Кофейня на краю звёздного неба

Глава 13.Музыка и ведьмы

На пороге стояла девушка с яркими вишнево-красными волосами, в черной рубашке и обтягивающих лосинах. Ее лицо было заплаканным, глаза опухшими. Она выглядела потерянной и испуганной. Пока Рейган жестом приглашал ее войти, я поспешила на кухню. Нужно было предложить гостье что-нибудь успокаивающее. Я быстро сварила ароматный кофе, добавила немного корицы и, вернувшись в зал, поставила чашку перед девушкой.

— Спасибо, — прошептала она, сделав небольшой глоток. Ее руки дрожали.

— Что случилось? — мягко спросил я.

Девушка еще раз всхлипнула, прежде чем начать свой рассказ:

— Меня зовут Сонета — голос ее дрожал. — И я, кажется, натворила ужасную вещь. Когда-то я играла на калимбе — ее пальцы нервно сжимали чашку. — Влюбленные, услышав мою мелодию, понимали, что им суждено быть вместе. Говорили, у меня дар Но однажды я увидела юношу и влюбилась. Я начала играть для него, но он, он не мог меня видеть. Ему не был сужден никто. Он слышал только мелодию и попытался перенести ее в реальность. Он, он повторил ее но время шло, а его сердце не находило покоя. Мелодия она продолжала звучать у него в голове. Музыка. Мой дар превратился в наваждение в проклятие Он он сходит с ума

Глядя на дрожащие руки Сонеты, сжимающие чашку, я почувствовала, как во мне поднимается волна сочувствия. Этот страх перед неизвестностью, сковывающий её, был почти осязаем. Нужно было действовать.

— Сонета, — начала я мягко, — давай попробуем разобраться. Ты винишь себя в том, что случилось с юношей. Но ты ведь не могла предвидеть такой реакции, правда?

— Но это из-за моей музыки из-за моего дара — подняв на меня заплаканные глаза, ответила Сонета.

Это слишком тяжело, когда человек винит себя в деяниях другого, одну вещь, которую следует запомнить нам всем и вещь, которую запомнила когда-то я. Это то, что действия других нам не подвластны, мы не можем контролировать и отвечать за чужие поступки. Мы не можем настаивать на принятии решения другого человека, единственное, что мы может это посоветовать, это помочь. Сонета в данной ситуации просто играла и пользовалась свои даром, она не виновата в том, что у юноши просто нет пока предназначенной ему. Но этого хватит для того чтобы девочка винила себя до конца жизни

— Твой дар — это как голос, Сонета, — продолжила я, стараясь говорить как можно убедительнее. — Он может петь колыбельную или кричать. Сам по себе голос не виноват. Важно, что ты им говоришь. Ты хотела причинить ему боль?

— Нет! Конечно, нет! — Сонета замотала головой, и свежие слезы потекли по ее щекам.

— Вот видишь. Ты не виновата в том, как он воспринял твою музыку. Но мы можем попытаться понять, почему он отреагировал именно так.

Этот вопрос повис в воздухе. Почему? Что такого произошло в жизни этого юноши, что сделало его настолько восприимчивым к музыке Сонеты?

— Ты знаешь о нем что-нибудь? — спросила я. — Его имя, где он живет, чем занимается?

— Я я видела его всего несколько раз. Он всегда сидел один в парке под старым дубом Кажется, его зовут Кай— задумавшись, и, нахмурив брови, произнесла Сонета.

— Кай, — повторила я задумчиво. — Парк старый дуб. Это уже что-то. Рейган, — обратилась я к другу, — Как думаешь, мы сможем его найти?

— Не думаю, но никто не мешает попробовать и попытаться найти его.

— Отлично! — Я ободряюще улыбнулась Сонете. — Мы найдем его, Сонета. И вместе поможем ему.

На следующий день мы с Рейганом отправились в парк. Мы расспрашивали посетителей, показывали фотографию Сонеты — вдруг кто-то узнает Кая. Описание — юноша, часто сидит один под старым дубом — оказалось полезным. Одна пожилая женщина, кормившая голубей, вспомнила его.

— Ах, да, — сказала она, качая головой. — Бедный мальчик. Всегда такой грустный. Кажется, он живет где-то на окраине города, в старом доме с черепичной крышей

Описание было скудным, но это было лучше, чем ничего. Мы с Рейганом отправились на окраину, начав поиски дома с черепичной крышей. Понимали, что это иголка в стоге сена, но сдаваться не собирались. Судьба Кая, а значит, и спокойствие Сонеты, теперь зависели от нас.

После долгих поисков, когда надежда уже почти покидала нас, мы, наконец, нашли этот дом — небольшой, обветшалый, с покосившейся черепичной крышей. Видела, как Сонета нервничает — её руки дрожали. Рейган осторожно постучал. Через несколько минут нам открыл молодой человек с потухшим взглядом и темными кругами под глазами. Это был Кай. Его вид подтвердил опасения Сонеты. Он выглядел совершенно измученным, словно не спал несколько дней. Его глаза, когда-то, вероятно, полные жизни, теперь были пустыми и бездонными.

— Кай? — неуверенно произнесла Сонета.

Юноша вздрогнул, услышав свое имя, и посмотрел на нее. В его взгляде промелькнуло узнавание, смешанное со страхом. Он отступил назад, словно хотел захлопнуть дверь.

— Подожди! — воскликнула Сонета, сделав шаг вперед. — Я я хочу помочь тебе.

Кай колебался. Рейган мягко положил руку ему на плечо.

— Мы не желаем тебе зла, — сказал он спокойно. — Сонета хочет исправить то, что, как она считает, сделала с тобой.

Наконец, Кай впустил нас в дом. Внутри было так же мрачно, как и снаружи. Воздух был спертым и тяжелым. Сонета огляделась, и я увидела, как её страх перед неизвестностью сменяется решимостью. Она действительно хотела помочь этому юноше. И тут меня осенило.

— Сонета, — сказала я, — а что, если ты сыграешь обратную мелодию? Как бы «отменишь» свою музыку?

Сонета задумалась. Идея, наверное, казалась ей безумной, но в то же время в ней был какой-то смысл.

— Я я могу попробовать, — ответила она, доставая калимбу.

Она закрыла глаза, пытаясь представить себе обратную сторону своей мелодии — не соединяющую сердца, а, наоборот, освобождающую от наваждения. Ее пальцы забегали по клавишам, и по комнате разнеслась странная, немного тревожная, но в то же время успокаивающая музыка. Кай замер, слушая. Постепенно напряжение в его лице начало спадать. Пустота в его глазах стала заполняться светом. Когда Сонета закончила играть, он глубоко вздохнул, словно пробуждаясь от долгого сна.

— Я я больше не слышу её, — прошептал он, прикасаясь к своей голове. — Тишина

Сонета облегченно вздохнула и посмотрела на меня благодарным взглядом. Позже, когда мы уже уходили из дома Кая, я взяла Сонету за руку.

— Сонета, — сказала я серьезно, — это была не твоя вина. Твой дар прекрасен. Но используй его с умом. Играй только для тех, кто действительно должен быть вместе. Если ты чувствуешь это в своем сердце, тогда твоя музыка принесет только счастье. Помни, музыка приносит как покой душе, так и наоборот ломает душу до основания.

Рейган, нервно теребя ключи в кармане, пнул входную дверь. Она распахнулась с громким скрипом, словно протестуя против вторжения. Дом встретил нас привычным хаосом: Гликерия колдовала над каким-то зельем, распространяя по кухне аромат жженого сахара и чего-то остро-металлического, Патриций, балансируя на одной ноге, пытался прибить полку, нецензурно комментируя каждый свой промах.

— Ну и цирк! — выдохнула я, захлопывая дверь. — У меня такое ощущение, что я в дурдоме живу!

— Погоди, мы ещё не все миры, чтобы так говорить — хмыкнув, произнес Рейган, стягивая куртку.

Налив чаю, мы позвали домочадцев и наш зверинец в зал, рассевшись, мы, рассказали о том, что сегодня делали пока Патриций и Лика убирались. Рассказ о девушке с калимбой, чей дар обернулся проклятием, произвел на домочадцев разное впечатление. Гликерия, забыв про свое зелье, прижала руки к груди. Её глаза, обычно искрящиеся весельем, потемнели от сочувствия.

— Бедная девочка! — прошептала она. — Такая молодая, а уже столько страданий! Надо же, какой ужас!

— Самоконтроль, дорогая моя. Вот чего ей не хватает. Если бы она не разбрасывалась своим "даром" направо и налево, ничего бы этого не случилось. Дисциплина — вот ключ к решению любых проблем — скептически хмыкнув, произнес Карас.

— Легко вам говорить, Патриций. Вы же у нас мистер "железная воля", а у Сонеты, между прочим, реальная проблема. И ей нужна помощь, а не нотации. Я думаю, ей нужно самой решить, как поступить.

— Ты права, — неожиданно поддержал меня Рейган. — Навязывать свое мнение — последнее дело. Но я согласен с тем, что ей не хватает уверенности. Она боится последствий своих действий, и это парализует её.

— Знаете, — сказала она, — а мне кажется, что все эти истории посетителей, они как-то, странно перекликаются с конкретными страхами. Не находите? Вот эта Сонета со своим даром, который стал проклятием. Разве это не похоже на твой страх, про который ты рассказывала, Ада?

Она осеклась, словно испугавшись собственной мысли. В комнате повисла тяжелая тишина. Что-то в ее словах заставило меня вздрогнуть. Неужели Гликерия права? И если да, то, что это значит?

Вечер мягко опустился на наш космический дом, как пушистый плед, укрывая нас от остатков суеты после визита неугомонной Сонетты Рейган. Лика и Патриций, видимо, изрядно утомленные ее неудержимой энергией, растворились в своих комнатах, ища убежища в тишине. А я, в компании моего верного пушистого спутника — кота Ази, — побрела в библиотеку. Среди высоких стеллажей, наполненных шелестом страниц старинных фолиантов и мерцанием экранов электронных книг, царила благословенная атмосфера покоя. Устроившись поудобнее в мягком кресле, я задумчиво пробормотала:

— Азя, вот бы здорово было встретить настоящую ведьму! Как думаешь, мы её когда-нибудь встретим?

Азя, лениво развалившийся на моих коленях, приоткрыл один изумрудный глаз.

— А что, по-твоему, у ведьм есть проблемы? Летают себе на метлах, варят зелья, колдуют— с иронией в голосе протянул Азраил.

— Ну не знаю, — пожала я плечами. — Может, они боятся высоты? Или пауков? Или что у них внезапно закончатся ингредиенты для какого-нибудь важного зелья?

— Подумай для начала о себе, блондиночка ведь умную вещь сказала, страхи тут чьи-то конкретные, а не просто рандомные.

— Азя, я не хочу сосредотачиваться на этой проблеме, лучше сосредоточиться на чем-то другом, например на ведьмах.

— Сдались они тебе, да и вообще просто подумай о ведьме, — перебил меня Азя, — сосредоточься на ее образе. Глядишь, и узнаем, что ее тревожит, ты ведь как-то переносишься между мирами.

Я закрыла глаза, пытаясь представить себе классическую ведьму — сгорбленную старуху с крючковатым носом и обязательной бородавкой на подбородке. Но вместо этого в моем воображении возник совсем другой образ: молодая девушка с длинными, развевающимися на ветру волосами, будто сошедшая со страниц любимой фэнтези-книги. Внезапно тишину библиотеки прорезал мелодичный звон колокольчика. Я открыла глаза и замерла от удивления. За окном больше не было беззвездного космоса. Вместо него раскинулось сказочное королевство, купающееся в мягком свете заходящего солнца. И тут же в библиотеку робко заглянула девушка, очень похожая на ту, что я только что представила.

— Простите, — неуверенно произнесла девушка, ее голос был тонок и немного дрожал. — Кофейня открыта?

— Да, открыта, — ответила я, распахивая дверь чуть шире, приглашая ее войти.

Девушка скользнула внутрь, словно боясь потревожить тишину. С её плеч соскользнуло темно-синее пальто, открывая вид на простую, но элегантную блузку кремового цвета. Длинные, темные волосы, отливающие глубоким оттенком горького шоколада, струились по ее спине, словно шелковый водопад. Она прошла к столику у окна, двигаясь с какой-то застенчивой грацией. Когда девушка села, я заметила ее глаза — большие, изумрудно-зеленые, обрамленные густыми, темными ресницами. В них плескалась смесь тревоги и неуверенности.

— Золото песков, пожалуйста. — Сложив руки на столе, она тихонько попросила, ее пальцы, тонкие и изящные, нервно перебирали край небольшой сумочки, лежащей на столе.

Пройдя на кухню уже привычно достала турку, зерна, и книгу. Я положила ее на стол и открыла, рассчитывая увидеть на первой странице привычное содержание. Но книга, словно обладая собственной волей, распахнулась на странице 214. Там, украшенный затейливой виньеткой из багряных листьев и спелых ягод рябины, красовался рецепт под названием «Дыхание Осеннего Ветра». Не совсем «Золото Песков», но название заинтриговало. В рецепте значились: двойная порция свежесмолотых кофейных зерен с планеты Ксенон-5, щепотка молотой корицы, капля кленового сиропа и взбитые сливки, посыпанные тертым мускатным орехом. Звучало неожиданно. И очень по-осеннему, хотя за окном, если верить новообретенному пейзажу за окном, было самое настоящее сказочное лето

Я попробовала перелистнуть страницу, найти привычный раздел с кофейными напитками, но книга словно сопротивлялась, страницы шелестели, но упорно возвращались на 214-ю. Ладно, — подумала я, — видимо, судьба. Будет „Дыхание Осеннего Ветра“».

Пройдя на кухню, я машинально достала медную турку, увесистую банку с кофейными зернами и толстую, потрепанную книгу рецептов. С привычным стуком опустила её на деревянный стол и открыла, ожидая увидеть знакомое оглавление. Но книга, словно живое существо, с тихим шелестом перелистнула страницы и раскрылась на 214-й. Там, обрамленный затейливой виньеткой из багряных листьев и спелых ягод рябины, красовался рецепт под названием «Дыхание Осеннего Ветра». Не совсем «Золото песков», которое заказала посетительница, но название заинтриговало. В рецепте значились: двойная порция свежесмолотых кофейных зерен, щепотка молотой корицы, капля кленового сиропа и взбитые сливки, посыпанные тертым мускатным орехом. Звучало неожиданно. И очень по-осеннему, хотя за окном, если верить новообретенному пейзажу, была сказочная зима, тёмная, холодная и снежная. Я нахмурилась. Попыталась перелистнуть страницу назад, к привычному разделу с кофейными напитками. Книга не поддалась. Попробовала пролистать вперед — страницы зашелестели, послушно переворачиваясь, но затем, с каким-то упрямым шепотом, вернулись обратно на 214-ю. Ещё раз попробовала открыть книгу на нужном разделе — результат тот же. «Что за волшебство?» — пробормотала я, раздраженно глядя на упорную книгу.

— Азя, — позвала я, обращаясь к черному коту, лениво развалившемуся на подоконнике. — Ты не знаешь, почему эта книга взбесилась?

— Причина в том, что книга умнее, чем Рейган? — произнес Азраиил.

— Азя, так нельзя! — шикнула я на кота и обернулась, но Рейгана благо не оказалось, а то обладает он удивительной способностью быть не в том месте не в то время.

— Можно, а книга действительно просто умная, если страницы не открываются, значит, она считает, что девушке нужен именно этот напиток

— Ладно, — решила я, — видимо, судьба, тогда готовим этот напиток.

Запустив пальцы в банку с кофейными зернами, я с наслаждением вдохнула их терпкий, бодрящий аромат. Темные, глянцевые, они напоминали крошечные, отполированные вручную камешки, хранящие в себе тайну пробуждения. Двойная порция — сегодня мне понадобится двойная порция волшебства. С тихим шелестом зерна проваливались в жернова старинной ручной мельницы, превращаясь в душистый порошок. Этот звук, этот аромат — мой утренний ритуал, моя медитация. Медная турка, нагретая ожиданием, приняла в себя молотый кофе. Щепотка корицы, словно волшебная пыль, добавила теплоты и пряности. Капля кленового сиропа, янтарная слеза, упала в центр, медленно растворяясь, обещая наполнить напиток нотками осенней меланхолии. Налив воду, я поставила турку на небольшой огонь. Время замедлило свой бег. В тишине кухни слышалось лишь тихое потрескивание огня, и едва уловимое бульканье закипающего кофе. Затаив дыхание, я следила, как темная жидкость медленно поднимается, венчая себя пышной шапкой ароматной пены. Когда пена, словно игривая волна, подобралась к самому краю, я сняла турку с огня. Дав напитку немного отдышаться, разлила его по двум чашкам — одну для гостьи, другую для себя. Из холодильника, словно из снежного царства, появился баллончик с взбитыми сливками. Щедрой рукой я украсила ими обе порции кофе, создавая белоснежные острова на темной глади. И, наконец, легким движением, словно прикосновением феи, посыпала сливки тертым мускатным орехом. Пряный, чуть горьковатый аромат стал финальным аккордом в этой неожиданной кофейной симфонии. За окном буйствовала зима, но в чашках дышала осень. И мне это нравилось. С готовым напитком я вернулась к столику, за которым сидела загадочная девушка.

— Ваш «Дыхание Осеннего Ветра», — произнесла я, ставя чашку перед ней.

— Спасибо, — тихо произнесла девушка, поднимая на меня свои глаза, в которых мерцали золотистые искорки. — Я Рейлин.

Она сделала небольшой глоток, и на ее лице появилась легкая улыбка. — Вкусно. Необычно, но вкусно. У меня у меня есть проблема.

— Я я ведьма. — Замявшись и нервно теребя край своего платья, произнесла она.

Я невольно бросила взгляд на Азю, который, как ни в чем не бывало, умывался, сидя у моих ног. Он, казалось, совершенно не удивился этой новости. Вернув взгляд к Рейлин, я спокойно спросила:

— И в чем заключается проблема? В том, что вы ведьма, или в чем-то еще?

— Понимаете, — продолжила Рейлин, голос ее дрожал, — я не могу принять себя. Этот страх того, что я ведьма Он меня изнутри съедает. В Илеренде это не принято. Особенно в высшем обществе. Если кто-то узнает

Она замолчала, теребя серебряный кулон в форме полумесяца.

Вообще она в чем-то права, такое бывает, высшее общество порой не принимает тех, кто не подходит под их стандарты. Всё что выходит из понимания системы является плохим, все, что непонятно представителям высшего общества является опасным. Но самое опасно, чего остерегаются в высшем обществе это то, что нельзя проконтролировать. В данной ситуации страх Рейлин понятен, но ей всё же стоит принять себя. И ведь девушка красивая, наверняка не глупая, просто боится не подойти под стандарты навязанные обществом, точно, я знаю, что ей может помочь!

— Флинт, иди сюда, — позвала я, и по винтовой лестнице, словно белоснежная молния, метнулся вниз мой фамильяр — лисенок с шерсткой цвета свежевыпавшего снега. Он грациозно приземлился у моих ног, с любопытством поглядывая на Рейлин своими янтарными глазами. — Рейлин, познакомься, это Флинт. Думаю, тебе с ним будет комфортно. Он поможет тебе принять свою магию, — добавила я, мягко улыбаясь. — У каждой ведьмы должен быть фамильяр. Ты когда-нибудь думала о поступлении в Академию Ведьм? Там ты сможешь научиться контролировать свою силу и найти друзей, которые поймут тебя.

Рейлин, завороженно глядя на Флинта, осторожно протянула руку, и лисенок доверчиво ткнулся в нее мокрым носом. Легкая улыбка тронула ее губы.

— Какой он милый, — прошептала она, поглаживая мягкую шерстку Флинта. — Академия Я я даже не знаю. Мои родители они — голос Рейлин дрогнул, и она снова опустила глаза. — Они хотят, чтобы я вышла замуж за лорда Элрика. Он влиятельный человек, и этот брак он очень важен для моей семьи. Магия они никогда не поймут. В наших краях это — она сглотнула, — это позор.

— Глупости, — перебила я ее, наливая себе еще одну чашку «Дыхания Осеннего Ветра». Аромат корицы и мускатного ореха немного успокоил нервы, и я почувствовала, как возвращается моя обычная уверенность. — Магия — это дар. И неважно, что думают другие. Важно, что чувствуешь ты. Если ты действительно хочешь учиться в Академии, то нужно поговорить с родителями. Объяснить им. Кто знает, может, они поймут. А если нет — я подмигнула Рейлин, — всегда можно сбежать с заварным чайником под мышкой. В конце концов, кто знает, какие еще сюрпризы тебе преподнесет твоя магия?

— В Илеренде нет академий магии, но есть и другие города, всё же можно поехать из нашего закрытого королевства в солнечный Лисоград.

— Мы мы сейчас в Илеренде? — спросила я, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Несмотря на все странности, происходящие в моей кофейне,

— Да, — тихо ответила Рейлин, не поднимая глаз.

В этот момент что-то во мне щелкнуло. Я не знаю, что на меня нашло, но я вдруг почувствовала ком в горле и чувство паники, граничащей с безрассудством. Вскочив на ноги, я закричала на весь дом:

— РЕЙГАН!

И тут же, словно по волшебству, в кофейню ворвалась целая армия солдат, загремев доспехами и направив на нас копья. Азя, до этого мирно дремавший у моих ног, подскочил с диким шипеньем, кинулся на одного из солдат. Похоже, мой крик "Рейган" был для них каким-то сигналом. И, судя по всему, сигналом недобрым. Что я наделала?!