Колонисты Пандоры 3

Глава 26 Последний бой

Госр

— Хартим, я приказываю вам не вмешиваться! — воскликнул Госр, но капитан корабля лишь зло оскалился.

— Вы низложенный комендант самой никчёмной системы, в которых я когда-либо бывал. И не имеете права приказывать командиру боевого крейсера. Ради прихоти вашего высокородного покровителя нас сослали на самый дальний край галактики. Здесь я провёл несколько весьма неприятных недель, рыская между аномалиями в астероидных полях, разыскивая шпионов федерации. И мы занимались этой глупостью, когда на планете зрел мятеж против империи. Госр, за это вас отдать под трибунал и сослать на астероидные поля «Медузы-33». Думаю, назначение на должность приёмщика добытых минералов, вам вполне подойдёт.

Бывший комендант стойко выслушал гневную речь оппонента. Ему хотелось вспылить, вызвав на дуэль флотского выскочку, но Госр не стал устраивать спектакль. Ведь именно сейчас появился шанс выйти из сложной ситуации, сложившейся после появления дредноута на орбите Пандоры.

— Командор, не нужно сгущать краски. Ещё немного наших совместных усилий, и все мятежники снова начнут работать на империю, причём намного эффективнее, чем раньше. Вы же сами слышали допрос главного сепаратиста. Даже он готов идти на контакт. Кстати, насчёт местных колоний бионанитов, он полностью прав. Они действительно приносят Аратану многомиллиардную прибыль и экономят ресурсы. Нам действительно гораздо дешевле закупать всё на Пандоре, чем строить новые заводы, даже без учёта огромных расстояний. Остальные товары, вывозимые с планеты, просто крохи. Поэтому важно стабилизировать ситуацию и увеличить количество идущей с Пандоры продукции. Тогда нас, наконец, заметят в отделе департамента развития империи. И тогда мой покровитель воспользуется высшим допуском и подсунет нужный документ лорду космического квадранта на подпись. Если сюда польются субсидии из имперской казны, то мы все баснословно разбогатеем. И больше не будем довольствоваться подачками торговых синдикатов. Вас назначат командующим настоящей военно-торговой эскадры. А мне предоставят боевую станцию, способную стать форпостом империи в этом краю галактики.

Госр, выступил неплохо. И многое из того, что он сказал, может сбыться при благоприятном развитии ситуации. Только шансов на это маловато.

— Всё-таки вы торгаш, а не настоящий офицер космофлота, — лицо Хартима скривилось в презрительной усмешке.

Подобное сравнение среди флотских офицеров считалось оскорблением. Грёбаные чистоплюи! Конечно, как брать взятки у синдикатов, закрывая глаза на многочисленные нарушения, так офицеры космофлота в первых рядах. И подобранный в космосе товар с мест уничтожения пиратов или незаконных торговых караванов, они на базу никогда не сдают. Хотя служба в имперском флоте почётна, но на зарплату обычного офицера особо не разгуляешься. Все флотские любят подзаработать на стороне, и одновременно не стесняются обвинять в торгашестве офицерами, не входящим в круг избранных. Хартим учёл, что звание командора Госру купил дядя. Только это не отменяло его принадлежность к высшей аристократии Аратана. И за подобные оскорбления могут наказать любого простолюдина, будь он хоть трижды адмиралом.

— Я сделаю вид, что ничего не слышал, — произнёс комендант ледяным тоном. Дав понять, что больше подобного не спустит и, если надо, подаст рапорт на хамоватого капитана. — А в ответ на прозвучавшие обвинения я требую несколько незначительных уступок. Остановите крейсер, выведете абордажную команду из эвакуатора, выпустите своих капсулёров на волю и обеспечьте полную блокаду Пандоры. И пока не трогайте зарканскую рухлядь, которая по недоразумению продолжает висеть на орбите планеты. Если я смогу договориться дипломатическими методами, то все от этого только выиграют.

Какое-то время Хартим молчал, а затем отвлёкся, чьё-то сообщение. После небольшой паузы голограмма капитана расправила плечи и вперил в собеседника недружелюбный взгляд.

— Только что оборвался канал связи с абордажной командой. Приборы показывают, что солдат больше нет в живых. Это является доказанным фактом нападения на имперских военных, посланных для досмотра судна. Согласно двести пятой статьи устава флота, в подобных ситуациях командование всеми силами сектора переходит к действующему офицеру, имеющему высшее звание. Поэтому я, как командир крейсера, смещаю вас с должности коменданта системы и беру на себя бразды правления.

Госр хотел вступить в спор, высказав своё несогласие, но отказался от бесполезной затеи.

— Командор Хартим, зря вы это затеяли. Любой имперский суд примет мою сторону. Сразу предупреждаю — вам придётся держать ответ перед моим покровителем. Отчёт о произошедшем ему уже отправлен.

— Может, вы забыли, но отсюда до ближайшего имперского суда три месяца лёта. Ваш покровитель тоже далековато, и точно не вмешается, пока ситуация окончательно не прояснится. Я же намерен немедленно убрать с орбиты этой мерзкой планеты зарканскую рухлядь. Затем настанет черёд захваченного сепаратистами эвакуатора. А напоследок, я проведу небольшую орбитальную бомбардировку местных селений. Дабы желающие остаться в живых, сами сдали причастных к мятежу. Пока прощайте.

Хартим отключился. После чего Госр налил себе полный бокал водки, залпом его выпил и нервно рассмеялся.

А ведь он своего добился! Туповатый солдафон не выдержал. Комендант понимал, увидев дредноут старого врага, Хартим не сможет отойти в сторону. Желание уничтожить зарканский корабль победило, и он кинулся в атаку. А ещё командующий допустил оплошность, сместив Госра с поста коменданта звёздной системы. Конечно, сейчас это никому неинтересно. Но позже, во время разбирательств, можно скинуть все ошибки и просчёты на порывистого офицера.

Плеснув ещё водки, Госр чокнулся с бутылкой, и только сейчас заметил, что на связь вышел другой персонаж, которого он не ожидал больше увидеть живым.

Ярослав.

— Чего празднуем, комендант? — спросил я, увидев довольную рожу аратанца.

Тот явно растерялся, но быстро взял себя в руки и поставив бокал на стол.

— Небольшую личную победу, — признался Госр, но я почувствовал, что нас это не касается. — Если честно, я удивлён, что вы выжили после встречи с абордажной группой. Даже интересно, куда делись захватившие вас штурмовики?

— Как куда? Видите ли, с недавних пор я выяснил один интересный факт. Со мной лучше вообще не связываться, ибо это чревато нехорошими последствиями, — произношу максимально спокойным тоном, но лицо коменданта вдруг исказила нервная судорога. — Почти все, кто жаждал моей смерти, либо уже мертвы, либо движется в этом направлении.

Я не угрожал, а констатировал факты, чем пугал имперца ещё сильнее. А ещё есть ощущение, что мне удаётся влиять на психологический фон собеседника, независимо от гигантского расстояния, разделяющего нас.

Мне кажется, что после обряда причащения психотропным коктейлем и общения с искусственным слугой предтечей, я открыл в себе новые возможности. Да и сама широта охвата моих способностей значительно увеличилась.

— Я видел допрос, проводимый оцифрованными солдатами. Конечно, не с самого начала. Но главное мне известно, — признался Госр.

— А я в курсе, что вы с капитаном узнали некоторые наши тайны.

— Да, он знает, что зарканский дредноут практически беззащитен.

— А может, есть возможность отложить столкновение с имперским флотом? — спросил я, уже зная верный ответ.

— Нет, повлиять на флотских я больше не могу. Командор сместил меня с поста коменданта звёздной системы и намерен действовать только с помощью грубой силы. — Плеснув себе водки, Госр тяжко вздохнул, сделав вид, что очень сожалеет о случившемся. — Поймите, Хартим из потомственных флотских офицеров. Недавно он стал капитаном новенького крейсера и больше всего хочет проявить себя. Он должен доказать своему родственнику, адмиралу космофлота, что тот не ошибся в выборе.

— Так вот, что вы празднуете. Своё освобождение, — тут же догадался я, а собеседник чуть не поперхнулся. — Оно и понятно. Нашли крайнего. А ведь это умный ход. Похоже, Хартим не особо дальновиден и полный профан в интригах.

— Ярослав, может, и вам хватит сопротивляться? Разве не понятно, чем всё это закончится?

— Я же уже говорил. Для желающих моей смерти ничем хорошим это не закончится. Кстати, вполне возможно, что и меня ждёт невесёлый конец.

— Очень жаль. А я ведь вышел на связь с весьма влиятельным имперским чиновником. Совместно с моим покровителем, они могли бы решить все наши проблемы щелчком пальцев.

А вот здесь Госр не врал. И от осознания этого меня взяла злость. Быть так близко к бескровному решению проблемы, но элементарно не всё предусмотреть и не успеть закончить неотложные дела, лишившись всего в последний момент.

— Я намерен попытаться убрать нависшую над нами смертельную угрозу. Ещё хотелось бы попробовать спасти людей. Не хочу, чтобы оставшиеся в живых земляне упрекали меня в бездействии.

— Ярослав, вы уже проиграли. В ближайшие тридцать минут сепаратисты потеряют все, что находится в космосе. — Комендант явно верил в то, что говорил. — Даже если крейсер получит повреждения и не сможет продолжить бой, вам нельзя уничтожать его экипаж и самого Хартима. Иначе дальнейшие переговоры с империей станут невозможными. Все дипломатические каналы закроются, и к Пандоре будет отправлена карательная экспедиция.

— В одной земной настольной игре такая ситуация называется цугцванг. Выходит, что как бы я ни поступил, меня ждёт поражение, — объяснил я, а бывший комендант системы кивнул.

Правда, имеется одна загвоздка. Космос — это не шахматное поле, расчерченной на одинаковые квадратики. Существует много вариантов развития событий. И наверняка имеется один, способный даже самую последнюю пешку сделать ферзём.

Закончив диалог с комендантом, смотрю в глаза товарищей.

— Чего замерли? Может, мы всё-таки начнём действовать и попробуем посадить это ржавое корыто на Пандору?

Я указал на выпуклый колпак огромного иллюминатора. Прямо за ним продолжал увеличиваться зелёно-голубой планетарный диск. И если честно, то он очень похож на Землю, прародительницу нашей цивилизации.

В этот момент Ветка начала передавать изображение системы, с появившимся имперским крейсером. Корабль перестал скрываться в голографическом поле, и теперь рассекал космос открыто под лучами сканеров. И, судя по выбранному курсу, он стремительно приближался к неподвижному дредноуту.

— Ярослав, перед посадкой нам нужно решить эту проблему. Если не отвлечь имперцев, то они наделают в эвакуаторе кучу дырок, — напомнил Павлов, и тут же принялся наносить на схему звёздной системы варианты возможных атак имперцев.

Я кивнул в знак согласия.

— Ветка, никуда не лезь, пока не прикажу. Твоя задача — продолжать обеспечивать устойчивую связь с Акосом. Это сейчас важнее всего.

Одновременно открылся канал связи с дредноутом. Я снова увидел космотехов. На этот раз их лица у всех были сосредоточенными. Оно и понятно — у зарканцев шансов выжить меньше, чем у нас.

— Акос, у вас всё готово?

— Да, сделали всё, как договаривались.

— Хорошо. Пусть Мара следит за моими сигналами. Только так мы сможем попытаться немного затянуть бой и удивить противника.

Мастер кивнул, а в этот момент нас удивил командир имперского крейсера. Вместо того чтобы сразу обрушить всю мощь своих орудий на дредноут, он начал выпускать эскадрильи тяжёлых истребителей.

Даже на таком огромном расстоянии, я почувствовал капсулёров, сидевших за штурвалами истребителей. Их эмоции напоминали выпущенных на свободу дрессированных зверей. Безусловно, каждый из солдат — индивидуум, но после такого количества смертей и возрождений, что-то внутри живых организмов начало отмирать, превращая оцифрованных в надёжные машины убийства, навечно привязанные к своим хозяевам. Похоже, только в открытом космосе они вспоминают о былой свободе.

Атака истребителей перечёркивала все наши планы. Получается, мне не удалось обмануть командира имперцев. Вместо немедленной атаки беззащитного противника Хартим решил подстраховаться, и выпустил наружу свой главный козырь. Выходит, чуда не произойдёт.

Пятьдесят тяжёлых истребителей — это не шутка. Даже без огневой мощи крейсера, они способны не только обездвижить дредноут, но и уничтожить все внешние системы. Любая правильно проведённая атака способна превратить могучий корабль зарканцев в оплавленный остов, окружённый тучей космического мусора. И капсулёры на это точно способны.

— Ярик, через минуту крейсер выйдет на дистанцию удара основным калибром — нервно воскликнул Акос. — Может, пора?

— Нет, не торопитесь. Я почую, когда будет пора. Сейчас ваша задача — копить энергию до последнего мгновения. И попытайтесь продержать силовые щиты хотя бы на десяток секунд.

— Десять секунд, это всего-навсего один массированный удар! Разве нам этого хватит?

— Дредноут должен прожить минимум минуту, а дальше посмотрим, — спокойно отвечаю Акосу.

— Хорошо, мы выполним все приказы и не отступим, как это сделали наши предки.

Слушаю пафосную речь мастера и вдруг понимаю, что наступил тот самый момент. Среагировав на эмоциональный всплеск, пришедший от командира крейсера, подаю сигнал. Одновременно на интерактивном пульте Мары загорелась аварийная индикация.

Мигом среагировав, опытная зарканская воительница врубила маршевые ускорители. Энергии было мало, поэтому дредноут просто дёрнулся, успев переместиться всего на расстояние двух своих корпусов. Однако этого вполне хватило. Поэтому мощные пучки активных частиц, прилетевшие со стороны крейсера, вместо удара по броне, пронзили пустоту и исчезли в атмосфере планеты.

А дальше всё завертелось с бешеной скоростью. Истребители противника, явно не имевшие приказа сразу вступать в бой, сильно отстали и, разделившись на пары, начали разлетаться в разные стороны, охватывая планету.

Сам крейсер рванул вперёд, желая поскорее сократить расстояние с увернувшимся противником, чтобы сначала выпустить фотонные торпеды. Затем он должен дать залп из электромагнитных орудий, и начать резать корпус дредноута лучами фазеров, используемых в ближнем бою.

Дредноут воспользовался первичным ускорением и продолжил двигаться по инерции. При этом он начал прижиматься к планете с помощью маневровых двигателей, полностью прикрывая себя с этой стороны.

Конечно, огромный корабль всё равно обречён, но последний раз древний корабль просто обязан огрызнуться. И он это сделал. Первой его достала выпущенная имперцами волна фотонных торпед. И хотя это была только прелюдия, вышло неплохо.

Силовой щит окутал дредноут всего на несколько секунд и сразу превратился в кокон из сотен мощных взрывов. После этого крейсер продолжил стремительно приближаться, открыв огонь из линейных батарей.

Но дредноут даже не думал сдаваться. Основной силовой щит окончательно обнулился, но вспомогательная секторальная защита начала часто вспыхивать. Фрагментарная оборона пыталась остановить огненный дождь из кумулятивных снарядов, но поглощала только две трети ударов.

Остальное пытались перехватить плазменные турели и фазеры, имеющие собственные накопители энергии. Но как бы экипаж ни старался, попытки защититься напоминали разодранный зонтик под ливнем.

По толстенной броне часто заколотили взрывы. Новые волны торпед начали целенаправленно бить по башням ПВО, турелям и маневровым двигателям. При этом крейсер, наконец, вышел на нужную дистанцию и, стабилизировав своё положение по отношению к избиваемому противнику, начал использовать мощные фазерные установки.

Одновременно я почувствовал торжество, исходящее от Хартима и команды крейсера. Они явно упивались избиением полуживого противника. И практически праздновали победу, желая продлить мгновения триумфа. Думаю, из-за этого командор и отослал тяжёлые истребители для установления периметра на дальних подступах к планете. Ничто не должно было мешать его единоличной победе.

Но, как говорил мой дед — не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

Я не мог ничем помочь союзникам. Зато в нужный момент успел отдать сигнал на последний манёвр.

Среагировав, зарканский дредноут воспользовался ещё уцелевшими двигателями, и резко крутанулся вокруг своей оси. Нет, он больше не имел возможности ускориться и уйти в крутой вираж, но начать вращать корпусом вполне осуществимо.

Это не позволило сконцентрировать огонь на одном борту корабля и немного продлило агонию. А главное — манёвр активировал космические дроны, заранее прикреплённые к другому борту дредноута.

Несколько сотен неказистых аппаратов рванули врассыпную и тут же устремились к крейсеру, будто стая разъярённых пчёл. Даже четверть из них не имела шанса добраться на дистанцию огневого поражения противника, но в зоне работы тяжёлых фазеров эта возможность значительно увеличилась.

Закрыв глаза, я взял на себя управление полусотней корявых аппаратов, и сразу очутился в гуще боя. Нескончаемый поток огня сослужил противнику плохую службу. Поэтому в начале боя, имперцы попросту не успели среагировать. А дроны смогли ускориться.

Я и не думал их жалеть, и сразу после активации перевёл аппараты в режим камикадзе. Теперь они имели единственную цель — просто долететь до противника. Из той полусотни аппаратов, что летели за мной, ПВО крейсера сбило не менее десятка, но остальные смогли выпустить боезапас за десяток секунд. Вдобавок произошло отключение аварийных систем, что вызвало дестабилизацию тритиевых ядер.

Щит, восставленный крейсером, поглотил почти всё снаряды, выпущенные дронами. Но одномоментный напор взрывающихся фотонных торпед, зенитных ракет и кумулятивных снарядов смог его обнулить. Остатки выпущенных снарядов ударили по броне, но результаты оказались намного скромнее.

В процессе боя, почти треть космических дронов была сбита ПВО и лучами фазеров. Но оставшиеся три сотни аппаратов смогли добраться до повреждённого корпуса и буквально вцепились при помощи захватов и магнитных манипуляторов.

Сейчас главное — не позволить взрываться дестабилизированным ядрам накопителей. Поэтому пришлось замереть и терпеть. На этом этапе была сбита десятая часть дронов. Но даже при подлёте последнего, я не дал команду на подрыв, ибо ожидал выполнения последнего условия.

Само время будто притормозило бег, когда я видел, как к вцепившемуся броню дрону приближается луч фазера. А ещё мне удалось почувствовать каждого имперца, находящегося внутри крейсера, а заодно искусственного наблюдателя. При этом астральную тень механизма отражала красная луна.

В этот момент я наблюдал за происходящим как бы со стороны и уловил движение одного из операторов, запустившего перезагрузку силовой защиты. Как только щит окутал крейсер, я активизировал процесс общей детонации.

В результате силовой щит вместо защиты крейсера от взрывов, прикрыл их и многократно усилил. Вырвавшаяся на волю волна плазмы, вмиг расплавила бронекорпус космического корабля. Энергия ворвалась внутрь, начав выжигать палубы и отсеки целыми уровнями. Защита корабля не смогла ничего противопоставить такому удару.

Управляемый мною дрон испарился, а я снова очнулся в кресле и смог увидеть всё собственными глазами. Дальнобойные визоры эвакуатора помогли увеличить картинку.

Сплавившиеся в единую массу конструкция, некогда бывшая крейсером, выпускала в космос фонтаны плазмы. А я чувствовал, как один за другим погибают члены экипажа. Самым последним заживо сгорел командор Хартим.

Переместив зону обзора на дредноут, я увидел вспученный и дырявый корпус, внутри которого продолжало что-то взрываться. В броне зияли такие прорехи, что через них можно было рассмотреть строение внутренностей корабля.

Связь с Акосом оборвалась сразу после активации дронов. Я попытался уловить присутствие живых внутри, но дестабилизированная частица антиматерии засвечивала израненный корабль и сбивала мои усилия.

— До входа в атмосферу осталось девять минут, — доложил сержант, оторвав меня от тревожного созерцания израненного корабля.

После чего открылся канал связи с Веткой.

— Мы смогли. Крейсера больше нет. Но не удаётся установить связь с дредноутом, — печально произнесла моя зарканка. Между тем входящий поток информации, снятой с мощных сканеров челнока, начал обновлять схему расстановки сил в околопланетном пространстве. — Жаль, но до полной победы этого не хватит. Имперские истребители наблюдали за уничтожением крейсера с безопасного расстояния и теперь возвращаются. Судя по траектории движения множества парных целей, они собираются добить дредноут.

Оценив местоположение быстро приближающихся моргающих красным меток, я нахмурился, ибо с этой напастью нам справляться нечем.

И в этот момент сквозь шум появившихся помех послышался голос Нейлы, бубнящей доклад.

— Боевая рубка выдержала удар. Отец тяжело ранен. Команда борется за живучесть корабля. Пытаемся стабилизировать частичку антиматерии.

— Они живы! — обрадовалась Ветка, но связь с дредноутом снова оборвалась.

— Да, они живы, но ненадолго, — проговорил я. — Судя по вычислениям ИскИна, до дредноута имперские капсулёры доберутся через семь минут. А эвакуатор они взорвут за минуту до входа в атмосферу Пандоры.

— Ярослав, ты должен что-то придумать. А пока я попробую отвлечь истребители.

— Нет, Ветка, отбой. Там очень опытные пилоты, с не менее чем пятидесятилетним стажем сражений. Поэтому они не поведутся на наши уловки. И, несмотря на то что зарканский челнок гораздо крупнее, огневая мощь одного истребителя вполне с ним сопоставима. Твоё преимущество — это более мощная защита, которой ещё надо уметь пользоваться. Приказываю до последнего оставаться рядом с нами. А когда начнётся атака, сразу уходи на планету и приземляйся в одной из горных долин. Тебе всё ясно? — произнёс я, постаравшись максимально надавить на Ветку ментально.

Желание её спасти было таким сильным, что в этот момент её буквально придавило к креслу пилота, полностью подавив волю на несколько секунд.

— Хорошо, я выполню приказ, — неохотно согласилась девушка.

— До входа в атмосферу Пандоры осталось семь минут.

Как только прозвучало новое предупреждение сержанта, я закрыл глаза и постарался абстрагироваться оттого, что происходило в рубке, и начал сканировать пространство с помощью дара.

При этом моя астральная тень вырвалась на свободу, что позволило почувствовать всех живых, находящихся вне планеты. Сразу после этого начали приходить фрагментарные образы.

Сначала я увидел Мару в скафандре. Женщина вместе с несколькими космотехами устанавливала пенометаллическую заплатку на огромную трещину, зияющую в корпусе бронекапсулы.

Затем перед взором появился Госр. Он смотрел в обзорный иллюминатор и хлебал дедов самогон прямо из бутылки. Стоявший рядом капитан Алексеев вырвал ёмкость из рук свергнутого коменданта, и сам приложился к горлышку.

Следом я увидел целый сонм сосредоточенных лиц пилотов — капсулёров. Искусственные глаза следили за экранами управления истребителей, а голографические татуировки переливались отметками о множестве побед и прочими крипто метками. Враги излучали жажду боя и желание отомстить за уничтоженный крейсер.

— До входа в атмосферу планеты пять минут.

Новое сообщение от сержанта послышалось на пределе восприятия. А затем я уловил эмоциональный всплеск и увидел, как в сторону приближающегося неприятия сорвался челнок. Всё-таки Ветка не выдержала.

Коротко выругавшись, я попытался её остановить. Но девушка отгородилась от меня ментальной стеной, давая понять, что она не отступит. А потом я услышал, как она начала петь древний зарканский гимн.

И в этот момент на связь вышел Акос.

— Ярослав, мне кажется, или это Ветка запела песнь идущих на смерть. Скажи только честно, у нас всё совсем плохо? — спросил глава космотехов, срывающимся на болезненный хрип голосом.

— Да! Теперь нам поможет только чудо, — честно ответил я.

Сразу после этого бег времени замедлился, и я снова обнаружил тень искусственного механизма, наблюдающую за происходящим. Сначала мне показалось, что рядом появился ещё кто-то, но, внимательно осмотрев всё вокруг, я увидел только копию размытого силуэта тени, отразившуюся от красной луны. Появление наблюдателя вызвало в душе робкую надежду, но продолжившееся молчание, говорило о другом. Я попытался выйти на контакт с наблюдателем, но меня проигнорировали. Значит, с этой стороны помощи можно не ждать.

Осознание этого вызвало внутри волну лютой злобы, накатившей на сознание. И скорее почувствовал, а не услышал, как сержант объявил, что до входа в атмосферу осталось полторы минуты.

А потом я увидел, как боевой челнок с Веткой внутри, вступает в бой с парой имперских истребителей. Мигом среагировав, стараюсь дотянуться до мозга капсулёров, с целью отключить нейронные предохранители. Но на таком расстоянии ничего не вышло. В итоге я получил только череду ударов от волн чужих эмоций.

Одержимый крушить и убивать, я с трудом смог взять себя в руки. Сейчас не время для истерик. И тут в информационном поле импланта появилось сообщение, похожее на всплывшую закладку, оставленную дедом.

«Внучок, не тупи. Если попал в безвыходное положение, найди альтернативный вариант решения проблемы. Он точно есть, но ты его, как всегда, не замечаешь».

Сознание тут же начало судорожно перебирать всевозможные варианты. А взгляд прилип к красной луне, на фоне которой виднелась увеличенная копия тени искусственного создания древних.

А что, если попробовать так?

Направив всю свою эмпатическую мощь на ржаво-красный диск, и прорвав его тонкую оболочку, я буквально провалился в многоуровневый массив зашифрованной информации.

При этом время остановилось, и мне удалось оценить, что находится внутри красной луны. Я не мог взаимодействовать с этим, но от открывающихся возможностей перехватило дыхание. Ведь тому, кто сможет покорить всего несколько процентов этой мощи, откроются просто невиданные перспективы.

Жажда потаённого знания захлестнула рассудок, а моё астральное тело едва не растворилось в океане информации и фантастических образов. Не знаю, что именно удержало меня в этот миг, скорее всего, эмоциональный всплеск, пришедший от Ветки в момент обнуления силовых щитов челнока. Но я сумел осознать, что едва не попал в капкан и смог вырваться на волю.

А далее мне удалось воспользоваться застывшим моментом и усиливающим ментальный сигнал отражением красной луны. Что позволило увидеть картину происходящего вокруг Пандоры, словно через микроскоп. Мне хватило всего мгновения, дабы обнаружить всех до одного оцифрованных пилотов в застывшем космосе. Затем я привычно экранировал вставленные в их мозг нейронные предохранители и активировал взорвавшие головы микро заряды.

После этого моё астральное отражение выбросило обратно в тело, и я очнулся в кресле. Планета затмила собой весь обзорный иллюминатор, а на таймере отсчитывающим секунды до входа в атмосферу застыла цифра пятнадцать.

— Ну чего застыли, парни⁈ — слова сами сорвались с губ, в то время как руки схватились за аналоговые манипуляторы управления. — Кажется, мы всё-таки идём на посадку.