Когда в июне замерзла Влтава

Глава 19 Черные свечи у Святого Якуба

Узким ход оказался только в самом начале — там, где проходил непосредственно под стеной дома. Затем скат становился более крутым, а лаз превращался в сводчатый проход, стены которого были выложены грубо отёсанным камнем. Кое-где виднелись следы воды — память о давних наводнениях; под самым потолком местами висела паутина. В воздухе пахло пылью и тем трудно определимым запахом, который вечно заполняет сухие старые подвалы.

Метров через пятнадцать проход, по которому шли стражники, вывел их к более широкому и высокому туннелю, проложенному под углом. Максим осторожно заглянул за выступ стены слева, но ни людей, ни света там не было видно.

— Интересно, куда можно добраться, если пойти вправо, — шепнул Резанов.

— Может, как-нибудь проверим, когда будет нечем заняться, — ехидно отозвался Иржи. — Соберём компанию дружелюбных мясников, они нас проведут по своим подземельям…

— Тише! — зашипел Макс.

— Это не их подземелья, — глухо произнёс Войтех.

— Почему? — не понял Иржи.

Вместо ответа ординарец указал на дальнюю от них стену. Приятели подошли чуть ближе, подсвечивая себе огарками. На стене в несколько рядов друг над другом тянулись ниши — некоторые пустые, словно печная топка, другие замурованные. На потрескавшейся и частично осыпавшейся штукатурке закрытых ниш просматривались надписи на латыни и даты. Кое-где вместо кирпича и штукатурки использовался камень, и надписи, высеченные на плитах, сохранились куда лучше. Иногда буквы и цифры дополнялись каким-нибудь символом — грубо начертанный меч, звезда, цветок, голубь. И повсеместно, иногда по нескольку штук на одной нише, встречались всевозможные кресты.

— Крипта. Старая крипта тамплиеров, — прошептал Шустал с невольным благоговением.

— Не только тамплиеров, — уточнил Чех. — Вот этот, например, был похоронен незадолго до гуситских войн, — он прошёл чуть дальше вправо. — А здесь кто-то, кто умер ещё до рождения Карла Великого.

— Почему такая мешанина? — удивился Максим. — Разве не логично хоронить по порядку, постепенно заполняя ниши?

— Бывает, старые захоронения вскрывают. Грабят, или семья хочет перенести прах почтенного предка куда-то. Костёлы порой закрывают, разрушают… — Иржи мельком оглядел потолок над их головами. — Мы сейчас должны быть или под фасадом дома, или даже уже под улицей. Может, на месте этого дома прежде стояла церковь. Или вообще располагалось кладбище. Кто его знает, как тут было лет двести тому назад.

— А я думал, в Золотой Праге чуть не каждый житель знает историю каждого камушка. Ну, уж на своей-то улице точно.

Капрал улыбнулся, чуть печально и сочувственно:

— Ты у себя на родине знал каждый камушек?

— Нет, — признался Макс. — Хотя вообще краеведение мне было всегда интересно.

— Чего-чего?

— Ну, история родного города. Его прошлое. Лет на сто, сто пятьдесят назад можно было более-менее точно разузнать, где и что стояло. Сохранились документы, старые планы, воспоминания людей.

— Хоть Прага и не мой родной город, в этом я тебя понимаю. Но подумай, сколько всего было. Тех же тамплиеров разгромили ещё до рождения Карла Великого. А он построил Новое Место. Целый город! Как по мановению руки! А ещё гуситы, эпидемии, пожары, потопы… — Шустал посмотрел вправо, потом влево, на исчезающие во тьме концы прохода. — Может быть, эта крипта всегда принадлежала костёлу Святого Якуба. А, может, её просто нашли сравнительно недавно, и начали использовать повторно, теперь уже для живых, а не для мёртвых. Или крипта была всегда, а наши кладоискатели просто случайно открыли проход, связывающий основной проход с двором дома «У чёрного рыцаря».

Максим тоже всмотрелся во мрак коридора и невольно вздрогнул. Пан Чех, заметив это, спокойно сказал:

— Мёртвых бояться незачем.

— В Золотой Праге грёз? — Макс нервно хмыкнул.

— И тем не менее. Здесь лежат те, кто похоронен как положено. Можно даже считать, что вся крипта — освящённая земля.

— Если только наши мясники своими манипуляциями не осквернили её, — проворчал вполголоса Иржи.

— И тем не менее! — нахмурился ветеран. — Мы не желаем зла тем, кто здесь лежит. Мы желаем прекратить зло, которое проносят через это место. Думаю, те, кто похоронен в крипте, с радостью помогли бы нам, если бы могли.

— Ты ведь, к слову, предлагал попросить помощи у призрака тамплиера? — повернулся Резанов к Шусталу.

— Верно. Но после уточнений пана Фауста стало вроде как ни к чему, и я… — Иржи осёкся. Глаза его расширились, глядя куда-то поверх плеча друга. Максим обернулся, в глубине души уже понимая, что именно увидит.

По подземному проходу медленно шагал полупрозрачный, залитый синеватым светом рыцарь. Левая рука его лежала на рукояти длинного меча, подвешенного у пояса. В правой призрак нёс шлем. Мелко подрагивали кольца кольчуги, и капралу-адъютанту даже показалось, что он слышит металлический звон — отдалённый, еле различимый, будто эхо давнего прошлого. Кольчужный капюшон был откинут, открывая короткие светлые волосы и худое, словно измождённое болезнью, лицо. У призрака были усы и борода, а вот глаз не было вовсе: вместо них в двух тёмных провалах будто сгущалась, уплотнялась тьма подземной крипты.

— Пан рыцарь, — Резанов вежливо поклонился. Напарники последовали его примеру. Дух тамплиера остановился, оглядел всех троих стражников и, в конце концов, снова уставился на Макса.

— Пан рыцарь, мы здесь, чтобы прекратить злодейства, — пояснил тот. Дух молча ждал. — Кто-то устраивает тайные сборища в костёле Святого Якуба, а потом в Праге умирают люди, — Максим нерешительно посмотрел по сторонам, и добавил:

— Мы пришли не для того, чтобы грабить могилы или чинить другое беззаконие.

Синее свечение на секунду сделалось ярче, а потом призрак исчез. Темнота подземелья показалась ещё более непроглядной, а свет свечных огарков — совсем тусклым, едва ли не умирающим.

— Наверное, это означало разрешение действовать? — предположил Иржи.

— Наверное, — согласился Макс. — По крайней мере, явного запрета я не увидел.

Главный проход плавно заворачивал к северо-западу, и два-три раза они миновали боковые ответвления, но не стали тратить время на их исследование. В одном месте в нише обнаружилось целое семейство летучих мышей: из-за неожиданных холодов бедняги повторно впали в спячку и замерли крохотными лохматыми комочками, прижавшимися друг к другу. Почему-то вид этих зверушек рассердил Чеха до крайности. Ворча себе под нос, ординарец проверил палаш в ножнах, потом наполовину вытянул и снова спрятал кинжал.

— Пан Войтех? — настороженно позвал его шедший замыкающим Шустал.

— Ненавижу, — процедил ветеран.

— Мышей?

— Нет. Тех, кто мучает божьих тварей, — Чех на ходу оглянулся через плечо. — Зимой и без того умирает множество кошек, собак, птиц. А теперь им и летом нет передышки.

— А я думал, летучих мышей считают колдовскими созданиями, пособниками ведьм и… — подключился к разговору Максим.

— Чушь полная! — отрезал Войтех. — Чёрную магию творят не зверушки, а люди. Безо всякого пособничества, собственной волей. А летучие мыши едят комаров и ночных насекомых, я сам видел. Стало быть, благодаря им будет меньше всякого гнуса. Это разве не польза?

Они ещё некоторое время шли молча. Потом Макс сделал знак остановиться и прошептал:

— Кажется, пришли.

Здесь проход заканчивался, упираясь в мощную каменную стену. В центре её была низкая сводчатая арка, за которой начиналась узкая винтовая лестница.

— Интересно, а что насчёт дозорных? — спросил Иржи, косясь по сторонам.

— Они, наверное, чувствуют себя в полной безопасности. На улице всё просматривается, а про подземный ход мы вроде как не знаем.

На ступенях, уходящих спиралью вверх, на несколько секунд замерцало и вновь погасло знакомое синеватое сияние.

— Кажется, нам дают понять, что путь свободен, — предположил Резанов и шагнул на первую ступеньку.

Подъём оказался неожиданно долгим. Спуск в подземелье из сарайчика создавал обманчивое ощущение, что крипта пролегает чуть ли не под поверхностью улицы — однако, похоже, это было вовсе не так. Капрал-адъютант попробовал было считать ступеньки, но на четвёртом десятке сбился, тем более что приходилось постоянно следить за тем, куда ставишь ноги: на узкой и тесной лесенке можно было запросто оступиться.

— Терпеть не могу забежные ступени, — проворчал Макс, в котором проснулся строитель.

Наконец, подъём завершился, и они оказались перед деревянной дверью. По периметру неплотно прикрытого полотна пробивался едва заметный свет, немногим ярче того, что давали их собственные свечи. Максим, молясь про себя, чтобы петли были хорошо смазаны, осторожно потянул; эффекта не последовало. Тогда парень толкнул дверь, и она плавно распахнулась. В лицо сразу повеяло свежим и куда более холодным воздухом, в котором отчётливо ощущались запахи воска и ладана.

Стражники оказались в небольшом закутке, в дальней от входа части костёла. Сюда выходило ещё несколько дверей, но свет, пробивавшийся в подвал, горел не за ними, а справа, в нефе. Толстые чёрные свечи в расставленных вдоль прохода подсвечниках чуть мерцали, хотя и выдавали самое обыкновенное желтоватое пламя.

Перед кафедрой стояли несколько человек и, запрокинув головы, слушали того, кто вещал с кафедры. Этот, в облачении священника, был с виду ещё довольно-таки молод — не старше сорока — и говорил, подтверждая свои слова властными жестами. К удивлению ночной вахты, при всей прекрасной акустике, какой по умолчанию должен был обладать любой костёл, до выбравшихся из крипты не долетало ни слова. Будто ночное собрание проходило в совершенно прозрачном звуконепроницаемом пузыре.

Пан Чех, обойдя Резанова, осторожно приоткрыл одну из соседних дверей, потом вторую. Прикрыл их и вернулся к товарищам.

— Сакристии, — пояснил он.

— Лестница на колокольню должна быть на том конце, у входа, — Максим вытянул шею, вглядываясь в пространство нефа. — Только козла я что-то не вижу.

— Может, его не обязательно приносить в жертву каждый раз? — предположил Шустал.

— Может быть. Вот же хитрая бестия! Даже на своём тайном сборище — и то позаботился о конфиденциальности, — Резанов с ненавистью взглянул на человека на кафедре.

Где-то в вышине мерно зазвонил колокол, отбивая одиннадцать часов.

— Пан командор ведь обещал в одиннадцать? — поинтересовался Иржи.

Войтех кивнул. Макс быстро пересчитал собравшихся перед кафедрой мясников.

— Восемь человек, — кисло заметил он. — Можно, конечно, попробовать. Эффект внезапности, и всё такое.

— Не советую, — прошептал Чех, указывая в противоположный конец нефа. Там, у запертых главных дверей собора, плохо различимое в полумраке, что-то двигалось.

— Да твою ж! — не выдержал Шустал. — Опять они? В храме⁈

— Я же говорил — у англичан был случай… — начал было Максим, но тут с колокольни Святого Якуба понёсся тревожный перезвон, который знали и которого боялись все в городе. И не только в Праге, но и в любом городе мира и, пожалуй, в любую эпоху.

— Пожар? — Войтех удивлённо поднял голову. Собравшиеся у кафедры мясники, и выступавший перед ними священник, тоже растерянно глядели вверх. Снаружи город уже полнился перезвоном других церквей, а Святой Якуб вдруг замолчал. Прошло несколько минут, пока на хорах, наконец, появилась смутно различимая в темноте фигурка, и голос — не старый ещё и не скрытый чарами — завопил на весь неф:

— Пожар! Пожар! Дом старшины Шилгана горит!

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — пробормотал Максим.

— Какой Юрьев день? — Иржи потянул приятеля за рукав. — Они же сейчас кинутся сюда! Ходу!

Только миновав треть спуска, Резанов вдруг понял, что не слышит за спиной топота Чеха.

— Войтеха нет! Иржи! Назад!

Шустал замер, оглянулся. Выругался.

— Надо вернуться за ним.

Наверху с силой распахнутая дверь ударилась о стену. Послышались встревоженные голоса и топот нескольких пар ног.

— Нельзя, — прошипел Иржи.

— Нельзя его бросить!

— Они же бегут на пожар и не подозревают о нашем присутствии! Слышишь? Воплей ярости нет — значит, пана Чеха не схватили. Войтех может о себе позаботиться, а нас, если тут застанут, кончат не раздумывая.

Шустал снова начал спуск, Максим, поколебавшись, последовал за ним.

— Можно долго защищаться в узком проходе.

— Ага. Если б иметь дело только с людьми.

Напоминание о кладбищенских псах положило конец спорам. Приятели спешили вниз настолько быстро, насколько это позволяла осторожность. Казалось, гомон голосов за спиной с каждой секундой нарастает. Более того, среди человеческой речи, отдалённой и неразборчивой, Максу послышалось и низкое, нарастающее рычание.

Друзья выскочили в крипту и помчались по проходу. Язычки пламени на свечах колебались, сильно вытягиваясь назад. Стражники прибавили ходу — и сначала свеча Иржи, а за ней и Максима, погасли. Они продолжали нестись в темноте, однако буквально через несколько секунд раздался сдавленный крик Шустала, а следом и Резанов влетел в делавшую поворот стену.

— Правее!

— Да уже понял, спасибо!

Они чуть развернулись, нащупывая левой рукой стену, и побежали дальше, перейдя на трусцу и опасаясь снова в темноте столкнуться с препятствием. Позади — и гораздо ближе, чем парням того хотелось бы — раздался протяжный вой взявшего след пса.

— Пан командор обещал прикрытие, — пропыхтел сквозь стиснутые зубы Максим.

— Раз обещал — значит, будет, — уверенно заявил Иржи и тут же охнул, вновь не вписавшись в изгиб коридора.

— Макс, мы не найдём в темноте лаз. И эта тварь всё равно пойдёт за нами, — речь Шустала перемежалась частыми глубокими вдохами и выдохами. — Я не хочу помирать, как крыса в ловушке.

— Может, клинки? — Резанов с надежной потянул из ножен палаш, но сталь оставалась просто сталью, не испуская ни лучика света.

— Тоже мне, ночная вахта, — горько пошутил Иржи. — Они же светятся только в драке. Это тебе не фонарь, забыл?

— Я просто подумал, что драка уже вот-вот будет, — скривился Максим.

— О да, когда всё начнется — нам станет довольно-таки светло.

Впереди в коридоре появилось синее сияние, и призрак тамплиера, остановившись в двух шагах от стражников, медленно поднял руку, указывая на стену.

— Простите, пан рыцарь? — недоумённо воззрился на него Иржи. Макс, проследив, на что указывает привидение, сообразил первым:

— Иржи, в нишу.

— Куда⁈

— В нишу! Лезь! Вон там, наверху. Я подсажу.

— Прекрасно. Не крыса, а прямо-таки готовый покойничек.

— Типун тебе на язык.

— Это чего ты сейчас пожелал?

— И чирий на…

— А, это я понял.

Шустал, подталкиваемый Максимом, забрался в пустой провал ниши в самом верхнем ряду, приходившемся почти вровень с головой Резанова.

— Макс, я тут не развернусь! Погоди, я вылезу.

— Некогда! Ползи до конца и сиди тихо!

Наученный опытом друга, капрал-адъютант выбрал для себя нишу на другой стороне, на ряд пониже, и нырнул в неё ногами вперёд.

Низкое раскатистое рычание приближалось со стороны костёла. Максим, извиваясь, заполз насколько мог глубоко в нишу, а когда сапоги коснулись дальней стенки, вытащил из кобур оба пистоля. Мимо тёмного провала проплыло синее сияние: рыцарь зашагал навстречу преследователям.

— Спасибо, — прошептал Резанов, хотя и понимал, что вряд ли призрак способен его отсюда услышать.

Прошло не больше минуты, прежде чем по крипте разнёсся пронзительный вой раненой собаки. Почти сразу к нему присоединился второй, а следом — панические вопли людей. Некоторое время шум этот продолжался, постепенно затихая вдали, пока не пропал окончательно. Выждав ещё минут пять, Макс осторожно выбрался из ниши. На противоположной стороне коридора слышалось шуршание и сдавленное ворчание. Резанов достал кремень и огниво, нашарил в сумке и зажёг новую свечу — и едва успел увернуться от свалившегося сверху Шустала.

— Спасибо за подсветку, но лучше бы ты меня за ноги придержал.

— Всегда пожалуйста.

— Утром, — пообещал Иржи, — я куплю самую большую корзину целт, и не уйду с улицы, пока все их не раздам нищим.