Когда погаснут все огни

Глава 1

— Я беспокоюсь за Его Высочество, — голос Чжужэн звучал ровно и раздумчиво. Она не привыкла выдавать свои истинные чувства, — я рада, что государь принял решение о путешествии Его Высочества, но все же опасаюсь, что вдали от столицы недругам будет проще нанести удар.

Многое не звучало вслух даже сейчас, в этих десятки раз проверенных покоях, куда непросто было попасть стороннему человеку. Во дворце недоговаривать, обходясь полунамеками, быстро становится привычкой.

Юноша, замерший в почтительном коленопреклонении в шести шагах от возвышения, на котором сидела Чжужэн, не шелохнулся. Ни на фэнь не дрогнула и не приподнялась склоненная до самого пола голова.

Чжужэн оперлась о подлокотник, с задумчивым интересом рассматривая того, кого привел Юн Ичэн, узнав о ее тревогах. Бессмертный. Один из тех пугающих и почти легендарных Десяти Тысяч Мертвых. Это должно было помочь. Личный телохранитель Хао Вэньянь славный юноша, безоговорочно преданный ее сыну, но и он едва ли сможет уберечь принца от всех бед и опасностей. И если вдруг выйдет так, что не справится даже бессмертный… значит, Шэнли не суждено уцелеть.

Внутренне содрогнувшись, Чжужэн постаралась отогнать эту мысль. Нет, ее сын будет жить, чего бы то ни стоило! Быть может, не на Яшмовом Троне, но будет! Хао Вэньянь и этот жутковатый телохранитель защитят его — если хотя бы половина того, что рассказывают о возможностях бессмертных, правда, то императрица просто не найдет убийц, способных справиться с такой охраной. А если после этого удастся еще и доказать злой умысел императрицы…

Чжужэн оборвала сама себя. Не об этом нужно думать в такой час. Еще ничего не произошло, а она уже строит планы, как можно было бы избавиться от соперницы. Все же двадцать лет вражды и борьбы за сыновей не прошли даром для них обоих.

Удастся ли до конца скрыть природу этого тайного телохранителя, о которой не должен догадаться даже сам Шэнли? На первый взгляд юноша не отличался от прочих молодых людей его возраста. Советник Юн явно успел предупредить его о той роли, что ему предстоит сыграть, и потому бессмертный сейчас был одет так, как и подобает молодому господину из благородной, но пришедшей в некоторый упадок семьи: скромно, но достойно, без излишней демонстрации отсутствия богатства. Если не знать, какую цену лучшим нефритом пришлось уплатить за его услуги — и правда легко поверить, что это один из тех многих молодых людей, которых родственники стараются пристроить в свиту высшей знати в надежде на то, что они сделают карьеру.

Чжужэн сделала легкий жест рукой.

— Сиятельной госпоже угодно, чтобы вы поднялись, — тут же отозвалась дама Со Мэйсю, верно истолковав пожелание Чжужэн.

Бессмертный послушно выпрямился и снова неподвижно замер. Теперь Чжужэн могла рассмотреть его лучше.

Да, ничто не выдавало его природу даже при пристальном взгляде. Разве что лицо могло бы показаться кому-то очень бледным — но такое легко объяснить тем, что молодой господин из щегольства избегает солнечного света. Совершенно не похож на мертвеца, хотя, если верить легендам, после того, как Небеса покарали бессмертных за гордыню, они уподобились ликами мертвым. Юноша даже моргал, пусть и реже, чем это делают люди обычно. И дышал — Чжужэн видела, что его грудь приподнимается и опускается.

Осмотр полностью удовлетворил Чжужэн. Даже если этот облик лишь фальшивая личина, она достаточно убедительна, чтобы обмануть самого внимательного наблюдателя. Чжужэн удовлетворенно улыбнулась, чуть заметно кивнув советнику Юну.

Дежурившая у дверей покоев дама, войдя, склонилась в малом поклоне:

— Его Высочество с почтением и любовью ожидает позволения войти.

— Я с радостью в сердце ожидаю его, — отозвалась Чжужэн.

Легкое указующее движение веера Со Мэйсю — и бессмертный понятливо переместился левее и дальше от возвышения, на котором сидела Чжужэн. Очень быстро и гибко, словно перетек с одного места на другое.

Обычно Чжужэн принимала сына, не скрываясь за тонкой газовой шторой. А некогда и вовсе пренебрегала завесой, отлично сознавая, что равных ей по красоте нет. Но сейчас, когда молодость ушла, тончайшая ткань стала спасением, скрадывающим следы, оставленные ходом времени. И в присутствии бессмертного Чжужэн чувствовала себя неготовой предстать без спасительной тончайшей завесы.

Произнесенные слова приглашения не были пустой предписанной дворцовым этикетом фразой. Вид Шэнли действительно неизменно наполнял сердце Чжужэн радостью. И отнюдь не потому, что сын был для нее шансом стать императрицей-матерью. Шэнли просто был любимейшим ребенком Чжужэн. Первенцем. Главным сокровищем.

Шэнли подошел к самому подножию возвышения, к тому месту, где его уже ждала положенная служанкой подушка. Верный Хао Вэньянь следовал за ним, держась на шаг позади.

— Матушка, — поклон принца был легким и чуточку небрежным, — вы пожелали видеть меня и я не смел заставлять вас ждать.

Чжужэн с нежностью улыбнулась, любуясь красотой, юностью и беспечным изяществом сына. Его отец, когда они оставались вдали от посторонних глаз и обязательных требований этикета, вел себя сходным образом.

— Благодарю, Ваше Высочество, — Чжужэн слегка наклонила голову, приветствуя сына и отвечая на почтительный поклон Хао Вэньяня, — мне хотелось внести свою лепту в подготовку вашего скоро путешествия. Молодой господин Чжу Юйсан родом из Цзянли, и я надеюсь, что он сможет развлечь вас в дороге.

При упоминании своего имени бессмертный склонился в земном поклоне перед принцем, коснувшись лбом пола.

Шэнли скользнул по вновь представленному матерью члену своей свиты слегка заинтересованным взглядом. А вот Хао Вэньянь буквально впился в бессмертного внимательным взглядом, изучая и оценивая.

Чжужэн заметила, что Шэнли едва заметно нахмурился, услышав о предстоящем путешествии в Цзянли. У нее складывалось впечатление, что сын не испытывает особенной радости по поводу предстоящего приключения. Оно действительно выглядело не слишком приятно. Как будто император буквально убирал второго сына из столицы, чтобы как-то успокоить императрицу, требующую незамедлительного объявления, кто же из двух принцев станет наследником.

Но, какие бы чувства ни испытывал Шэнли, он доброжелательно улыбнулся застывшему в поклоне человеку.

— Рад приветствовать, Чжу Юйсан. Надеюсь, пребывание в моей свите не покажется тебе чрезмерно скучным, — Шэнли небрежно обмахнулся веером, — я полностью доверяю выбору своей матери… ты не приходишься родичем советнику Чжу Иньпэю?

— Для меня честь удостоиться места среди сопровождающих Ваше Высочество, — Чжужэн впервые услышала голос бессмертного. Чуть глуховатый, но довольно приятный, — нет, достопочтенный советник Чжу не является родней моей семье.

— А! — Шэнли явно был этим доволен. Видимо, услышав знакомую фамилию, он решил, что советник Чжу пытается пристроить в его окружение какого-то бедного родственника, — я думаю, что ты расскажешь, что действительно может быть интересно в Цзянли и что непременно стоит повидать.

— Я в полном распоряжении Вашего Высочества и приложу все усилия, чтобы оправдать его милость.

Шэнли исподволь бросил взгляд на мать, словно спрашивая — так ли необходимо присутствие этого человека в его свите. Чжужэн с легкой улыбкой едва заметно кивнула в ответ, зная, что сын верно истолкует и кивок, и улыбку. Шэнли, как и в детстве, понимал ее без слов. И, как и в детстве, доверял ей.

Доверял ей и Хао Вэньянь. Чжужэн заметила, что юноша увидел их с Шэнли обмен взглядами, и скрытое напряжение, с которым он изучал Чжу Юйсана, как будто немного ослабело.

Юноши покинули ее покои втроем, и это показалось Чжужэн хорошим знаком. Было ясно, что Шэнли принял в свое окружение рекомендованного ею спутника хотя бы на время путешествия. Принц был достаточно своенравен, чтобы не молчать, если что-то приходилось ему не по душе.

Теперь Чжужэн могло отбросить в сторону газовый занавес — не было нужды ни прельщать советника Юна, ни скрывать от него изменившееся от возраста лицо. Слишком давно и хорошо они знали друг друга.

— Как себя чувствует твоя племянница?

— Лифэн здорова, благодарю за внимание к ее скромной персоне, — Юн Ичэн выжидательно взглянул на Чжужэн, ожидая продолжения.

— Сколько ей лет? Семнадцать, если я помню верно?

— Совершенно верно, — взгляд советника Юна стал еще более внимательным.

— Прекрасный возраст, — раздумчиво вздохнула Чжужэн.

Ей самой было семнадцать, когда она вошла в золотые ворота дворца в числе тех, кого отобрали в наложницы императору. Как давно это было…

— Лифэн уже помолвлена?

По лицу советника Юна скользнула тень. Едва заметная. Но достаточная, чтобы Чжужэн не потребовался ответ.

При рождении с Юн Лифэн случилось несчастье. Повитуха по неосторожности повредила ножку, что сделало девочку хромой без всякой надежды на излечение. Этот изъян не отменял ни ума, ни привлекательности девушки, но в глазах многих был непреодолимым препятствием для замужества. Именно поэтому ворота императорского дворца оставались закрыты перед Лифэн, несмотря на все ее достоинства: женщины, допущенные ко взору членов императорской семьи, не должны иметь изъянов во внешности. Это же заставляло не слишком умных женихов обходить ее при сватовстве. Тех же, кто был готов взять в жены хромую девушку лишь для того, чтобы породниться с домом Юн, отсылала прочь сама семья.

— Если путешествие Его Высочества по Цзянли пройдет благополучно и он вернется в добром здравии, я буду просить ее руки для Хао Вэньяня.

Юн Ичэн почтительно склонил голову, произнося слова благодарности, но Чжужэн подозревала, сто советник сейчас размышляет, достойная ли это награда. Хао Вэньянь происходил из рода, времена славы и силы которого остались в прошлом. Однако он был молочным братом и наперсником Шэнли, с младенчества воспитанным вместе с принцем. Чжужэн относилась к юноше почти по-матерински и считала себя обязанной устроить хороший брак для Хао Вэньяня — его собственная семья жила не в столице, а сам он был слишком занят охраной принца. Ее стараниями Хао Вэньянь получит в жены девушку, которую Чжужэн с радостью увидела бы на месте собственной невестки, Юн Лифэн — хорошего мужа, а дом Юн будет еще сильнее привязан к принцу Шэнли в близящейся борьбе за трон. Путешествие принца в Цзянли и нынешнее затишье — лишь короткая передышка перед грозой. Чжужэн всей душой молилась о том, чтобы она разразилась нескоро.

Дворец, который занимал второй принц Цзиньяна Тянь Шэнли, окружали клены, местами почти соприкасающиеся кронами. Осенью резиденция принца тонула в пламени покрасневших листьев, приобретая особую прелесть. А сейчас, в середине лета, клены стояли зеленой стеной, укрывая дворец от яркого солнца.

Во внутренних покоях сохранялась приятная прохлада. Шэнли опустился на подушки, коротким кивком указав Хао Вэньяню место рядом. Это означало, что все церемонии можно отставить.

— Что скажешь об этом… Чжу Юйсане? — осведомился принц, своей рукой разливая по чашкам пахнущий анисом и апельсином прохладительный напиток, — ты всю дорогу рассматривал его так, словно у него под волосами синие перья.

Шэнли и сам внимательно изучал этого нежданного спутника, найденного матерью буквально в последние дни перед отбытием в путь. Задавал неожиданные, на первый взгляд ничего не значащие вопросы. И по первому впечатлению Чжу Юйсан показался ему вполне приятным человеком. К тому же суждениями матери Шэнли привык доверять — а та явно желала, чтобы он принял этого человека из Цзянли в свое окружение.

Хао Вэньянь с благодарным полупоклоном взял чашку с питьем. Слегка нахмурился и едва заметно повел плечами.

— Мне… — он замялся, как будто пытаясь подобрать слова, — мне он почему-то неприятен.

Шэнли бросил на молочного брата слегка удивленный взгляд. Хао Вэньяня трудно было упрекнуть в предвзятости по отношению к людям. Да, он привык внимательно изучать каждого нового человека, в конце концов, его растили как телохранителя принца. Однако о беспричинной неприязни к кому-либо Хао Вэньянь на памяти Шэнли заговорил впервые.

— Он кажется тебе подозрительным?

— Нет, — Хао Вэньянь нахмурился сильнее, — это нечто другое. Я впервые почувствовал что-то подобное. Сразу, как только оказался в одном покое с ним.

Казалось, Хао Вэньяня сильно смущало и то, что он испытывал такую неприязнь к кому-то, и то, что он не мог объяснить, что вызывает эти чувства. Шэнли ободряюще улыбнулся ему.

— Ну, что же, значит, не будем спускать с него глаз и не будет спешить слишком доверять. Не то, чтобы я подвергал сомнению выбор матушки… впрочем, хорошо бы узнать, что это за род Чжу из Цзянли.

Хао Вэньянь понимающе кивнул. Шэнли сделал из чаши пару глотков и раскрыл веер задумчиво рассматривая рисунок.

Покидать дворец и ехать куда-то к границам Данцзе не слишком хотелось. Не хотелось надолго оставлять мать без поддержки. Не хотелось расставаться с отцом-императором, чье состояние все больше тревожило Шэнли. И не только ему было очевидно, что здоровье Сына Неба ухудшается. Императрица действовала все активнее, пытаясь убедить императора объявить наследника — и, конечно же, этим наследником должен был стать принц Шэньгун, ее сын.

К брату Шэнли не питал особой неприязни. Быть может, если бы их матери не соперничали, принцы могли бы неплохо поладить и относиться друг к другу действительно по-братски. Ведь занять Яшмовый трон Шэнли не желал… вернее, почти не желал. Слишком много ограничений, забот и ответственности нес с собой титул императора.

Сейчас крупнейшей победой императрицы и поддерживающих ее родов стала женитьба принца Шэньгуна. И Шэнли подозревал, что матушка сейчас придирчиво перебирает кандидаток, выбирая ему лучшую из возможных невест.

Но Шэнли полагал, что императрица торжествует рано. Разве не ему, второму принцу, император сказал: «Люди должны увидеть и полюбить тебя. А ты — показать, что заботишься о них, увидеть и узнать свою страну». Отец лишь выжидает удобный момент, исподволь желая познакомить народ Цзиньяна именно с Шэнли. А значит, в скором времени ему предстоит поездка еще куда-то, помимо Цзянли.

Ему предстояло побывать в самых значимых для династии Тянь местах. Лично проследить за тем, как наполняются хранилища в ожидании возможного неурожая — в соседнем Милине начиналась засуха, грозящая затронуть и Цзянли. А кроме того, встретиться с прославленным генералом Линем из Данцзе, чтобы скрепить обмен пленными, захваченными во время недавней войны. План отца-императора был предельно ясен: сделать так, чтобы имя принца Шэнли было не просто знакомо всей стране, но и связывалось с заботой о народе. Тогда явно будет проще обеспечить Шэнли поддержку, когда придет время объявить наследника.

Шэнли понимал, что понять подоплеку его путешествия в Цзянли способен не только он. А потому следовало держаться так, чтобы казаться как можно более безобидным. И старательно притворялся изнеженным бездельником, которому претит сама мысль заняться чем-то кроме стихосложения и своих наложниц. Не желал подогревать честолюбие матери — женщины, которая многие годы оставалась возлюбленной императора и которой лишь политическая игра знатных родов помешала стать императрицей.

Нет, Шэнли решительно не желал первым поднимать знамена борьбы за Яшмовый трон. Однако не собирался и отказываться в случае, если отец-император все же объявит его своим преемником.

Хао Вэньянь молча сидел рядом, отпивая из чаши и ожидая, когда принц отвлечется от своих размышлений. За многие годы молочный брат стал для Шэнли настолько привычным, что он почти не замечал его присутствия. Скорее он замечал отсутствие Хао Вэньяня, когда тот раз в год отправлялся на десяток дней выразить почтение своим родителям или раз в месяц получал три дня отдыха от службы.

Шэнли посмотрел на неизменно серьезное лицо Хао Вэньяня, чувствуя непреодолимое желание подразнить его.

— Раздумываешь, сколько продлится наше путешествие? Месяца четыре, я думаю, не меньше… а то и все пять. Боишься, что твой цветок персика заскучает в разлуке?

— Ваше Высочество! — Хао Вэньянь немедленно смутился.

— Ты ведь никогда не оставлял ее больше, чем на месяц, — смущение собеседника только подзадорила принца, — не боишься, что она начнет искать забаву от скуки? То, что она тебе так долго не надоедает, я не удивляюсь — ты же видишь ее раз в месяц…

Хао Вэньянь неловко улыбнулся. Два года назад он выкупил в доме для утех девушку, которую поселил в подаренной ему за службу городской усадьбе. В этом не было ничего удивительного — благородные юноши, начав жить своим домом, часто заводили постоянных наложниц, если не питали пристрастия к более легкомысленным развлечениям в цветочных кварталах. Удивительным для принца было разве что постоянство Хао Вэньяня, который с тех пор больше не посмотрел в сторону других женщин, как будто был примерным мужем.

Смущение Хао Вэньяня стало настолько заметным и сильным, что Шэнли против обыкновения почувствовал некоторую неловкость за свои шутки.

— Если хочешь — можешь быть свободен до часа нисхождения вод. Проведай ее еще раз, прежде чем мы уедем.

Благодарность сменила смущение на лице Хао Вэньяня. Однако почти сразу он вновь нахмурился и качнул головой.

— Нет, Ваше Высочество. Я признателен за заботу, но прошу позволить мне отказаться. Мне… я не смогу быть спокоен, когда молодой господин Чжу недалеко от вас.

Брови Шэнли чуть приподнялись в удивлении. Неужели непонятная неприязнь к Чжу Юйсану у Хао Вэньяня настолько сильна? Это было странно. И это требовало объяснений.