Кодекс Крови. Книга IV (СИ)

Глава 24

Я медленно приходил в себя, пока Агафья отчитывала меня как мальчишку. Правда, в отличие от Светы и Тэймэй, ей хватило такта делать это исключительно наедине. Борзого и Паука выпроводили из покоев, Кирана тоже благоразумно удалилась, давая возможность нам выяснить отношения. Я же практически не слышал, о чём толкует вампирша, оглушённый ритмом сердец тысяч людей вокруг. Надо же, всего два узла сняли, а чувствительность улучшилась многократно. Это же у меня больше не будет таких проблем, как с поиском Светы. Теперь я легко смогу охватить территорию Москвы без использования божественных усилителей. Я мечтательно улыбнулся в предвкушении открывающихся перспектив.

— Во имя Клеща, Миша! Я с тобой разговариваю! — отреагировала на мою улыбку Агафья. — Во что ты ввязался на этот раз? И почему я об этом узнаю постфактум, успокаивая твою невесту, обучая сестру и тихо охреневая от количества эргов на один квадратный метр? — спрашивала вампирша уже более спокойным тоном, пробежав по мне оценивающим взглядом и сделав какие-то свои выводы.

Не прошло и минуты, как в дверь постучали, и в покои вошёл Игнат с двумя кубками крови. Осторожно поставив свою ношу на прикроватный столик, он, так и не проронив ни слова, удалился.

Мне даже не нужно было пробовать напиток, чтобы определить, кто был донором и сколько разных добавок добавлено в него.

Я с жадностью выпил оба кубка и почувствовал себя лучше. Теперь можно было и поговорить.

— Я старался не вовлекать тебя в дела рода по возможности, обращаясь по части вопросов имперской безопасности. И тебя это устраивало, — я рассуждал вслух, ибо вопрос назревал давно. — Если ты хочешь быть в курсе всей ситуации, то разговор будет не из лёгких. Опять же некоторые кровные клятвы придётся обновить. А кое-какие и заменить другими.

Агафья задумалась, прикусив клычком губу, а затем кивнула. В опустевшие кубки полилась её кровь, а следом и моя, смешиваясь.

— Раздевайся! — скомандовал я, прикидывая количество рун, которое нужно будет нанести на тело вампирши.

Та только хмыкнула, но не стала пререкаться, несколькими движениями скинув кожаную утеплённую куртку и следом белую рубашку с жабо на груди. Чуть дольше она провозилась с высокими сапогами и приталенными брюками. Оставшись предо мной в чулках, исподней рубашке и коротких шортиках без рюшей и прочих изысков, Агафья ждала дальнейших указаний.

— Полностью, — чуть тише произнёс я. В моём тоне не было приказа. Более того, я наслаждался видом постепенно обнажавшегося тела вампирши. Она была диво как хороша. Красота спелая, сладкая, опасная. Каждое движение неосознанно наполнено эротизмом, плавностью. Молочная кожа, то и дело спадающие платиновым водопадом волосы, скрывающие грудь с розовыми сосками…

Я перевел взгляд на кубок и подхватил предусмотренный для таких случав тонкий ритуальный стилет.

— Что ты собираешься делать? — жадно всматриваясь в мои приготовления Агафья, мне же приходилось прилагать немало усилий, чтобы смотреть ей в глаза. Настоящие глаза.

— Знаешь что-нибудь про память крови? — вопросом на вопрос ответил, заходя ей за спину и легко касаясь волос. Оголив шею, я приготовился начинать ритуал.

— Это которая из поколения в поколение передается? — со смешком уточнила вампирша. — Ересь какая-то!

— Если вам что-то не нравится, возможно, вы просто не умеете это готовить! — я сделал паузу и после добавил, — придётся потерпеть и убавить регенерацию на минимум на ближайший час.

Агафья кивнула, и я приступил. Руна за руной ложились на тело вампирши, каждая была окроплена нашей кровью и таила в себе добровольное согласие на ритуал, что делало блок ещё более прочным.

Я медленно создавал матрицу, блокирующую все воспоминания, касающиеся меня, да такой силы, что её не сможет вскрыть ни менталист в паре с ментатором, ни другой вампир. Теоретически, матрицу может сломать маг крови более высокого уровня, чем у меня, но и то маловероятно. Ведь против него ополчилась бы не просто наша сила крови, но и целого рода Клещевых. Память крови подпитывалась родом, всеми его живыми и мёртвыми носителями. Через неё можно было просмотреть воспоминания любого живого члена рода, а как показал мне алтарь, то при должном умении ещё и пообщаться с умершими.

Руны расцветали алыми бутонами по всему телу Агафьи. Их было даже больше, чем я в своё время вырезал на Тэймэй при создании дублирующего контура. Почти полсотни отметин, но я должен был подстраховаться. Доверие — роскошь, которую в моём возрасте уже поздно себе позволять.

Когда последняя руна легла на средоточие магии вампирши, запитывая матрицу блока одновременно от сердца и от магического источника, я принялся рассказывать по кровной связи. Благодаря подарку алтаря, Комаро, кажется, теперь не мог подслушать мои настоящие мысли.

Скупые слова, краткая выжимка про врагов из прошлой жизни, сдерживающую печать, особые отношения с эргами, алтарь под имением, признавший только меня. И про элементы стихий, которые притягивали эргов на наши земли…

Рассказывать можно было долго, но я уложился меньше чем в десять минут.

Агафья слушала молча, не перебивала и не задавала вопросов. Когда я закончил, она вынесла закономерный вердикт:

— Будет война!

— Этого я и хочу избежать, — отозвался я, подавая одежду вампирше.

— Не выйдет, — скупо улыбнулась она, натягивая брюки, — ты — маг крови, война — твоё призвание! Хочешь ты того или нет, но спрятаться в этом мире тебе не удастся, хотя бы потому, что на этот твой неизвестный алтарь найдётся вагон и маленькая тележка желающих, начиная с Комара, заканчивая императором.

— Комаро не знает про него, никто не знает, кроме Имал и тебя. Кирана, думаю, догадывается, как и Тильда. А Комаро больше заинтересовали источники силы из моего прошлого мира. Он даже предлагал организовать туда экспедицию из дюжины местных богов, чтобы наложить на них лапу в обмен на снятие с меня печати.

— Значит, он не остановится. Как бы добр к тебе он не был, но он — божество. Существо с совершенно иными нормами морали, чем у людей. Боги всегда получают то, чего им хочется. А помогают ровно до тех пор, пока им это выгодно. Жди манипуляций, если не сработает, то и шантаж с угрозами подключит.

— Есть плачевный опыт взаимодействия? — забросил я пробный шар в сторону откровенности.

— Есть, — совершенно серьёзно кивнула вампирша, застёгивая пуговицы на рубашке. — Я-то, святая простота, думала, что у нас проблемы только с Кираной… Но ты переплюнул любые мои ожидания.

— Сама хотела правды.

— Это тот случай, когда присказка: «Меньше знаешь, дольше живёшь», — как никогда актуальна… — размышляла вслух вампирша. — Говоришь, ты уже нашёл два элемента?

Наш разговор прервала Тильда, тихо матерящаяся по кровной связи:

— Я, конечно, понимаю, что это вообще не наше тонкое место и подавно не наша изнанка, но ваша паучиха отказывается от усыновительных процедур, пока мы не спасём от потопа местное население.

— Как она себе это представляет?

— Как? Как? Каком кверху! Ей всё равно, она не покинет свой мир, обрекая его жителей на смерть.

Я буквально опешил, представляя себе великое переселение народов с изнанки в наш мир. А ещё вспомнились страшилки про чужаков, рабов и постельные игрушки, рассказанные Кираной. Ничего хорошего людей в этом мире не ждёт, если только…

— Попробуйте собрать людей на какой-нибудь горе, я, кажется, знаю, что можно сделать.

Я впервые воспользовался правом на аудиенцию у императора без очереди. Из канцелярии его Императорского Величества перезвонили буквально через пять минут, согласовывая время визита на шесть вечера. Нам же стоило продумать свою стратегию.

Кирана оставалась в Хмарево, поскольку маскирующий артефакт под наши нужды ещё не был изготовлен. Ждать его предстояло ещё неделю, а потоп на паузу не поставишь. Поэтому в качестве представителей аборигенов с изнанки со мной отправились Нарва и Киртас.

Основной стратегией мы выбрали полуправду. Оставалось надеяться, что император не будет вдаваться в подробности под впечатлением от новости об обитаемом мире и не откажет собственному вассалу.

В столицу перенеслись свитками прямо в особняк Комариных, оттуда уже добирались автомобилем. Киртас и Нарва выглядели немного напуганными. Для аутентичности они снова надели свою одежду, прихватив оружие.

— Один пойдёшь? — тихо спросила у меня Агафья, ведя автомобиль по припорошенным снегом улицам столицы. — Или составить компанию?

— Один, — ответил я, не раздумывая. — Это спектакль для одного актёра.

— А если артефакты всё же среагируют на полуправду?

— Наши ведь не отреагировали, — успокоил я вампиршу, искренне надеясь, что подобное везение продолжится и дальше.

Встречал нас Дмитрий Фёдорович Медведев у запасного выхода. Я заранее предупредил его, что прибуду не один и дело касается имперской безопасности.

Главный имперский безопасник не преминул меня уколоть словами:

— У вас не нашлось средств на достойных телохранителей? — ядовито улыбнулась эта злопамятная сволочь, за что и была тут же наказана.

Одним неуловимым для глаза движением Киртас переместился за спину Медведеву и приставил клинок к его горлу, пустив тоненькую струйку крови. Дмитрий Фёдорович ещё не успел осмыслить произошедшего, как Киртас снова стоял у меня за спиной.

— А! О! Да как он⁈ — заикался безопасник, вытирая кровь с горла и хватая ртом воздух.

— Никогда не недооценивайте противника, — мило улыбнулся я Медведеву и вошёл в служебные помещения Кремля с восьмиреченцами, не дожидаясь нашего провожатого.

Комарихи уже подсказали мне, где находился император, и даже показали кратчайший путь в лабиринтах коридоров. Где-то на полпути Медведев нас обогнал и молча пошёл впереди, бросая в нашу сторону нечитаемые взгляды. Спустя пять минут мы оказались в приёмной у кабинета Петра Алексеевича Кречета.

— Эти останутся здесь! — буркнул Медведев, указывая на Нарву и Киртаса.

— Они пойдут с нами. Они и есть причина для столь срочной встречи, — категорично заявил Медведеву, ожидая вспышки гнева или раздражения, но тот лишь нахмурился и кивнул.

— Оружие и нападающие артефакты пусть оставят, их вернут после аудиенции.

Киртас с Нарвой только снисходительно усмехнулись, снимая с перевязи свои костяные клинки и вынимая из необъятных одежд метательные ножи.

— Почему у них такое выражение лица? — насторожился Медведев.

— С вашей медлительностью, чтобы вас убить, нам не понадобится оружие, — скупо пояснила Нарва, накрыв ладонью руку Киртаса, — и прекратите говорить о нас в третьем лице. Иначе я подумаю, что наши дикарские манеры гораздо просвещённее, чем ваши аристократические.

Н-да, умеют женщины одной фразой опустить мужчину ниже плинтуса. Мне даже как-то жалко стало Дмитрия Фёдоровича.

Часы в приёмной пробили шесть ударов, возвещая о начале аудиенции. Медведев махнул на нас рукой и пошёл докладывать о нашем прибытии. Меньше чем через минуту мы располагались в кабинете императора.

Брови Петра Алексеевича непроизвольно взмыли вверх, когда он увидел процессию, вошедшую в свой кабинет.

— Я, кажется, даровал вам право на личную встречу, а не на коллективные прошения для народов Севера, — не сдержал сарказма Кречет, — для них есть особый протокол, и я попросил бы его придерживаться.

Киртас и Нарва не успели даже сесть, вопросительно уставившись на меня. Я тоже остался стоять. То ли мы попали под горячую руку императору, то ли под отвратное настроение, но выбирать нам не приходилось.

— Киртас и Нарва не представители народов Севера, они — жители обитаемой изнанки третьего уровня, — сразу обозначил я суть встречи.

Император тяжело вздохнул, что-то тихо буркнув себе под нос.

— Присаживайтесь, господа и дама! — уже более радушным голосом пригласил Пётр Алексеевич гостей за стол для совещаний, что стоял у него ближе к окнам. — Возможно, хотите чего-нибудь выпить?

Приёмные родители Кираны мотнули отрицательно головой, усаживаясь по обе стороны от меня.

— Тогда к делу! — произнёс император и принялся за лёгкую форму допроса, по недоразумению названную им самим «удовлетворением монаршего любопытства».

Я внимательно следил за пирамидками на столе, отвечая на все вопросы. Ни разу они не отреагировали на полуправду, оставаясь кипенно-белыми.

Почти час Пётр Алексеевич узнавал про магический потенциал восьмиреченцев, культуру, местную форму правления, традиции. Узнав всё, что хотел, от Киртаса с Нарвой, он повернулся ко мне.

— С нашими гостями всё понятно, а ты-то как оказался на чужой изнанке и обнаружил там жизнь? — император пристально сканировал меня взглядом, ожидая ответа.

— Когда мы сдавали груз для Министерства обороны в Тобольске, со мной связался местный шаман и сообщил, что отец заключил с ним договор о хранении некой семейной ценности сроком на двадцать лет, — я ни капли не врал, отвечая на вопросы. При необходимости мои слова даже могли подтвердить свидетели. — Срок истекал, и я решил забрать предмет договора. Шаман дал координаты тонкого места и указал, что мне нужно на третий уровень. Там я нашёл разумную жизнь.

— Это всё, конечно, похвально, но, теоретически, изнанки — собственность владельца тонкого места. Кто там им является?

— Мы не чья-то собственность! — вскинулся Киртас, сверкнув глазами. — Все, кто приходил к нам с подобными планами, домой не возвращались!

— Прошу прощения, — извинился император, видя гнев и возмущение аборигенов Восьмиречья. — Просто мы мыслим местными правовыми категориями и пока ещё не перестроились. Так что там с владельцем тонкого места? — уточнил Пётр Алексеевич у меня.

— Владелец — Сергей Иванович Трясогузкин.

— Вот! К Сергею Ивановичу у меня тоже возникли вопросы, но какая твоя выгода со всего этого? — в лоб спросил император. — Я давным-давно не верю в альтруизм.

— Во-первых, я — ваш вассал и обязан сообщать о чём-то подобном, а, во-вторых, в Восьмиречье сейчас наступил локальный конец света, вернее, потоп. Людей нужно срочно эвакуировать оттуда, а я не уверен, что они не разойдутся по невольничьим рынкам в качестве живого товара. Поэтому пришёл к вам.

Пирамидка светилась белым, раздражая императора и подтверждая мои намерения.

«Спасибо тебе, дорогой алтарь!» — мысленно поблагодарил я за ослабление печати и сокрытие моих истинных мыслей от всяческих артефактов и сущностей.

— Ай, да Кречет с ним, надо проверить, — сказал император и произнёс совершенно невпопад, — меня зовут Михаил Юрьевич Комарин.

Пирамидка засветилась чёрным, опровергая слова Петра Алексеевича.

— Странно, а теперь вы назовитесь мной! — обратился император с нажимом, предполагая, что у меня где-то при себе артефакт, скрывающий ложь.

— Меня зовут Его Императорское Величество Пётр Алексеевич Кречет, — пирамидка радостно замигала чёрным, а я чуть не выдохнул с облегчением. Такой прокол вполне мог познакомить меня с плахой.

— Комарин, вы — дурак? Или, может, неродной внук старого барона? — растерянно взирал на меня правитель Российской империи, — просто ваши взгляды настолько отличаются от его, что впору думать, что вы — приёмный.

— Ваше Императорское Величество, вы, конечно, мой сюзерен, но сомнения в моих умственных способностях и в законности происхождения есть тягчайшее оскорбление для любого аристократа, — голос мой был полон стали и холода. Кем бы ни был Пётр Алексеевич, но он — аристократ, и вести себя должен был подобающе. Кажется, до него дошло, что он несколько перегнул палку.

— Приношу свои извинения, — склонил голову император, — восхищение вашей принципиальностью несколько затуманило мне разум и сподвигло на некорректные высказывания. — Я кивнул, принимая извинения, а он продолжил, — конечно же, корона возьмёт на себя обязательства в помощи жителям Восьмиречья на период природных катаклизмов в их мире, а также обеспечит защиту их культуры и жизненного уклада в дальнейшем.

Нарва и Киртас несмело улыбнулись, услышав последние слова императора. Я тоже тихо радовался за восьмиреченцев ровно до того момента, пока Пётр Алексеевич не добавил:

— Вот только как ваш сюзерен, я ожидал услышать новости о пополнении в вашем роду. Когда я могу ждать представления ко двору вашей сестры?