефалитный? А как же козни конкурентам, освоение новых рынков и старая добрая словесная лоботомия Эдику?

— Имею право расслабиться, я еще не пережил потерю твоей заколки и моих мутных камешков, так что сиди, старуха, ты в печали, а я пойду прогуляюсь! — Пес гордо тряхнул ушами и весьма бодренько потрусил следом за дядей Федей.

— Не забудь, нам завтра рано вставать, — крикнуло вслед его удаляющейся тушке желание оставить за собой последнее слово.

Мне не ответили, но, судя по движению задней лапы, меня только что послали к кошачьей матери.

Ырк и Норкс, к счастью, отправились почивать, а Кабан, паразит, заснул у меня в гостях. Проявив не свойственное мне человеколюбие, я накрыла парня пледом и на цыпочках удалилась к себе.

Приняв душ и замотавшись в полотенце, я стояла у раскрытого шкафа и терзала себя сакраментальным для всех женщин вопросом: «Что мне завтра надеть?» С одной стороны, на прием в верха меня не звали, значит, можно было обойтись без статусного наряда. С другой стороны — встречают по одежке, провожают по уму. М-дя, дилемма. Я так глубоко зарылась в недра шкафа, что и не заметила появления постороннего в моей девичьей светелке.

— Иди прям так, точно произведешь на Ифарузара IV неизгладимое впечатление, — раздался за спиной слегка заплетающийся мужской голос.

Обернулась и увидела: посередине комнаты стоит, покачиваясь, как пьяный, один до боли знакомый поганый демиург.

— …(вырезано цензурой). Ты вообще охренел уже, фуфлыжник, что ко мне в спальню ходишь, как к себе домой? — От злости я стала «тыкать».

— Меня зовут Аркандиэл, но для тебя я просто Арк, ниалия, — ответил визитер, и мой нос почуял запах перегара.

— Да мне… (вырезано цензурой), как тебя там зовут. Меня интересует вопрос, чего ты, позорник, забыл у меня в спальне, да еще нажратый до сиреневых свиней?!

Демиург сверкнул глазами, как новогодняя гирлянда, и задал ну совершенно дурацкий вопрос:

— Почему ты предпочла его мне?

От неожиданности я растерялась и тупо переспросила:

— Кого его?

— Ну… этого… — гневно раздув ноздри, проинформировали в ответ.

«Мать, а кого он имеет в виду?» — завозилось любопытство.

«Я так все нервные клетки с тобой потеряю», — засопел недовольный мозг, разбуженный моими потугами понять, кого это незваный гость подразумевает.

Видимо, у меня на лице отразилась нешуточная работа мысли. Творец миров, поняв, что я не знаю, о чем он говорит, выплюнул сквозь зубы:

— С кем ты в гостинице развлекалась!

После этой фразы над его головой разверзся ад.

— Ах ты, извращенец, ты еще за мной подглядывал? — пошла в наступление оскорбленная девичья честь.

— Да еще, поди, кайф ловил? — поддержало ее отвращение ко всяким подглядывающим и подслушивающим.

— Убью, — резюмировала кровожадность, — и впечатала кулак в идеальную скулу мерзавца.

И понеслось… Последний раз с таким упоением я дралась в детском саду, когда избила мальчика за то, что он сел на мой горшок посмотреть мою книжку. Меня колотило от бешенства из-за того, что в такой интимный во всех смыслах момент какая-то любопытная тварь за мной наблюдала. Стоило чуть успокоиться, как пришло осознание — что луплю-то я совсем не бесплотное тело, а вполне даже живого мужика. Меня накрыло второй волной.

— Ах ты, сука, ты, оказывается, еще и охрану обошел, и, залив глаза, явился ко мне права качать? — После этих слов синяков и ссадин у кого-то явно прибавилось.

Через какое-то время осознала, что лежу в чем мать родила на демиурге, колочу его по груди, а эта мразь с такой довольной рожей смотрит мне в глаза, что мне немедленно захотелось их выцарапать! Он просек мои намерения, перехватив руку перед своей наглой мордой, поцеловал запястье с бешено бьющимся пульсом и совершенно трезвым голосом порадовал:

— Я не подсматривал за тобой, это было бы слишком больно, достаточно знания того, что ты с кем-то другим.

Плюнув на стыдливость, я рывком вскочила, метнулась в ванную, бодренько нацепила боксеры и футболку с портретом нашего президента (бабуля на халяву оторвала на каком-то предвыборном митинге). Побрызгав лицо холодной водичкой, вернулась на поле боя и отчеканила:

— Я сплю с мужиками в двух случаях — если хочу мужчину, а он хочет меня, и если мне от него чего-то надо. Тебя я не захочу даже под расстрелом, и у тебя нет ничего такого, что ты мог бы мне предложить. Думаю, удовлетворила твое нездоровое любопытство, так что давай, проваливай. И если ты еще хоть раз появишься в этом мире, я сообщу о нарушении Совету демиургов и заставлю их признать мою победу.

— Даш, а может, попробуем просто поговорить, без взаимных угроз? — На меня вопросительно уставилась копия Кота из мультика про Шрека.

Вместо слов я показала широко известный жест и… отрубилась. Последнее, что запомнила — иезуитскую улыбку довольного до соплей урода.

Первым делом, как проснулась, проверила: на мне ли пижамный ансамбль. Убедившись, что одежда на месте, прислушалась к телу: не совершили ли над ним насилия, пока я была в отключке. Исходя из сухости между ног и отсутствия приятной усталости в мышцах, ничего позорного не приключилось. Это радовало, а вот то, что рядом со мной постель оказалась смята, весьма огорчало. Потопала в ванную сканировать себя на предмет засосов и прочих отметок. Слава богу, ничего такого не обнаружила. Будем надеяться, что в Интернете не всплывут фотки и ролики с моей спящей мордой.

Думать о том, что все же произошло ночью и зачем вообще ко мне приходил демиург, было некогда — в спальню ввалился Владыка и сообщил, что они с Сосискиным замучились меня ждать и, если через три минуты не буду готова, уйдут без меня. Пришлось галопом собираться. Впопыхах напялила тренировочные штаны, туфли на каблуках и свитер. Быстро накрасилась, нацепила кое-какие цацки. Глянула в зеркало — отшатнулась, но времени переодеваться не было. Надеюсь, у короля крепкие нервы.

Перед стартом растолкала Ырка и дала ему кое-какое поручение. Кабану велела ждать штрафников и, если они прибудут до моего прихода, продовольствия не выдавать, в баню не пускать и вообще оставить их за пределами лагеря. Лакнув втихорца приличный глоток из предусмотрительно прихваченной с кухни бутылки с коньяком, шагнула в раскрытый Драконом портал.

Открыла глаза и поняла, что мы находимся именно в святая святых дворца — королевской спальне (не забыть бы спросить Владыку, откуда он знает ее координаты). На огромной кровати трое прэлэстных вьюношей, подозрительно смахивающих на кудрявых ангелочков, в поте лица трудились над достижением оргазма брюнетки лет тридцати. На это вопиющее прелюбодеяние с портрета равнодушно взирал румяный мужчина возраста моего папы. Только мой родитель предпочитал ходить в кепке, а этот дяденька в короне.

Стараясь не ржать, наша троица застыла на месте и с любопытством взирала на процесс наставления рогов венценосцу. Вскоре наигранные охи-вздохи мне порядком надоели, потому как со стороны было видно, что ребятки трудятся без огонька, а тетка усиленно симулирует. Дождавшись, когда она взгромоздится на одного из тружеников эротического фронта, я подкралась и, постучав ее по плечу, заговорщицким тоном поинтересовалась:

— А сам-то дома?