Кодекс Крови. Книга III (СИ)

Глава 8

Быть официальным главой рода оказалось весьма затратно по времени. К тому же к Виноградову Гавриле Петровичу вопросов было меньше, чем к Комарину. Я резко оказался всем нужен. Не успели мы доехать до небольшого двухэтажного особнячка Комариных на Бережковской набережной, как со мной уже связалась Елена из Хмарево.

— Ваша светлость, тут запрашивают вас, спозаранку завтра работы по восстановлению особняка после взрыва принимать, — отчиталась кровница, — стало быть закончили всё. Вас ждать?

Я тихо выругался под нос. И как, скажите на милость, всё успеть? И почему всё в один день?

— Они подождать не могут? — с надеждой уточнил у кровницы.

— Никак нет, ваша светлость! Деньги государственные, и так задержались с выполнением работ из-за родовой войны.

— Передай, что буду в семь.

Елена оборвала связь, как тут же обозначился Борзый:

— Михаил Юрьевич, со мной на связь вышел некий Полозов, командир пластунов из Кавказского военного округа, просит о встрече с вами. Что ответить?

Я напряг память, кажется, фамилия Полозова мелькала в разговорах о моём чудесном спасении. Его группа успела взять нюхача с липовым рапортом и заодно доставить меня в штабной госпиталь в Сухуме.

— Я в столице, а он где?

— Там же, у него командировка по случаю дачи показаний по вашему делу заканчивается через два дня.

— Тогда жду его сегодня часам к семи вечера по адресу: Бережковская набережная, дом десять.

— Принято, — и кровник оборвал связь.

А ведь мне ещё нужно было встретиться с архитектором, который строил форт у Мангустова, Семёном Бобровым, и описать ему собственное видение укреплений в поселениях. Когда всё успевать?

А ещё готовиться к экспедиции на север, кстати о ней…

— Паук, — обратился я по связи к командиру кровников в Карелии, — подумайте с Жуком, Маркусом и Борзым, кого можно командировать в поисковую экспедицию на север нашей необъятной Родины. Весьма вероятно обилие прорывов по дороге, нужна команда на все случаи жизни.

— А с вами по-другому и не бывает, — хмыкнул командир, а я тем временем продолжил:

— Не больше двух десятков бойцов. На экипировку и отбор кандидатов срок не больше недели. Я сообщу, когда и куда прибыть на место отправления.

— Вот же вам на месте не сидится, ваше сиятельство. Не успели воскреснуть, а уже собрались боги знают куда, — брюзжал он по-отечески. — Сделаем всё в лучшем виде.

Полозов прибыл минута в минуту, военная пунктуальность мне весьма импонировала, особенно с учётом внезапно образовавшейся нехватки времени.

В гостиную текучей походкой вошёл высокий блондин с серебристыми глазами лет тридцати на вид. При этом кирпичный оттенок кожи выдавал его постоянное нахождение на солнце. Первое впечатление — змей, как он есть. Плавность его движений мне напомнила терхов из прошлой жизни. Те считались у барханцев говорящими с песками. Каждое их движение несло некий ритуальный смысл, но выглядело это так, словно они перетекали из одной позы в другую. Вот Полозов двигался так же.

Я встал навстречу гостю, поприветствовав его:

— Николай Иванович, рад встрече! — мы пожали друг другу руки и уселись в кресла у горящего камина. Слуга тут же подал лёгкие закуски и напитки на выбор. К чести Полозова от алкоголя он отказался. Я поддержал гостя, попросив принести нам безалкогольный глинтвейн. Погода за окном как нельзя лучше способствовала этому напитку. К вечеру дождь припустил с новой силой.

— Если позволите, я закурю, — осторожно уточнил Полозов, окидывая меня цепким взглядом. Кажется, от его внимания не укрылось прибавление у меня характерных шрамов на руке и отсутствие последствий ожогов.

— Не возражаю, — сам я подобной привычкой не обзавёлся ни в прошлой, ни в этой жизни, предпочитая всё же алкоголь. Гость вынул тонкую папиросу из серебряного портсигара с оттиском змеиной чешуи и прикурил огоньком, сорвавшимся из указательного пальца. Затянувшись пару раз, Полозов будто бы собрался с мыслями и озвучил цель визита:

— Михаил Юрьевич, если бы не крайняя нужда, я никогда не посмел бы обратиться за помощью в столь щекотливом вопросе… — пластун не отрывал взгляда от огня, рука его дрогнула, и пепел с папиросы осыпался на кожу, — помогите выкупить мою сестру на невольничьем рынке в Дербенте.

Я слегка опешил от самой формулировки вопроса, а Полозова, наконец, прорвало. Слова полились из него бурным потоком, словно он боялся, что я его остановлю прежде, чем он поделится своей бедой.

— Моя семья — младшая ветвь рода, мы не имеем способностей к общепринятым видам магии, но обладаем возможностью оборота, смены ипостаси, называйте, как захотите. Не сказать, чтобы мы были бедны, военная служба позволяла вести, хоть и не богатый, но достойный образ жизни, пока отец не пристрастился к азартным играм. Всё бы ничего, но однажды его партнёрам по играм стал кто-то из агентов шахиншаха Ирана и Аравии Мозафериддина Гепардеви. Отец поставил на кон мою единокровную сестру, Азару, и проиграл. Девочке на момент событий было всего десять лет. Отцу дали пять лет на выкуп её в приоритетном порядке. Срок истекал в следующем месяце, но уже сегодня я через подставных людей узнал, что сестру выставили закрытым лотом на невольничьем рынке в Дербенте.

— Вы хотите, чтобы я выкупил вашу сестру? — уточнил я у Полозова.

— Вы говорили магам жизни и смерти в больнице, что в благодарность готовы помочь, поэтому я решился обратиться к вам. Больше не к кому.

— Агафья, а сколько может стоить девственница лет пятнадцати на невольничьем рынке в Дербенте? — поинтересовался ценой решения вопроса.

— Михаил, твои вопросы, признаюсь, иногда ставят в тупик, но вызывают живейший интерес, — откликнулась вампирша, — красивая простолюдинка без магических способностей от тысячи до пяти тысяч рублей.

— А аристократка из младшей ветви с возможностью смены ипостаси? — уточнил возможные факторы удорожания лота.

— Хм… — тут уже баронесса задумалась, — от двадцати тысяч до бесконечности, если объявят аукцион.

— Николай Иванович, деньги не проблема. Я ссужу вам необходимую сумму, — ответил я Полозову, но у того лицо перекосило как от зубной боли.

— Я боюсь, что деньгами проблему уже не решить, — папироса дотлела, и пластун дрожащими руками достал ещё одну из портсигара, — оказалось, о девушке сообщили в гарем Гепардеви. Теперь, когда на неё положил глаз кто-то из наследных принцев Ирана и Аравии, шансов на освобождение сестры практически не осталось.

Я не торопился с ответом, осмысливая услышанное. Слуга принёс поднос с глинтвейном и поставил кубки на кофейный столик. С одной стороны, за язык меня никто не тянул в больнице, обещая посильную помощь за спасение, с другой стороны, лично Полозову я ничего не обещал. А с третьей, этот пластун на своём горбу перенёс меня в больницу, Имяул не забыл и теперь смотрел на меня взглядом смертника с петлёй на шее и шатающейся под ногами табуреткой.

— Агафья, Тильда, загляните ко мне в гостиную, нужно кое-что обсудить, — обратился я к девушкам по связи, — нужен ваш совет по одной весьма щекотливой ситуации.

Обсуждение затянулось до позднего вечера. Полозов покидал особняк окрылённый. У него чуть ли не земля под ногами горела от нетерпения, но пластун прекрасно понимал, что предложенный вариант операции по спасению его сестры — единственно возможный в данных условиях.

— А выкупить самым обычным способом точно не выйдет? — в который раз уточнил я.

— Ты не знаешь род Гепардеви. Они помешанные на коллекционировании всего связанного с крупными кошками. Эта семейка устроила на севере Тегерана открытый вольер с гепардами, а когда кисы начали жрать их подданных, то даже не пошевелились как-то усилить защиту, наоборот, стали развлекаться загонной охотой со своими питомцами, — скривилась Агафья, — как думаешь, пропустят такие оригиналы кошечку Полозовых? Да они ещё между собой перегрызутся за право первой ночи с ней.

— Такие, если у них из-под носа уведут желанную добычу, ни перед чем не остановятся, — пожала плечами Тильда, попивая коньяк и уничтожая закуски со стола, — даже если перекупишь, жди нападения, без боя не отпустят. А затевать международный скандал — так себе идея, в свете твоего обещания вести себя тише воды, ниже травы.

— М-да, Михаил, скучно с тобой точно не бывает, — мечтательно улыбнулась вампирша, — обычно молодежь из аристократов ищет приключений на изнанке, тебя же и здесь неплохо они настигают. Может, заодно тебе гарем из одалисок прикупим? — по-хулигански подмигнула мне Агафья.

— А невеста не будет против такого разнообразия личной жизни? — на полном серьёзе отозвалась Тильда, видимо, вспомнив мои похождения в прошлой жизни.

— Ох, дорогая, в высшем свете этот вопрос решается украшением или артефактом подороже за каждую такую неофициальную интрижку, а Мишенька у нас парень небедный. Ему денег хватит до конца жизни шалить каждый день с новой барышней, так что, как говорят франки, «C’est La Vie» или такова жизнь.

Ночевать я отправился в Хмарево, чтобы с утра принимать работу у архитекторов, оплаченных из средств Министерства обороны. На моё приглашение составить компанию Агафья выдала непечатную тираду, краткий смысл которой сводился к нежеланию видеть это место ещё лет двести, а то и триста. Мне же настоятельно посоветовали исследовать подвалы под особняком.

Поэтому вот уже битый час я плутал по подземельям, пытаясь уловить то чувство, которое меня преследовало при посещении имения в личине Виноградова Гаврилы Петровича. Тогда каждая комната отзывалась неким теплом в моей душе, словно приветствуя своего хозяина. Это чувство никуда не делось и сейчас, но во мне крепла уверенность, что это ещё не всё. Агафья не зря намекала мне на подвалы, а Арсений прямым текстом советовал наведаться в сокровищницу деда. Вот только где её искать?

Ответ пришёл внезапно, меня просто подтолкнуло к неприметной каменной кладке, ничем не отличимой от других. Те же гирлянды паутины, толстый слой пыли и отсутствие каких-либо рычагов или светильников. Пыльный закоулок, коих я за час обошёл десятки, а то и сотни. Пришлось выпустить дар, используя накопитель на болоте как усилитель. За прошедший месяц там собралось достаточно много божественной благодати, что позволило мне, как хозяину, зачерпнуть оттуда горсть для собственных нужд.

Использование накопителя дало неожиданный результат, я почувствовал глубоко под землёй что-то живое. Объяснить себе, что это такое не выходило, поэтому решено было просто довериться чутью, а оно сейчас просто вопило, требуя открыть проход к неизведанным тайнам родового поместья. Я пустил себе кровь и начертил самое простое сочетание рун «владение», «дом». Стоило крови впитаться в камень, и стена отошла в сторону.

За ней тянулись узкие коридоры, которыми давным-давно никто не пользовался. Пыли здесь было больше, чем в подвалах особняка, откуда я пришёл. Коридоры иногда пересекались, упирались в тупики, но ощущение живого существа усилилось. Оно притягивало к себе, словно указывая мне путь.

Чем дальше я шёл по этому безумному лабиринту, тем больше понимал, что ему явно больше трёхсот лет. Изредка мне встречались такие же тупики, которые приходилось вскрывать с помощью собственной крови. Каждый раз комбинации рун становились всё сложнее, и сейчас мне приходилось вычерчивать уже целые цепочки из дюжины рун по совершеннейшему наитию. Если бы я позволил себе задуматься над совершаемыми действиями, то, наверняка, впал бы в ступор, ибо большинство из вычерченных рун были в лучшем случае мною единожды видены, а то и незнакомы вовсе.

Между тем, ярус за ярусом, переход за переходом, я спускался все глубже в недра земли. Здесь и камни были крупнее и раствор другой, но дар продолжал вести меня вниз, и вскоре я оказался на пороге хода, пробитого в гранитной скале. Почему-то подумалось, что лабиринт находился ниже русла реки, ставшего в наше время болотом.

Неужели предки Михаила построились на этом месте не просто так? Могли ли они обнаружить руины более древнего строения?

Ответ пришёл сразу же дуновением тёплого ветерка, словно кто-то или что-то ласково коснулось моего сознания. Эти ощущения были сравнимы с теми, которые я испытывал, появляясь в собственной библиотеке крови в прошлой жизни. Моё убежище, мой дом, моя крепость. От неё водопадом исходили эманации магии крови, здесь ощущения были схожими.

Перешагнув условный порог, я оказался на грубой винтовой лестнице, выбитой внутри гранитного колодца. Ступени её были сухими и тёплыми от горячего воздуха, поднимающегося из глубины. С каждым шагом вниз тепло усиливалось, превращаясь в жар. Я скинул с себя куртку, а спустя пару витков снял и рубашку, оставшись с голым торсом. Голова кружилась от недостатка воздуха, и, чтобы не потерять сознание, я привалился к стенке колодца, ладонью ощутив вязь символов, знакомых и незнакомых рун, наподобие виденных в алтарном зале рода Виноградовых.

Всё это было вырезано или выбито на поверхности довольно хорошо отшлифованных камней. Если со дна колодца поднимался нестерпимый жар, то от рун наоборот веяло холодом. Так, охлаждаясь чуть ли всем телом о стенку, я спустился на дно колодца. Там обнаружился ещё один проход, вот только его перекрывала каменная плита с вязью таких же рун, как и на стенах колодца. Недолго думая, я привалился к ней спиной, переводя дух и почувствовал, как мою спину проткнуло множество игл, впиваясь в обнаженное тело. Камень жадно пил из меня кровь, не давая даже возможности пошевелиться. В ушах звенело, но сквозь звон я слышал десятки, сотни, а то и тысячи шепотков:

— Плата! Плата! Плата! Плата!

Меньше чем через минуту всё закончилось, иглы исчезли, а каменная плита отошла в сторону, открывая моему взгляду воистину прекраснейшую в своей сложности и симметричности и ужаснейшую по своей сути матрицу ритуала.

С пятачка, на котором я находился, виднелась спираль каменного лабиринта, на стенах которой висели на цепях распятые иссушенные мумии обнажённых мужчин и женщин. Кто-то когда-то совершил жертвоприношение чудовищного масштаба. Это была настоящая братская могила, размеры которой поражали даже моё видавшее виды воображение. Спираль тянулась на многие сотни метров, постепенно сужая витки. Каменный пол имел бурый цвет от запёкшейся сотни, а то и тысячи лет назад крови. Под телами несчастных были свалены мечи, копья, кинжалы, доспехи и даже украшения.

Я шёл по спирали, с каждым шагом всё яснее понимая, для чего это было сделано. Неизвестный маг древности создал невообразимый по своим масштабам и энергетической структуре защитный барьер, чтобы сохранить находящийся здесь алтарь.

В самом центре спирали возвышался огромный обломок ярко-алого цвета, местами оплывший от жара, со сколами и трещинами и горячий, словно свежая человеческая кровь, бьющая фонтаном из пробитого сердца. Высота его была навскидку около десяти-двенадцати метров, а само «сердце» алтаря кровной магии находилось глубоко в камне. Если алтарь рода Виноградовых ещё был способен на общение, подавая признаки жизни, то этот алтарь был настолько древним, что окаменел полностью.

Я благоговейно приложил ладонь к уснувшему вечным сном гиганту, отдавая дань уважения и памяти некогда сильнейшему духу давно погибшего рода. Ладонь провалилась в камень по запястье, словно в желе. Приятное и такое родное тепло магии крови отзывалось в теле светлой радостью с оттенками грусти. Спустя пару секунд я почувствовал едва уловимый толчок под ладонью.

Сердце некогда погибшего рода совершило удар.