Кодекс Суперзлодея

Глава 7. Поэзия

В десяти метрах от своей машины стоял Джованни, толстый, начавший лысеть мужик, со слегка обрюзгшим лицом, в тёмно-синем костюме из какой-то там коллекции, чья стоимость явно превышала ценность его носителя. Рядом его сын, разглядывать которого было совершенно незачем. И двое дуболомов в одинаковых, но тоже недешёвых костюмах. Есть ещё трое водителей, сидящих в чёрным Мазерати, наверняка какой-то ограниченной серии.

А неплохо здесь идёт бизнес на авантюристах.

О жителях Нью-Токио можно сказать много всего, кроме одного. Идиотов из подтипа зевак-обыкновенных тут было мало. Мало кто из них смог пережить последние шестнадцать лет, не приобретя полезных условных рефлексов. Поэтому инстинкты у всех работали, как у аборигенов, проживающих всю жизнь в джунглях.

Впрочем, наши каменные джунгли отличались от настоящих, гораздо большим количеством монстров. Правда, то же самое, даже в большей степени, относилось и к мафиози. Поэтому, когда пространство между нами неожиданно очистилось, а все журналисты, блогеры и даже стримеры отступили в стороны, впрочем, не прерывая своих трансляций, пара телохранителей насторожилась и выдвинулась вперёд.

Мой план по привлечению внимания жертвы, по которому она сама должна была подойти ко мне на расстояния удара мечом… не то что провалился. Он сработал слишком хорошо. Я привлёк внимание всей толпы, и Джованни, с его давно прогрессирующей нелюбовью к журналистам, явно постарается держаться от меня подальше. Да любой гангстер с полутора извилинами не захочет попасть в один кадр с косплеером богини правосудия.

Придётся использовать план Б. Трофейный пистолет вместо бутафорского меча. Не так патетично, зато дёшево, надёжно и практично.

Сейчас самое время напасть. Однако… это всё-таки будет не артистично. Но и задвигать тут речь о правосудии… интеллект толпы равен интеллекту самого тупого её представителя. А вокруг толпятся стримеры. Короче, меня просто не поймут. Нужно что-то эмоциональное, действующее на чувства, а не на разум. Думаю, подойдёт молитва Тарантино из Криминального чтива. Немного в изменённом виде, чтобы соответствовать контексту ситуации, конечно.

— Путь Правосудия труден, — начинаю я пафосную речь, одновременно распуская ауру для усиления эффекта.

Теперь на мне не только сосредоточено всё внимание толпы и мафии, но и слова будут вызывать повышенный эмоциональный отклик. Это, по крайней мере, гарантирует, что никто из гангстеров не попытается пристрелить меня, не выслушав до конца.

— Ибо препятствуют ей герои, взяточники и идиоты!

Толпа замерла, вслушиваясь в концентрированный пафос в оболочке абсурда.

— Блажен тот, кто во имя справедливости не убоится зла, проходя через долину смертной тени!

Когда мою речь на форумах будут разбирать на цитаты, то скажут, что уже здесь я дал подсказку о том, что будет происходить. Правда, чтобы её понять, надо знать Библию хотя бы на уровне популярных цитат.

— И совершу я великое мщение, над теми, кто замыслил зло на братьев и сестёр моих!

Поднимаю левую руку и снимаю с глаз повязку. Возмездие не может быть слепо.

— И узнаешь имя моё, — я повысил голос, до предела напитав его аурой, одновременно показывая мечом на мажора, чьё напыщенное лицо выражало крайнюю степень непонимания происходящего, — когда моё мщение падёт на тебя!

Отработанным ещё в прошлой жизни движением, подбрасываю меч высоко над головой, прикрепив к рукоятке тонкое аурное щупальце. В прошлом мире я мог делать такое, только напитав ауру энергией своего ядра, но в этом мире героев и злодеев, аура несла в себе гораздо больше энергии. И я мог проворачивать такие трюки, даже не используя отсутствующее у меня сейчас средоточие энергии.

Настороженность в глазах Джованни сменяется пониманием и злобой.

— Остановите его! — кричит он, суя руку себе подмышку.

Телохранители гораздо более чёткими движениями выхватили разрешённые для охраны депутатов и боссов мафии, револьверы. Ну конечно, потом мою смерть планируют списать как эксцесс телохранителей, неправильно понявших приказ.

Вот только в моей руке уже трофейная беретта с артефактным глушителем.

Пф-пф.

С такого расстояния и без аурного наведения промахнуться сложно. Два тела падают с входными отверстиями в центре лбов. Выходных отверстий нет. Серебряные пули, попадая в тело, деформируются и превращают содержимое черепных коробок в фарш. Кстати, использование серебра не только не даст им восстать как полноценным зомби, но ещё и гарантирует невозможность отследить оружие по следам нарезки ствола на пуле.

Единственным вариантом у полиции останется собрать мои гильзы и поискать на них отпечатки пальцев. Так, собственно, и ловят большинство убийц с интеллектом ниже среднего, которым хватает ума надеть перчатки на дело, а вот магазин они заполняют без средств криминальной контрацепции.

На мне тонкие белые перчатки, хотя я и не планирую оставлять пистолет. А все патроны я заранее протёр гигиеническими салфетками. Даже несмотря на то, что там не было моих пальцев. Но оставлять след из отпечатков гангстера, пропавшего после того, как его послали по мою душу, тоже не следует.

Пока тела телохранителей падают, а подкинутый меч зависает в высшей точке, разменяв всю свою кинетическую энергию на потенциальную, и вот-вот собирается начать обратный размен, я поворачиваюсь к машинам. В тех, что принадлежали охране, уже распахнуты дверцы и из них вылезают шофёры.

Пф-пф.

И они уже никуда не вылазят. А вот водитель машины Джованни остался на месте, за пуленепробиваемым стеклом. То ли он более крутой профессионал и знает что-то, чего не знаю я, то ли его посадили за руль машины босса по-родственному, а не по профессиональному принципу. И он просто не успел среагировать. Разберусь с ним потом.

Перекидываю пистолет в левую руку, правой ловлю меч и направляюсь к своим клиентам. Вернее, клиент-то один, но всё должно выглядеть так, будто я пришёл за мажором, а Джованни просто сопутствующая жертва.

Мажор никак не реагирует. Судя по ауре, он в ступоре. До этого он и представить не мог, что ему может кто-то навредить. Весь опыт его жизни говорит об обратном. Я прошёл медленным шагом уже полпути из разделяющих нас десяти метров, когда Джованни вытащил-таки свой монструозный револьвер. Он явно много лет не участвовал в перестрелках и утратил навык.

Пф.

Я мог бы достать его и мечом, но весь сценарий строился на идее о мстительном правосудии. А мстить отцу за то, что тот защищал преступления сына, как-то неправильно. Достаточно просто убить, чтобы так больше не делал.

Зато он умер с оружием в руке и теперь может отправиться в Вальхаллу.

Толстяк оседает на землю, мажор хочет что-то сказать, но мне неинтересно. Делаю длинный выпад из западной школы фехтования, и меч входит точно в солнечное сплетение и выходит между лопаток.

Поворачиваю голову назад, левая рука с пистолетом уже смотрит в нужную сторону. Оставшийся в живых гангстер только что вылез из машины с двухствольным дробовиком.

Пф.

Он умер, прежде чем смог продемонстрировать, что он собирался с ним делать. Слегка придерживаю рукоять меча, помогая пронзённому телу упасть на спину. Не то чтобы это было важным, но мне порядком надоело бренчание весов на поясе, а куда их деть, чтобы это не выглядело глупо, я придумать не мог.

Кажется, в «Тринадцати друзей Оушена» был молодой мошенник, который очень любил использовать накладной нос. Его родители, авторитетные воры, всегда ругали его за лишнюю для дела деталь, называя это непрофессионализмом. Вот и я не мог просто выкинуть реквизит без целевого использования. Видимо, маска сильнее влияет на мозги, чем я считал раньше. Иначе я не могу объяснить, зачем использовал труп мажора для того, чтобы повесить весы правосудия на крестовину, торчащего из него меча.

Всё оказалось слишком просто. Даже гранаты не понадобились. Кстати, о них. Нагибаюсь и вкладываю цилиндр с активированным на дистанционный подрыв взрывателем во внутренний карман пиджака. Будет запасным вариантом отвлечения внимания.

Я не обратил внимание, когда окружающая толпа стала разбегаться. Сейчас рядом остался только розоволосый стример, по-прежнему продолжая снимать происходящее на телефон. Профессионал. Одобряю.

От здания администрации к нам бежит десяток охранников. И ещё несколько появились на верхней ступени лестницы суда. Пора заканчивать.

Выпрямляюсь, поворачиваюсь к продолжающему снимать меня стримеру. Прибавляю ауру в маску, делая её более материальной и двумя, вымазанными в крови казнённого мафиози пальцами, рисую на ней широкую улыбку.

Каноничному образу мешает белый балахон, но он необходим. Я специально выбрал такой, чтобы прикрывал мне ноги почти до земли, оставляя на всеобщем обозрении только форменные туфли. Благодаря «Побегу из Шоушенка», я знал, что если твой костюм сильно не соответствует обуви, то почти никто не обращает на неё внимания. Исключением, если верить «Анализируй это» являются только дети мафиозных боссов, которых поблизости не наблюдалось. Зато с брюками ситуация другая, поэтому я и прикрыл их тогой. Пришлось пожертвовать возможностью быстрого передвижения, но так получилось даже пафоснее.

Осталось несколько секунд, и полицейские войдут в зону поражения гранат. А потом я смогу избавиться от одежды, в которой чувствовал себя жутким, но симпатичным приведением, правда, без мотора.

Что меня начнут обстреливать с дальней дистанции, я не боялся. Стандартным вооружением полиции в Нью-Токио были короткоствольные револьверы, из которых попасть в цель дальше тридцати метров можно только случайно. Хотя при таком количестве стрелков, статистика будет на их стороне. В отличие от закона. Полицейским не только нельзя стрелять в преступников, пока те не стреляют в них или в кого-то другого (а я уже ни в кого не стрелял), но категорически не рекомендуется нападать на злодеев.

Это таже история, что происходила с американскими солдатами в горячих точках. Каждый солдат был обязан всегда носить на себе всю свою амуницию. А если он не хочет выглядеть и двигаться под обстрелом, как ишак с поклажей, то в случае ранения, страховая компания ему ничего не должна. Вот и местные полицейские — если они первыми нападут на обладающего сверхспособностями преступника, вместо того чтобы ждать прибытия героев, значит своё лечение будут оплачивать сами.

Поэтому я не удивился, когда полиция проявила чудеса профессионализма и добежав до толпы профессиональных и не очень журналистов, начала отводить их подальше. Оставшиеся деятели средств массовой пропаганды составляли примерно половину той толпы, которая сначала разбежалась в ужасе, но потом, увидев, что на них никто не нападает, осмелела и продолжила съёмку с безопасного, как им казалось, расстояния в пятнадцать — двадцать метров.

Это, конечно, хорошо, но мне пора уходить, а для этого нужен более близкий контакт хоть с кем-нибудь. Стример не в счёт. Похоже, придётся использовать крайний вариант с бегством на машине. Я не очень умею водить, но, никогда не поздно научиться. Особенно если не заинтересован в сохранности автомобиля.

— Ой-ё, — стоило мне отвернуться к ближайшей машине, как у меня за спиной раздался испуганный голос. Аура и здравый смысл подсказали, что розоволосого что-то расстроило. А чтобы это могло быть в месте недавнего убийства семи человек? Уже зная, что мне это не понравится, обернулся и уставился на висящий в метре над площадью зелёный двухметровый разлом.

По статистике они редко появлялись там, где их появление видят больше двух человек. И уж совсем редко они появлялись в людных местах. Я-то рассчитывал, что высвобожденная энергия откроет портал где-нибудь под площадью. Или ещё где, подальше от меня. Но кто-то с той стороны очень хотел пообщаться со мной. Я это понял, едва увидев струящийся из разлома чёрный дым, расходящийся между трупами.

В прошлый раз я ошибся, приняв этот дымок за нечистого духа. Потом проверил в каталоге охотников и узнал, что это так называемый Призрачный кукольник. Тварей, берущих под контроль как мёртвых, так и живых людей довольно много, но он выглядит как дым и может разделяться на несколько частей.

Да, обычно серебро в превращённом в кашу мозгу не даёт мертвецу встать, но не в том случае, когда его банально берут под внешнее управление. Грубо говоря, труп превращается в марионетку, и тут сохранность мозга ни на что не влияет. К счастью, такие марионетки довольно слабы, и кинетического удара одной пули хватает, чтобы разорвать связь с кукольником.

Вот только ко мне пришёл кто-то посильнее, чем в прошлый раз. Трупы не стали вставать и даже не пытались воздействовать ментально, вступив в беседу о смысле нежизни. Нет, они начали сползаться в кучу, как части одного организма. Коим скоро и стали.

— Эй, Розовый Фламинго, — обратился я к застывшему, вылупившемуся на поднимающуюся кучу плавящейся, как пластилин на солнце, мёртвой плоти. — Шёл бы ты отсюда…

— А?

— Ты же не хочешь, чтобы твои зрители в прямом эфире видели, как ты становишься частью голема плоти?

— Да, я, пожалуй, пойду, — он начал пятиться, не прекращая снимать.

Всё-таки я был прав, подозревая интеллектуальную мощь стримеров. Пока они смотрят в мир через экран своего телефона, они составляют одно целое со своими зрителями. А это больше чем просто толпа. С соответствующим общим интеллектом.

В собранном варианте, семиглавый голем был похож на приплюснутого от тяжёлой жизни колобка, проглотившего до этого морского ежа. Только вместо иголок во все стороны из него торчали руки и ноги.

— Мы придём на Страшный Суд, назревает час, — прохрипела одна из семи, торчащих во все стороны голов.

— Ваши дети проклянут до рожденья вас! — подхватила поэтическую эстафету вторая голова.

— Если снов мы лишены, мы заселим ваши сны! — пригрозила третья.

— Нету выхода из тьмы? — спросила четвёртая.

— Значит, вам приснились мы! — заявила пятая.

— Вас во сне не мучит зуд? — уточнила шестая, — словно крысы вас грызут?

— Вы проснулись? Это сон? Да его не выгнать вон*, — закончила последняя.

— У нас тут просто Общество мёртвых поэтов! — восхитился я, вынимая из белого, сливающегося с тогой подсумка, две гранаты. Выставляю взрыватели на вторую и третью частоту. Удобные вещи делают для спецподразделений. Хочешь, взрывай по времени, хочешь, каждой гранате можно выставить свою частоту и детонировать по отдельности. Закидываю их в машины сопровождения.

— Тебе не уйти, Анафема! — немного обижено, за то, что не уделяю ему полного внимания, всеми своими головами заявил монстр. — В смерти мы будем едины!

Несмотря на грозные, как ему кажется речи, голем, вернее тот, кто им управляет, не стремится нападать. Думаю, как и в тот раз, он просто отвлекает внимание, чтобы я дождался прихода кого-то более медленного, но сильного.

А значит, затягивать разговор не в моих интересах.

— Эй, хочешь, я покажу тебе свою особую уличную магию? — громко, так чтобы меня слышали все медленно оттесняемые полицией, зрители, говорю я, доставая ещё две гранаты.

Одну привычно заряжаю на отдельную частоту, а вторую на время в пять секунд свободного полёта. Можно было не заморачиваться, но я не уверен, действует ли детонатор сквозь портал.

— Смотрите внимательно, — обращаюсь сразу ко всем своим, живым и мёртвым зрителям.

— Как тебе такое, Джон Локк**? — подкидываю одну гранату высоко вверх, а вторую, с временной задержкой, закидываю в портал. Достаю из опустевшего подсумка детонатор и активирую первую и последнюю частоты.

Яркий громкий взрыв метрах в пяти над площадью совпадает со взрывом голема плоти. Куски тел и их внутренностей только начинают разлетаться вокруг, как вспыхивает взрыв в портале. Если там кто и закричал, то его никто не услышал. Люди, потому что оглохли и ослепли, а я, потому что заранее сформировал из энергии ауры затычки в ушах.

На взрывы, я понятно, не смотрел, а сразу нырнул в головную Мазерати, слегка прикрыв за собой дверь. Теперь нужно просто подождать, тем более что разлом закрылся. Нестабильные это штуки. Стоит уничтожить всех монстров по обе его стороны, как они закрываются, как раны под действием вызывающего быструю регенерацию лечебного зелья.

Герои появились только через восемь с половиной минут. И это в центре европейского района! И они ещё борются за звание района высокой культуры быта! Ну ладно, из тех героев, что прибыли ни один не умел летать, так что я, возможно, несправедлив. Они ведь обычно патрулируют зоны повышенного риска, а центральная площадь перед районной администрацией к ним до последнего момента явно не относилась. Зато я успел, не торопясь стащить свой балахон и заминировать машину.

Кто там из героев прибыл, я рассматривать не стал. Наоборот, максимально свернул ауру, лёжа на переднем сиденье и слушая, как переговариваются полицейские в оцеплении. Когда рядом с машиной появились люди, а кроме героев, тут быть некому… хотя нет, рядом с ними была какая-то полицейская шишка. По протоколу, все места появления разломов должны блокироваться полицией и вызывать команду охотников. Но если разлом появился в результате деятельности злодея, то вызывались герои. У таких происшествий был более высокий приоритет.

Ждать больше незачем. Активирую гранату в третьей машине.

Врыв. Вспышка не так эффективна, ей мешают тонированные стёкла, но зато они разлетаются вместе со звуковой волной, добавляя ей если не эффективности, то эффектности.

Открываю дверь своей машины. Взрываю гранату во второй. Все уже поняли логику происходящего и разбегаются. Присоединяюсь к ним, на ходу взрывая последнюю Мазерати.

Добегаю к пригнувшимся полицейским и начинаю помогать им пинками отгонять от места происшествия блогеров и журналистов. И в этом нет ничего странного, ведь на мне полный комплект полицейской формы. Правда, маскарадной, но она отличается от настоящей немного другим цветом ткани, другими пуговицами и знаками различия. Но кто будет приглядываться к таким мелочам в такое время?

_________

* Отрывки из поэмы Григория Трестмана «ГОЛЕМ, или проклятие Фауста»

** Джон Локк — это не только английский философ, оказавший огромное влияние на развитие политической философии вообще и либерализма в частности. Он ещё и носитель абсолютного зла в виде чёрного дыма в «Остаться в живых». Впрочем, одно другому не мешает.