Книга Зимы

Глава 32 Войско на марше

Девушке не суждено было выспаться. Вскоре она проснулась от несильных, но настойчивых тычков.

— Простите… — послышался голос Лиама, — но… лагерь начал подготовку к перемещению. Нужно свернуть шатер и упаковать все вещи.

Шевельнувшись, Кьяра поморщилась от боли. Голова просто разламывалась на части, а во рту стоял отвратительный вкус. Здравствуй, похмелье, давно не виделись.

— Лиам, уже утро? — спросила она после новой попытки встать.

— Да, уже утро.

Приложив некоторые усилия, тифлингесса все же встала. Чувствовала она себя разбитой, тело морозило, голова кружилась. Волк, отреагировав на ее движения, уже поднялся на ноги и ткнулся в ладонь мокрым носом.

— Пойдем, милый, — сказала она зверю, — умоемся и не будем мешать заниматься делом.

Лагерь оживленно шумел, отовсюду слышались хлопки полотна палаток, хруст снега, разговоры, торопливые шаги. Кьяра видела лишь движущиеся пятна, но и этого было достаточно. Лагерь и правда складывался. Зачерпнув пригоршню снега, она хорошенько умылась им, а после нанесла на глаза мазь.

— Милый, отведи меня до казарм, — шепнула она Скагу.

Волк потянул ее в неизвестном направлении. Под ногами хрустели обломки. Видимо, все ледяные пики за ночь порубили. Честно говоря, не хотелось вообще никуда идти, но в прошлый раз ее место было рядом с гвардейцами. Вряд ли что-то поменялось. Очень хотелось спать. Порезы от сосулек она так и не удосужилась перевязать, поэтому они разболелись и, возможно, воспалились. Плюс ко всему, от любого громкого звука голова мгновенно наполнялась резкой болью, а к горлу подкатывала тошнота. Отличное состояние для внезапного похода, просто блеск.

Вскоре девушка различила впереди разноцветные ореолы.

— Кьяра! — воскликнул Арадрив, девушка видела его как сине-зеленое пятно. — Рад, что ты в порядке!

Он подошел к ней поближе:

— Хотя погоди… ты пила что-ли?

— Да, — кивнула тифлингесса, — а ещё меня вчера побило этим чёртовым льдом.

— Нас тоже всех побило немного, — посетовал синий, — сильнее всех досталось Каленгилу. Ещё чуть-чуть, и можно было отпевать.

— Рада, что он все-таки выжил, — проговорила тифлингесса. — Арадрив, я лучше с вами тут посижу.

— Да, конечно… — хмыкнул эльф. — Говорят, кто-то умер ночью.

— Говорят, многие, — отозвалась Кьяра, присев на снег, — но подробностей не знаю.

— Я слышал, что многие пострадали, а умерли единицы, — задумчиво проговорил Арадрив, — Все как-то загадочно, а теперь вообще срываемся без предупреждения.

Девушка мрачно кивнула. Все это ее тоже сильно настораживало. Появление Аурил, странное поведение Арума и этот внезапный рывок явно были связаны между собой. Без приказа Эридана войско не двинулось бы с места.

Издалека послышался крик Элледина:

— Хорош чесать языком, синий. Пошел, волк сам себя не запряжет!

Отовсюду раздавался гомон на эльфийском, беготня, звон металла, свист вощеных шнурков, стягивающих поддоспешник. Несколько гвардейцев обступили Скага, надевая на него волчью броню. Кьяра отошла чуть подальше, чтобы не мешать. Издалека она слышала, как Элледин бранится на эльфийском.

Вскоре одетый в доспехи Скаг ткнулся носом в лицо девушки. Судя по шуму, эльфы начали построение. Не без труда встав с земли, тифлингесса взгромоздилась на волка. Перед глазами сразу закружились пятна, девушка чуть не свалилась вниз. Каким-то чудом удержавшись в седле, она услышала голос Задара:

— Меня приставили проследить за тобой и твоим волком.

Просто чудесно, подумала Кьяра, только его не хватало для полного счастья.

Однако красный вел себя удивительно тихо. Не сказав ни одной скабрезности, он, наоборот, помог девушке занять место в построении, встав справа от нее. Яркие пятна эльфийских ореолов вызывали дополнительную головную боль, поэтому тифлингесса старалась не смотреть по сторонам.

Лагерь двинулся с места. Сначала езда не сильно напрягала чародейку, но вскоре ее начало укачивать. Периодически она вырубалась, и от падения из седла ее спасал Задар. Голова начала раскалываться все сильнее. День превратился в бесконечную пытку. Девушка надеялась на небольшую остановку в обед, но войско продолжало двигаться дальше. Судя по разговорам между эльфами, гвардейцы и сами не понимали, что происходит.

К вечеру похмелье отпустило Кьяру, но недосып и порезы все еще сильно выматывали. Наконец, рог протрубил остановку. Эльфы облегченно вздохнули. Скаг лег прямо на землю и принялся лизать снег. Кьяра села рядом, облокотившись на него. Немного отдохнув, пошли искать свой шатер. Волк быстро нашел его среди суеты палаток.

Зайдя под полог, Кьяра неосторожно напоролась на стол. К счастью, его закругленные края не принесли ей никакого вреда. Воздух внутри уже хорошо нагрелся от жаровен.

— Будете есть? — спросил Лиам.

Он устанавливал ширму.

— Не откажусь, — ответила тифлингесса. — Ты как после вчерашнего? После льда?

— Мне оказали помощь в лазарете, так что я в порядке.

Денщик стукнул об стол тарелкой с едой и чайником с травяным отваром. Разнеслись аппетитные ароматы.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Спасибо.

Она поела, почти засыпая в процессе. Последним усилием воли заставила себя умыться и нанести мазь на глаза, после этого укрылась за своей ширмой. Коснувшись подушки, почти мгновенно погрузилась в глубокий сон.

К сожалению, ее спокойному отдыху помешали невероятно реалистичные кошмары. Тифлингесса вновь очутилась на родине. Жар Флегетоса привычно опалял кожу, чувствовался запах гари, серы и горячего камня. Кто-то избивал ее. Она упала на землю, раскаленная брусчатка прижгла ладони. Чья-то нога сокрушила ее ребра. Кьяра почувствовала, как что-то сильно схватило за крылья и начало выкручивать их из суставов. Затрещали кости, лопнувшие мышцы и связки. Кто-то, придавив ее горло к земле, рванул один из рогов. Тот отломился от черепа, треск оглушил девушку, к горлу подкатила тошнота от собственных криков.

Проснувшись в поту, Кьяра порадовалась, что это был всего лишь дурной сон. Боль и беспомощность в нем были такие явственные, что девушка еще некоторое время не могла унять дрожь в конечностях.

Успокоившись, девушка немного размялась и проверила свои порезы. Кажется, обошлось, кровь дракона и отдых уберегли ее от осложнений. Царапины стянулись коркой, крупный порез на бедре почти полностью закрылся. Осталось еще несколько ушибов, но это мелочи. Перед глазами все так же мелькали пятна. Что, если зрение так и не улучшится? — подумала Кьяра и тут же поспешила прогнать предательскую мысль. Умывшись, она нанесла новую порцию мази. Отчаиваться было рано.

За спиной у девушки прозвучали кованые сапоги, а следом семенили мелкие шажки Лиама. Послышались звуки расставляемой на стол посуды. Эльф не издал ни звука, но денщик остановился, когда занялся сервировкой с его стороны, а затем принялся поспешно убирать посуду. Из-за ширмы раздалось позвякивание металла, звон пряжек и скрип вощеных шнуров. Девушка не стала отказываться от завтрака. У нее было множество вопросов к Эридану, но она не посмела их задать. Его странное молчание и отстраненность выводили ее из себя.

Эльф вышел из шатра, и вскоре рог протрубил сворачивать лагерь.

— Пошли, Скаг, — пробормотала Кьяра лежащему у ног волку, — спасибо, хоть выспаться дали.

И снова казармы, сборы, построение. Хоть нянька уже была не нужна, Задар все равно находился неподалеку. Она хорошо различала его золотистый ореол и красную шевелюру.

День был почти полной копией предыдущего, но девушка прекрасно себя чувствовала, поэтому переживала его легче. Где-то в обед войско остановилось на небольшой привал. Она немного размяла затекшие от езды ноги. По эльфам прокатилась волна шепотков.

— Говорят, видели черного единорога, — сказал ей Задар, — зловещий знак.

— И что он предвещает? Что-то конкретное? — поинтересовалась Кьяра, продолжая разминаться.

— На одном из таких ездит Мэб, Королева воздуха и тьмы, — объяснил ей красный, — и если нам не предвещает столкнуться с ней, то черные единороги сами по себе злые, исковерканные отродья.

— А ради разнообразия хороших знаков не видели? — хмыкнула она.

— Мы убиваем этот мир. О каких хороших знаках может идти речь? — пробурчал Задар.

— Помечтать что ли нельзя? — фыркнула тифлингесса, на что эльф ответил гробовым молчанием.

Кьяра почувствовала облегчение, когда их разговор оборвался. В ней клокотало раздражение. Она все еще злилась на Арума за то, что он развернул ее в лазарете, ничего не объяснив, на молчаливого Эридана, который словно прятался от нее. Еще немного, и она бы выплеснула свою досаду на красноволосого.

Войско двинулось дальше. По пути Кьяра перекинулась несколькими словами с Корлианом и Лаемаром, которые ехали неподалеку. Было видно, что эльфы встревожены. Наконец, и этот день подошел к концу, рог протрубил остановку. Кьяра приподнялась в седле, стараясь разглядеть Элледина. Очень хотелось перекинуться с ним парой слов. Услышав, как он командует эльфами, Кьяра осторожно двинулась в его сторону.

— Элледин, можно тебя отвлечь на минутку? — спросила она.

— Да. Что-то случилось? — встревожено поинтересовался золотистый.

— Нет, в общем-то, — поспешила успокоить тифлингесса. — Хотела передать слова лорда Эйлевара, по поводу баньши. Чтобы ты не волновался, что он прогнал ее и не собирается вести с ней никаких дел. Наверное, ты уже в курсе.

— Спасибо. Я не в курсе. Я так и не видел его. Даже не знаю, где он сейчас.

Его слова прозвучали с некоторой грустью и беспокойством. Вот оно что, подумала девушка, он прячется не только от меня.

— Кстати, а какого цвета у этой баньши волосы? — полюбопытствовала она.

— Золотые волосы и глаза синие. Это так важно?

— Нет, скорее подтвердило кое-что, — задумчиво протянула чародейка. — Знаешь, если на поле боя ты увидишь, что она молит о пощаде, не дай Эридану опустить меч, а лучше сам убей ее. Только другим не говори, пожалуйста.

— За то, что она сделала, смерть — лишь прогулка в летнем лесу… Хорошо, если такое случится, я убью ее не колеблясь.

Слова Элледина вселили в тифлингессу спокойствие. Чародейка решила сменить тему:

— Может, ты слышал что-нибудь о состоянии Эрты и Янтаря?

— Нет, ничего. Из Арума не выжать ни слова, — ответил Элледин после непродолжительного молчания.

Кивнув, девушка сказала ему:

— Не буду больше отвлекать.

Она поспешила удалиться на поиски шатра. В голове вновь закрутились беспокойные мысли. Голодный волк вывел ее из оцепенения. Он, кажется, уже определил расположение палатки, и теперь настойчиво тянул ее в ту сторону, надеясь получить сочный кусок мяса. Тифлингесса быстро поняла его настроение. Она и сама уже порядочно проголодалась.

В шатре стоял шум расставляемой мебели.

— Ужин будет чуть позже! — воскликнул Лиам, увидев ее, — зато горячий.

— Прекрасно, — улыбнулась Кьяра, — я подожду, а вот волку, если можно, выдай что-нибудь сразу.

— Да, хорошо.

Денщик вышел, а волк побежал за ним гигантским голодным хвостиком. Кажется, толстяк перестал бояться его. Во всяком случае, его голос больше не дрожал при виде зверя. Только что расставленные жаровни еще не успели обогреть воздух, Кьяра села на свое кресло, зябко кутаясь в плащ. Постепенно стало теплее. Послышалось звяканье доспехов.

— Вы вовремя. Ужин как раз готов, — сказал Лиам, но Эридан ничего не ответил.

Он прошел вглубь шатра, Кьяра поспешила прикинуться спящей. До нее донесся отчетливый запах серы. До боли знакомый аромат, присущий любому исчадию. Раздался звук отодвигаемой ширмы.

— Латандер, сбереги мою жизнь, — тихо взмолился денщик и принялся выставлять посуду.

Кьяра почувствовала, что ей жалко этого человека. Толстяк явно не вписывался в этот водоворот божественной войны.

На столе быстро образовалось тушеное мясо, овощи, подогретое вино со специями. Эльф, освободившись от доспехов, умылся и сел за стол напротив девушки. Они ели в напряженном молчании, пока тифлингесса, наконец, не рискнула задать вопрос:

— Может, все-таки расскажете, что случилось позавчера ночью, Ваше Высочество?

Не успели звуки ее фразы затихнуть, как их перебил грохот летящей на пол посуды. Кресло ударилось о настил, сильно тряхнуло стол, но эльф при этом ни издал ни звука. Кьяра была готова к подобной реакции, поэтому даже не шелохнулась. Вспышка эльфа погасла так же быстро, как и разгорелась.

— Ты правда хочешь знать? — спросил он.

Голос у него был чуть хрипловатый.

— Да, — уверенно ответила девушка.

Он поднял кресло, сел в него, немного помолчал.

— Это Аурил, — наконец начал Эридан. — Она лишилась терпения и пришла наказать меня.

Кьяра повернула голову в его сторону. Она различала лишь красный ореол.

— Она ненавидит меня так же сильно, как и я ее, — продолжил эльф, — но она никогда меня не отпустит — в этом ее развлечение. «Ты стал мягок и медлителен. Я избавлю тебя от этих забот. Зима убивает слабых» — так она сказала…

Кьяра вздохнула. Она подозревала это, но, все же, надеялась на лучшее. Янтарь и Эрта мертвы.

— Жаль меня там не было, я бы сказала ей пару ласковых, — тихо произнесла она, но паладин ответил молчанием.

Встав, Эридан пошел в сторону своей комнаты. Тифлингесса двинулась следом за ним. Ее захлестнула волна грусти, и она поспешила отсечь ее, оставив только трезвую рациональность. Замерев у ширмы, она потребовала:

— Расскажи про Маммона. О чем вы договорились?

— Я не хочу говорить сейчас, тем более, об этом.

Девушка почувствовала раздражение.

— А знаешь, она права, ты действительно стал чересчур мягок, — твердо произнесла Кьяра, не скрывая возникшей злости. — Тебе поставили цель, а что делаешь ты? Раскис, ходишь, как тень самого себя, бездействуешь, как слабак, — она немного перевела дух, выпустив пар. — Тех, кто дорог, можно вернуть. Это всего лишь вопрос времени и ресурсов. Другое дело, что без них будет сложней.

Эльф никак не реагировал, когда девушка упрекнула его в мягкости, но когда речь зашла о возвращении мертвых, мгновенно вскочил и схватил тифлингессу за хрупкую шею, как когда-то в Даггерфорде. Пальцы вновь сжались, но этот раз почти не причинили боли. Рука его тряслась от злости.

— Вернуть?! — прорычал Эридан. — Они стали льдом и водой, облаком пара, и будь ты там, ты бы тоже стала облаком пара! Так что молчи!

Его разозлил тот спокойный тон, с которым Кьяра сказала о возвращении из мертвых. Словно это непродолжительная прогулка туда и обратно. Она вообще умирала хоть раз? Испытывала ли она воскрешение? Теряла ли она действительно близких людей? Приходилось ли ей убивать друзей, чтобы те не страдали? Столетие войн с Неблагим двором, где возрождения не было и в помине, а каждое прощание было навсегда, оставило неизгладимый след в представлении о жизни и смерти.

Кьяра оскалилась. На секунду она испугалась, что паладин сломает ей шею.

— Все, что ты можешь — говорить и шипеть! — в сердцах воскликнул эльф.

Одним движением руки он встряхнул ее.

— Что ты можешь противопоставить богине, если тебе даже мне нечего сказать!?

— А ты не дослушал, — резким тоном ответила Кьяра, у нее получилось совладать с собой. — Тело не обязательно. Если душа свободна и хочет вернуться, то можно воскресить ее несколькими способами. Возможно, даже Зариллон мог бы провести ритуал, хотя это риск для него. Ну да, со мной это не сработало бы. Подумаешь, невелика потеря.

Голос у нее был ровный. Она нарочно загнала поглубже все свои эмоции. Ей хотелось привести паладина в чувство. Эрты больше не было, больше некому было вправить ему мозги. Коль так, она сама будет Эртой. Резкой, грубой, настойчивой.

— А вот то, что ты ходишь мрачнее тучи, прячешься и предаешься унынию, сильно влияет на войско, — с укором сказала она. — Твои люди не понимают, что происходит, и это их пугает гораздо больше, чем твои вспышки гнева.

— Я знаю о воскрешении, на себе испытывал, — тихо сказал, оттолкнув девушку от себя.

Он вспомнил бесконечный океан льда, через который пролетела его душа, чтобы вернуться, и вдоль позвоночника прошла волна холода. У него были цели, и ради них он прошел через это, став вечным должником Аурил. Но Эрта захочет навсегда остаться в чертогах своих северных богов, пасти звездных оленей по бескрайним загробным тундрам. Лишь бы подальше от него, после того, что он сделал.

— Не тебе меня учить, — сказал он с горечью. — Умри и вернись, тогда, может, мы поговорим. Здесь никто не способен на такую магию, тем более Зариллон. А способная… никогда не сделает ничего против воли Аурил, — он вновь осекся, вспомнив ледяной океан, но уже в глазах человека. — Уходи прочь. Глумись надо мной, мне все равно.

Он лукавил, это было болезненно. Он больше не был Нежностью Ледяной Девы, к нему вернулось много человеческого.

Несмотря на то, что он оттолкнул ее, девушка упрямо подошла к нему вплотную:

— Я не глумлюсь, — произнесла она смягчившимся голосом. — Я хочу привести тебя в чувство, когда ты вдруг пал духом, хотя мы еще можем выиграть. Бездна с Присциллой и ее жречеством, пусть отдуваются на поле боя, а павших можно вернуть после победы.

На последней фразе она погрустнела. Она хотела взбодрить эльфа, зарядить его энергией злости и дать надежду, что мертвые ушли не навсегда. Тогда, возможно, он мог бы вернуться к своим обязанностям. Не желая, чтобы паладин заметил ее эмоций, она двинулась прочь от него.

Она услышала, как эльф сказал ей в спину:

— Присцилла — тупая старая мразь, не способная на возрождение, но даже она — личность, в отличие от меня. Я вспомнил свое место. У орудий нет ни эмоций, ни привязанностей. Не переживай, я сделаю то, что от меня требуется, и твоя хозяйка не будет разочарована, ведь только об этом твоя забота.

Его голос дрогнул на последней фразе, а дальше Кьяра услышала хлопок. По шатру разнесся запах серы. Она подумала, что это явился суккуб с донесением. Ей хотелось еще много чего сказать эльфу, но не при посторонних. Однако в шатре воцарилась полная тишина. Эридан исчез. Осознав это, тифлингесса выдала целую тираду на инфернальном. Она почувствовала, что разговор оборвался слишком резко. Внутри родилось решение воскресить суровую заклинательницу самостоятельно, только сначала надо было выжить и вернуться на Фаерун, а уж средства и способ она придумает.

За этими размышлениями девушка перехватила остатки ужина, умылась и нанесла на глаза мазь. Это уже вошло в привычку.

Лиам принялся убирать со стола, а Скаг прижался к тифлингессе, трясясь и поскуливая. Наверное, его напугали крики Эридана, а, может, запах исчадия, который перебивал обычный хвойный аромат шатра. Денщик тоже был молчалив и, скорей всего, напуган происходящим.

Погладив волка, Кьяра произнесла:

— Тяжело тебе, Лиам, но дьяволов можешь не бояться, у них тут есть добыча поинтересней.

Услышав сочувствие в голосе девушки, толстяк вдруг замер.

— Когда нанимался на эту работу, думал, что это будет волшебное приключение, — произнес он с грустью. — Работать на эльфийского лорда ещё и в волшебной стране! Кто ж знал, что эльфийские лорды бывают такие страшные, а волшебная страна так опасна.

— Да, тебе не позавидуешь, — кивнула в ответ чародейка, — истории отличаются от реальности. Знаешь, а у меня найдется для тебя кое-что.

Она немного поискала в своей сумке и, наконец, вытащила крупный топаз.

— Если приключение закончится хорошо, это поможет тебе безбедно пожить какое-то время, или внести взнос на таверну.

Девушка протянула этот камень ему. Надо было хоть так отдать долг Тиморе. Толстяк принял его, и голос его зазвенел от радости:

— Вы так добры, леди Кьяра! Надеюсь, эта история кончится счастливо для всех нас.

Тифлингесса просто улыбнулась. Хоть кто-то был рад и благодарен.

Она вспомнила о словах, которые сгоряча сказала Аруму, и ей стало совестно.

— Скаг, пойдем, прогуляемся. До лазарета.

Встав, волк подставил ей шею, а после повел по лагерю. На этот раз лазарет поставили далеко от шатра Эридана.

Зайдя под полог, она осознала, что внутри было практически пусто. Какой контраст с той неразберихой, которая царила здесь в ночь прихода Аурил.

— Арум? — тихо позвала она.

Послышались шаги, и рядом с ней возник высокий силуэт:

— Чем могу служить?

Голос прозвучал так формально, что Кьяре на мгновение показалось, что это кто-то другой, но массивность силуэта не вызывала сомнений.

— Арум, можно с тобой поговорить? — спросила она.

— Что тебе нужно?

— Хотела перед тобой извиниться, — вздохнула девушка.

Драконид замолчал на какое-то время:

— Узнала, да?

Тифлингесса грустно кивнула.

— Я злюсь на себя за свое бессилие, — с горечью проговорил он. — На Темпуса за его бездействие. На Эридана за то, что втравил нас в это.

Кьяра подошла ближе и хотела было обнять драконида, но тот быстро отстранился:

— Не нужно. Когда ты боевой жрец, ты готов умереть. Страшно только, что смерть была такой неминуемой и не на поле боя.

— Можно спросить, а почему Темпус, а не ваши боги драконорожденных? — немного помолчав, спросила тифлингесса.

— Темпус говорил со мной с самого детства, — в голосе его скользнули теплые нотки. — Мой брат считал это знаком великой судьбы. Поэтому он сделал все возможное, чтобы мы в итоге стали жрецами.

Теплые нотки пропали, сменившись горечью:

— Но теперь бог молчит. Моего брата нет, и я боюсь. Аурил напугала меня так, что мне снятся кошмары.

— Мне тоже снятся, — пожаловалась девушка. — Про то, как вернулась на родину, и меня там пытают, а я ничего не могу сделать.

— Никогда не встречал такого зла, — сокрушенно вздохнул жрец. — И я служу ей…

— В первую очередь ты служишь Эридану, — поправила его Кьяра. — Он тоже себя винит.

— А кому служит Эридан? Он служит чистому злу, — он вновь сокрушенно вздохнул. — Мы были слепы в своей гордыне и жажде подвигов. Мы понимали, что делаем, но не глубоко. Нам было все равно. А теперь я в ужасе. Я увидел ее, и не понимаю, как можно служить такому злу.

Он помолчал немного, а затем проговорил чуть мягче:

— Но все равно… Хочу возненавидеть Эридана и не могу. Он не ее рыцарь, как мне думалось раньше. Она издевается над ним с особым изощрением.

— Знаешь, даже богов можно победить, хотя это и очень сложно, — произнесла чародейка после недолгих раздумий. — Может Темпус именно к этому тебя и готовил, и это твой путь. Хотя кто их знает, этих богов. Аурил глупа.

— Я надеюсь, что душу моего брата приберет к себе Темпус, хоть тот и погиб не на поле боя, — произнес драконид тоном, словно давал присягу. — Я надеюсь, что Аурил превратится в жалкий миф, воспоминание на Астральном Плане, но сейчас я чувствую только бессилие и пустоту. Брат был моим примером и опорой. Теперь я не знаю, как мне быть.

— Для меня было честью сражаться рядом с твоим братом и Эртой.

Это были не пустые слова. Она успела проникнуться симпатией и уважением к этим двоим.

— Думаю, для него это тоже было честью, — тихо ответил Арум.

Кивнув, чародейка вышла из лазарета. Подозвав Скага, пошла обратно. На душе скребли кошки.

Она вернулась в шатер, все еще пахнувший исчадием. Умылась, вновь нанесла мазь. Грустные мысли мешали ей заснуть. Когда же заснуть удалось, она не испытала облегчения. Во сне она была прикована над огненной бездной, и раскаленные докрасна оковы прожигали ее плоть до костей. Жар все усиливался, и, наконец, она начала гореть заживо. Тифлингесса просыпалась в поту, несколько раз за ночь, но каждый раз ей снился один и тот же сон.

Поднявшись утром, она долго думала, что бы это значило. Если это было очередное знамение, то смысл его был неясен. Умываясь, девушка с радостью поняла, что может видеть. Картинка расплывалась перед глазами, стоило только немного повернуть голову, но в целом она уже могла разглядеть не только очертания, но и детали окружения. Зрение было еще далеко от идеального, но она больше не нуждалась в услугах поводыря и была больше не такой беспомощной и бесполезной, какой чувствовала себя последние несколько дней. Выйдя в зал, она немного пообщалась с волком.

— Вам нужно торопиться, — затараторил вбежавший Лиам. — Господин уже встал и ушел. А значит, мы скоро тронемся, а вы ещё не завтракали!

— Спасибо, — кивнула девушка и быстро принялась за еду.

Поев, она все-таки решила нанести на глаза мазь. Раздался зов рога. Закончив с мазью, Кьяра вновь пошла к казармам, одоспешить волка. Элледин привычным образом скомандовал строиться. В этот момент с неба спустился Змей, одетый в единорожью броню. Эридан спешился, а пегас продолжил пританцовывать, жуя удила острыми зубами. На эльфе были черные латы с яркими кобальтового цвета узорами.

— Спасибо, Элледин, — произнес паладин. — Я слишком много взвалил на тебя. Сегодня я веду.

Голос под гладкой маской звучал низко и глухо.

Гвардия тронулась вперед, по эльфам прокатились шепотки любопытства.

— Я слышал, начали ходить толки про недобрые знамения, — громко проговорил Эридан, ведя эльфов вперед. — Единственное, чего вы должны опасаться — моего недовольства. А с черными единорогами и прочими эльфийскими страшилками я, так и быть, разберусь. Детишки.

Последнее он произнес с беззлобным пренебрежением. Значит, вернулся к обязанностям, подумала Кьяра. Хоть к чему-то полезному привела их вчерашняя ругань. И все же девушке было жаль, что разговор оборвался так внезапно, эльф был не прав насчет нее, но сказать об этом она просто не успела. Приказ Королевы все больше отходил на второй план, она про него почти забыла в этой кутерьме событий, даже несмотря на регулярное одергивание поводка.

Гвардейцы немного приободрились, это было заметно. Среди эльфов она разглядела спину Арума. Вчера они все обсудили, но осадок все равно остался. Остро не хватало Эрты. Уж кто умел и строить этих мальчишек, и вправить им мозги. Кьяра была не уверена, что способна занять место заклинательницы в этом нелегком деле.

К обеду паладин скомандовал небольшую остановку. Все спешились, немного размялись и сели перекусить. Эридан и сам немного прошелся, после чего, сняв шлем, начал о чем-то общаться с Элледином. Кьяра вытащила один из пайков.

— Как твое зрение? — спросила она Каленгила, отдыхавшего неподалеку.

— Уже полностью восстановилось, а твое?

Эльф сиял как начищенная монета.

— Мое похуже, ещё размытое, — посетовала девушка, — но ты и заболел позже. Может поэтому.

— Может, — кивнул зеленый, — а может я здоровей тебя, салага.

Он показал ей язык.

— Эй, это наглость! — возмутилась тифлингесса.

— Кто сказал наглость? — отозвался Арадрив, внезапно возникший рядом с Каленгилом.

— Твое второе имя? — подшутила над ним чародейка. — Поэтому ты пришел?

Зеленый рассмеялся, а синий нисколько не растерялся.

— В таком случае твое второе имя — Нелюбезность, — съехидничал он. — Нелюбезность Оскаловна. Ее Нешутейшество. Леди Танцующий Хвост.

— Злые вы, уйду я от вас, — картинно оскорбилась Кьяра и развернулась к ним спиной.

— Куда ты уйдешь? Вернёшься в Королевство Гримас? — насмешливо поинтересовался синий.

На этот раз к смеху Каленгила присоединился Задар и еще несколько эльфов из окружения. Даже Эридан, нахмурившись, повернулся в сторону развеселившихся.

— Куда-нибудь, а потом вернусь и жестоко отомщу, — посулила девушка, но в тоне ее было нескрываемое веселье.

— Слышал, Каленгил? — не унимался Арадрив. — Она вернётся и жестоко тебе отомстит. Выпьет все твое вино, поменяет правый ботинок с левым и украдёт струны с твоей мандолины.

— Ужас! — картинно испугался зеленый, схватившись за сердце.

Кьяра молчаливо надулась.

— Выдыхай, лопнешь же, — шутил синий. — Лорд потом с нас шкуры тебе на заплатки спустит.

Та только фыркнула в ответ.

— Ты не умеешь извиняться, — произнес Каленгил. — Надо это делать так.

Он дал Арадриву крепкий подзатыльник. Ойкнув, тот рассмеялся.

Волна веселья прокатилась по всей гвардии, и ею смыло любые следы недавнего напряжения.

— Так! — прикрикнул Эридан. — Отставить балаган! Построились все, живо!

Пытаясь вернуть себе серьезные выражения лиц, эльфы принялись собирать свои пожитки и строиться.

Кьяра подошло к своему волку и тихо шепнула на ухо:

— Скаг, сегодня ты ночуешь в загоне. Там будет спокойней, и кормят регулярней.

Зверь грустно вздохнул.

Взобравшись на него, она продолжила:

— Так будет лучше. Я уже привыкла, что ты всегда рядом.

Утешая, она погладила его по непокрытому доспехами меху. Эльфы закончили построение. Эридан, запрыгнув на пегаса, надел шлем. Войско двинулось вперед.

Рог протрубил остановку, эльфы разбрелись в разные стороны. Спешившись, Эридан передал поводья слуге. Кьяра заметила, что на шлеме паладина небольшие оленьи рожки. В таких доспехах он был в том видении, про женщину.

А бараньи подошли бы больше, хмыкнула про себя тифлингесса.

Попрощавшись с волком, девушка двинулась за Эриданом. Палатку уже установили, но мебель еще продолжали заносить. Подождав, пока обустроят его угол, эльф прошел в шатер, находу расстегивая крепления наплечников. Занося стол, Лиам объявил:

— Ужин будет чуть позже.

Кьяра заглянула за ширму:

— Вам помочь?

Обернувшись, эльф молча кивнул.

Не говоря ни слова, тифлингесса помогла ему снять доспехи и поддоспешник. В процессе она заметила на его руке что-то ярко-красное и светящееся.

Когда закончили с доспехами, эльф вышел в зал, умылся.

— Лиам, сделай ванну, — вздохнул он, наконец. — Я с ума схожу от этого запаха.

— Сейчас? Или после ужина желаете?

— После ужина.

Сев за стол, Кьяра начала разглядывать паладина. Красный ореол отбрасывал отблески на его белые ресницы и брови. Вид у него был немного болезненный, словно он мучился мигренью. Стоило ему только пошевелиться, и лицо его превратилось в смазанное пятно, окутанное пламенем.

— Господин, как вы думаете, стоит продолжать мазать? — поинтересовалась она.

Эльф поднял взгляд. Какое-то время он смотрел ей прямо в глаза, затем сказал:

— До полного выздоровления.

Это прозвучало довольно безэмоционально. Кьяра кивнула, и паладин вновь отвел взгляд, словно задумавшись о чем-то.

Лиам накрыл на стол, принес вино для тифлингессы и травяной отвар для Эридана. Тот поел немного, выпил чашечку напитка и, взяв перевязь с мечом, двинулся из шатра.

Девушка почти физически ощутила холодность и отстраненность эльфа. Как же он невыносим, подумала она, надевая теплый плащ. Она хотела немного прогуляться перед сном. Выйдя из шатра, она услышала хлопки перемещения исчадий. Один второй, третий, и все с небольшим интервалом. Заинтересовавшись, тифлингесса решила посмотреть, что происходит. Массовый сбор суккубов?

Каково же было ее удивление, когда она увидела только эльфа, с солнечным клинком наперевес. Хлопок, он внезапно исчез в одном месте, и появился в совершенно другом, в клубах сероватого дыма. Он хаотично мерцал по всему тренировочному полю, словно пытался понять, сколько раз в секунду сможет переместиться.

— Интересный фокус, — ошеломленно сказала чародейка.

Пуф! — паладин с шумом и дымной завесой появился прямо перед носом у девушки, заставив ту попятиться от неожиданности.

— Небольшой дьявольский дар, — объяснил он. — Минус — запах серы. Из-за этого не могу нормально пользоваться божественным чувством.

— Ну да, для вас это испытание, — пробормотала тифлингесса.

— А что, если так попробовать? — произнес эльф вполголоса, словно разговаривая сам с собой.

Эридан исчез, и хлопок его перемещения слабо донесся откуда-то сверху. Мгновение, и он вернулся туда, откуда переместился.

— Ай-шуу, — удовлетворенно произнес эльф.

— Вчера вы ушли сами? — уточнила Кьяра.

— Да, теперь я могу телепортироваться в Нижние Миры.

Фыркнув, чародейка развернулась в сторону шатра. Значит, вчера он сам ушел, не закончив разговора, не выслушав, что она хотела сказать. Это взбесило девушку. Ей захотелось крикнуть и со всей дури вмазать ему по лицу, чтобы ладонь оставила красный след оплеухи и, может, немного царапин от когтей. Он должен был выслушать ее до конца!

Спрятавшись в своем уголке, она принялась разминать пальцы с помощью веревки. К тому же, это здорово успокаивало ее. Немного остыв, она подумала, что может и хорошо, что они не договорили. Могла бы сказать много лишнего, потом пожалеть. Интересно, что за дела у Маммона и паладина, что Повелитель Жадности расщедрился на подарочек. А не пересекаются ли их интересы с Королевой? Скорее всего хозяйка дала бы знать, если что-то поменялось. И что же она все-таки хотела от белобрысого?.

Через некоторое время Эридан вернулся принять ванну. Судя по звукам, он примерно час остервенело оттирался мылом и щеткой.

— Фоморджак, — ругнулся он в итоге.

Обернувшись полотенцем, он скрылся за своей ширмой, и Лиам принялся убирать ванну.

Умывшись и нанеся мазь, Кьяра легла спать. Ночью она увидела Эрту и Янтаря. Они лежали на своих койках, недалеко друг от друга. Вдруг они очень медленно стали превращаться в лед. Кажется, им было нестерпимо больно, их тела вздрагивали в агонии, но криков не было, только мертвая тишина. Кьяра дернулась было, но поняла, что не может ни шевельнуться, ни крикнуть, ни закрыть глаза. Вдруг тишина разорвалась оглушительным треском льда и громкими воплями. Это был ее собственный крик то ли от боли, то ли от ужаса, то ли от безнадежности.

Проснувшись среди ночи, девушка поняла, что ей очень холодно. Она испуганно бросила взгляд на жаровню, но та все еще горела, распространяя тепло. Встав, немного походила, чтобы отогреться. Стоило ей сомкнуть глаза, и она попадала в ледяной ад. Ночь прошла ужасно.