Кофейня на краю звёздного неба

Глава 12. Эльфы тоже неидеальны

Вот, наверное, так всегда и бывает: сначала дни несутся вихрем, ты не успеваешь даже толком чаю выпить, а потом вдруг замирают, тянутся, словно ириски, прилипшие к зубам. Именно так и случилось со мной. Каждый день был похож на предыдущий, как две капли воды: Патриций упорно тренировал меня, обучая премудростям владения мечом, попутно разучивая с Азрой новые трюки и в тысячный раз вспоминая былые деньки с Рейганом. Ничего нового, ничего неожиданного. Я даже начала скучать по прежней рутине, по суете и заботам, которые казались такими невыносимыми. И как раз в тот момент, когда тоска стала совсем уж нестерпимой, мы… проснулись в лесу. Азраил, конечно же, недовольно фыркнул, заявив, что этот ужасный мир слишком ярок для его изысканного вкуса и что теперь он обречен на вечное недосыпание. Но я была так рада переменам, что даже не обратила внимания на его ворчание. Наскоро одевшись, я выскочила на улицу вместе с Фиником, предвкушая что-то волшебное.

И волшебство не заставило себя ждать. Перед нами расстилалась поляна, залитая солнечным светом, словно огромная чаша, наполненная до краев золотым нектаром. Воздух был напоен ароматом трав и цветов, а где-то вдали слышалось пение невидимых птиц. Посреди поляны, словно россыпь драгоценных камней, росли цветы самых невероятных оттенков — от небесно-голубого до глубокого фиолетового. Бабочки с радужными крыльями порхали над ними, создавая ощущение живой, дышащей сказки. А по тропинкам, выложенным гладкими белыми камнями, прогуливались… эльфы. Самые настоящие эльфы!

О боже мамочки! — пронеслось у меня в голове. — Я хочу потрогать их уши!

Не в силах больше сдерживать любопытство, я выбежала из сада и направилась к одному из эльфов, который сидел на скамейке, вырезанной из цельного куска дерева, и казалось, был погружен в свои мысли. Но не успела я и пары шагов сделать, как вдруг услышала пронзительный крик…

— Дрэил, берегись! — пронзительный крик девушки эхом разнесся по поляне, заставив меня вздрогнуть. Светловолосый эльф, предмет моих мечтаний о прикосновении к заостренным ушкам, лишь лениво обернулся, окинув меня безразличным, чуть насмешливым взглядом.

— Гликерия, это всего лишь человек, — произнес он с явной долей пренебрежения в голосе. — Магии у неё кот наплакал, чего поднимать шум? — И тут же добавил слова, которые заставили меня мгновенно разочароваться в этом прекрасном создании: — Тебе лучше тренироваться больше с цветами, чем обращать внимание на такие мелочи. Ведь если твой дар останется таким же слабым, то на тебе никто не женится, сестра.

Фи, какой сноб, мысленно фыркнула я, разглядывая эльфа с ног до головы. Высокий, стройный, с волосами цвета расплавленного золота и точеными чертами лица — он был бы идеален, если бы не высокомерие, сквозившее в каждом его жесте. Я перевела взгляд на девушку, которая бросилась к нему с предупреждением. На ней было прелестное светло-зеленое платье, расшитое узором из полевых цветов, а светлые, словно лунный свет, волосы водопадом ниспадали на плечи. На ее лице застыло выражение испуга и… смущения. Я бы ни за что не подумала, что такая красавица — сестра этого напыщенного сноба. Впрочем, родственные черты все же просматривались: у обоих были острые скулы, точеный нос и насыщенные карие глаза, словно темный шоколад.

— Брат, но я же тренируюсь постоянно, — пролепетала девушка, потупив взгляд и теребя край платья. Ее голос дрожал, словно от обиды. — И вообще… выходить замуж не обязательно.

В ее словах слышалась не только обида, но и какая-то глубокая, щемящая печаль, словно она уже давно привыкла к подобным унижениям и смирилась со своей участью. Сердце мое невольно сжалось от сочувствия к этой милой эльфийке.

— Тешь себя этим, дорогая, — с издевательской усмешкой продолжил Дрэил, — но каждый знает, что незамужняя эльфийка — значит бракованная. Какая из тебя жена, если ты не можешь сохранить дом в идеальной чистоте, если не сможешь создать идеальный сад? Ты бракованная, Гликерия. И с этим ничего не поделаешь.

Его слова, словно острые кинжалы, вонзались в сердце девушки. Оглядев ее еще раз, я заметила, как она судорожно сжимает кулаки, пытаясь сдержать слезы. Бедняжка, я ее прекрасно понимала! Когда-то мне тоже говорили такие слова, говорили, что я ничего не смогу добиться, что навсегда останусь никчемной и бракованной, раз не умею готовить изысканные блюда и поддерживать в доме идеальный порядок. Но ведь сейчас я как-то живу без этого и прекрасно обхожусь! Надо бы подкинуть Гликерии эту идею, о том, что ей не обязательно быть идеальной женой из эльфийской сказки, ведь она и так прекрасна.

— Простите, можно с вами поговорить? — обратилась я к Гликерии, решительно отворачиваясь от самодовольного сноба.

— Конечно, — ответила она, немного испуганно отступая на шаг. — Только уши я вам не дам потрогать, — добавила она с робкой улыбкой. — Вдруг вы их дергать начнете?

В ее глазах мелькнул огонек любопытства, смешанный с опаской. Кажется, ей еще не приходилось общаться с людьми. A мне не терпелось узнать больше об этом мире, об эльфах, их жизни, обычаях. И, конечно же, о том, что это за "брак", который так волнует этих волшебных созданий. Мысли вихрем проносились в голове, формируя бесконечный список вопросов.

— У нас так красиво, — начала Гликерия, словно читая мои мысли, и ее голос зазвенел, как хрустальный колокольчик. — Представь себе лес, где листья на деревьях отливают золотом, а в воздухе витает сладкий аромат цветов и меда. Ручьи с кристально чистой водой звенят, словно серебряные струны, а по ночам светлячки зажигают свои волшебные фонарики, освещая путь сказочным созданиям. Наш дом находится в самом сердце этого леса, — ее голос дрогнул, и в глазах появилась тень. — Мы живем в гармонии с природой, каждый эльф обладает даром выращивать самые прекрасные сады… — она запнулась, теребя край платья. — Вот только у меня… у меня не получается так, как у других. Мои цветы не такие яркие, а деревья растут медленнее… — в ее голосе послышалась горечь. — Дрэил говорит, что я бракованная,.. что из меня не выйдет хорошей жены, потому что я не могу создать идеальный сад.

Ее слова наполнили меня щемящей грустью. Этот мир, который казался таким прекрасным и волшебным, был полон своих сложностей и проблем, так похожих на человеческие. И эта хрупкая эльфийка, с глазами цвета темного шоколада и волосами, словно лунный свет, вызывала во мне острое чувство сопереживания. Мне захотелось обнять ее, утешить, сказать, что она прекрасна и без идеального сада, что ее ценность не измеряется умением выращивать цветы. Этот мир, сотканный из золота и света, вдруг показался мне немного грустным, затененным несправедливостью и предрассудками.

— А вы сильно дорожите… домом? — спросила я, осторожно подбирая слова. — Просто, как я понимаю, вам нечего терять.

— Не особо, — ответила она, горько усмехнувшись, и в ее глазах мелькнула тень отчаяния она тихо. — На Лаэтте я всё равно бракованная. Все цветы вянут в моих руках, деревья чахнут… — Ее голос дрогнул, и она отвернулась, словно не желая показывать своих слез.

— Тогда… предлагаю отправиться путешествовать с нами! — выпалила я, чувствуя, как во мне загорается огонек надежды. — Я управляю кофейней, можешь звать меня Адриана, или просто Рина.

— Рина… — прошептала она удивленно посмотрев на меня, ее карие глаза расширились… — Но зачем вам это? Зачем брать с собой… бракованную эльфийку?

— Будем считать, что у меня такой каприз, — улыбнулась я. — Хочу научиться у эльфийки, работать в саду. Создавать такую же красоту, как на вашей поляне. Ну как тебе идея? Согласна?

На лице Гликерии промелькнуло нечто похожее на улыбку. Она вдохнула полной грудью, словно сбрасывая с себя груз многолетней печали, и в ее глазах зажегся огонек надежды.

— Да, — прошептала она, и ее голос зазвенел, как хрустальный колокольчик. — Давайте попробуем! Только… тогда придется сбежать. Впрочем, — добавила она, пожав плечами, — мне действительно нечего терять.

В этот момент я почувствовала, как между нами протянулась невидимая нить, связывающая два одиноких сердца. И мир вокруг, несмотря на всю свою сказочную красоту, перестал казаться таким чужим и пугающим.

Под покровом ночи, словно две тени, мы пробирались по извилистым тропинкам, вымощенным гладкими, светящимися в лунном свете камнями, к дому Гликерии. Воздух был напоен ароматом ночных цветов и сладковатым запахом древесной смолы. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом золотых листьев волшебных деревьев, похожих на гигантские светлячки — их листва мерцала мягким, призрачным светом. Дом Гликерии оказался не таким, как я себе представляла. Я ожидала увидеть нечто величественное и холодное, но он был уютным и теплым, словно сотканным из лунного света и мечтаний. Стены, сплетенные из гибких, переливающихся всеми оттенками синего и зеленого, веток волшебных деревьев, казались почти прозрачными. Вместо крыши дом укрывал огромный, корень дерева, корни которого сплетали интересные фонарики, отбрасывающие причудливые тени на стены. Внутри дома царил мягкий, рассеянный свет, исходящий от кристаллов, вросших в стены. Мебель была сделана из светлого, словно струящегося, дерева, украшенного витиеватой резьбой в виде цветов и листьев. На полу лежали мягкие ковры, сплетенные из шелка пауков-ткачей, переливающиеся всеми цветами радуги. Именно в этой волшебной гостиной, залитой лунным светом, проникающим сквозь полупрозрачные стены, Гликерия неловко задела высокую вазу с изящными белыми лилиями, излучающими мягкое, жемчужное сияние. Раздался звон бьющегося стекла, словно рассыпались тысячи крошечных звездочек, и мы замерли, боясь пошевелиться. Казалось, весь дом, до сего момента дышавший во сне, затаил дыхание.

— Гликерия? — послышался тихий, мелодичный голос из соседней комнаты, стены которой переливались оттенками лаванды и фиалки.

Из тени появилась женщина с такими же светлыми, словно лунный камень, волосами и карими глазами, как у Гликерии. На ее лице, обрамленном тонкими, изящными прядями, читалось не гнев, а скорее тревога и… понимание. Одежда женщины была сделана из легкой, почти невесомой ткани, напоминающей лепестки цветов, и плавно струилась по ее фигуре.

— Мама… — прошептала Гликерия, и ее голос дрогнул.

— Собираешься уйти? — спросила мать, подходя ближе. В ее взгляде не было ни упрека, ни осуждения. Она словно знала, что рано или поздно этот день настанет.

— Я… — Гликерия запнулась, не зная, что сказать. Слезы навернулись на ее глаза. — Я не могу больше здесь оставаться, всё равно я здесь не на своём месте.

— В глубине души я всегда знала, что ты другая. Но не одна мать, милая моя не признает что её ребенок не такой как все. Ты такая же, как все, ты на своем месте, но если ты считаешь, что не сможешь дальше жить здесь я тебя не держу — мягко перебила ее мать, прикасаясь к ее щеке. — Ты заслуживаешь лучшей жизни, чем эта. Ты заслуживаешь быть счастливой и знай, я всегда буду верить в тебя, какой бы путь ты для себя не выбрала.

— Но,.. а как же так, почему ты мне не говорила? — всхлипнула Гликерия.

— Матери многое не говорят своим детям, но лишь от заботы, — улыбнулась мать. — Мы не хотим, чтобы вы знали о том, как нам тяжело знать, что вы можете пережить то же что когда-то пережили мы. Поэтому пообещай мне заниматься любимым делом и не забывай, что я всегда буду любить тебя, в случае если у тебя не получится, ты всегда сможешь вернуться.

Мать обняла Гликерию, и на несколько мгновений они застыли в объятиях, словно стараясь запомнить тепло друг друга. Затем Гликерия отстранилась, ее глаза сияли, несмотря на слезы.

— Спасибо, мама, — прошептала она. — Я никогда не забуду этого и я тоже очень тебя люблю.

— Иди, — повторила мать, слегка подталкивая ее к выходу. — И пусть тебе сопутствует удача.

Вечер окутал город мягким, бархатным покрывалом. Усталые, но довольные, мы с Ликой вошли в мою уютную кофейню, наполненную ароматом свежесваренного кофе и ванили. Нас тут же встретил встревоженный Азраил. Черный, как ночь, кот с изумрудно-зелеными глазами, он терся о мои ноги, громко мяукая.

— Мряу! Ну и где ты пропадала, Рина? — вопрошал он своим недовольным кошачьим голосом. — Мряу! Я уж думал, они тебя продали, чтобы дальше кофейню содержать!

Я наклонилась, чтобы погладить его мягкую шерсть.

— Не драматизируй, Аззи, — улыбнулась я. — Все хорошо. Познакомься, это Лика.

Азраил, как истинный представитель кошачьих, обнюхал Лику с ног до головы, фыркнул и, видимо, одобрив, потерся о ее ноги. Лика, в свою очередь, с удивлением и восторгом смотрела на говорящего кота.

— Он… он разговаривает? — прошептала она.

— Еще как, — засмеялась я. — Иногда слишком много. Аззи, это, кстати, один из наших домочадцев.

В этот момент к нам подошли Патриций и Рейган. Патриций, как всегда, шутил и рассказывал забавные истории, пытаясь развеселить Лику, а Рейган… Он молча подошел ко мне и крепко обнял, его взгляд был полон беспокойства.

— Как можно быть такой легкомысленной, — прошептал он мне на ухо. — Я уж волноваться начал. Где ты пропадала целый день?

Я слегка отстранилась, чувствуя, как щеки заливает румянец.

— Извини, — пробормотала я. — Так получилось… Лика, это Рейган, еще один наш… домочадец. Рейган, это Лика.

Рейган кивнул Лике в знак приветствия, его взгляд все еще был прикован ко мне. Я почувствовала, как его рука сжимает мою, и быстро высвободилась из объятий. Заняв столик у окна, откуда открывался вид на засыпающий город, мы попросили у Рейгана приготовить нам горячий шоколад. Ну, если честно я попросила, Гликерия даже не знала о существовании такого напитка, зато она с любопытством рассматривала интерьер, ее глаза, цвета темного шоколада, сияли от восторга. Она все еще казалась немного испуганной, но в ее взгляде уже не было той безысходной печали, которая так тронула меня при нашей первой встрече.

— У вас так… уютно, — прошептала она, прижимая к себе теплую чашку. — Совсем не похоже на наши дома. У нас все… пронизано магией. Даже обычный стул может расцвести, если захочет.

— А у нас — ароматом кофе и душевными разговорами, — улыбнулась я, делая глоток.

Вскоре к нам присоединились Патриций и Рейган. Патриций, как всегда, шутил и рассказывал забавные истории, пытаясь развеселить Лику, а Рейган… Он молча наблюдал за мной, его взгляд был задумчивым и каким-то… пронзительным. Это начинало меня немного нервировать, но я старалась не обращать на это внимания. Разговор плавно перетек к теме садоводства. Лика, с присущей ей эльфийской грацией, рассказывала о том, как она пыталась ухаживать за растениями в своем волшебном саду. Ее голос дрожал, когда она вспоминала о своих неудачах: цветы вяли, деревья чахли, и ничто не могло изменить эту печальную картину. Она сжимала руки, словно все еще чувствуя боль от своих неудач.

— Я пробовала все, — сказала она, вздохнув. — И заклинания роста, и песни воды, и даже слезы феникса.… Но ничего не помогало.

— Не переживай, Лика, — сказала я, решительно сжав ее руку. — С завтрашнего дня мы начнем вместе ухаживать за моим садом. Он, конечно, не такой волшебный, как твой, но я тебя клянусь, мы его выходим! А то такими темпами он совсем зачахнет. У меня тоже не все получается с первого раза, но я не сдаюсь! И ты не должна. Лика улыбнулась, и в ее глазах вновь зажегся огонек надежды.

Утро ворвалось в дом взрывом солнечного света и бодрым чириканьем наглых воробьев за окном. Я сладко потянулась в кровати, предвкушая чашечку ароматного кофе и… наткнулась на укоризненный взгляд Лики. Эльфийка, свежая и собранная, как весенний бутон, стояла посреди моей спальни, и ее взгляд красноречиво говорил о том, что в этом доме царит ужасный беспорядок.

— Рина, — произнесла она своим мелодичным голосом, от которого, впрочем, меня почему-то прошиб холодок. — Нам стоит… убраться.

Я обвела взглядом комнату. Ну да, в чем-то она права. Художественный беспорядок, который я так лелеяла, начал превращаться в нечто угрожающее. Пора было признать — пора расчистить авгиевы конюшни моего жилища.

— Окей, Лика, ты меня убедила, — вздохнула я, драматично откидываясь на подушки. — Но сперва кофе! Никакой генеральной уборки без допинга!

Залив в себя кофе, и вооружившись арсеналом чистящих средств, мы с Ликой приступили к боевым действиям. Патриций, наткнувшись на нас в коридоре с пылесосом наперевес, выразительно приподнял бровь и ретировался в свою комнату, бормоча что-то про апокалипсис. Рейган, напротив, вызвался помочь, чем несказанно удивил и меня, и Лику. Азраил, с высокомерным видом, наблюдал за всей этой суетой с дивана, изредка издавая саркастические комментарии.

— Так, — скомандовала я, вооружившись тряпкой с ярко-розовыми (не знаю у кого такая живая фантазия). — Начинаем с первого этажа! Лика, ты берешь гостиную, Рейган — кухню, а я… я пожалуй займусь ванной. Там меня ждет свидание с известковым налетом…

И дом наполнился звуками нашей бурной деятельности: скрипом половиц, жужжанием пылесоса, звоном стекла и моими периодическими проклятиями в адрес особо устойчивых пятен. Но, несмотря на весь хаос, в воздухе витал аромат чистоты и… чего-то нового, свежего, как весенний ветерок. Чувствовалось, что вместе с пылью и хламом мы избавляемся и от каких-то старых, ненужных мыслей и чувств, освобождая место для чего-то светлого и радостного. Через несколько часов первый этаж блестел и сверкал чистотой, словно только что сошел с картинки рекламного проспекта. Солнечные лучи, проникая сквозь чистые окна, играли на отполированных поверхностях мебели, создавая иллюзию волшебства. Даже Азраил, обычно столь критично относящийся к любым переменам в доме, вынужден был признать, что результат превзошел все ожидания. Правда, сделал он это в своей манере.

— Ну вот, — проворчал он, важно вылизывая лапу. — Стерли всю мою паутину. Теперь сове негде будет находить пауков для пропитания. И Финик больше не может своим хвостом пыль смахивать. Безобразие! А где, простите, я теперь должен спать? На этом… блестящем ужасе? Мои глаза! Они слепнут от этой чистоты!

Финик Флинт, только печально вздохнул, глядя на сверкающий пол, он любил пыль, как родную, и иногда пачкал свой хвостик в ней. Лика, восхищенная преображением дома, загорелась желанием привести в порядок и сад, приговаривая, что благодаря книгам у неё точно что-то должно получится.

— Рина, — с энтузиазмом обратилась она ко мне, — можно я теперь займусь садом? Там такая прекрасная погода!

— Конечно, — улыбнулась я. — Иди, наслаждайся солнышком.

Как только дверь за Ликой захлопнулась, Рейган, несколько неуверенно, обратился ко мне:

— Слушай, Адриана, а может, мы пока приготовим обед? Я… я мог бы помочь.

— Отличная идея! — обрадовалась я. — Давно хотела приготовить куриный суп по новому рецепту.

— Суп, так суп, — улыбнулся Рейган, и я впервые заметила в его глазах теплые, искристые огоньки. Мы начали суетиться на кухне, словно два заправских шеф-повара. Рейган, оказалось, неплохо владел ножом и быстро нарезал овощи, а я в это время колдовала над бульоном, напевая под нос веселую мелодию. Наши руки изредка соприкасались, и меня пронизывал легкий, едва уловимый ток. В воздухе витал аромат специй и… чего-то еще, неуловимо сладкого и волнующего. Мы постоянно переглядывались, улыбались друг другу, и в этих взглядах, казалось, зарождалось что-то новое, теплое и нежное. Рейган, мешая суп в большой кастрюле, рассказывал мне смешные истории из своего детства, а я, слушая его, понимала, что этот день, начавшийся с генеральной уборки, превращается в нечто особенное, незабываемое.

Аромат томатного супа, густой и насыщенный, разнесся по всему дому, оповещая домочадцев о том, что обед готов. Мы с Рейганом, довольные результатом своих кулинарных трудов, накрыли на стол в гостиной. Первым, как всегда, примчался Азраил, с нетерпением ожидая своей порции сливок. Следом появились Патриций и Лика. Эльфийка, разрумянившаяся от свежего воздуха и садовых работ, выглядела удивительно привлекательно. Я заметила, как Патриций, обычно такой строгий и хмурый, заметно смутился при ее появлении. Он украдкой переглядывался с Ликой, а она отвечала ему робкой улыбкой. Я мысленно пожелала им удачи, в тайне надеясь, что когда-нибудь у них, может быть, что-то получится. Они были такой необычной, но при этом гармоничной парой: эльфийка и бывший военный. После обеда, сытые и довольные, мы решили продолжить уборку.

— Лика, — обратилась я к эльфийке, — а может быть, вы с Патрицием разберете библиотеку? Там такой… творческий беспорядок. А мы с Рейганом пока уберемся в своих комнатах. А потом все вместе расчистим коридоры и, конечно же, твою комнату. Я думаю, мы сможем найти для тебя что-нибудь подходящее из моих вещей.

Лика с энтузиазмом согласилась, и они с Патрицием отправились в библиотеку, переговариваясь и смеясь. Я смотрела им вслед и улыбалась. Казалось, что в нашем доме, наконец-то, поселился настоящий уют и тепло. И дело было даже не в идеальной чистоте, а в том, что мы были вместе, и каждый из нас чувствовал себя частью этой необычной, но такой дружной семьи. Я быстро управилась со своей комнатой. Выбросила накопившийся мусор, протерла пыль, заправила кровать. Комната, хоть и небольшая, сразу стала казаться светлее и просторнее. Решив, что с уборкой покончено, я направилась к Рейгану, предлагая свою помощь.

— Рейган, — постучала я в дверь, — давай я тебе помогу?

— Входи, — ответил Рейган.

Я открыла дверь и замерла на пороге. Комната Рейгана сияла чистотой. Ни пылинки, ни соринки. Книги аккуратно расставлены на полках, одежда висит в шкафу, кровать идеально заправлена. Создавалось впечатление, что здесь и не живут вовсе, а комната служит выставочным образцом идеального порядка.

— Эм… — немного смущенно протянула я. — Кажется, моя помощь тебе не требуется.

— Я люблю порядок, — пояснил он глядя на мое удивленное лиц. — И стараюсь поддерживать его постоянно.

Я невольно улыбнулась. Контраст между нашими комнатами, как и между нами самими, был разительным. Я — творческая, немного рассеянная, он — собранный, педантичный. И все же, несмотря на эти различия, между нами определенно пробегала искра. Внезапно резкий звон колокольчика, висевшего над входной дверью, прервал наше неловкое молчание. Это означало, что в кофейню пожаловал гость. Мы с Рейганом переглянулись. Кто бы это мог быть в столь поздний час? Любопытство гнало нас вниз, навстречу неизвестности.