Кнут

Глава 13. Дичь

Кумник растолкал Токаря, когда солнце уже заглянуло в окна. Боец попал ногами в берцы с первого раза, накинул куртку, посмотрел вопросительно: «Куда бежать? Что делать?».

Командир показал на ближайшую койку, где без движения, словно мертвый, лежал Кнут:

— Хватай.

Худощавого парня донесли до машины, перевалили на кресло. Токарь потянулся, разминая еще не проснувшиеся мышцы.

— Всех тащить?

Со Скалой пришлось повозиться. Тело гиганта цеплялось за косяки и выступы, никак не влезал в двери бронеавтомобиля. Его положили у колеса и загрузили последним. Кое–как с помощью веревки затащили и оставили на полу.

Загрузив всех, Токарь сел за руль, вывернул на дорогу, набрал скорость и, наконец, спросил:

— Снотворное?

Зная о своем иммунитете к любой отраве, техник без труда догадался, почему остальные члены отряда беспробудно спят.

Командир кивнул: «Да».

— Кто нас так?

— Я, — Кумник указал на выезд из леса. — Там налево.

Гнали по бетонке, пробирались по петляющим прогалинам. Горючее не жалели, ехали быстро, насколько позволяли дороги. Леса и болотистые перелески постепенно сошли на нет, уступив место степи и небольшим городским кластерам. Вдоль обочин стали появляться мутанты, в основном свежие, способные лишь урчать вслед удаляющейся машине.

Через час очнулся Скала. Потер примятое лицо.

— Постелили бы что–нибудь. Мог ведь и ковры заблевать. От кого убегаем?

Кумник развел руками.

— Пока не знаю. Форест убил Сандру, запер комплекс и свалил в закат. Я успел услышать, как он сообщил кому–то наши координаты.

— Эка. А чего ты его не остановил?

— Кого?

— Фореста.

— Шутишь?

Заместитель командира ничего не знал о всех дарах куратора, но допытываться не стал.

— И куда он теперь?

— Куда подальше.

Очнулась Яра, испуганная, растерянная. Скала помог ей удобнее усесться, протянул бутылку воды. Один за другим просыпались и остальные.

— Ерш, пулей на верхний этаж. Тарч — с ним.

«Тигр» остановился возле многоэтажки на окраине небольшого городка. Боец схватил винтовку, выпрыгнул из автомобиля,

— Кнут, залезь в мой рюкзак, достань карту. Помнишь, ту, что мы в укрепленном пункте под Тихим смотрели? Я ее снял перед отъездом, засунул куда–то вниз, поищи.

Карта обнаружилась на самом дне, когда Кнут уже отчаялся ее отыскать. Бумажная простыня заняла добрую часть салона, заставив людей потесниться. Командир что–то долго изучал, достал маленький, с половину ладони, калькулятор, просчитывал, сверялся с часами.

— Засек! — Ерш и Тарч вылетели из подъезда, как будто за ним кто–то гнался. — С севера по следам нашим едут.

— Сколько их?

Из–за деревьев, строений и поворотов рассмотреть все в точности Ерш не смог. Увидел только, что там точно проехало минимум два джипа с пулеметами и пара «буханок». Зато нарисовал на краю карты крест и два сходящихся внизу полуовала по бокам.

— Далеко?

— У нас часа полтора.

Отряд только что преодолел переправу через широкий ручей. Колонну техники такая преграда задержит на более долгий срок.

— Не хватало нам проблем, — выругался Скала.

— Ожидаемо, — то ли ему, то ли себе ответил Кумник, — Грузимся!

Командир оторвал от карты кусок с проложенным маршрутом и отдал Токарю. Возле некоторых кластеров было указано время:

— Чтобы точно по графику, — приказал Кумник.

Оставшуюся часть карты, занимающую слишком много места даже в сложенном виде, он попросту смял и выбросил в окно.

Свернули с асфальта, проскочили ухабистую поросшую травой дорогу, выкатились к болотам, меж которых петляла едва видимая глазу колея. Токарь выехал на нее без малейших сомнений, полностью доверяя командиру.

«Зачем тут болота? Кластер же делали Инженеры?» — задал сам себе вопрос Кнут и без труда нашел ответ. Трудно проходимые территории служили преградой, разбивающей привычные для мутантов маршруты миграции. Ведь не так страшны крупные монстры, как их скопления, даже если зараженные не слишком далеко зашли в развитии. Накинутся толпой, сомнут, а если успеешь убежать — возьмут измором.

Горы, реки, болота — все это позволяло создавать препятствия, которые не давали толпам мутантов стать серьёзной силой, разбивали кормовую базу зараженных на небольшие участки, отожраться на которых до элитного уровня очень проблематично. Вдобавок иммунные из поселков постоянно проводили рейды и вычищали кластеры от развитых мутантов.

Инженеры на самом деле могли создавать сектора, в которых человек был относительно защищен от монстров, да только от других людей это никак не могло обезопасить. Потому и убегал отряд сломя голову.

— Скала, а почему бы нам просто не укрыться в лесу, или не свернуть куда–нибудь в сторону, чтобы они мимо проехали? — Кнут оглядывался на множество съездов в густые лесные массивы.

— Можно попробовать, но высок риск подставиться. Видишь же — уже несколько часов прут по нашим следам, куда бы мы не сворачивали. Вывод? У них есть следопыты, которые подсказывают, куда ушла добыча, даже спустя часы и сутки. Так что можно только оторваться или устроить засаду. Кумник уже что–то придумал, не зря по карте лазил.

— Проедем мы здесь? Топи одни кругом, — обратился к командиру Ерш, просто чтобы разбавить атмосферу тревожного ожидания неприятностей.

— Мы пройдем, а вот заветники — не факт. У них там и буханка, и джипы. Кто–нибудь, да увязнет.

— А что за заветники?

— Церковь Завета. Его церковь, — Кумник кивнул на Ворота. — Да–да, те самые. Я еще в Тихом понял, что они где–то недалеко. Иначе зачем Сиплому конфликт? Наверняка виделся с ними, знал, что Ворота можно быстро обменять на жемчуг, от того и вел себя так смело. И Форест знал, вот только точно могу сказать, что плату за выдачу настоятеля он не брал. Не такой он человек, чтобы размениваться на несколько жемчужин. Тут дело в другом. А в чем — нам еще предстоит выяснить.

— Откуда тут вообще заветники? — удивился Скала, хотя был в отряде самым опытным после Кумника, — Что за совпадение такое: и настоятель, и его сектанты в одном секторе? Не знал бы я тебя, командир, подумал бы, что ты чего–то не договариваешь.

— Так и есть. Я не все рассказал, но не потому, что скрывал. Просто не было повода. Я понятия не имею, зачем заветникам убивать Ворота, но абсолютно уверен, что они владеют алгоритмом, который позволяет примерно рассчитать место его очередного возрождения. И этот алгоритм им передал Хиил.

— Хиил? — недоуменно переспросил настоятель, сразу понявший, что слышит очень важное для себя имя.

— Хиил. Глава клана Инженеров. Он создал твой кластер.

Будущему главе клана Инженеров в день попадания в Стикс дали обидное прозвище — Шлеп.

Он не расстроился. Спасли — и слава богу, ведь шансы на выживание без посторонней помощи у него вряд ли были. Невысокий, хилый, лысеющий экскурсовод одного из музеев Санкт–Петербурга прозябал на своей должности всю жизнь, уверенный, что достоин большего. Экскурсии, копание в архивах, трения с вечно недовольным руководством и одинокие вечера на съемной квартире без малейших шансов приобрести собственное жилье хотя бы в ипотеку.

Нельзя сказать, чтобы жизнь его была совершенно беспросветна. Были в ней и разгульные попойки, и женщины, не обходившие вниманием одинокого интеллигента. Он умел и комплимент сказать вовремя, и букет подарить, да так, чтобы это видело как можно больше завистливых взглядов, и проводить после корпоратива. Но посещали его съемную квартиру, как правило, серые музейные мышки или затюканные тяжелым бытом вращающиеся в околокультурной среде журналистки. Иван Сергеевич Водовозов считал, что рядом с ним должны быть совсем другие женщины.

Они приходили в мечтах: высокие длинноногие блондинки с шикарной, как с обложки журнала, грудью, идеальной фигурой, холеными нежными ладонями и красивыми длинными пальцами. Они были милыми и послушными, показывая зубки и коготки только в постели, где перевоплощались в необузданных тигриц.

К большому сожалению, в реальности длинноногие блондинки обходили бедного экскурсовода по широкой дуге, предпочитая мужчин на дорогих автомобилях и с собственной жилплощадью. Эту тенденцию Иван Сергеевич считал крайне несправедливой и даже унижающей, но поделать тогда с этим ничего не мог.

Он вообще не так уж часто он ощущал эйфорию успеха.

Лучший студент курса в институте? Там ему не было равных, и быть лучшим среди глупцов было скорее обидно, чем почетно.

Считать высоким достижением то, что поднялся несоизмеримо выше своих родителей, застрявших на всю жизнь в рядах пролетариата, да еще и самого низового уровня? Не много чести обогнать на социальной лестнице водителя автобуса и швею.

Единственной отдушиной, дарящей ощущение превосходства, были его исторические публикации в газетах: скандальные, дерзкие, бросающие вызов общественным устоям. Они приносили мимолетную, буквально на неделю, славу и немного денег, но не это было целью Ивана Сергеевича Водовозова.

Он брал любую умершую к моменту написания материала знаменитость, изучал ее жизнь, искал и находил множество такого, что никогда не рассказывают не только на публике, но и собственным детям. Иван был тем самым «беспринципным журналистишкой», который «способен на все ради хайпа» и способен «вытащить на свет грязное белье даже своей мамочки».

Разгромить очередного любимчика толпы, выбросить на потеху публике грязное белье не в меру обожаемого героя, обнажить нелицеприятное там, где простолюдин привык видеть только хорошее — что может быть приятнее?

Интернет взрывался возмущением, форумы гудели, странички со статьями распухали от комментариев, но Иван никогда не уставал нажимать кнопку «обновить» и читал, читал, читал…

«Водовозов — символ современной эпохи! Все обгадить, обругать, измазать экскрементами — это все, на что вы способны!» — взывала аватарка сорокалетней рыхлой бабенки с необъятным носом.

«Урод! Мразь! Выслать его из страны!» — плевался слюной очкастый сморчок.

«Только расстрелы спасут Россию! Сталина на вас нет!» — возмущался широкомордый представитель рабочего класса.

«Такие как Водовозов — совесть нации. Побольше бы таких. Может и жили бы как люди» — одобрял кто–то, предусмотрительно прячась за безликой картинкой вместо собственной фотографии.

Иван ненавидел их всех одинаково.

Это была маленькая империя Ивана Сергеевича, со своими героями, друзьями и недругами, успехами, неудачами и необъятными планами. Хотелось всего: публикаций на крупных сайтах, эфиров в ток–шоу, канал на Youtube с миллионами подписчиков. Он шел к этому и точно знал рецепт успеха. С точностью опытного инквизитора находил в ворохе исторических личностей тех самых, на кого еще не поднималась рука разоблачителей, искал, иногда месяцами, и неизменно находил ту муху, из которой профессионально раздувал грязного, воняющего нечистотами слона.

В его сторону неслись оскорбления, пару раз его даже били, но Водовозов встречал все это как неизбежное, а потому желанное зло. С каждой публикацией фамилия его все чаще мелькала в списке главных медийных врагов отечества, что закономерно приводило к росту гонораров. Еще немного, и он бросил бы опостылевший музей, но судьба решила по–другому, отправив его прямиком в Стикс.

— Ты так хорошо его знаешь? — то ли удивился, то ли спросил Ворот.

— Он любит поговорить, а мы с ним, было время, провели немало вечеров за общим столом.

— А почему Шлеп? — Ерш не мог удержаться от ехидной улыбки.

— Думаю, выглядел он тогда жалко, — пожал плечами Кумник, — Весь такой, знаешь, интеллигентишка.

Рейдеры довезли Шлепа до ближайшего стаба, где его через полгода и нашли Инженеры.

Поначалу даже знахарь в стабе не мог понять, каким умением наградил Шлепа Стикс, пока однажды тот не оказался носильщиком в рейде возле границы окутанного зеленым туманом кластера. Сам не понимая, что делает, Шлеп умудрился подключиться к кластеру и сменить в нем загружающуюся локацию.

Было много шума, расследование, жесткий допрос ментата, огромный долг перед руководством стаба за смену нужной локации на бесполезную, и только появление Инженеров спасло новичка от пожизненного рабства, а возможно и быстрой расправы.

Новые товарищи выкупили Шлепа, одели, обули, помогли освоить дар и даже подкормили жемчугом, доведя его умение до совершенства.

— Он участвовал в одном из походов в Пекло, — в голосе Кумника звучало уважение, — Я смотрел записи кристаллов и могу сказать, что он ни разу не подвел отряд. При дележе трофеев ему досталось немало жемчуга, но он не стал его тратить или бездумно поглощать. Шлеп собрал все свои прежние запасы, занял у знакомых, взял ссуду в клановой казне, набрал заказов на стороне и со всех нанимателей взял плату наперед. Дождался торговый караван с юга и умудрился выторговать у них, ни много ни мало, белую жемчужину. Как ему это удалось — до сих пор непонятно. Наверное, поэтому он теперь и глава клана, раз такое ему под силу.

Вопреки ожиданиям, Шлеп не получил новый дар, а улучшил первый, хотя любой знахарь бы сказал, что это невозможно. Слишком уж редко такое бывало, чтобы полностью развитое умение вдруг прыгало выше своей головы и обретало новые необычные свойства. Тогда–то Шлеп со всеобщего одобрения и перекрестился в Хиила.

— А почему Хиил?

Любопытство одолевало Кнута намного сильнее, чем опаска снова вызвать насмешки, но прежде, чем ему успели ответить, вопрос задал Ворот:

— Судя по всему, он не чужд истории религий?

— Угадал, — удивился Кумник, — Это одна из его специализаций. А ты знаешь, что означает это прозвище?

— Догадываюсь. И эта догадка мне не нравится.

Обновленный дар позволил вывести выбор локации для кластера на совершенно новый уровень. Хиил мог визуализировать данные по населению, промышленному и военному потенциалу, регулировать, в небольших, правда, пределах даже процент иммунных. Скорость мутаций, цикл перезагрузки, влияние на общий баланс региона — все это перестало быть данностью, на все находился свой индикатор и, как следствие, регулятор.

Мощь умения потрясала, как и растущие амбиции его носителя.

Получив наконец–то умение, которое наконец–то возвысило его над окружающими, Хиил преобразился. Больше не надо было завидовать — теперь все завидовали ему. Любая свободная от обязательств женщина была рада подарить ему свою благосклонность, даже если понимала, что это только на один вечер.

Жизнь в кои–то веки повернулась к бывшему экскурсоводу не целлюлитной задницей, а необъятными сиськами, и он начал раскрываться, как цветок, который растили в погребе, и, наконец, вынесли на солнце.

Хиил легко сходился с людьми, умел убеждать, увлекать новыми идеями, мотивировать, подталкивать. Он и прежде все делал также, но разве кто–то прислушивался к словам невзрачного экскурсовода, а потом к неизвестному Шлепу? Только смеялись. Теперь же люди уважали и любили его, а он вдохновлял их на новые свершения.

Смена власти прошла незаметно. Прежний глава не особенно–то держался за место, больше интересуясь исследованиями и продвижением в Пекло, а потому избрание Хиила было вопросом времени.

— Он создал твой кластер почти сразу, после того как стал главой клана. Рассказывают, несколько часов сидел, настраивал. Нашел способ сделать его блуждающим, определил условия возникновения, добавил возможность загрузки только тех моментов времени, когда рядом с тобой в церкви находятся только люди, для которых рассчитана нулевая вероятность стать иммунными.

Кумник посмотрел Вороту прямо в глаза.

— Ты уж извини, друг, ты — не избранный. Твои реинкарнации лишь плод очень тонко подстроенной вероятности. Если вокруг только зараженные, то шанс стать иммунным все время выпадает именно тебе. Не особенно логично с точки зрения Стикса, но Хиил — настоящий бог кластеров. Он может почти все, что угодно.

— У тебя странные представления о Боге.

— Извини, постараюсь не упоминать всуе.

Ворот не успел произнести назидательной речи.

На дорогу перед машиной выскочили зараженные. Если бы атаковали люди, можно было заподозрить засаду. Уж слишком узкое место: глубокие кюветы по бокам дороги, близко подобравшийся лес. Развернуться не успеешь. Объехать не сможешь. Сдавать назад — слишком далеко. Еще пара упавших сосен — и настоящее разбойничье нападение.

Скала встал за пулемет на крыше «Тигра», открыл огонь и начал косить мутантов одного за другим. Зараженные падали, на их место вставали новые, но и они не успевали добежать до автомобиля.

— Похоже, в засаде кто–то крупный, — прокричал Кумник, пока Скала менял ленту, — Спешиваемся. Боеприпасы бережем.

Отряд высыпал наружу, ощетинился стволами. Скала остался за пулеметом, остальные разделились на группы, окружили автомобиль.

— Если рубер или элитник, уходите с линии атаки, оставляйте нам со Скалой — предупредил командир, хотя это и так все помнили из раза в раз повторяющихся инструктажей.

Избежавших пулемета мутантов добили из автоматов и винтовок, стараясь экономить боезапас. Почти каждый выстрел достигал цели, и Кнуту казалось, что не существует силы, которая может создать для товарищей серьезную угрозу.

И все же они убегали без оглядки, без мысли дать бой преследователям.

— Мутанты не стреляют в ответ, — Ворот прочитал мысли напарника как открытую книгу.

Как только последний зараженный на дороге упал, из леса выскочили два здоровенных рубера. Высокие широкоплечие, они преодолели расстояние от леса до дороги слишком быстро, чтобы им успели дать отпор.

Не ко времени отстегнувший магазин Ерш замешкался. Ворот открыл было огонь, но Кнут выбил оружие, подтянул Ерша к за шиворот, повалил обоих на землю. Упал сверху.

Зараженные, которым до людей осталось несколько прыжков, притормозили в недоумении. Была добыча и исчезла. Ни запахов, ни звуков. Были возле автомобиля и другие люди, пахнущие не менее вкусно, но куда делись эти?

Паузы хватило, чтобы из–за машины показался Кумник, а Скала развернул пулемет. Слаженный залп свалил обоих зверей, причем командир стрелял по правому, а заместитель — по левому. Кнут это видел очень хорошо и подумал, что они с Воротом тоже вот так когда–нибудь смогут. Быстро, слажено, без единого слова и лишнего патрона.

Элитник вышел из леса медленно, размеренно, двигаясь больше по дуге, чем к жертвам. Если уж ему хватило ума и терпения бросить в атаку стаю, изучить противника и только после этого выйти самому, значит, мог и не напасть. Посчитать добычу слишком сильной и смыться от греха подальше. Не ушел. Но и не стал нападать сразу, осторожничал, или завлекал.

Скала и Ерш открыли огонь. Мутант исчез, и все пули прошили ближайший кустарник. Возник зверь метрах в тридцати от места, где находился прежде, причем, намного ближе, и снова пошел кругом, не торопясь, не отрывая взгляд от добычи.

Кумник вскинул руку: «Прекратить огонь!» — и вышел наперерез, двигаясь такой же неторопливой поступью, как и зверь.

«Математика правит миром!», — объяснил позже Ерш.

Кумник выстрелил всего три раза. И после первых двух мутант, как и раньше, исчезал, а вот после третьего не успел, содрогнулся и осел, получив единственную пулю куда–то за переднюю лапу, прямо между двумя костяными пластинами.

«Он же не сразу исчезал, — пояснил потом Ерш, — Очень быстро, но не мгновенно. Пули не успевали долетать. Ты жмешь на спусковой крючок, а он уже изготовился, ждет вспышки. Как боксер смотрит за плечами и корпусом противника — какой рукой будет нанесен удар? Вот только в эту игру можно играть и вдвоем. Командир рассчитал расстояние, прикинул время и когда мутант вышел из телепорта в третий раз, сам ушел в клокстоп. А дальше — дело техники. Ни один монстр не успеет заметить, как клокстопер во время действия дара делает выстрел. Прыгай он, как нормальные элитники, с места на место — даже Кумнику попасть в маленькую уязвимую точку было бы непросто, почти невозможно. Но он двигался слишком медленно, а то и вообще застывал в неподвижности — за что и поплатился».

Чтобы сотворить то, что сделал Кумник, требовался, конечно, не только опыт, но и три удачно совмещенные дара: возможность замедлять время, дар точной стрельбы и умение находить на теле противника наиболее уязвимые точки.

Зверь пробовал подняться, но его быстро добили, обобрали споровый мешок и рванули вперед, прямо по трупам зараженных. Погоня потому и двигается всегда быстрее, что убегающие вынуждены не только прокладывать маршрут, но и очищать его от общих врагов.

— Ворот, раскинь мозгами, мимо чего эти твои сектанты вот никогда не проедут?

Болота кончились, сменившись редкими насквозь прозрачными перелесками.

— Не знаю даже. А что?

— Нужно такое придумать, чтобы они точно остановились, хотя бы на несколько минут.

Ворот покачал головой.

— Разве только храм. Крест поклонный. Да нет, перекрестятся и проедут. Святотатство может какое остановить, которое терпеть сил не будет. Да при таком и я не сдержусь.

— Знаю, что не потерпишь. Думай. Надо, чтобы они притормозили. Вон у того села, например.

Впереди на самом деле маячило типичное среднерусское село, выстроившееся вдоль широкой дороги.

— Зло если какое творится. Силы–то есть. Захочется применить их во благо. Или языческое капище, кстати. Капища нужно уничтожать.

— Зачем? — удивился Кнут.

— Конкуренция, — хмыкнул Скала.

— На капищах поклоняются бесам. Те, кто строит капище, иногда этого сам не понимает, а людям голову дурит. С этим нужно бороться.

— А вы вроде того, людям голову не дурите? — бросил Скала, с чего–то вдруг обозлившийся, — Что языческие, что ваш бог — одно и то же. Согрешил? Не беспокойся — бог простит. Только исповедуйся, икону поцелуй и вперед — дальше грешить. Так ведь?

— Не так! — привыкший, вроде бы, к нападкам товарища настоятель в этот раз вспылил, — Путь к Богу сложен и тяжел. Это жертвенность, иногда растянутая на всю жизнь, а не поклонение каждому ручью и камню. И что это ты говоришь — у вас»? Ты разве не крещен?

— Крестили родители. Только это был не мой выбор, а их. Меня они не спросили.

— Так уважай волю родителей! Отнесли сына в Церковь и наказали, где тебе искать истину и веру. Разве это плохо? Наверное, разумные были люди, раз и тебя не глупым воспитали?

— Давай я сам решу, как и во что мне верить!

— Заканчивайте дискуссию, богословы хреновы! — Кумник указал скале на карту, — Где тут ближайший холм? Будем строить это твое капище. Ерш, подстрели зараженного попроще. По ногам, чтобы живой был, но не дергался особо.

Строить решили на пригорке сразу за селом. В ближайших домах отыскали инструменты, на задах несколько струганых бревен. Кумник взялся за топор, а остальные за ломы и лопаты.

Трудились исходя потом, подгоняли друг друга то шутками, а то и окриками, если кто–то делал не то, или не там. Меньше чем через час на концах бревен командир сваял грубо срубленные рожи: кривые, тесаные наотмашь, без особого старания. Количество на этот раз было важнее качества.

Бревна подняли веревками, расставили звездой вокруг самого большого, центрального, опустив основания в заготовленные ямы. Привалили для надежности камнями. К центральному идолу прикрутили пойманного Ершом мутанта. Он урчал во всю глотку, дергался, и его бревно пришлось наспех подпирать с трех сторон длинным жердями.

— Мракобесы, — бурчал Ворот, когда строительство подошло к концу. Его Кумник предусмотрительно отстранил от работы и отправил на крышу крайнего дома, в дозор, — Как выберемся из этой истории, исповедуетесь, все как один.

— Обязательно! — миролюбиво улыбнулся Ерш и обратился уже к командиру, — Может, подожжем для эффекта?

— Не надо, — отказался Кумник, кивая на Ворота, — Проклянет ведь. Кнут! Тащи из багажника «монки», помнишь, я тебе на складе показывал?

Кнут, как самый младший, каждый раз принимал деятельное участие в снаряжении автомобиля перед дорогой и точно знал, что не было у отряда ни «монок», ни любых других мин, вот и Скала повернулся к командиру, удивленный: «Тебе что, Форест их отсыпал?». И все же надо было идти искать.

Пришлось перевернуть все: и багажник, и под сиденьями, и за мешками. Кумник подгонял, товарищи уже напрашивались в помощь, мол, малой совсем безрукий и слепой. Когда уже охватило отчаяние, «монки» нашлись. Три зеленые красавицы оказались сложенными за водительским сиденьем, там, где нормальному человеку в голову не придет хранить столь опасный груз. Может их сам Форест туда положил, в надежде, что шальная пуля превратит «Тигр» в металлические ошметки, а вместе с ним разметает по Стиксу и весь отряд?

Кумник на самом деле, помнится, показывал такие на небольшом оружейном складе у куратора. Металлические параллелепипеды на ножках, устанавливаемые скрытно в местах вероятного появления групп противника. Спроектировали их еще в Советском Союзе, безбожно передрав с какого–то американского аналога, но с тех пор никто так и не придумал столь же простое и одновременно сокрушительное оружие против пехоты.

Стоит тронуть растяжку или другой спусковой механизм, и на добрых тридцать, а то и пятьдесят метров вокруг не останется ничего живого. Да и вообще целого.

Мины поставили с разных сторон к самому основанию центрального идола, установив несколько лесок, приводящих в действие сразу все «монки». Один неверный шаг — и все капище превратится в ад из сотен стальных шариков.

Устройство ловушки заняло немало времени, но командир остался доволен, так как к границе следующего, самого важного кластера они успевали точно в срок. Осталось время даже на то, чтобы лучше рассмотреть противника.

— Останови на минуту, — Кумник выскочил из машины, взбежал на холм, и, прячась в траве, приник к биноклю. Скала и Ерш тут же легли рядом, как и Кнут, которого никто звал, но и не останавливал.

— Может отсюда и ударим? — поделился мыслью Ерш.

— Во–первых, позиция не самая лучшая, а во–вторых, мы о них ничего не знаем. Ни количество, ни состав, ни вооружение. Если тебе нравятся ставить засаду на превосходящие силы противника в подобных условиях, тебе еще долго, Ерш, у меня в снайперах ходить. Я тебя на вольные хлеба не отпущу с такими подходиками.

Техника заветников пылила уже совсем рядом, всего в нескольких километрах от деревни. Ждать пришлось больше минуты, но командир не уходил.

— Не остановятся помолиться, хоть посчитаем.

Первыми в село въехали два джипа с установленными на крышах пулеметами. Не «Тигры», не «Хаммеры», но что–то такое же крупное.

— Человек по семь в каждом, — поделился мыслью Скала. Кумник согласно кивнул.

Следом шли две «буханки».

— Еще восемнадцать.

— Вряд ли, — не согласился на этот раз командир, — Одна, наверняка, как склад работает. Два или три человека в ней. А во второй да, не меньше девяти.

Завершал колонну джип, а по бокам колонны, то по обочине, то встраиваясь между техникой, мелькали два военных квадроцикла, тоже оснащенные небольшими пулеметами.

— Человек двадцать пять или тридцать, — констатировал Кумник.

Первые четыре машины проскочили поселок без остановки, и наблюдатели уже начали думать, что ловушка не сработала, как колонна остановилась и закрывающий строй джип свернул к импровизированному капищу.

Высыпали к границам пентаграммы, обсуждали что–то по рации с командирами, оглядываясь на снующие от дома к дому и вокруг пригорка квадроциклы. Хотелось, наверное, все сделать как–то по правильному, но не знали как, а потому столбы начали попросту валить, вытирая об упавших идолов изгвазданные в болотной грязи ноги. Видать, не так уж и ошибся Кумник, какая–то из машин в грязи таки застревала.

Взрыв смел всех в тот момент, когда один из заветников приблизился к центральному столбу, превратив в дуршлаг заодно и слишком близко поставленный к капищу джип.

— Минус шесть.

— Семь, — поправил командир, — Водитель в машине оставался. Не много, но и нельзя сказать, чтобы плохо. Пойдемте, время поджимает.

Убегая, успели заметить, что заветники заняли круговую оборону, предоставив беглецам еще немного форы. Правда, Кумник упрямо не хотел ей пользоваться. «Тигр» снова остановился, едва въехав в ближайшие перелесок. Командир вышел сам, взял с собой Скалу и Кнута.

Выйдя из леса, прикинули, где поедут квадроциклы, если их отправят в разведку.

Кнут скрыл обоих и Кумника, и Скалу, но заместитель командира справился сам — сбил разведчика прямо во время движения.

Больше всех удачной операции радовался Кнут. Если бы не его невидимость, к выехавшему на разведку квадракоптеру не получилось бы подобраться слишком близко, а значит, пришлось бы устраивать перестрелку, итог которой мог бы оказаться слишком непредсказуемым.

Уже на ходу пленника хорошенько связали, но допрашивать не стали. Не место для этого было и не время, тем более что впереди замаячила едва ли не главная опасность Стикса — стена зеленого тумана.

— Мутантов с этого края быть не должно, — водителю, а заодно и всем остальным объяснил Кумник. — Так, не торопись, сбрось скорость. Ближе, ближе. Давай.

«Тигр» ворвался в кластер, когда кисляк еще не начал исчезать, но уже не представлял опасности. Локация была загружена, все преобразования завершены, и спорам осталось только убраться восвояси, бесследно растворяясь в воздухе. Первое время двигались осторожно, по огрызку карты, но меньше чем через час туман начал редеть, блекнуть, развеиваться по ветру. Скоро от сплошного марева осталась льнущая к земле дымка, сметаемая к центру кластера резкими порывами ветра. Кислый запах еще стоял в воздухе, но чем дальше продвигался отряд, тем меньше он беспокоил.

— Думаешь, заветники сюда не сунуться? — попробовал разгадать план Скала.

— Думаю, они только сейчас пересекли границу кластера, но потеряли след. Кисляк не располагает к работе следопытов. Они, конечно, нас отыщут, но, поверь мне, если у них осталась хоть капля здравого смысла, там, куда мы двигаемся, нас будут искать в последнюю очередь.

— Видимо, у нас этого здравого смысла не осталось совсем?

— А он у нас был?

Город стоял на дальнем краю кластера, примыкая к самой его границе. Этот богом забытый уголок Стикса, добавленный инженерами исключительно ради баланса, почти никто никогда не посещал, так как ехать было далеко, через болота, а добыть в нем можно было разве что продукты, да бытовые товары в супермаркетах, которые сейчас начали строить даже в больших селах.

И все же город нельзя было назвать маленьким. Была тут и транспортная развязка, и широкая центральная улица, и даже пробки на перекрестках, и множество людей,

Горожане уже отошли от вызванного перезагрузкой обморока, разбрелись по квартирам и кабинетам, стояли у столкнувшихся автомобилей, объезжали пробки по тротуарам. Кластер был долгим и им еще предстояло жить, вроде бы по–прежнему, если бы не мутанты, которые даже в относительно безопасном секторе, через болота и горы, все равно протопчут тропку к недавно обновившемуся кластеру.

— Эй, ты чего? — Кнут ткнул Ворота в бок.

Настоятель, в отличие от остальных, не всматривался напряженно вперед и не оглядывался назад, пытаясь рассмотреть погоню.

Сидел, опустив голову, словно переживал что–то тяжелое и трагичное. Казалось бы, не сложно понять, что творилось у него в душе. Ворот еще не бывал в населенных кластерах сразу после загрузки и сейчас терзался обычным в таких случаях отчаянным неверием в происходящее.

Тысячи людей еще жили, думали, беспокоились, разговаривали, помогали друг другу, строили планы, но все они уже были мертвецами, потому что, как ни крути, а заражение едва ли не хуже, чем смерть.

Настоятель сложил руки в условном жесте, говорящем о том, что он использует дар. Кнут прислушался к ощущениям, и не нашел внутри себя ничего стороннего, навязанного, а потому не стал беспокоить товарища.

Ворот же чувствовал, что над городом реяла тревога. Люди приходили в сознание, пытались понять, что произошло и что теперь делать. Одни бросались разбираться, другие пугались, забивались в угол и чего–то ждали, но все они понимали — случилось что–то ужасное. Тыкали в смартфоны, пытались включать компьютеры, телевизоры, но ни один канал информации, через который они соединялись с обществом, не работал.

В волны тревожности вплетались искры страха, паники. У кого–то после обморока не очнулся близкий человек. Кто–то оказался в глубине огромного здания, в помещении без окон, запертый в темноте за множеством дверей и замков, с кричащей во всю глотку интуицией: «Помощь не придет!».

Отключиться бы, перестать впитывать чужие страдания, но было это сродни отречению от самого себя. Не ставил себе целью Ворот спасение этого мира и мысли любые подобные этой гнал. Выжить бы самому, не оплошать перед Кнутом, перед командиром, не задрожать, когда придет время погибать, какая уж тут гордыня.

Какая уж тут Церковь посреди Стикса, который все больше казался похожим на тот самый пятый круг ада.

И все же прекратить, перестать испытывать сострадание, было выше сил.

— Кнут, вспомни что–нибудь хорошее.

Напарник попытался, не задавая лишних вопросов, потому что руки Ворота все еще были сцеплены.

Родители. Родной дом. Поселок. Друзья. Рыбалка.

Кнут очень старался, но было во всем этом слишком много юношеского и даже детского: наивного, чистого. Чтобы поверили, нужно было что–то еще.

— Скала. Сколько нам еще? Выберемся?

— Выберемся, конечно.

Расчет оказался верным. Заместитель командира ответил Вороту, а сам подумал о Яре. Девушка вроде и привыкла к тому, что нужно куда–то бежать, кого–то бояться, но все же трусила сильнее обычного, тем более что и повод для этого на самом деле был.

Стальная уверенность Скалы, опыт сражений и побед, и его желание поделиться этим с Ярой слились с любовью, приятной грустью и радостью из воспоминаний Кнута.

Ворот, успокаивая зашедшееся сердце, смешал все это в единый поток и засветился, распространяя, насколько мог, свет вокруг себя. Закрыв глаза, он, казалось, видел этот свет, лучами расходящийся к людям, отражающийся от них, уходящий все к новым и новым целям. И мысли не было, что сил хватит на весь город, но тем, до кого доходили лучи, становилось легче.

— Поворачивай здесь, — скомандовал Кумник, когда жилая застройка сменилась на заборы промзоны, — к котельной.